скачать книгу бесплатно
– Что такое метогекситал?
Мунк открыл папку и немного полистал отчет, прежде чем ответить. Конечно же, она не читала его. Только посмотрела фотографии, как обычно.
– Он поставляется под названием «бревитал». Наркоз. Используется анестезиологами.
– Наркоз, – повторила Миа и снова исчезла в себе.
Мунку ужасно хотелось покурить, но он продолжал сидеть. Не хотел закуривать в доме, но и покидать Мию тоже не хотел – не сейчас.
– Он не хотел причинить ей боль, – внезапно сказала Миа.
– В смысле?
– Преступник не хотел причинить ей боль. Он нарядил ее, помыл. Наркоз. Не хотел, чтобы она страдала. Она ему нравилась.
– Нравилась?
Миа тихо кивнула.
– Тогда почему он повесил ее на скакалке?
– Она собиралась пойти в школу.
– Зачем рюкзак и учебники?
Миа непонимающе посмотрела на него.
– Тот же ответ.
– Почему на них стоит не Паулине, а Ане?
– Этого я не знаю, – вздохнула Миа. – Это не укладывается. Именно это не вписывается в картину. Все остальное сходится, но это – нет, ты согласен?
Мунк не ответил.
– Сзади на платье вышивка – Mк.10:14. Это вписывается, – продолжила она.
– Евангелие от Марка 10:14? «Пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им».
Мунк запомнил эту деталь из отчета, ведь она была довольно важной, а вот черточке на ногте не придал значения.
Миа кивнула.
– Но это не так важно. Мк.10:14. Это просто ерунда. Есть кое-что поважнее.
– Важнее имени на учебниках?
– Не знаю, – сказала Миа.
– Миккельсон хочет, чтобы ты вернулась.
– В этом все дело?
– Да.
– Это невозможно. Я не вернусь.
– Уверена?
– Я не вернусь, – она внезапно закричала. – Ты что, не слышал? Я не собираюсь возвращаться!
Мунк никогда не видел ее такой прежде. Она вся дрожала, почти плакала. Он встал и подошел к дивану. Сел рядом с ней и обнял за плечи. Прижал ее голову к своей груди и погладил по волосам.
– Хватит, Миа, хватит. Давай остановимся на этом. Большое спасибо тебе.
Миа не отвечала. Мунк чувствовал, как ее хрупкое тело тряслось. Она и правда была сама не своя. Да, такой он ее раньше не видел. Он помог ей встать с дивана и подняться по лестнице. Проводил ее в комнату, уложил на кровать и накрыл одеялом.
– Хочешь, я останусь на ночь? Посижу тут? Или посплю внизу на диване? Приготовлю завтрак тебе утром? Я могу попробовать починить этот космический корабль. Разбудить тебя чашкой кофе?
Миа Крюгер не ответила. Та красивая девочка, которую он так любил, безжизненно лежала под одеялом без движения. Мунк сел на стул рядом с кроватью и через несколько минут услышал, как ее тяжелое дыхание выровнялось – она уснула.
Миа? Вот так?
Он видел ее уставшей и подавленной раньше, но вот такой – никогда. Это было чем-то совершенно иным. Он тепло посмотрел на нее, проверил, не холодно ли ей, и спустился вниз. Нашел тропинку к морю и достал мобильный из кармана куртки.
– Миккельсон, слушаю?
– Это Мунк.
– Да?
– Она не вернется.
На том конце повисла тишина.
– Черт, – наконец раздалось в трубке, – Она сказала что-то полезное? То, что мы упустили?
– Будут еще жертвы.
– Что ты имеешь в виду?
– То, что сказал. У нее на мизинце написано число. Мы пропустили его.
– Матерь божья, – Миккельсон снова затих.
– Есть что-то, чего я не знаю? – спросил Мунк.
– Лучше всего тебе вернуться.
– Я останусь тут до завтра. Я нужен ей.
– Я не это имею в виду, я имею в виду – вернуться назад, к нам.
– Мы снова откроем наш отдел?
– Да, ты сразу можешь ехать сюда. Я сделаю несколько звонков завтра.
– Хорошо, увидимся завтра вечером, – ответил Мунк.
– Хорошо, – сказал Миккельсон и снова замолчал.
– Нет, Миа не вернется, – повторил Мунк, словно отвечая на висящий в воздухе вопрос.
– Ты уверен?
– Абсолютно. Марибуэсгате, тот же офис?
– Все уже налажено. Отдел неофициально открыт снова. Ты сможешь забрать свою команду, когда вернешься.
– Окей, – ответил Мунк и быстро положил трубку.
Он испытал нарастающую радость, но не хотел, чтобы Миккельсон почувствовал это. Он снова вернется домой. В Осло. Его отдел снова работает. Он получил назад свою старую работу, но не мог радоваться до конца. Он никогда не видел Мию Крюгер в таком ужасном состоянии. И в то же время не хотел тащить ее с собой. А от мысли о девочке, висящей на дереве, обычно сдержанного следователя бросило в дрожь.
Мунк взглянул на небо. Уже стемнело. Звезды купали тишину в холодном свете. Он выбросил сигарету в воду и пошел назад к дому.
12
Тобиас Иверсен нашел новую ветку и стал очищать ее для еще одной стрелы, пока брат побежал поднимать первую. Ему нравилось работать ножом. Нравилось, как лезвие врезалось в дерево, нравилось медленно скользить ножом между корой и деревом, чтобы не наделать зазубрин в будущей стреле. Тобиас умел работать руками, отличные оценки он получал только на искусстве и труде. В остальных предметах был середнячком, особенно в математике. Но в труде у него были успехи. И в норвежском. Тобиас обожал читать. До этого он читал в основном фэнтези и научную фантастику, но этой осенью к ним пришла новая учительница, Эмилие, с высоким смехом и множеством веснушек, вообще даже не совсем учительница, а просто милая взрослая девушка. Она вела уроки, совсем другие, чем были до нее. На тех уроках было в основном… да он даже и не помнил, что на них было. Эмилие составила ему целый список книг, которые, по ее мнению, ему следует прочесть. Он почти закончил «Повелителя мух» и почувствовал, что с нетерпением ждет возвращения домой, когда сможет лечь на кровать и почитать. Или, по крайней мере, просто почитать – домой идти ему не очень-то хотелось. Ему было тринадцать, но чувствовал он себя гораздо старше, ведь он пережил вещи, которые вообще-то не должен был переживать в своем возрасте. Много раз он думал сбежать, просто собрать все самое необходимое в рюкзак и уехать в большой мир из темного дома, но так сделать не получалось. Куда он поедет? Он скопил немного денег, с подарков на дни рождения и Рождество, но этого не хватит на что, чтобы доехать докуда-нибудь, да и не может же он уехать от братишки – кто будет заботиться о нем, если не он? Он попробовал подумать о чем-то другом, продолжая медленно скользить ножом по ивовой коре, и удовлетворенно улыбнулся, когда у него получилось очистить всю ветку без зазубрин.
Братишки все еще не было. Тобиас бросил взгляд в сторону леса, особо не беспокоясь об этом. Он любопытный малый, и, наверно, просто заметил интересный гриб или муравейник.
Может быть, мы постреляем в одну из христианских девочек?
Тобиас усмехнулся про себя. Типичный маленький ребенок, такой невинный, ничего не знает, может говорить все что думает, не то, что в классе у Тобиаса или вообще в школьном дворе. Там нужно было следить за тем, что говоришь и думаешь. Если так не делать, будет плохо. Тобиас видел это много раз. Точно как в «Повелителе мух». Если ты покажешь слабость, то станешь жертвой. Сейчас крутым считается спорт, к счастью, Тобиас спортивный мальчик: быстро бегает, прыгает высоко и далеко и хорошо играет в футбол. Проблема была с одеждой. Несколько новичков, переехавших сюда из города, привыкли к немного другой жизни, у них было больше денег. Теперь нужно носить «Адидас», «Найки», «Пуму» или «Рибок». Тобиас уже получил пару замечаний насчет своих ботинок, старых шорт, тренировочных штанов и футболок неправильного фасона и с неправильным логотипом. К счастью, была одна вещь важнее всех остальных – нравишься ли ты девочкам. И если ты им нравишься, ни спорт, ни школа, ни одежда уже не особенно важны. Девочки любили Тобиаса Иверсена. Не только потому, что он был симпатичным, но и потому, что с ним было приятно общаться. Так что было нестрашно, что на его поношенных кроссовках всего одна полоска.
Христианские девочки. Сразу же распространились слухи, что они поселились в старом доме в лесу около Литьённа, где никто уже давно не жил. И то, что они отремонтировали его и теперь там все по-другому, – подозрительно это все, считали люди. Вроде бы они назывались «Друзья Смита», но может, и нет, а кто-то состоял в «Друзьях Смита», но решил, что они недостаточно хороши, и поэтому основал свою собственную секту – это связано с религией или что-то в таком духе. Каждый думал, что что-то знал, но на самом деле никто не знал ничего, только что их дети не ходили в школу и что у них все было о Боге и христианстве и тому подобном. Тобиасу это очень нравилось, он быстро понял, что если вдруг ему указывали на его одежду или речь заходила про бедных людей, он мог просто перевести разговор на христианских девочек, и все тут же забывали о модных вещах. Он даже как-то соврал, что видел их после физкультуры, только чтобы те двое городских заткнулись, и у него получилось. Тобиас выдумал историю, что у девочек была странная одежда и почти мертвые глаза и что они стали следить за ним, когда увидели. Конечно, это глупо, ведь он не имел никакого отношения к этим девочкам, но что поделать?
Тобиас отложил нож и посмотрел на часы. Брата не было уже довольно долго, и он начал волноваться. Не потому что им нужно домой – никто не следил, во сколько они приходят и уходят. Тобиас надеялся, что в холодильнике найдется что-нибудь, чтобы покормить брата вечером. Все остальное он научился делать сам. Он мог поменять постельное белье, запустить стиральную машинку, собрать рюкзак брату – на самом деле, практически все необходимое, кроме еды. Он не хотел тратить свои деньги на еду, ведь это несправедливо, но обычно на кухне что-то было, пакетик супа или немного хлеба с вареньем. Обычно им хватало.
Он воткнул ветку в землю около пенька, на котором сидел, и встал. Если они пойдут охотиться на буйволов, то уже пора. Он любил укладывать брата спать до девяти, во всяком случае, по будням. Так было лучше для них обоих. У них была общая комната наверху, и Тобиас любил те редкие часы, когда брат уже засыпал, а он мог читать под лампой перед сном.
– Торбен?
Тобиас пошел в лес в ту сторону, куда улетела стрела и отправился брат. Ветер усилился, и вокруг него зашумели листья. Ему не было страшно, он гулял один много раз и в ветер, и в непогоду, ему даже нравилось, как природа брала верх и сотрясала все вокруг. Но вот братишка может испугаться.
– Торбен? Ты где?
Внезапно он почувствовал укол совести за то, что говорил о христианских девочках. Ложь, почерпнутая из книг. Он решил как-нибудь предпринять небольшую экспедицию, как мальчики в «Повелителе мух». У которых не было взрослых. Выбраться из дома, взяв с собой немного еды и фонарик, и пойти к Литьённа. Он знал дорогу. Посмотреть, правда ли все то, что про них говорили. Интересно и познавательно – вот, теперь он вспомнил, что прежний учитель делал на уроках: он всегда говорил, что сейчас они будут изучать что-то интересное и познавательное, поэтому должны сидеть тихо и слушать, но так никогда не было, было неинтересно и не особенно познавательно, ведь Тобиас ничего не помнил из этих уроков. Еще он вспомнил одну вещь, которую ему сказал дедушка, когда они ехали на старой красной «вольво», не всем стоит заводить детей, некоторым не стоит быть родителями. Он это хорошо запомнил, может быть, так же бывает и с учителями? Может быть, им просто не подходит эта работа, поэтому они каждый раз приходят на уроки с грустными лицами?
Его ход мысли был прерван шевелением в кустах неподалеку. Как из ниоткуда перед ним появился брат, со странным выражением лица и большим мокрым пятном спереди на штанах.
– Торбен? Что там такое?
Брат посмотрел на него пустыми глазами.
– Там ангел висит в лесу одиноко.
– Что ты имеешь в виду?
– Ангел висит в лесу одиноко.
Тобиас обнял братика, почувствовав, как тот весь дрожит.
– Ты нашел то, что искал, Торбен?
– Нет. Она висит там в лесу.
– Можешь показать мне, где?
Братик посмотрел на него снизу вверх.
– У нее нет крыльев, но я почти уверен, что это ангел.
– Покажи мне, – серьезно сказал Тобиас и подтолкнул брата в сторону елей.
13
Миа Крюгер сидела на камне и смотрела на закат над Хитра последний раз.
Семнадцатое апреля. Остался один день. Завтра она встретиться с Сигрид.
Она чувствовала усталость. Не ту усталость, когда хочется спать, а усталость от всего. От жизни. От людей. От всего, что произошло. Она нашла своеобразный покой перед тем, как Холгер показал ей эти фотографии. Но после того как он уехал, это уродливое чувство снова поднялось в ней.
Зло.
Она сделала глоток из бутылки, которую взяла с собой, и натянула шапку плотнее на уши. Становилось холоднее, весна все-таки не пришла раньше времени. Она просто обманула всех, сказав, что уже в пути. Миа была рада, что у нее есть бутылка для согрева. Не так она представляла свой последний день. Она планировала успеть как можно больше. Последние двадцать четыре часа жизни. Птицы, деревья, вода, свет. На день отдохнуть от таблеток, почувствовать вещи и себя вживую, в последний раз. Но так не получилось. После отъезда Холгера потребность в подавлении чувств только росла. Она больше пила. Принимала больше таблеток. Просыпалась, не замечая, что спала. Она пообещала себе не переживать из-за того, что увидела в папке. Идиотизм, конечно же, когда это ей удавалось отстраниться от таких вещей? Работа. Для других это, может, и была работа, но не для Мии. Она всегда принимала близко к сердцу все свои дела. Чувствовала душой, словно сама была жертвой всех этих преступлений. Похищенной, изнасилованной, избитой железными прутьями, прожженной сигаретами, отравленной передозировкой наркотиков, шестилетней девочкой, повешенной на дереве на скакалке.
Почему на учебниках стояло не ее имя?
Ведь все остальное было спланировано до мелочей.
Твою мать.
Она пыталась забыть взгляд маленькой девочки на дереве, но не могла выбросить из головы. Все это выглядит как театральная постановка. Почти что игра. Как сообщение. Но для кого? Для того, кто найдет ее? Для полиции? Она перерыла свою память в поисках дел, где фигурировало имя Ане, но ничего не вспомнила. Именно к этому Миа раньше была особенно способна, но теперь голова больше не работала. И тем нее менее, в этом что-то было, что-то, на что она никак не могла выйти, и это раздражало ее. Миа посмотрела, как солнце село в море, и попыталась сконцентрироваться. Сообщение? Для полиции? О старом деле? О нераскрытом деле? У нее было не так уж много нераскрытых дел в карьере. К счастью. И все же была парочка. Богатая пожилая женщина была найдена мертвой в своей квартире на Бугстадсвейен, но они не нашли признаков убийства, хотя Миа и была уверена, что ее убил кто-то из наследников. В том деле не было имени Ане. Они помогали полиции Рингерике в деле о пропаже несколько лет назад. Пропал маленький ребенок, швед взял на себя вину и покончил с собой, но ребенка так и не нашли. Дело закрыли, хотя у Мии были аргументы оставить его открытым. Насколько она помнила, там тоже не было имени Ане. Паулине. Шесть лет. Не шесть ли лет назад исчез ребенок? Миа осушила бутылку и позволила глазам отдохнуть на горизонте, пока она пыталась заглянуть внутрь себя. Назад. Шесть лет назад. Там что-то было. Она почти чувствовала это на языке. Но оно не выходило на свет.
Твою мать.
Миа пошарила в карманах в поисках таблеток, но ничего не нашла. Она забыла положить новых. Все они лежали на столе в гостиной. Все, что остались. Достаточное количество. Готовы к употреблению. Вообще она хотела дождаться рассвета. Лучше отправиться в путешествие при свете, думала она. Если я отправлюсь в темноте, вдруг я в ней потону? Но сейчас она передумала. Все, что нужно было, – чтобы время перевалило за полночь. С 17 на 18 апреля.
