скачать книгу бесплатно
Про себя же он подумал, что не стоит торопиться. В усадьбе Мэри. Она не захотела мокнуть на охоте и осталась дома. Впрочем, он не прав – Мэри немного простудилась и не хотела давать имеющейся простуде новый импульс.
Хемингуэй наблюдал за тем, как Адриана безуспешно пытается привести свои волосы в порядок, и ему хотелось помочь ей. Потребность помогать другим, была природным качеством его души. Но девушке, освещенной живым огнем, не требовалось той большой помощи, на которую он был всегда готов. И ему, до щемящей боли в сердце, вдруг захотелось помочь ей, сейчас же. Но как?
«Кажется, она просила расческу? Я слышал. Вроде бы просила. – Он нащупал в кармане костяной гребень. – Есть! Как я не забыл его сегодня взять с собой?»
Граф Кехлер снова обратился к нему, но Хемингуэй его уже не слышал. Он резко поднялся из кресла и медленным раскачивающимся, словно по палубе парохода шагом, пошел к печи.
Адриана почувствовала, что кто-то большой стоит за ее спиной. Она повернула голову и увидела высокого, широкоплечего, с открытым, участливым лицом Хемингуэя. Вчера она видела только его затылок, лицо – мельком.
«Медведь!» – Мелькнуло у нее неожиданное сравнение писателя со зверем.
Она улыбнулась, и «медведь» улыбнулся ей в ответ, но сразу же стал серьезен. Вот он полез в верхний карман куртки и вынул оттуда расческу – большую и белую, с крупными зубьями.
«Он слышал, что я просила расческу. И принес. Он внимательнее всех в этом домике. – Подумала Адриана. – Спасибо ему».
Но Хемингуэй не протянул ей расческу. Глядя прямо ей в глаза, из-под припухших век, он переломил расческу двумя руками пополам. Одну половину он также молча протянул Адриане.
«Зачем он это сделал? Какой-то символ?» – Мелькнула удивленная мысль, но она не получила у себя на нее ответа.
Адриана протянула руку к расческе и взяла ее. И только тогда Хемингуэй произнес:
–Возьмите гребень. Он ваш.
–Спасибо. Только зачем вы его поломали? Я бы его вам вернула?
–Он теперь ваш. – Снова повторил Хемингуэй, не отводя внимательного взгляда от ее глаз.
Удивительное дело – от пристальной глубины его глаз она не чувствовала смущения. Это был взгляд не ее восемнадцатилетних сверстников, старающихся казаться умными и опытными. Это был взгляд человека знающего и понимающего других, сильного мужчины, умеющего в нужный момент придти на помощь.
–Спасибо.– Тихо повторила Адриана слова благодарности и снова, как вчера в машине, после знакомства с Хемингуэем, ее досада на сегодняшний день, куда-то улетучилась. – Я сохраню этот подарок на всю жизнь.
–Я тоже.
–А зачем вам хранить гребень всю жизнь?
–Вторую половину гребня. – Уточнил Хемингуэй. – В память о встрече с вами.
Адриана молча стала расчесывать густые волосы половинкой костяного гребня, а Хемингуэй внимательно наблюдал за ее мягкими движениями.
«В ней чувствуется порода! – Сделал он окончательный вывод. – Она похожа на моих героинь. На Марию – точно. Также чиста и беззащитна. На Брет? В этом мире все порочны. Иначе нельзя. Кэтрин? Может быть жертвенна, как и она. На кого еще? Сразу не вспомнишь».
Адриана, причесав влажные волосы, раскинула их по плечам и полностью повернулась к Хемингуэю. Он молчал, неловко переминаясь на ногах.
«Точно, медведь. – Подумала она, как и несколько минут назад. – Немного неповоротлив, но добр». – И вслух произнесла.
–Вот и привела себя в порядок. Спасибо за помощь.
–Это не помощь. Это желание помочь тем, кому сейчас хуже, чем мне. Вы, я вижу, промокли на охоте. Была ли она удачной для вас? Я хочу спросить, – много уток удалось вам настрелять?
–Кажется, ни одной. Я выстрелила только один раз и попала себе в лоб. – Адриана засмеялась от такого объяснения своей охоты.
«У нее хорошая улыбка». – Отметил Хемингуэй и почувствовал, как в груди у него что-то замерло. Такое бывает, когда видишь что-то близкое и необходимое, но пока не знакомое и не достижимое.
–В лоб самому себе можно попасть только в определенный момент своей жизни. И только сознательно. У вас произошло что-то другое.
Он замолчал, ожидая от нее ответа. И ей пришлось объяснить, что же произошло.
–Я выстрелила, а патрон выскочил из ружья, ударился сначала о бочку, а потом о мой лоб…
–А! Такое бывает, когда гильза рикошетит от какого-либо предмета. Надо правильно выбирать позицию для стрельбы. Вам сейчас больно?
–Знаете, нет. Только боюсь, – не будет ли шишки или синяка. Я еще в зеркало не смотрела на себя. – Виновато пояснила Адриана.
–Давайте я посмотрю.
Адриана удивленно взглянула на Хемингуэя, – неужели он до такой степени внимателен, и ответила:
–Здесь не совсем светло. Вы можете не увидеть.
–Давайте сядем сюда, ближе к лампе.
Они сели на банкетку у стены. Адриана выжидательно смотрела на него, – неужели он все же хочет оказать ей медицинскую помощь? Но Хемингуэй был настроен серьезно. Он протянул руку, и осторожно приподняв прядь волос, стал разглядывать ее лоб. Он даже провел пальцами по нему, нащупывая, нет ли шишки. Адриана обратила внимание, что руки у него твердые, мозолистые, но теплые. Не отнимая рук от ее лба, он произнес, как обычно медленно, но как профессиональный врач:
–Я ощущаю пальцами небольшое повреждение ткани, но снаружи ничего не видно. Не бойтесь. У вас нет ни шишки, ни синяка. Давайте я погрею своими руками место удара, и вы навсегда забудете, что с вами произошел неприятный случай. Чувствуете, как у меня идет тепло от руки?
–Да. – Ответила Адриана, хотя в этот момент тепло в его руках пропало. Но ей не хотелось обижать правдой человека, который пришел ей на помощь.
Но Хемингуэй словно почувствовал неправду в ее ответе и недовольно произнес:
–Для такой процедуры надо сначала выпить чего-то крепкого – шотландского виски или русской водки. Вино не дает такого тепла. А здесь, как я понимаю, нет более крепких напитков. Я сейчас сделаю вам небольшие пассы, после которых проходят все страхи, не говоря о неприятностях. Не возражаете?
–Нет. А что это такое?
–Меня этому обучил в Африке колдун из масаев. Есть там такой народ. Они мне помогали на сафари… Тот колдун показал мне, как надо быстро снимать боли, как лечиться…
Он говорил дальше об Африке, колдуне, а она молча, но не внимательно слушала его. В тоже время Адриана, непроизвольно размышляла. Вопросы возникали сами собой, и так же сами собой приходили ответы на них.
«Почему он подошел ко мне, а не к Афдере? Просто помочь мне. Увидел, какая я нескладная, ничего не умею делать. Вот и помог. Почему разломил гребень на две части? Неужели не мог дать его целым? Половинку отдал мне, вторую забрал себе? Оставил мне память, как известный писатель? Не каждый может похвастаться таким подарком. Но зачем ему нужна половинка? В память обо мне? Совсем не понятно. Я никому неизвестна, и не буду известной. Я обыкновенная и меня ждет привычная для нашего круга жизнь. Почему он так нежно гладит меня по лицу? Уже по волосам? Он лечит меня. Как приятны прикосновения его грубых рук. Они кажутся нежными и участливыми. Они не прикасаются к коже, они будто гладят изнутри. Все как во сне. Неужели он и вправду владеет колдовскими приемами? Как приятно ощущать их на себе. Не надо прекращать лечение! Пусть оно длится долго! Сейчас! Потом! Еще! Еще! Наваждение. О чем он рассказывает? О Кубе. Как он там живет и охотится на птиц. Сложное название птиц. О чем еще?…»
Адриана не видела, как ревниво за ними наблюдала Афдера. Ее отец с досадой ерзал на месте, видимо, недовольный долгой задержкой своего друга Эрнеста и его дружеским разговором с графиней Адрианой. Он подозвал лакея, и тот из кухни принес три бокала с темно-красным вином. Барон Франчетти взял их, поднялся и подошел к Хемингуэю:
–Извините, Адриана. – Обратился он к ней с некоторой долей укоризны. – Вы полностью завладели вниманием нашего дорогого гостя. Его жаждут слушать не только вы, но и все мы. Присоединяйтесь к общей компании. – И только потом сказал Хемингуэю. – Дорогой Эрнест! Я вспомнил, что специально для вас привез сюда бутылку вальполичеллы. Я знаю, вы очень любите это вино. Я предлагаю выпить бокал со мной.
Он протянул бокалы Хемингуэю и Адриане.
–Тридцать лет назад мы вальполичеллу пили не из бокалов, а из ведер, – задумчиво произнес Хемингуэй.
–Когда это вы смогли пить такое вино ведрами? – Удивленно спросил Франчетти.
–Когда была война, и мы защищали Италию от австрийцев и немцев. – Ответил Хемингуэй и, не говоря больше ни слова, выпил залпом бокал до дна.
Адриане показалось, что грусть или страх промелькнули в его глазах. Но, видимо, показалось. Хемингуэй всему миру известен своим бесстрашием.
Франчетти отпил немного вина и сказал:
–Вы вспоминаете еще ту войну. А мы не можем забыть этой. Тогда вы были нашим союзником, совсем недавно – нашим противником. Парадоксы истории.
–Но всегда воевал против немцев. – Подчеркнул Хемингуэй.– Никаких парадоксов. История повторилась.
–Хорошо, Эрнест. Пойдемте ко всем. Вас ждут. Адриана, вы отпустите нашего гостя?
–Да, барон. – С извиняющейся улыбкой ответила Адриана, чувствуя свою вину.
–Это я задержался возле Адрианы. – Защитил девушку Хемингуэй и обратился к ней. – Так вас зовут Адриана. Я все пытался вспомнить, как вас звать. Забыл. А нас же вчера в машине знакомили?
–Да. Мы знакомы с вами со вчерашнего дня.
–Пойдемте, Адриана, ко всем. – Впервые обратился к ней по имени Хемингуэй.
–Я так замерзла в проклятой бочке, что лучше побуду возле печи. Я отсюда все хорошо слышу и все вижу.
–Тогда, Адриана,– Видимо, ему доставляло удовольствие произносить ее имя вслух. – Я с женой приглашаю вас к себе на завтрак. Давайте послезавтра.
Адриана от неожиданного приглашения удивленно распахнула и без того огромные глаза, и вежливо ответила:
–Хорошо. Значит, до послезавтра.
–До встречи. – Почему-то грустно улыбнувшись, попрощался с ней Хемингуэй.
Франчетти, взяв Хемингуэя под локоть, повел его к камина, туда, где ему положено было быть. Афдера пересела ближе к нему, и победно взглянула на Адриану, – сейчас я займусь гостем. Граф Кехлер подал новый бокал вина Хемингуэю. Он снова выпил его до дна, но медленнее, чем предыдущий бокал с вальполичеллой. Видимо, не за что было ему сейчас пить.
Адриана слышала, как посыпались вопросы, – где лучше всего охотиться? Каким способом? Как?… Хемингуэй был прекрасным рассказчиком, и все его внимательно слушали. Он бросал частые взгляды на Адриану, и ей казалось, что Хемингуэй рассказывает об охоте на львов только для нее. Она выпила свой бокал вальполичеллы, за будущую встречу с писателем. Такой тост она произнесла про себя.
На следующий день, вечером, Адриана пошла прогуляться по Венеции и зашла в кафе «Джосс», где собирались ее сверстники. Вчера некоторые из ее компании были на охоте и сейчас рассказывали тем, кто туда не попал, о Хемингуэе. Один из них, почти слово в слово, пересказывал то, что говорил Хемингуэя, об охоте в Африке. Адриана села рядом с Афдерой и, слушая рассказчика, шепнула Афдере.
–А меня Хемингуэй пригласил на завтрак.
–Неужели? – Удивилась Афдера. – А почему он выбрал тебя?
–Не знаю. Я только с ним познакомилась и такое приглашение.
–Тогда берегись, Адриана. Он увлечет тебя в свои охотничьи силки и рыбацкие сети.
–Зачем я ему нужна? Он просто пригласил меня на завтрак. А ты, что его хорошо знаешь? – Подозрительно спросила она Афдеру.
–Немного. Мы с ним встречались в Кортина и здесь в Венеции. В него нельзя не влюбиться. Такой интересный писатель.
–Я не собираюсь в него влюбляться. Мне тоже, как тебе интересно познакомиться с ним.
–На охоте с ним можно познакомиться ближе, чем в Венеции. Поняла, Адриана?
–Не поняла. Он же такой старый!
–Зато знаменитый человек. К тому же Хемингуэй знакомиться не с каждым. Гордись, что и ты попадаешь в круг его близких друзей. Я тебе завидую. Меня он к себе на завтрак никогда не приглашал.
Их разговор услышали соседи, и один из юношей спросил:
–Адриана! Ты идешь на завтрак к Хемингуэю?
–Да. Он пригласил.
–Мы все тебе завидуем. Тогда расскажешь нам о нем? Какой он в домашней обстановке.
–Расскажу. А зачем вам это нужно?
–О таком человеке надо знать все! – И компания рассмеялась в ответ на эти слова.
Вчера Адриана спокойно отнеслась к приглашению Хемингуэя. Но разговор с Афдерой и любопытство ее друзей взволновали ее, – неужели она идет в гости к необыкновенному человеку? Тогда надо тщательней подготовиться к визиту.
3
В Венеции Хемингуэи остановились в трехэтажном отеле «Гритти-палас» и, конечно же, на третьем этаже. Это было старинное здание, кажется, еще пятнадцатого века, непонятного стиля – смесь романского и готического, с полукруглыми арочными окнами, оставшимися в наследство от средневековья, с открытой террасой. Этот стиль в Венеции, называли венецианским. Конечно, это не самый шикарный отель в городе, но «Гритти» очень нравился Хемингуэю. С ним было связано много приятных, и не совсем приятных, воспоминаний о прошлом.
Он наслаждался панорамой Венеции с высоты номеров третьего этажа. Хемингуэй всегда брал номера с видом на Адриатику. С них открывался великолепный вид на Большой канал. Сейчас ветер гнал по нему тяжелую свинцовую волну. «Если такой ветер будет продолжаться, то сегодня прилив зальет площадь. Вот будет здорово! А куда ж деваться голубям? Выживут». – Думал Хемингуэй, осматривая Венецию из окна. Возле деревянного причала гондол не было. Гондольеры попрятались от ветра за зданием «Гритти». Вряд ли кто в такую погоду решится прокатиться на гондоле. Хотя нет. Вдали по большому каналу двигалась гондола. «Наверное, пьяный американец.– Подумал Хемингуэй. – Трезвый бы не стал выходить в такую погоду на прогулку. И холодно, и опасно». Но теперь ему стало понятно, почему гондольеры ждут пассажиров у «Гритти» – ресторан и бар отеля работали круглосуточно и всегда найдется смельчак, чтобы до нужного места добраться в гондоле или протрезвиться на зимнем ветерке. Ну, а венецианским гондольерам, смелости не занимать. И петь они могут в любую погоду.
Из спальни в зал вошла Мэри. Маленькая и стройная, она фигурой напоминала юную девушку. А короткая прическа, как у мальчишки. Недаром все ее называли – мисс Мэри, а не миссис Хемингуэй. Она считала себя еще молодой.
Но, внимательно взглянув на лицо можно было без большого труда определить ее возраст. Сорок лет не скрывала никакая пудра, а цепкие, в окружении заметных морщин, голубые глаза источали житейский опыт. Немудрено, стать такой умной на лицо. За плечами сложный жизненный путь, в том числе и война, где она была журналистом. Там она познакомились с Эрнестом. Он был женат, она замужем. Эрнест, несмотря на эти преграды, предложил стать его женой. Она согласилась, тем более со своим мужем они уже договорились о разводе. И еще – не каждой женщине выпадает возможность стать женой писателя, к тому же известного. Она любила Эрнеста, особенно, его поступки – громадные и неотесанные, как дикие гранитные глыбы.
Она помнит Чикаго. По дороге в аэропорт, их автомобиль на полном ходу врезался в дерево. Эрнест, несмотря на поломанные ребра и разбитые лоб и ногу, на руках отнес ее в пункт медицинской помощи. Превозмогая свою боль, нес ее, а у нее была разбита только щека. А когда во время ее неудачной беременности, врач посоветовал ему попрощаться в последний раз с женой, Эрнест заставил недотепу-врача сделать нужные уколы, принести кислородные подушки. Потом неделю сидел возле ее постели, делая все необходимое, чтобы Мэри не только выжила, но и не чувствовала себя одинокой. Мэри не раз говорила, что Эрнест это человек, которого хорошо иметь рядом во время несчастья. За эти бескорыстные поступки, за умение насиловать судьбу, она любила Эрнеста – своего большого, умного, но наивного мальчика. Так она ему иногда говорила в порыве откровения. Ее очень огорчал спад в творчестве Хемингуэя. И сейчас в Венеции она старалась сделать его отдых запоминающимся и творчески плодотворным. Она видела, что он пишет. Но также видела его неудовлетворение написанным.
Сегодня с утра Хемингуэй что-то писал, по старой привычке, сидя прямо в постели. Сейчас ждет гостей на завтрак. Пусть будут гости, раз он так хочет. Она услышала из спальни голос мужа:
–Мэри, как считаешь, завтракать будем в ресторане или здесь?
–Как посчитаешь нужным, Эрни. Если гостей будет много, то лучше спуститься в ресторан. Если твоя гостья будет одна, то можно и в номере. Ты уже заказал завтрак?
–Да. Ренато готов в любую минуту накрыть стол. Я пойду побреюсь, и приведу себя в порядок.
Хемингуэй вышел в зал и пошел в ванную. Она слышала, как он напевает какую-то итальянскую песенку с замысловатой мелодией. Она ее слышала раньше, но не знала слов. «Надо выучить слова, раз песня нравится Эрнесту». – Подумала Мэри, обладавшая хорошим музыкальным слухом и сама любившая петь.
Они ждали Адриану. В девять часов позвонил портье и сообщил, что к ним гости.
–Проведите их. – Распорядился Хемингуэй, и Мэри удивилась его волнению.
«Что за гостья? – Подумала она. – Почему Эрнест так хочется встретиться с ней. Может новый роман? Он не помешает. Кажется, с Афдерой дружба заканчивается. Все-таки она оказалась пустышкой. Посмотрим, кого сейчас выбрал мой муж? Легкий флирт ему не помешает. Он не сильно верит в себя, как мужчина. Его здоровье надо поддерживать уже и духовно».
Мэри с интересом ждала прихода гостей. У двери прозвучал звонок, и вошли двое – совсем юная девушка и юноша, немного старше, наверное, ее кавалер, подумала Мэри. Она обратила внимание, как Хемингуэй бросился к двери, крепко пожал гостям руки, в том числе и девушке, и пригласил их сесть за журнальный столик. Мэри следом за ним подала им свою руку, которую юноша галантно поцеловал. Она узнала Адриану. Эту девушку они подвозили на машине несколько дней назад. Гостей было всего двое, и Мэри предложила мужу, опередив его решение:
