скачать книгу бесплатно
– Потом спустился в яму. Пошевелил Джона, хотел куртку расстегнуть, ухо к груди приложить, может, жив все-таки. И не смог. Да и видно было: мертв он. Совсем. Я обхлопал карманы его куртки. В одном кармане был спутниковый телефон. Разбитый. Он же его перед штормом в карман положил.
Я подумал: «Вот и объяснение – я не видел, искал, гадал, куда делся, а Федор заметил. Просто-то как».
– В другом кармане была плоская бутылка коньяку. Я ее взял.
– Это понятно, – сказал я. – Результат на лице. Что же ты на яхту не вернулся, а, Федя?
– Испугался. Мысли дурные в башку лезли. Что, если не только в Джона бесы вселились? Вернусь, а меня на ножи. Проклятие-то одно на всех было, вдруг только меня не тронуло? Ну, я из ямы выбрался и пошел вдоль гряды. А ноги не идут, подламываются. Если бы не коньяк, шагу ступить не смог бы.
– Это ты с ним с шагу сбился. Не путай кислое с пресным.
– Ну, давай, Андрюха, добивай! – плаксиво проговорил Полуяров. – А мне плохо было, так плохо…
– Не ной, – оборвал я этот плач Ярославны. – Дальше что было?
– Увидел дыру какую-то, вроде пещеры, залез туда. А потом заснул, коньяк помог. Когда проснулся, уже день был. Солнце, шторм стих, не страшно совсем. И я пошел вас искать.
– Ты зачем в наших вещах копался?
– Это я машинально.
– Что, папа в детстве не объяснил, что рыться в чужих вещах нехорошо? Ладно, проехали, что потом?
– Забрался на «Золушку», а там пусто.
– Тогда ты еще на грудь принял и спать завалился, – завершил я чужой рассказ.
Полуяров-младший понурил голову, а я чуть более миролюбиво продолжил:
– Сейчас-то как, головка не бо-бо?
– Отстань от него! – нарушила обет молчания Шелестова.
Я воззрился на нее. С чего это мы такие жалостливые?
Мила хотела еще что-то сказать, даже начала: «И вообще…» – но осеклась.
– Жалеешь, значит. – Я зло прищурился. – Зря! Между прочим, это по его милости мы в такой заднице оказались, что даже не представляю, как мы из нее выберемся. И когда. И выберемся ли вообще.
– Должны, – сказала Мила.
* * *
– Похоже, ты за нас уже все решил. – Чистый был мрачен.
– Так ты против? – удивился Полуяров.
– Конечно. Игрушки все это. Клады, пираты, Плевако, жулик какой-то из прошлого века.
– Из позапрошлого, – вскинулся Козлов. – И Кудриянов был не жулик!
– А мне по барабану. Захотелось в казаки-разбойники поиграть – ваше дело, но мы-то тут при чем?
– Постой, – теперь уже вскинулся Федор. – Мы же одна команда!
– С чего ты взял? – Чистый скрестил руки на груди, что на языке жестов означает «плотная защита». – Мы что, клады искать подряжались? Нет. Только лодку перегнать. Да ты понимаешь, что это противозаконно? Кому эти острова принадлежат? Португалии. А мы куда идем? В Касабланку. Вот нас португальцы и спросят: а что это вы, любезные, на наших островах делаете? Шли в Марокко, а оказались у нас.
– Острова необитаемы, – вклинился с уточнением Козлов. – Это заповедник.
– Тем более! В заповедник лезть – еще один закон нарушать. До кучи. Нет, ребята, я в тюрьму не хочу. Пусть даже самого высокого европейского уровня, а не хочу. И Джон не хочет, так ведь?
Чистый явно надеялся на немедленную и безоговорочную поддержку, но Джон не торопился с ответом. А когда заговорил, сказал не совсем то, что ожидал от него Костя.
– Вообще-то, дело это стремное. Можно нарваться на крупные неприятности. Но ежели соломку подстелить и по уму провернуть, может и выгореть.
– Андрей, а ты что думаешь? – взглянул на меня Чистый. Половинчатость ответа шкипера привела его в бешенство, и он прилагал огромные усилия, чтобы держать себя в руках.
– Мне насчет соломки понравилось, – сказал я. – А еще мне представляется, что о ней уже позаботились. Ну-ка, Федор, выкладывай, что у тебя там… с сеновалом.
– Да есть кое-что, – заулыбался Полуяров. – Моя вина. Просчитался. Надо было сначала растолковать в подробностях, что мы с Петькой придумали, а уже потом вас в неудобное положение ставить. Короче, так. О кладе капитана Кидда мне Петя рассказал еще в Москве. Как услышал, что я яхту покупаю и с Карибского моря ее в Касабланку погоню, так и выложил. И про карту все объяснил, ну, как она к нему попала. Знаешь, Костян, когда Петя напоследок сказал: «Вот бы выкопать!» – у меня реакция была в точности, как у тебя. Я его на смех поднял. Было такое?
– Было, – подтвердил Козлов.
– То-то и оно. Однако идейка в голове застряла, и чем больше я ее так и сяк вертел, тем больше она мне нравилась. Чем, спросите? Своей осуществимостью! Ведь все на самом деле просто, как мычание. Острова Селваженш действительно необитаемы. И почти по курсу. Что мы к ним направляемся, определить можно только по GPS. Так ведь навигатор и отключить можно! Тихонько подходим, тихонько высаживаемся и быстренько копаем, благо место нам известно.
– А дальше что? – спросил Чистый.
– Два варианта. Первый: клада нет. Мы возвращаемся на яхту и спокойно отправляемся своей дорогой. Милях в двадцати включаем приборы, появляемся на экранах, а на возможные вопросы отвечаем, что были небольшие неполадки со связью, но, слава Богу, все исправили. Второй: клад есть. Мы включаем приборы и запускаем в эфир MAYDAY. Когда появляются спасатели, мы предстаем перед ними в роли потерпевших кораблекрушение – яхту придется немного покалечить, без этого не обойтись, – и с кладом капитана Кидда у ног. Мол, случайно нашли, и что нам за это будет? А будет по португальским законам немало, я выяснял. Столько, что и тебе, Андрюша, на яхту хватит. И Джон сможет свое дело открыть. Всем перепадет. Но Козлову и мне поболе, чем другим, как идейным вдохновителям, это справедливо. Согласны?
– С чем? – спросила Шелестова.
– Для начала, с такой дележкой.
Все промолчали.
– Молчание – знак согласия. А теперь, друзья, согласны ли вы предпринять некую авантюрную вылазку, ничем особо не рискуя, однако, имея шанс весьма и весьма пополнить свои банковские счета?
– У кого они есть, – буркнул я. – В общем, так. Что бы ты ни говорил, Федя, а Джон прав – дело скользкое. Но я согласен. Только уговор: если найдем, действительно вызываем спасателей, а не вывозим клад втихую. Как бы ни хотелось. Насчет тюрьмы Костя верно говорит: я тоже туда не хочу.
– Я – «за», – сказала Мила.
– Я тоже, – присоединился к нам Джон, стараясь не встречаться взглядом с Чистым. Выглядело это странно, точно шкипер, прежде чем ответить, должен был у Кости разрешения спросить. А не спросил Дудникофф потому, что догадывался: разрешения не будет.
– Остался ты, Костя. – Полуяров продолжал улыбаться, уверенный в своей победе. – Что скажешь?
Отступать Чистому не хотелось, но, очевидно, остаться в одиночестве – «А Баба-Яга против!» – ему не хотелось еще больше. Он уже не держал руки, защищаясь, скрещенными на груди. Но пока не знал, куда их деть. В подвешенной к бортику кокпита сумке лежала ручка от лебедки=»мельницы», ее Костя и достал. Повертел, словно гадая, что это штукенция делает на борту яхты, все лебедки которой работают от гидравлики. А чего тут гадать: для страховки она, чтобы в случае чего крутить вручную. Повертел, сунул обратно в сумку и сказал:
– Уговорили, я тоже согласен.
– Ура! – подвел черту Федор. – Меняем курс!
Козлов пропел дребезжащим козлетоном:
– Белый парус надежды!..
Тут уж я не выдержал – оборвал:
– Петь, хочешь – пой, но, умоляю, что-нибудь другое. Хотя бы «Пятнадцать человек на сундук мертвеца».
– Йо-хо-хо, и бутылка рома! – радостно заорал Козлов.
Все рассмеялись.
Глава седьмая
– И почему это по моей милости? – оскорбился Федор.
В этом он был прав, а я… я перегнул. Но интересно, если бы Чистый уперся, как бы тогда поступил Полуяров? Неужели отказался бы от своих кладоискательских планов? Ой, сомневаюсь я.
– Оставим, – чувствуя шаткость своей позиции, пошел на попятный я. – Где карта?
– У Козлова, – удивился моему вопросу Федор. – Как думаешь, где он?
– Если он жив, то искать его нужно там, где крестик на карте. Я так думаю.
– Ну… – неуверенно протянул Полуяров.
– Другие предложения есть?
– Есть, – сказала Шелестова. – Надо Джона сюда перенести.
– Это во вторую очередь, – отрезал я. – А в первую надо думать о живых. Или хотя бы о потенциально живых. Но лично я верю, что Петька жив, и вам верить советую Федь, ты помнишь, где это чертово место, ну, где крестик? Ты же карту видел, рассматривал, это нам Козлов ее только мельком показал.
– Ну… – опять завел свою шарманку Полуяров.
– Вспомни!
Федор закатил глаза к небу, но не для того, чтобы полюбоваться парящими там буревестниками или редкими кучевыми облаками, – он вспоминал. Потом он посмотрел налево, направо и, сориентировавшись, вытянул руку в указующем жесте:
– Вон гора, видите?
Он показывал на гору, у подножия которой мы с Шелестовой были сегодня утром.
– Если идти с юго-запада, там есть расщелина. Перед ней две скалы, как ворота. В расщелине пещера. В пещере клад. Он закопан, но неглубоко, на полштыка лопаты, на 15 дюймов, как утверждал Мюррей.
Я прикинул расстояние: где-то километра два, всего-то. И даже как-то обидно стало: мы с Шелестовой кружили вокруг да около, а возьми чуть в сторону, как раз у той расщелины бы и оказались. А где расщелина, там и пещера с золотом и Козловым. Хотя, скорее, только с Козловым. Потому что, если бы все было так просто, то клад Уильяма Кидда давно бы нашли. Впрочем, опять же не факт. Ну, пещера, с какой стати в ней копать? Да и мало ли здесь пещер!
– Тогда прогуляемся, – сказал я и позаботился о товарищах: – Мила, пойдешь?
Помнится, отправляясь утром в наш первый вояж по острову Селваженш, я задал такой же вопрос, и Шелестова ответила категорическим «да».
– Да, – сказала она и на этот раз.
– А ты, Федь, возьми себе что-нибудь перекусить.
– Да я уже, – успокоил меня Полуяров и вытащил из кармана огрызок колбасы. И ей-ей, это был остаток той самой «палки», которую глодала на «Золушке» наша сердобольная Мила.
– А ты еще возьми!
Федор послушно выудил из пакета пачку печенья. Потом снял непромоканец.
Шелестова осталась в своей мокрой бирюзовой «пуме», совсем о здоровье не думает.
Мы пошли по берегу. Чтобы не быть обгаженными чайками-сагарраса, с запасом обогнули их птичий базар. А вот и откос, по которому я скатился на «пятой точке», невольно явив миру останки немецкого матроса.
– Там она, мумия, – сказал я Федору.
Полуяров любопытства не проявил – слегка повернул голову и тут же вновь уставился себе под ноги.
– Ты чего, Федь?
– Проклятие, – проговорил тихо Полуяров.
– Что?
– Проклятие!
Не был я уверен, что с Козловым все в порядке. Потому и сдержался. А так хотелось ругнуться! Потому что это все Петя. Сначала пугал нас сольным исполнением песни про белый парус и черный парус, потом принялся проклятием стращать. Якобы, настигнет оно каждого, кто возжелает пиратских сокровищ.
Впервые о проклятии Петя упомянул на следующий день после того, как «Золушка» взяла курс на острова Спасения. Все-таки Козлов был со сдвигом. С маленьким или большим – это как посмотреть. И от обстоятельств зависит. К примеру, есть люди, которые перед взлетом начинают доверительно сообщать соседу последние данные по статистике авиакатастроф, а когда самолет выкатывается на рулежку, с умным видом роняют фразы, типа: «Что-то мне не нравится, как правый двигатель работает, да и закрылки почему-то не шевелятся». С точки зрения соседа, такой «знаток» достоин четвертования, и его сумасшествие не может служить фактором, смягчающим вину. Но если подобные речи слышишь где-нибудь на даче – за чайком да шашлычком, тут можно и отмахнуться от назойливого любителя печальной статистики, ну, переутомился человек, ему посочувствовать надо.
Петя Козлов был из этой когорты доброжелательных психопатов. Он не жалел красок, расписывая беды и несчастья, которые пали на голову тех, кто осмелился посягнуть на тайну острова Селваженш-Гранди. Куда там проклятию Тутанхамона! Там горести и болезни поразили тех, кто нашел гробницу и вошел в нее. А в случае с кладом Уильяма Кидда, зло выкашивало всех еще на подступах к сокровищу. Корабли тонули, люди травились консервами, кто-то попал под лавину, среди алчущих пиратского золота постоянно вспыхивали ссоры, часто доходило до поножовщины и стрельбы. И только одного «копателя» – Афонсо Коэльо с Мадейры, проклятие до поры обходило стороной. Но и тот, в конце концов, стал его жертвой – умер. Помню, я спросил Козлова, сколько лет было достопочтенному сеньору Коэльо, когда он вверил душу свою Господу. «Шестьдесят девять», – ответил Петя, посмотрев на меня осуждающе. «Пожил, значит», – сказал я.
Видя, что я пребываю в тисках сомнений, Козлов переключился на Полуярова, последнего прилежного слушателя. Еще до меня Петю с его «страшилками» последовательно отфутболили Джон, Мила и Чистый. А Федор внимал и как-то даже попенял Козлову, что не знал о проклятии раньше. Знал бы – не ввязался в такое опасное предприятие. «Это вряд ли, – помню, подумал тогда я. – В Москве ты над этой чепухой посмеялся бы и посоветовал другу Пете пить валельянку»
Джон терпел это безобразие долго, но все же не выдержал и на правах шкипера приказал Козлову отставить разговорчики, смущающие незрелых членов экипажа. Петя на эту гневную филиппику ответствовал, что он так шутит. «И шуточки тоже отставить!» – рявкнул Дудникофф.
Что было делать Козлову? Пришлось помалкивать. Однако зубы дракона были брошены в пашню, и вскоре дали ростки. В шторм Полуяров все время говорил о проклятии, и все наши попытки его образумить оказывались тщетными. Дошло до того, что владелец «Золушки» потребовал прекратить поход за сокровищем и идти в Касабланку. Тут даже Козлов бросился его увещевать, клятвенно заверяя, что нет никакого проклятия и никогда не было, это он развлекался. Уговорить Полуярова мы уговорили, но дальнейшие события показали, что в рассказах Козлова и впрямь что-то присутствует, что-то мистическое и зловещее. Бывает же: пальцем в небо – и в яблочко.
– Нет никакого проклятия, – напомнил я Федьке о признании Козлова. – Петька все выдумал.
– Это он сказал, что выдумал, – покачал головой Полуяров. – Чтобы назад не повернули. А проклятие есть!
– Мил, ну, хоть ты ему скажи!
Шелестова, шедшая чуть позади нас, догнала Федора и положила ему руку на плечо:
– Не бойся. Скоро все кончится.
