скачать книгу бесплатно
На горизонте виднелся конный отряд в десять сабель.
– Заряжай, Емелька, – крикнул десятник пасынку и сам стал протирать шомполом ствол своей не остывшей еще пищали.
Яна вытащила из сена кольчугу и кинула сыну:
– Надевай.
Сама же, достав утятницу, укрылась за корзиной со скарбом. Страха не было. Люди, привыкшие жить в условиях постоянной опасности, готовились принять бой.
Всадники приближались, охватывая полумесяцем одинокую санную упряжку. Выдвигаясь со стороны восходящего солнца, они, пустив коней шагом и изредка показывая ногайками в сторону путников, о чем-то гоготали меж собой.
– Емелька, погоди-ка чуток, пока я не выстрелю, и бей опосля меня першего всадника по левую руку, – жуя соломинку, указал пасынку Антип, – я же пальну крайнего по правую руку.
– А ты, моя любушка, – улыбнувшись Яне, посоветовал, – лупи опосля нас сечкой по коням в середку. Снег нынче мокрый, вязкий, в галоп кони не пойдут по целине, так что успеем перезарядить. Главное – при повторном заряжании посчитайте до двадцати, чтоб все угольки в стволах потухли, а то заряжать начнешь, а ствол в руках и разорвет. Спешка нужна только при ловле блох, а тут, в огненном бое, степенность соблюдать надобно.
– А може, мимо проедут? – стуча от возбуждения зубами, шмыгнул Емелька.
– Ага, жди Петра до утра. Эти-то точно наши гости, – и, желая успокоить парубка, Антип толкнул его в плечо. – Тут я басен вспомнил, про гостей незваных. Пришли мурзы к царю-батюшке и просят: измени поговорку «Незваный гость хуже татарина», а то обижаются подданные твои. Царь подумал и издал указ – поговорку изменить и говорить отныне иначе: «Незваный гость лучше татарина!»
Емелька, перестав стучать зубами, рассмеялся:
– Так что в лоб, что по лбу, все едино.
Всадники остановились. Двое из середки, ткнув пятками в бока, отделились от десятка и так же степенно направились к саням. Один нагнулся над убитой косулей и, подняв за заднюю ногу, уложил ее впереди себя поперек седла.
– А ну! Не балуй! – крикнул Антип, выходя с пищалью из-за возка со скарбом.
– А то шо? – раздалось в ответ.
– Братцы! – опустив ствол оружия и срываясь на фальцет, крикнул отставной десятник.
– Кому братцы, а кому разъезд боярина Пашкова! – раздалось в ответ.
Но Архип, уже отложив пищаль на пожитки в санях, сняв тулуп и ударив шапкой оземь, ринулся по снегу к казаку, сидевшему верхом с косулей.
– Губа, едрит твою налево! И Ак Байтал под тобой! Ах вы, старые пердуны! Живы, безобразники!
И, обернувшись к Емельке, сотник улыбнулся:
– Опусти пищаль, казачки это, свои. И конь, про которого я давеча сказывал тобе, тоже тут.
Глава 6
Сибирь. Урман. Изба Никития.
Уж седьмицу проживал в Никитиной избе Юрка. Общаясь со старцем, он постепенно вживался в новый образ. Теперь он мурза Юсуп, сын мурзы Ибрагима, который когда-то зарезал Кучум хана, и был побратимом с Истомой (Филиппом) Пашковым.
Мурза есть царевич, а царевич свою родословную должен знать до двенадцатого колена. Вот и корпел мурза Юсуп, заучивая имена, даты и прошлое своих родственников. А Никитий пестовал его, каждый раз требуя повторить какой-нибудь эпизод из жизни своих родственников.
– Ну-ка поведай мне, мурза Юсуп, на какой реке стоял аил твоего деда Сабира?
– На реке Яман, в Ишимской степи, отче, – отвечал Юрка-Юсуп.
– Верно глаголешь. А с кем Ибрагим вышел на кулачный бой супротив кузнеца Архипа?
– С ногайским мурзой Самедом. И были они вместе отпущены Ермаком из плена. И побратались навеки.
– Добре усвоил. А ведаешь ли, мурза, почему тебе легко дается все это?
– Может, память хорошая?
– Кровь твоя помогает тобе. Потомок ты мурзы Ибрагима и близкий родственник правителя Сибири – Едигер хана. А так как Едигер хан и Бекбулат были братьями, Ибрагим – племянник Бекбулата. Вот и получается, что Кучум хан – ваш кровник. И стало быть, сын Кучума, Алей, – кровник твой. Как только царевич Алей прознает о твоем появлении, сразу станет тебя разыскивать. Отомстить пожелает тобе за смерть отца своего.
Но есть, Юсуп, и друг у тобя, Аракелом величают, он родственник Самеда, а идет он в Сибирь из Крымского ханства и ведет три сотни воинов, дабы побить отряд воинов воеводы Афанасия Пашкова. Вот и сходится, что только ты можешь остановить и развернуть вспять отряд ногайцев. Помочь надобно воеводе Пашкову пустить корни на земле Сибирской. Он дошел до Царева кургана, но, заблудившись с обозом в метели, прошел на восток чуть ли не на сто пятьдесят верст.
– А коль не примет меня воевода? Не поверит, что отцы наши – братья названые? – усомнился Юрка.
– Примет. Есть у воеводы холоп по имени Тишка. Нянька его. Будет тобе допрос он чинить. Вот и расскажешь ему тайны тайные, которые токмо в роду Пашковых и ведают, да хранят за семью печатями. Особливо расскажешь, как батюшка твой перший раз спас Истому, когды он тонул в речке. А во второй раз грудь подставил, приняв стрелу, в Истому пущенную. Для пущей веры расскажешь, что под Казанью у Истомы конь был о белых чулочках на передних ногах. Афоня Пашков поверит, он в отрочестве первый раз в седло сел на него, должон помнить сего коня. Ну а самое першее в нашем деле – на пальце твоем будет перстень чингизида. Такие перстни простолюдины не носят. Аркар Исатай его подарил Ванюшке, когды он Ваулихана, сына его, вылечил от немощи лютой. Ваня ужо на подъезде. Передохнет он с дороги, познакомитесь, и через несколько дён пуститесь в путь.
***
Вблизи Царева кургана.
(Ныне город Курган)
Аракел натянул поводья, привстал в стременах. Впереди, кроме снежной дымки и бескрайней степи, показались темные пятна. Это были лесные березовые околки. Три сотни усталых джигитов ждали команды своего баскармы.
– Привал! – распорядился Аракел. – Ставьте походные юрты. Встаем на отдых в три луны! Тут есть под снегом сухая трава, стреножьте коней, пускай отдохнут и покормятся.
Стремянной Аракела отвел расседланного коня, и командир отряда присел на седло, которое уже лежало на снегу. Грустные мысли пришли как утренний туман. Крымский хан послал Аракела с его воинами искать русичей, отряды которых разведывали земли за рекой Тобыл в поиске соленых озер.
Великий хан лукавил. Воин понимал, что весной в Крыму каждый рот хуже стаи саранчи. И содержать триста воинов невыгодно тощей казне. Вот и сплавил он отряд Аракела в дали неведанные. По рассказам своего отца, мурзы Самеда, воин немножко знал о стране Шыбыр, но пришел он сюда впервые. Бескрайные снежные степи выжигали глаза воинам своим ярким светом. Иногда на протяжении всего дневного перехода отряд не встречал на пути аилов степняков. Царило полное безмолвие. Это угнетало. Одно лишь развлекало и отвлекало воинов от мрачных дум – это охота. Непуганые табунки косуль подпускали к себе верховых на расстояние выстрела из лука. И потому вечером каждого дня пути всегда в походных казанах варилось свежее мясо.
Но с каждым днем настроение воинов его отряда заметно ухудшалось. Основной причиной являлось отсутствие добычи. Урусы будто растворились в этой снежной пустыне. Отряд Аракела до сих пор не встретил ни одного поселения русичей.
Подошел проводник. Поклонился и, показав на восток, сказал:
– Там урус. У них много дом. Стена высокий. Много добыча, очень много пушны. Обоз на Москва еще не ходил, вся добыча там.
– Якши, – кивнул Аракел. – Воины отдохнут, и мы нападем на них.
***
Острожек воеводы Пашкова.
Афанасий Пашков прохаживался у крыльца воеводской избы. Слух о появлении в зауральской степи трех сотен крымчаков дошел и до воеводы. Причем вести были из разных источников. Крымчаки уже пожгли и пограбили два поселения у Царева кургана, само же поселение у кургана отбило три приступа, и татары откатились зализывать раны в степь. Где снова они появятся, никто не ведает. Поэтому воевода велел усилить караулы, укрепить частокол, усилить коваными пластинами ворота. Запаслись и льдом из озера, поместив его в ледник. При осаде вода нужна пуще пищи. А снежок в степи начал подтаивать. Того и гляди трава пойдет.
Вчера вечером дозорный отряд обнаружил в степи переселенцев. Отставного десятника с женой и сыном. Воевода в беседе с Антипом узнал новости Тобольска и Мангазеи. Антип же согласился остаться в поселении до конца лета. Одной саблей прибыло, хотя и юнец у него не промах: и в седле держится, и стрелять из пищали горазд, рассуждал Афанасий.
Частокол острожка был выполнен в виде шестиконечной звезды. Это давало преимущество сдерживания натиска при осаде, так как каждый пролет стены контролировался с другого пролета стены. При таком построении обороны в спины осаждавших звучали выстрелы из пищалей. И укрыться под стеной в мертвом пространстве было невозможно. Впоследствии почти все острожки и крепости Горькой линии имели такие же формы. Афанасий Филиппович строил острожки по Свияжской схеме – сборно-разборными конструкциями, что уменьшало риск внезапного нападения на стройку. Этот метод когда-то при Иоанне Грозном помог возвести острог Свияжск, который впоследствии послужил базовой основой для штурма Казани.
Раздался скрип открываемых ворот. И в острог въехал верховой дозор.
– Воевода, радуйся! Нашли мы соленое озеро! – спрыгивая из седла, доложил старший дозора Иван Медведь. – Огромное-преогромное! Соленое-пресоленое! В длину верст 20, а то и поболее будет. Соль по берегам на пятьдесят саженей лежит. Завтра с утра разведаем, что округ его деется.
Пашков хлопнул по сапогу хлыстом:
– Благодарствую за новость радостную. Тебе, Медведь, шубу жалую, остальным велю барашка приготовить.
Стоявший рядом писарь обратился к воеводе:
– Как записать сие озеро на списке земли, боярин?
– Так и запиши, Медвежье. Знамо, будет о Иване память потомкам. И государю отпиши от мово имя, что его наказ исполнен, пущай обозы за солью шлет, нечего более Крымскому хану кланяться. Сами с усами.
Глава 7
Сибирь. Урман.
Ваня приехал под вечер. Загнал в загон оленей, кинул им ягеля. Подошел к избушке. Дверца распахнулась и на крыльцо вышел Никитий. Ведун принялся обнимать и тискать Ваню.
– Ванюшка! Родненький! Мы уж заждались тобя. Почитай месяц ожидали. А на дворе-то март. Зимники упадут, как добираться будете?
– Успеем, дядько Никита. До Пелыма на оленях дойдем, а там лошадьми разживемся.
Иван вырвался из объятий отшельника.
– Ну будя, будя, дядько, и так всего своей мокрой бородой вышаркал.
– Это я о твою бородку ее замочил, ишь как возмужал! В плечах раздался, борода отросла, – улыбнулся, любуясь своим учеником, Никитий. – Ну проходь в избушку, проходь. Я тобя сейчас груздяночкой попотчую. Она у меня на шелушеном ячмене, да с груздочками солеными, с губой лосиной.
– А Хфомка где? Чет следов не видать, – посмотрев по сторонам, поинтересовался Ваня.
– Спит шельмец, поздней осенью, как озера и реки встали, он и завалился в ледник. Благо там сухо было. Вот и жду, когда пробудится, чтоб льда туда успеть натаскать до тепла.
– Да какой лед, он за зиму так насмердит, что лед псиной будет тянуть, потом и рыбу кушать не захочешь.
– Собак кормить пойдет.
Ваня, пригнувшись, протиснулся в дверной проем. За столом сидел незнакомый человек. Иван снял шапку, поздоровался первым.
– Здрав будь, добрый человек. Меня Иваном кличут.
– И тебе не хворать, Ваня. Юсупом меня величают, а меж собой зови Юркой.
Иван при свете лучины присмотрелся к лицу нового знакомого.
– Вот встретил бы тебя не тут, в избе, а в другом месте, и решил бы, что это дядька Ибрагим воскрес. Похож уж больно ты на него.
– Так он и есть потомок мурзы Ибрагима. Кровь родная, вот и схожи ликом, – раздался за спиной Ванюшки голос ведуна.
Никитий прошел к чувалу, достал чугунок ухватом и прямо с ухватом прошел к столу. Иван взял с полочки глиняные миски, расставил на столе.
– Помню, помню я твою груздянку, дядька Никита. Хорошо готовишь, ни у кого так вкусно не получается.
– А я сметанку туды кладу из оленьего молока, вот и наваристо получается.
– Сметану? Из оленьего молока? – удивился Юсуп.
– Ну да, сметану. Коров-то у нас нетути. Подою олениху, крынку поставлю на полку и жду, когда отстоится, а опосля вершки сметаю. Вот вершки-то и кличут сметанкою. А ты что, Юсуп, не слыхивал, что ли, ранее?
– Слышал, просто не задумывался, почему сметану сметаной называют.
– Вот чудак человек, у вас там, в другом мире, совсем от жизни отошли. Простые истины не ведаете, – удивился Никитий и продолжил: – Кушайте, кушайте, скоро вам на сухарях да солонине сидеть всю дорогу до Царева кургана.
***
Острог. Вблизи озера Медвежье.
Вечерело. В ворота заехал дозорный разъезд.
– Запирай ворота, – крикнул на ходу Медведь и направил коня к воеводской избе. Спрыгнув с коня у крыльца, старший дозора вбежал в сени.
– Татары, боярин. Сабель триста. Встали табором в верстах сорока от нас. Наш дозор увидали, всполошились. А кони все стреножены да расседланы. Пока туды-сюды оне суетились, мы деру дали. Там два озера и меж ними проход узенький, мы по проходу-то и проскочили. А их дозор решил напрямки по льду нам, стало быть, наперерез, да кони у них по-летнему подкованные, без шипов, попадали они на наледи, как горох на тамбур. А токмо проход мы прошли, я на три части дозор разделил, и след в след, гуськом, в разные стороны по лесу разъехались. Пущай поплутают. Пока следы разглядывать примутся, ужо стемнеет, так что раньше полудня до завтра не нападут.
– Уверен, что не пойдут в ночь по следам?
– Уверен, Афанасий Филиппович, ночью в темный лес татары не полезут. Он для них как ладан для черта. Не местные оне, крымчаки это.
– Кликай сотников и десятников на совет, – повернувшись к Тихону, распорядился воевода.
Тишка, не надевая зипуна, как был в безрукавке, выбежал из избы.
Вскоре, снимая шапки и крестясь на красный угол, стали входить в воеводскую избу сотники и десятники. Со словами «Здрав будь, боярин» они рассаживались по лавкам.
Вошел и Антип, огляделся, подыскивая себе место. Афанасий Пашков, глянув на него, указал:
– Сидай, Антип, у печи, меж сотниками и десятниками. Назначаю тебя старшим охочих людей.
– Благодарствую, – буркнул недовольно Антип, присаживаясь на указанное место.
Воевода, заметив его недовольство, разъяснил:
– Ты, Антип, не серчай, охочих и мастеровых у нас тут душ полтораста, при осаде им нужен бывалый ратник. Людишки отчаянные, но малоопытные. Вот и займись ими, расставь по частоколу, объясни, что кому делать.
Антип встал, обращаясь к воеводе, промолвил:
– Перечить, воевода, я тобе не буду. Надобно так надобно. Но дозволь засаду организовать, чтоб спесь нехристям сбить. У нас лес поваленный лежит для домов, так вот – он как раз к татарам верхушками, а к острогу комелем. К нам ведьм одна дорога, по просеке. Там меж лесоповала две волокуши еле-еле разъезжаются, а значит, конный отряд пойдет вереницей по три лошади. Вот и растянется он на версту. Развернуться в бока им некуды, ветки еще не рублены, их кони не смогут сквозь сей бурелом идтить. Потому и предлагаю по правую сторону засесть и пострелять их из пищалей, а уходить от них по озеру, подковы-то у них не шипованы, не догонят. Наша вылазка успеет в ворота залететь. Ворота же не закрывать, а поставить телеги и два наряда[5 - Наряд – пушка.], да и тут самых прытких встретить. Побьём их передовой дозор в самом остроге, будет двойная польза.
