Шерри

Ольга Шапарт

Шерри

Глава 1: Собака, которая потерялась

В холодный и мрачный зимний день, когда облака затянули небо, а ветер завывал между улицами, жизнь примерно годовалой хаски, оказавшейся на улице, превратилась в бесконечный кошмар. Она бродила по грязным тротуарам города, лапы её были мокрыми от снега и грязи, не успевая просохнуть. Каждое движение приносило только усталость, а в животе раздавалось урчание из-за голода, который не покидал ни на минуту. Несмотря на тёплую северную шерсть и густой подшерсток, собака чувствовала, как холод пронизывает насквозь, отнимая последние силы.

Потеряшка не помнила, как оказалась на этих улицах, среди серых зданий и неприветливых людей, которые проходили мимо. Возможно, она убежала из загородного дома, сделав подкоп под забором. Или её прежние хозяева выставили её, как ненужную игрушку, не желая заботиться о собаке, которую они когда-то любили. Она могла на прогулке испугаться выстрела фейерверка, или резкого звука тормозов машины, и в панике сорваться с поводка, бросившись прочь, чтобы спастись от охватившего ужаса. Или же она могла выскочить из автомобиля, когда хозяева случайно оставили дверь открытой. В смутных воспоминаниях иногда всплывала радостная игра в парке, как её гладили и угощали лакомствами. Но теперь эти тёплые фантомы памяти казались далекими и чуждыми. Её жизнь перевернулась, и она оказалась одна, оставшись наедине со страхом и тоской.

Мир вокруг казался ей угрюмым, как серое небо, нависшее над городом. Каждый прохожий, спешащий по своим делам, был чужим, и безучастным. Она искала тепло, но вместо этого сталкивалась с недоверием. Новая реальность была полна звуков города и чужих голосов. В ней не было ничего, что могло бы ее успокоить сейчас.

Каждый шаг по асфальту, выглядывающего сквозь кашу реагентов, напоминал ей о том, что она потерялась. Она не понимала, почему никто не хочет остановиться и погладить её, почему все проходят мимо с отстранёнными взглядами. Хаски искренне надеялась, что однажды кто-то увидит её, приласкает, накормит, обогреет.

Порода хаски – это настоящие дружелюбные комки энергии! Собаки, выведенные для работы в команде, просто обожают общество. Они легко находят общий язык как с детьми, так и со взрослыми. Если человек ищет четвероногого друга, который всегда готов играть и отправляться в приключения, хаски – это именно то, что нужно! Их жизнерадостный нрав и умение дружить делают их любимцами в любой семье.

Хаски не выносят одиночества. Эти своенравные, но невероятно общительные создания нуждаются в компании так же, как в воздухе. Стоит оставить их надолго одних – и они начинают тосковать, грызть мебель, выть, словно зовут свою стаю. Они созданы, чтобы быть частью семьи. Их счастье – это внимание, забота, совместные прогулки, смех и игры.

Но у этой белоснежной хаски всё было иначе. Когда-то она была игривой, звонко лаяла от радости и бежала навстречу любому, кто протянет руку. Теперь же – грязная, с колтунами на шерсти, похудевшая, с потухшими глазами. В них сидела тоска, которая бывает у тех, кого слишком часто отталкивали. Она всё ещё пыталась подойти к людям – привычка тянуться к теплу жила в ней, как упрямое пламя.

У дверей продуктового магазина, откуда пахло свежим хлебом, она остановилась. Сделала шаг внутрь, но продавщица с высоким начёсом и синими тенями на глазах отшатнулась и закричала:

– А ну, пошла отсюда!

Тон был таким, будто перед ней стоял не уставший пёс, а волк из страшных сказок.

Собака поджала хвост и вылетела обратно, споткнувшись о порог.

На заправке всё повторилось. Заправщик, увидев её, нахмурился и махнул рукой, как отгоняют назойливую муху:

– Кыш! Давай-давай, иди отсюда.

Каждый раз, когда она слышала эти слова, сердце сжималось. Её шаги становились быстрее, хвост опускался всё ниже.

В парке она заметила двух пожилых мужчин на лавочке. Подошла медленно, почти на цыпочках, и замерла в метре. Один из них бросил на неё косой взгляд и, не говоря ни слова, сделал ногой лёгкий отталкивающий жест.

– Фу, – пробурчал он.

Она отскочила и побрела прочь, стараясь не смотреть назад.

Каждый день на улице был похоже на экзамен на выживание, который она не выбирала. И всё же однажды случилось исключение.

В тот день мороз был щипучим, воздух звенел, словно стекло. У старой трубы возле дома, где грелись дворовые коты, стояла бабушка в тёплом платке. Она раскладывала в миске хлебные сухари и что-то тихо говорила котам.

Запах еды добрался до ноздрей хаски. Она замерла, прижала уши и робко сделала шаг.

– О, какая ты милая! – мягко сказала бабушка, заметив её. Она присела, вытянула руку.

Хвост собаки дрогнул, потом осторожно завилял. Она подошла и позволила погладить себя по голове. Это прикосновение было… как глоток тепла в ледяную зиму.

Она замерла, впитывая каждое движение ласковой руки, и, кажется, даже задержала дыхание, боясь, что это чудо закончится слишком быстро.

– Ну что, голодная? – бабушка достала из кармана маленький пакетик, насыпала на снег горстку сухарей. – На, моя хорошая, поешь.

Хаски жадно схватила первый кусочек, потом второй, но не забыла поднять взгляд на бабушку, словно спрашивала: «Мне можно? Ты не передумаешь?»

– Ешь, ешь, – тепло подбодрила женщина. – Здесь тебя никто не тронет.

Вокруг крутилось несколько котов, кто-то осторожно принюхивался к гостье, кто-то демонстративно отворачивался.

– Не шипи, Васька, – пожурила бабушка одного из них. – У нас сегодня гостья. И, похоже, потеряшка…

Она снова погладила собаку за ухом, и та тихо заскулила от переполнявшей её радости.

– Дорогие мои, – обратилась бабушка уже к котам, – вы ведь знаете, каково это – быть никому не нужным. Холод, голод… А ты, красавица, – снова посмотрела на хаски, – точно найдёшь своих людей. Я уверена.

Собака, доев сухари, присела рядом, словно не хотела уходить. Её глаза говорили больше, чем могла бы сказать любая человеческая речь.

– Ладно, – бабушка встала, поправила платок. – Я пойду, а ты… будь осторожна. И возвращайся, если что. Здесь всегда найдётся кусочек хлеба.

Хаски проводила её взглядом, пока тёплый силуэт не скрылся за дверью подъезда. И только потом медленно пошла дальше.

Несколько следующих дней были такими же холодными и чужими. Попытки приблизиться к людям заканчивались лаем дворовых собак или равнодушными взглядами прохожих. Но она не переставала искать.

В парке, на заснеженной полянке, смеялись две девочки в ярких куртках. Они строили снежную крепость и переговаривались звонкими голосами.

Хаски замерла, глядя на них, и сделала шаг вперёд.

– Смотрите, какая хорошая собачка! – воскликнула одна.

– Давайте дадим ей печенье! – подхватила другая.

Но взрослый рядом резко сказал:

– Не подходите близко! Она может быть агрессивной.

Собака отпрянула. Для неё эти слова были как удар. Она не понимала, почему люди боятся.

– Можно я ей брошу? – спросила девочка.

– Брось, но не подходи, – вздохнула мама.

Печенье упало на снег. Хаски схватила его и быстро проглотила, а потом ещё несколько секунд стояла, глядя на девочек.

«Я бы играла с вами целый день…» – думалось ей, но она развернулась и пошла прочь.

Холодный февральский утренний воздух щипал кожу. Лиза бежала по замёрзшей тропинке, привычно держась своего ритма – как держит ритм во всём: в планах, в семье, в жизни. Утро для неё всегда было временем разгона – завтрак детям, дела по дому, онлайн-встреча, документы и отчет… В голове уже прокручивался список дел, и каждое имело своё место, как аккуратно разложенные по полкам книги.

Мягкий пар вырывался изо рта, а светлые локоны, выбившиеся из-под шапки, уже были припорошены инеем. Она втянула морозный воздух, чувствуя, как он обжигает лёгкие, и отметила про себя: ещё немного – и придётся утеплять шарф для утренних пробежек. Лиза любила такие моменты: тишина, снег под ногами, и ощущение, что день пока принадлежит только ей.

Но за поворотом, среди серых стволов и белых сугробов, что-то нарушило этот привычный поток. Движущийся силуэт. Белый. Нет, скорее грязно-белый – как снег, который пережил несколько оттепелей и заморозков.

Собака. Она шла неторопливо, чуть опустив голову. На густой шерсти – комки грязи, на морде – усталость, а в глазах… Лиза умела читать взгляды – и этот взгляд ударил прямо в сердце.

Хаски подняла глаза, и на секунду их взгляды встретились. В них не было страха. Там была… просьба. Настоящая, тихая, без слов.

Собака тихо поскулила – звук был глухой, чуть дрожащий, как зимний ветер под дверью. Лиза замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась, сама не заметив, как её рука чуть приподнялась – будто она могла позвать и быть услышанной.

– Какая же ты красивая… – выдохнула она, не думая о том, что сказала вслух.

Хаски замерла, будто прислушиваясь. Потом, едва заметно вильнув хвостом, прошла мимо, легко ступая по снегу, и исчезла за поворотом.

Лиза ещё несколько секунд смотрела ей вслед. Наверное, побежала домой… – подумала она. И тут же поймала себя на том, что очень хочет, чтобы это было правдой. В этом холоде, в этом безжалостном утре ей вдруг до боли захотелось верить, что у этой собаки есть тёплый угол, миска с водой и кто-то, кто ждёт её.

Она глубоко вдохнула, возвращаясь к своему бегу, но образ белой фигуры в снегу не уходил из головы. Если бы я могла… – мелькнула мысль, но Лиза отмахнулась. Впереди был день, полный дел.

А где-то там, за поворотом, шла собака, унося с собой её невысказанное: «Осторожно, не потеряйся».

Глава 2: Приют и новые знакомые

В морозное утро, когда улица еще не наполнилась дневными звуками города, хаски проснулась под деревянными постройками смотровой площадки, с которой открывался великолепный вид на реку. Холодный воздух проникал сквозь её шёрстку, заставляя поёжиться. Она потянулась, и её лапы коснулись ледяной корки снежного покрова, придавая ощущение, что мир вокруг стал ещё более неуютным.

Из-за недавнего ночного холода на земле остались крошки снега, и хаски почувствовала, как голод вновь наполняет её тело. Она привыкла к этому чувству, но каждое утро оно всё равно напоминало о том, как трудно быть одной. Вдалеке раздались нежные трели птиц; их мелодии напоминали о том, что жизнь продолжается, несмотря ни на что. Этот звук был единственным утешением в одиночестве. Весна уже чувствовалась в воздухе.

Пока хаски пыталась согреться, мимо проходили люди – кто-то выгуливал своих собак, другие бежали в спортивных куртках, сосредоточенные на своих утренних тренировках. Они проходили мимо, не замечая собаку. Каждый был занят своими делами, и ни один не посмотрел в её сторону, не заметив ту маленькую душу, которая жаждала любви и внимания.

Среди этой утренней суеты, когда холодный ветер дул, словно напоминал о жестоких зимах, хаски почувствовала, как внутри неё зреет надежда на перемены. Она встала на лапы и передними зубами соскоблила слой хрустящего снега, чтобы промочить горло.

Внезапно к ней приблизился ловкий работник, облачённый в яркую униформу с логотипом службы отлова собак. Его уверенный шаг заставил хаски насторожиться. Она напряглась, готовая к тому, что этот новый человек может стать очередным источником страданий. Или, наоборот, возможно, шансом на спасение. В его глазах читалось понимание, и это заставило её сердце забиться быстрее.

– Ну что, замерзла? – произнес он, присев на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с собакой, и в его голосе звучала доброта. Хаски, все ещё настороженная, почувствовала, как её волнение начинает постепенно рассеиваться, и с надеждой взглянула на него, принюхиваясь кожаным блестящим носом.

– Не бойся, псина, – произнёс он, протянув руку в сторону собаки. В его глазах читалось искреннее участие, и, увидев её испуганный взгляд, он не мог остаться равнодушным. Он аккуратно достал из кармана кусочек лакомства, обернутый в прозрачную пленку.

Голод сильнее страха. Хаски осторожно подошла ближе. Когда она приняла угощение, её уверенность, что этот человек не собирался ей причинить вред – укрепилась; наоборот, он был здесь, чтобы помочь. По дороге в ближайший приют она смотрела в окно, наблюдая, как город пролетает мимо, в глазах мелькали мрачные улицы, холодные здания и силуэты прохожих.

В приюте пахло животными. Сотни оттенков запахов сложились в микс трудно считываемого аромата: сено, корм, мокрая шерсть? Хаски встретила команда работников которые знали, как обращаться с животными, и понимали, что каждая потерявшаяся или бездомная собака имеет свою непростую историю. Здесь стоял гул разных звуков, в основном это был лай и грохот вольеров.

После карантина собаку предстояло поселить в вольер с двумя взрослыми и спокойными самками двортерьерами. В отличие от них, у потеряшки не было имени, и никто не знал её историю. Она была просто "собакой из отлова".

Сотрудники приюта, понимая, как тяжело животным переживать такие моменты, старались создать дружелюбную атмосферу. Они аккуратно открыли вольер и начали знакомить животных друг с другом, внимательно наблюдая за их реакциями.

– Всё будет хорошо, – тихо говорила ветеринар Лера. У неё были яркие татуировки на руках, которые рассказывали о её любви к животным и жизни, полной приключений. Наблюдая за процессом она произнесла: – Мы здесь, чтобы помочь вам подружиться.

Хаски осторожно вошла в вольер и приблизилась к новым знакомым, её хвост немного колебался от волнения. Собака Нонна средних размеров, первой сделала шаг навстречу новоприбывшей, весело виляя хвостом. Крупная собака Дина, отдаленно похожая на овчарку, тоже была спокойна и не проявляла агрессию. Животные сблизились и все трое жадно обнюхали друг друга, как-бы ходя хороводом друг за другом. Хаски, поняв, что она в безопасности, припала на передние лапы, приглашая новых друзей в игру.

Обнюхивание при встрече у собак – это естественный и важный момент в их жизни. В этот миг хаски и её новые соседи обменивались не просто запахами, но и целым миром информации. Через обоняние они могут узнать о друг друге очень много. Каждая собака, прижав нос к носу другой, словно задаёт вопросы: “Кто ты? Откуда пришёл? Чем ты жил до этого?” Это как небольшая беседа, полная нюансов, которые недоступны человеческому пониманию.

Такое знакомство помогает определить пол, возраст и даже эмоциональное состояние своей новой знакомой. Это словно волшебное взаимодействие, где животные могут почувствовать, есть ли между ними доверие или, наоборот, настороженность, или даже опасность.

– Интересно, – прошептала Лера, – если бы у них были человеческие мысли, что бы они сейчас говорили? Может быть, “Привет, я новенькая здесь, и мне страшно. Ты не собираешься меня пугать, правда?”

Каждое обнюхивание, каждый жест хвоста и ушей – говорили о многом. Эти собаки не просто знакомились – они устанавливали социальные связи, оценивали друг друга и, возможно, искали поддержку.

Лера с улыбкой наблюдала за тем, как хаски, постепенно успокаивалась. Сотрудники приюта следили за тем, чтобы знакомство проходило гладко, и с каждым мгновением хаски становилась всё более уверенной. Она начала понимать, что здесь тепло, рядом есть люди, которые не обидят, и конечно же собаки, которые станут её друзьями.

– Ну вот и молодцы! – обрадовалась Лера, когда увидела, как они начали играть. – Теперь вам будет весело!

Вечером возле вольера вновь появилась Лера. При виде хаски, её лицо озарилось доброй улыбкой.

– Привет, малышка! – произнесла она, наклоняясь. – Ну как твои дела? Освоилась?

Собака трогательно смотрела в глаза Леры, как бы вновь и вновь удивляясь, что с ней разговаривает человек. Она немного отвыкла от внимания и это вызвало бурную реакцию хвоста, который буквально дергался от радости из стороны в сторону.

Глава 3: Лиза и ее семья

Домочадцы

Лиза сидела за письменным столом, погружённая в мир цифр и графиков.

Каждый щелчок клавиатуры вносил новый штрих в очередной контент-план, корректировал структуру рекламной кампании или расставлял приоритеты в аналитике. Спина привычно ныла, как старый боцман, который подсказывает капитану: пора бы сделать привал.

Она и правда часто ощущала себя капитаном корабля, который идёт по заданному маршруту: семья, работа, быт – всё под её контролем, курс выверен, команда накормлена и в безопасности. Но иногда ей так хотелось просто лечь в шезлонг на палубе, вдыхать солёный бриз и позволить себе быть пассажиром, глядящим в бесконечный горизонт.

В глубине души Лиза чувствовала: душа просит чего-то большего, чем работа и планирование. Чего-то, что наполнит её изнутри, а не только галочки в списке дел.

– Как же мне нужен маленький дружок для утренних и вечерних прогулок, – произнесла она вслух, с лёгкой улыбкой глядя в сторону окна. Она иногда пугала сама себя, когда периодически разговаривала сама с собой.

За стеклом, в обрамлении ещё прохладного апрельского неба, виднелся клен, пробуждающийся от зимы. Его ветви, хрупкие и изящные, уже покрывались нежными зелёными почками – словно крошечными перьями, готовыми расправиться на первом весеннем ветру.

Между ветвями кокетливо выглядывали соцветия – жёлтые кисточки, похожие на солнечные капли, что спрыгнули с небес, чтобы вместе с деревом встречать новую жизнь. Через приоткрытую створку окна доносились звонкие трели синиц, где-то вдалеке тянулся мелодичный соловьиный мотив, а ласточки, словно живые стрелы, стремительно рассекали утренний воздух.

Лиза вдохнула этот весенний коктейль запахов и звуков – и почувствовала, как в груди расправляются крылья. Перемены на подходе, – подумала она. Лето ведь совсем близко!

Она вспомнила, как когда-то была руководителем департамента продаж в крупной строительной компании. Чёткие планы, серьёзные переговоры, чувство значимости и власти над ситуацией. Но с появлением детей Лиза выбрала другой курс: оставила офис, перешла на удалёнку, чтобы быть рядом в самые важные моменты их жизни.

Два новых диплома по маркетингу, полученных в декрете, открыли ей двери в онлайн-мир, где можно было совмещать проекты и семью.

Теперь, когда дети подросли и уже не требовали её постоянного присутствия, Лиза чувствовала: ей не хватает чего-то… живого. Источника радости, заботы – но не той рутины, которая изматывает, а заботы, которая согревает.

Мысль о заботе вызывала лёгкий внутренний смешок: заботы у меня и так – как песка на пляже. Но ей нужен был кто-то, ради кого захочется вставать раньше, кто будет ждать у двери, глядя глазами, полными доверия.

Солнечный луч прорезал облако и лёг на клен, обрамляя его золотистой аурой. Лиза задержала на нём взгляд. Природная безмятежность на мгновение отодвинула в сторону все грустные мысли.

В соседней комнате раздавались звуки, по которым можно было определить, что здесь обитают подростки: смех, обрывки критики, спор, стук чего-то упавшего и моментальное «Это не я!».

Миша, старший, сидел в наушниках, полностью погружённый в игру. Экран отражался в его лице – он даже не моргал, будто реальность за пределами монитора была только фоном.

Он всегда был немногословным и ценил своё пространство. Общаться предпочитал с алгоритмами и виртуальными соперниками, а не с живыми людьми.

– Миш, завтрак остывает! – крикнула Лиза в третий раз.

– Мам, не входи! – донеслось в ответ. – Тут битва века, ты не понимаешь!

В его голосе слышалась ирония, но и уверенность человека, у которого всё под контролем – по крайней мере, в его цифровом мире.

Миша, в свои четырнадцать, обладал математическим складом ума и умел анализировать тактику, просчитывать ходы вперёд – будь то в игре или в жизни. Он мог бы решать сложнейшие задачи… мог бы. Но лень в его мире занимала почётное место.

Иногда Лиза, проходя мимо, поддевала его:

– Ну и чему полезному ты там учишься, кроме того, как обходить завтраки?

– Мама, я тут вообще-то лидер по хитрому обходу соперников, – ухмыльнулся он. – Это, между прочим, жизненный навык.

Лиза вздыхала, но про себя утешалась: пусть игры и отнимают время, зато развивают реакцию, критическое мышление и умение решать пусть и виртуальные, но задачи. Ну и командная работа в онлайне – тоже что-то да стоит.

В соседней комнате Даша, младше брата на два года, сидела за своим столом. Её мир был противоположен Мишиному: полный красок, блеска, запаха клея, пряжи, бисера и идей, которые сыпались, как горох. Танцы и спорт её не увлекали, зато вышивка, рисование, бисероплетение и кулинарные эксперименты были её стихией.

На кухне следы этой «стихии» иногда были фееричными: сгоревшая сковорода, обугленная кастрюля, расплавленная крышка от микроволновки – всё это напоминало, что у Даши кулинарное вдохновение приходит внезапно и уходит, не дожидаясь уборки.

Она могла часами молчать, сосредоточенно собирая из бисера браслеты и ожерелья, переливающиеся всеми цветами радуги, которые потом дарила маме, крестной или подругам. А могла ворваться в дом вихрем, хлопнув дверью, и сходу начать выдавать поток новостей:

– Мам! Ты не поверишь, что сегодня было! Один пацан сказал, что нас отпустили с последнего урока, и все выскочили из класса, как будто там привидение! Теперь в чате учительница грозит двойками и зовёт родителей к директору! Мам, ты только не ругайся… О! И ещё – поговори с Екатериной Григорьевной, пусть отсадит меня от Максима. Он дёргает за косу, шепчет всякое, я не могу сосредоточиться! Мам, ну напишешь ей? Пожалуйста!

И, не дождавшись ответа:

– Мам, у нас есть шприц? Мне надо наполнить водой резиновую крысу, хочу провести эксперимент! – Даша уже рылась в ящике с кухонными принадлежностями, даже не заметив, как Лиза подняла бровь.

– Только не говори, что это связано с мукой и вареньем, – устало, но с улыбкой произнесла Лиза, уже предчувствуя, куда всё это может привести.

– Мам, ну что ты! – Даша всплеснула руками. – Это будет научный эксперимент, а не кулинарная катастрофа! Хотя… если добавить немного красителя…

– Даш, – перебила Лиза, – если ты сейчас взорвёшь нам кухню, то твой эксперимент будет называться “Как убрать последствия за пять часов”.

Даша закатила глаза, но в уголках губ мелькнула улыбка.

В этот момент из своей комнаты, не снимая наушников, выкрикнул Миша:

– Эй! Ты опять трогаешь мою кружку?

– Да я её просто переставила! – тут же огрызнулась Даша. – А что, твоя кружка теперь священный артефакт? Может, её в музей отправим?

– Да, в музей “Не трогай мои вещи” имени Миши, – парировал он, и в его голосе прозвучала та самая фирменная подростковая смесь раздражения и веселья.

Лиза вздохнула, глядя на них обоих:

– Вы когда-нибудь сможете поговорить так, чтобы я не боялась за мебель и кухонную утварь?

– Мы можем, – синхронно ответили дети.

– Но не хотим, – добавил Миша, и оба расхохотались.

Лиза только мотнула головой, но улыбка всё-таки проскользнула.

Вот они – мои. Два совершенно разных космоса, каким-то чудом вращающихся в одной орбите – моей.

Миша. Полководец и стратег, просчитывающий ходы в играх и… иногда в жизни. Может часами не выходить из своей комнаты, но если выбросить туда крючок с шуткой, обязательно клюнет. В его “мам, не входи” всегда смешано: чуть лени, чуть серьёзности и капля подростковой независимости.

Даша. Ураган в юбке, разносящий в клочья любую тишину. Врывается домой так, будто в руках у неё новости мирового масштаба, и вываливает их без пауз для вдоха. Может за три минуты превратить кухню в декорацию для фильма “Кулинарный апокалипсис” – и за те же три минуты сотворить браслет из бисера, от которого у меня сжимается сердце.

Иногда я думаю, что я капитан корабля, а они – два пассажира, которые то спорят за место у иллюминатора, то вместе рисуют карту сокровищ на палубе. И да, бывает, они так шумят, что мне хочется спрыгнуть за борт… Но правда в том, что без них этот корабль просто не поплывёт.

Лиза откинулась на спинку стула, позволяя себе пару секунд тишины. Дети, увлечённые перепалкой, не заметили, что она задумалась.