скачать книгу бесплатно
– Какая ещё бумага?
– Даже не одна, а целых три. На всех, кому только можно, – в телефоне раздался издевательский смешок специалиста Степана Огурцова, который располагался этажом ниже.
– Ого, – фальшиво удивился Семён Сергеевич, – и от кого же?
Хотя Семён Сергеевич уже догадался, кем и откуда был брошен камень, но всё-таки какая-то надежда ещё теплилась, что это был просто не очень смешной розыгрыш Огурцова, да и бумага была всего одна.
– Заявления поступили от Евгения Петровича Скребкова.
– А-а, ну-ну. Дай угадаю. Этот тип с улицы Фролова хочет уничтожить все лавочки? Одержимый маньяк, – брякнул, отшучиваясь в трубку, Семён Сергеевич, но радостного отклика и поддержки от коллеги в трубке не последовало.
– Да нет. Он просит предоставить расчёт и проект по установке элементов городского типа в местах проживания граждан. Ну и всякое такое. Собрал целую гору подписей и отдельно просит, цитирую – «принять незамедлительно меры в отношении халатного бездействия и отношения к своим прямым обязанностям старшего специалиста», так… бла-бла-бла. Вот, Семёна Сергеевича Варыгина. Ну, в общем, телеги на тебя пришли, – сам Огурцов при этом был очень весел, – мне сверху сегодня эти бумаги передали. Хе-хе, готовим ответ.
– М-да… – Семён Сергеевич огорчился и сильно озлобился. Ничего серьёзного в его диалоге со «слегка сдвинутым» одиноким и, возможно, рыжим длинноволосым гражданином со впалыми щеками не предвещало. А вот теперь на? тебе: и запросы, и жалобы, и общественные подписи, и ещё чёрт знает чего натворил этот неустанный районный добродел!
– Жди. Скоро, наверное, вызовут. Ладно, тут по содержанию все вроде понятно. Мы ответ-то подготовим. Я на всякий позвонил, предупредить. Ладно, пока. Не расстраивайся там. – Было слышно, как Степан посмеивается, и сразу в трубке зазвучал протяжный гудок.
«Весело ему. Ну, нет, я этого так не оставлю! Достал меня этот ненормальный. Тоже мне печки-лавочки», – Семён Сергеевич не на шутку рассердился. Решение было только одно – действовать быстро и на опережение!
Он схватил со стола кожаную папку, в которой лежали только чистые бланки и которая предназначалась исключительно для придания солидности на всяких унылых заседаниях, и побежал с ней воинственно к своему непосредственному руководителю на два этажа выше.
Секретаря на месте не оказалось. Дверь в кабинет начальника была приоткрыта, и Семён Сергеевич, обнаружив сквозь щель сидящего за столом совсем полысевшего Петра Александровича Молчанова, постучал вежливо в дверь и сразу же вошёл.
Пётр Александрович поднял на него глаза из-под очков в массивной оправе и неоднозначно посмотрел на своего подчинённого. Пётр Александрович очень не любил, когда к нему входили так вот, по-простому, без секретаря, и сразу же басом приветственно объявил:
– Заходи, Семён. Садись.
– Добрый день, Пётр Александрович. Мне тут Степан звонил из канцелярии. Я по поводу обращения от Евгения. М-м… фамилию забыл, сейчас не вспомню. Это один из жильцов нашего же района по улице Фролова. Он несколько раз звонил мне на прошлой неделе и жаловался на лавочку. Э-эм… требовал её убрать. – Семён Сергеевич стал улыбаться и потихоньку переходить на смех. – Аргументация была очень, мягко говоря, странная, я бы сказал – нездоровая. Хе-хе. Человек уверял меня, что сидит целыми днями у окна, наблюдает за ней и видит, что ею не пользуются.
Семён Сергеевич стал посмеиваться и ожидал симметричной реакции от обалдевшего от его рассказа руководителя, но Пётр Александрович приподнял вопросительно бровь и посмотрел уже через толстые линзы своих очков. Его общее настроение в выражении его лица не изменилось.
– Пётр Александрович, я хочу обратиться официально с запросом к правоохранителям, к местному участковому, – уже немного нервничая и без ненужного смеха строго произнёс Семён Сергеевич. – Ну, чтобы проверили гражданина. Возможно, он болен и нуждается в принудительной госпитализации или ещё в какой проверке, – Семён Сергеевич добавил эмоционально в диалог всю свою вовлечённость в данный вопрос.
– А что? Совсем неадекватный? – пробасил Пётр Александрович без выражения и с длинными паузами, переводя своё внимание на документы, с которыми продолжал работать.
Семён Сергеевич стал отвечать чётко, как на докладе верховному главнокомандующему:
– По телефону общается нормально. В бочку не лезет. Сильно не возбуждался. Стёпа говорит, что он грамотно составил обращение и жалобу. Просто сама суть просьбы очень подозрительна. Ну, кому в голову придёт сидеть целыми днями у окна и наблюдать за лавочкой? Да ещё требовать, чтобы её убрали?
– Ну, выглядит странно, согласен. Но формально-то очень как-то всё обтекаемо. Давай конкретнее.
– Конкретно. Я набросаю сегодня запрос в Управление внутренних дел. Прошу вас меня поддержать. Согласуете?
– Ага, набросай. Посмотрим. – Пётр Александрович сделал паузу, полез в стопку бумаг на столе и выдернул несколько скрепленных листков. – А вот это необходимо тебе будет разобрать.
Листки плюхнулись на столе прямо перед Семёном Сергеевичем.
– Этот человек пишет, что его несколько раз проигнорировали. Были с ним грубы. – Пётр Александрович скривил лицо. – Делал что-нибудь по обращению?
– Да, я всё проверил. Лавоч… тьфу, скамейку установили на объекте по плану. Всё соответствует документации и графику. Всё это я ему объяснял. И общался исключительно вежливо. – Семён Сергеевич стал теряться, в голосе появилась оправдательная тональность.
– Тут проблема ещё в том, что этот твой тип соседние дома привлёк. И подписи собрал. Нам ещё тут с корректировками не хватает возиться. И ещё…
Тут Пётр Александрович достал ещё бумаги, и Семён Сергеевич, что называется, «отхватил по полной» в кабинете своего начальника, куда, собственно, сам и пришёл, чего-то там пытаясь опередить. Пётр Александрович не выходил из состояния «не совсем в духе» (он явно был недовольным работой своего подчинённого в моменте) и, пользуясь случаем, отчитал за всё.
В контексте злосчастной лавочки Семён Сергеевич был распят, как черепаха, и в итоге вышел из кабинета с полным осознанием того, что было бы хорошо, чтобы этого ненормального и бдительного гражданина похоронили бы торжественно и с почестями под этой же самой лавочкой. Да так, чтобы больше никому и никогда не пришла в голову мысль о том, что эта самая лавочка, будь она трижды неладна, никому не нужна. А наоборот, стала доблестным ему надгробием для безвременно покинувшего, зоркого наблюдателя за столь необходимой полезностью всех общественных элементов внутреннего двора.
Вот с таким настроением, мыслями и в таких огорчениях двигался Семён Сергеевич в свой кабинет, покидая начальника, который так и остался без присмотра все ещё куда-то запропастившейся секретарши.
Ну совершенно дурацкая и смешная история, а обернулась такими неприятностями. «И вот как разглядеть такие моменты и предугадать ход их развития?» – всё ещё задавался подобными философскими вопросами по дороге в свой кабинет Семён Сергеевич. При этом градус его ненависти к воображаемому рыжему ненормальному только повышался. И закипел Семён Сергеевич, только когда рухнул в своё рабочее кресло и обнаружил на столе копию зарегистрированного обращения от того самого, что сидел сейчас, наверное, в эту минуту и, не отрываясь своим неустанным взглядом от лавочки из окна второго этажа, строчил какие-то доносы, нажимал какие-то рычаги и кнопки, одним словом – управлял целым большим общественным движением, чтобы устранить вселенскую несправедливость в виде городской парковой скамьи серии Д2М1, типа «Классика люкс».
Семён Сергеевич стукнул в гневе кулаком по столу. Телефонная трубка подпрыгнула, сработал рычажок, и табло на телефоне автоматически подсветилось. На часах выскочило пять минут седьмого, а это означало, что рабочий день уже закончился, и в эту секунду в голове Семёна Сергеевича, по натуре человека не менее справедливого, чем его воображаемый рыжий визави, вспыхнула невероятная мысль.
Он быстро собрался, набросил плащ, надвинул на лысину кепку, сдвинул брови и уверенно направился к дому номер тридцать три по улице Фролова.
Дорога была не дальней, поскольку сам дом был в трёх кварталах от учреждения, где трудился Семён Сергеевич, но цель была обозначена, маршрут построен, а настрой был очень боевым!
Подул ветерок, зажглись фонари, и с верхних веток обоих клёнов, которые были зарегистрированы в учётной книге дворового озеленения на улице Фролова, полетели оранжевые и красные листья. Какие-то уже лежали на глянцевой лаковой поверхности сиденья злосчастной лавочки, а какие-то были разбросаны рядом, ещё не тронутые метлой местных дворников.
Семён Сергеевич подошёл к скамейке и сбросил опавшую листву на землю. Со всей накопившейся злостью, злорадствуя и дьявольски улыбаясь, в каком-то балетном развороте рухнул он на скамью. И тут же почувствовал невероятное блаженство. Поскольку он был первым, кто прикоснулся к этому ненавистному объекту, который ничего, кроме возмущений, неприятности и злости, не принёс ему за последний месяц. Сидя он стал внимательно смотреть по сторонам и заглядывать в горящие окна дома напротив. Семён Сергеевич издевательски улыбался. Сейчас его улыбка была осознанна и объяснима. Семён Сергеевич демонстрировал абсолютно всем окружающим полезность и столь важную необходимость городской скамьи. Он расставил руки в стороны, обхватил спинку сиденья и растянулся так сильно, как только мог, выставив свои длинные ноги, обнажив серые носки, которые выглянули из-под коричневых брюк. Семён Сергеевич прочувствовал своим станом все прогибы сиденья, наслаждаясь удобством своего расположения. Он мысленно поблагодарил тех, кто когда-то грамотно рассчитал размеры и спроектировал этот вариант городской парковой скамейки.
Уже через пять минут, растворившись в состоянии полнейшего комфорта, он стал вычислять окна второго этажа, предположительно второго подъезда. В эти минуты его абсолютно не смущало, горит или не горит в окне свет. Он просто надеялся увидеть рыжего наблюдателя с немытыми растрёпанными волосами, со впалыми щеками и выпученными глазами, которые наполнялись слезами от того, что невыносимая и никому не нужная лавочка все-таки пригодилась. И её не нужно будет демонстративно демонтировать на глазах у восхищённых соседей, подмахнувших второпях какую-то коллективную жалобу.
Словно сонар, Семён Сергеевич прощупывал своим взглядом каждое окно. Он сканировал каждую деталь, стараясь уловить мельчайшее движение и рассекретить замаскировавшегося психопата. Он хотел заглянуть ему прямо в глаза и насладиться чувством справедливости.
В окнах мелькали кактусы, похабные узорные занавески, выглядывали какие-то настенные часы, подвесные шкафы и полки. Где-то мелькнул краешек телевизора, где-то замелькали тени жильцов, но нигде не было намёка на настырного наблюдателя-кляузника или хотя бы на прибор для наблюдений с какой-нибудь маленькой красной или зелёной лампочкой.
Прошло около получаса, и постепенно Семён Сергеевич стал успокаиваться, его улыбка сползла и затерялась в выражении задумчивости. Мысли поползли в сторону. Семён Сергеевич стал отвлекаться на прохожих. Подмечать изящные сапожки, молодых мам, тяжёлые туфли немолодых нянь, осенние чёрные лужи, торопящихся куда-то подростков, курящих угрюмых пешеходов и болтающих о чём-то задорных школьников.
Вокруг стали выделяться и проезжать машины, такси, парковаться те, кто успел пораньше домой. Мимо проехал велосипедист в красной повязке. Окна в доме стали зажигаться чаще. Вокруг вспыхнула вечерняя жизнь обычного спального района.
Подул прохладный ветерок, и рыжий кленовый лист аккуратно приземлился на кепку Семёна Сергеевича. Он снял его с головы и стал внимательно разглядывать. Злость, которая недавно переполняла его, полностью улетучилась. Он развернулся в пол-оборота, закинул ногу под себя и стал осматривать лист со всех сторон, покручивая его за стебелёк в лучах дворового фонаря.
«Надо идти домой. Что-то засиделся я. Да и стало прохладно, – подумал Семён Сергеевич. Все спешили по домам в этот вечерний час, и он чувствовал движение этой системы. – Да. Нужно идти домой. Чего я тут расселся?»
Бах! Что-то грохнуло за спиной. Семён Сергеевич резко обернулся и увидел пожилую женщину, которая поставила пакеты с продуктами на краешек лавочки, где он в есенинской позе покручивал жёлтый листок. Женщина глубоко дышала и смотрела по сторонам. Минуту, не отрываясь и не шевелясь, Семён Сергеевич смотрел на неё как заворожённый, но женщина даже не обернулась. Она снова взяла сумки и пошла своей дорогой. Семён Сергеевич приоткрыл рот и застыл в неудобном развороте.
Пока он смотрел вслед уходящей женщине, подъехало такси, из которого вышел молодой человек с телефоном. Продолжая говорить, он, не раздумывая, присел на тот самый край, где только что стояли сумки с продуктами. Он что-то увлечённо обсуждал, рассказывал, смеялся. Затем достал сигарету и закурил, продолжая болтать и при этом смотреть себе под ноги.
Семён Сергеевич наконец зашевелился и принял более удобную и естественную позу. Молодой пассажир такси встал, аккуратно затушил окурок и выбросил его в новенькую урну рядом. Не отрываясь от трубки, всё так же продолжая разговаривать по телефону, он куда-то удалился в глубину тёмного двора, оставив после себя противный запах табачного дыма.
Семён Сергеевич хлопал глазами. Он покрутил головой по сторонам, не понимая своего состояния. Со стороны могло показаться, что он задаёт кому-то вопрос и ищет того, кто на него ответит. Или это он своим сидением на лавочке только что привлёк внимание граждан и снял неведанное проклятие с несчастной скамейки, возбуждая к ней полезный и востребованный интерес? Или все эти звонки и жалобы были своего рода просто издевательством со стороны ненормального жильца?
Так и не определившись, Семён Сергеевич просто плюнул в сторону мусорного бочка, но не попал. Он отбросил кленовый лист и стал хлопать себя по груди. Во внутреннем кармане пиджака он обнаружил шариковую ручку и уже внимательно, прищуриваясь, ещё раз огляделся по сторонам. Снова, развернувшись в пол-оборота, он стал судорожно что-то царапать на спинке скамейки, разрушая гладкую и новую поверхность лакированной древесины. Затем он по-шпионски надвинул глубже на лоб кепку и быстро пошёл домой, совершив неожиданный и постыдный для себя акт вандализма на улице Фролова, напротив дома номер тридцать три.
Чуть больше месяца спустя Семён Сергеевич про эту историю уже и не вспоминал. Жалобы рассмотрели, дела переделали, ответы написали, письма зарегистрировали, и всё унеслось как-то само собой в водовороте муниципальных дел.
Уже выпал декабрьский снег. Улицы стали посыпать средством против обледенения. В домах в трубах зажурчало отопление, а из второго подъезда дома номер тридцать три по улице Фролова вышел мужчина средних лет, рыжеволосый, с впалыми веснушечными щеками и воспалёнными красными гласами навыкате. Одет он был небрежно, из-под вязаной старой синей шапки торчали немного растрёпанные засаленные волосы.
Худощавый гражданин сделал глубокий вдох морозного декабрьского воздуха, поправил серые варежки и немного неуклюжей походкой направился к лавочке, которая была расположена недалеко от его подъезда.
Снег, который выпал ночью, тонким слоем покрыл всю поверхность скамьи и налип к каждой доске – от загнутой спинки до нижнего её борта. Рыжеволосый бледный мужчина смахнул снег и очень аккуратно присел. Движения его были немного скованными, боязливыми и где-то угловатыми. На фоне остальных граждан вокруг, внешне для своих лет, он выглядел очень старомодно и даже немного подозрительно.
Голова его в синей старой шапке стала озабоченно крутиться по сторонам. Затем рыжий пришелец развернулся в пол-оборота и, поджав одну ногу под себя, улёгся на спинку. Медленно, осторожно стал он расчищать снег с каждой доски возле себя и наконец застыл. На его веснушчатом лице вспыхнула улыбка, а голубые глаза заблестели. Зубами схватил он краешек варежки на правой руке, потянул головой в сторону и освободил руку.
Между пальцами ладони в его руках была зажата прозрачная шариковая ручка с красной пастой внутри. Не выпуская изо рта варежку, он быстро что-то нацарапал на деревяшке и, испуганно помотав по сторонам головой с варежкой в зубах, резво вскочил и двинулся обратно к своему подъезду. Быстро засеменив и натягивая по дороге рукавицу, он споткнулся и чуть не упал.
Молодой человек нырнул обратно в подъезд, из которого вышел несколько минут назад, оставив на скамейке свои следы. Там, где уже не было снега, на одной из деревянных реек лавочки, в спинке, была синей ручкой нацарапана уже немного выцветшая надпись: «Это место тех, кто умеет не думать», а рядом свежими красными чернилами было коряво приписано: «о тех, кто рядом».
На войне как на войне
Небо на востоке порозовело, и на густых кучевых облаках отразились первые кровавые лучи восходящего солнца. Сергей сидел в укрытии и крепко сжимал в левой руке цевьё автомата. Его дыхание было частым, пульс под двести, а руки дрожали. Из-под зелёного платка-косынки на его голове по вискам катились огромные капли пота, оставляя светлые дорожки на пыльном лице. Последний манёвр Сергея оказался неудачным, пуля зацепила левое плечо, и сил заметно поубавилось.
Сергей прижал к груди автомат, из которого с момента сработавшей сигнализации он успел сделать только три короткие очереди. В магазине оставалось ещё около двадцати патронов, а к нему ещё полный рожок, крепко примотанный чёрной изоляционной лентой. Блиц-операция по уничтожению важнейших объектов противника продолжалась. По разработанному плану, необходимо было проникнуть на охраняемую территорию, произвести минирование сборочных цехов, укрытых в ангарах, осуществить подрыв и быстрый отход в обозначенный в лесу квадрат.
Все изученные ранее чертежи комплекса, фото объектов и целей на подрыв, сделанные с беспилотного самолета, приняли сейчас реальное трёхмерное очертание на местности.
Сергей двигался точно по графику, в координатах общего плана. На восемнадцатой минуте, а именно в четыре часа и тридцать три минуты утра по местному времени, в периметре объекта сработала сигнализация, и вся диверсионная группа, согласно разработанной инструкции на этот случай, сразу перешла в молниеносною атаку по всем направлениям. В этой операции противник имел высокий уровень подготовки и соответственно сложности, поэтому начатый прорыв очень быстро захлебнулся в очень слаженных действиях со стороны сил охраняемой территории.
С того самого момента, как завязалась перестрелка и Сергей в прыжке успел нырнуть за холм, прошло несколько секунд, но эти секунды растянулись для него в мучительные и вязкие минуты. Мысли искрами щёлкали в голове в переборе комбинаций дальнейших действий. Осуществлялся поиск вариантов и схем. Задача ещё не выполнена, и успех операции сейчас зависел от каждого бойца. Только доносившиеся звуки суеты и стрельбы со стороны противника позволяли как-то ориентироваться в текущей обстановке. Положение было непростым.
«Так, меня обнаружили и ранили. Нужно очень быстро соображать», – и в голове Сергея возникла картинка общего плана.
«Итак, четыре боевые единицы ударной диверсионной группы продвигаются со стороны подъездной дороги. Их прикрывает отделение из шести бойцов. Ещё три группы по четыре и шесть солдат должны были рассредоточиться по периметру и обеспечить прикрытие по сторонам света охраняемой территории».
По плану, основная задача Сергея была занять позицию на южной стороне, взять на сопровождение всю охрану в зоне прямой видимости и по сигналу командира мгновенно перейти в наступление, создавая световой и шумовой эффект. Необходимо было максимально дестабилизировать обстановку и осуществить подавление живой силы противника в указанном направлении.
«Всё оказалось совсем не просто, но нужно пробираться», – подбадривал себя Сергей.
В момент, когда сработала сирена, он открыл прицельный огонь по часовому на поражение, который занимал наиболее высокую точку в его секторе. Но противник был настолько подготовлен, что в ответном шквальном огне, который был открыт сразу из пяти мест, мгновенно погиб один из его напарников в группе. Направление с южной стороны, куда они заходили по плану, теперь было закрыто для молниеносного прорыва. Сергей остался один. В падении, когда приходилось уходить за холм из-под огня, он заметил трёх бойцов справа и движение легковой машины слева. Расстояние было около семидесяти или восьмидесяти метров, и нужно было срочно определить дальнейшее маневрирование.
«Вроде ничего серьёзного. Важные органы не задеты». И Сергей почувствовал, как сильно намокла его одежда в области левого плеча.
Сирена продолжала монотонно раздражать, и в какие-то моменты казалось, что её звук только усиливается. Но эта шумовая иллюзия была лишь следствием огромного напряжения от неожиданного разворота операции и сквозного пулевого ранения.
Сергей попробовал сконцентрироваться и стал прислушиваться. Сейчас все его чувства обострились до предела. Слышались отдельные крики команд и выстрелы на территории склада. С невероятной скоростью анализировалась любая мелочь: ели слышимые отдалённые голоса, незначительные шорохи вокруг, тонкие скрипы деревьев, дуновение ветерка, собственное дыхание, кровопотеря, пульс, напряжение в мышцах, тёплый металл, скользкая древесина, влажные пальцы и вообще всё, с чем соприкасался сейчас Сергей.
Стараясь не двигать головой и оставаясь в состоянии повышенного внимания, он на ощупь вытащил шумовую гранату из жилетки и выдернул из неё кольцо. Пора было действовать быстро, пока противник не подготовил манёвр для контратаки. Сергей немного успокоился и глубокими вдохами выровнял свое дыхание. Его пальцы сжимали железо до боли. Сирена продолжала завывать и била в мозг. Всё, что сейчас окружало его в лесу, стало каким-то бессмысленным и неприятным. Он осмотрелся. Вокруг возникли огромные хвойные деревья, пятнами появился густой ворсистый тёмно-зелёный мох, от ветра задрожали колючие пики зелёной травы, зазвенели с первыми тёплыми лучами солнца неугомонные насекомые, замелькали неумолкающие юркие птицы, и прямо перед его ногами вдруг раскинулся кустом нахальный папоротник.
«Кругом какой-то ад. Как мне отсюда выбираться?» – внутренняя тревога и отсутствие каких-либо явных альтернатив возвратили Сергея в обречённую реальность. Совсем неприятные мысли вокруг трусливого и жалкого плана возможного отступления стали царапать его изнутри. Накатило отчаяние. Мрачное ощущение абсурда в своих действиях с бесполезным существованием накрыло тошнотворной волной перед предстоящим запланированным выпадом.
Сергей вдруг посмотрел на папоротник перед собой и не смог понять вспышку внезапной ненависти к этому растению. Что-то в этом кусте было совершеннейшим образом не так. Не вязался он в тонкую модель естественной органики леса и всего происходящего вокруг. Этот нагло торчащий куст как-то особенно выделялся и в то же время был мёртвым, неестественным на фоне остальной лесной флоры.
«Какая отвратительная симметрия! – сверкнуло в голове Сергея. – Да-да, именно симметрия. Таких папоротников в природе не бывает». Он даже попытался прикинуть на глаз, дотянется ли он до его ровных черенков с отточенными лепестками своим ботинком в текущем положении, чтобы сломать или как-то повредить уродливый раздражитель. И Сергей тут же резко упрекнул себя и отдёрнул за то, что бесцельно отвлёкся в эти секунды.
Где-то рядом за холмом послышался треск. Реагировать на изъяны окружающего леса больше не было времени. Мощным броском Сергей зашвырнул гранату в левую от себя сторону, а сам рванул вправо. Он перехватил автомат и выпрыгнул из-за холма. Взрыва он так и не услышал. Две пули пролетели рядом с головой возле правого виска, и шлейфом за ними, словно легкий ветерок, он почувствовал прикосновение вихревых воздушных потоков. Затем несколько мощных ударов в рёбра сбили его с траектории движения, и мгновенная жгучая боль вспыхнула внутри.
Акробатика манёвра из-за холма не достигла своего задуманного завершения. Сергей повалился с пригорка и лицом приблизился к острой траве. Запах сырой земли был последним отчётливым ощущением этой реальности, и горизонт закрутило. В горле пенилась тёплая кровь, сердце стало биться чаще и чаще, и Сергей стал задыхаться. В глазах стало темнеть, он схватился за траву, но это было рефлекторное и бессмысленное движение – он очень быстро терял много крови. Всё вокруг стало густым, вязким и вместе с алым отблеском восхода на серых облаках потемнело и рухнуло во мрак.
Включилась сирена, но на этот раз Сергей уже был ближе к дороге метров на пятнадцать.
«Ага. Вот и началась атака. Вперёд», – снова скомандовал он сам себе.
Небольшой холм, где можно было успешно спрятаться, остался сейчас немного позади. Сейчас Сергей заходил левее, чтобы максимально быть в слепой зоне наблюдения охранника, засуетившегося на дозорной вышке.
Сергей передвигался медленно и аккуратно, стараясь не издавать звуков и быть незаметным на фоне ландшафта. И вдруг перед его глазами снова возник куст папоротника, но уже чуть меньшего размера, чем тот, который недавно раздражал его за холмом. И всё та же идеальная симметрия, которая его так возмутила, снова вонзилась иглой в его голову и отвлекла от задания.
«Они тут все такие?» – мысленно задал себе вопрос Сергей. И скривившись, он затаился на позиции. Один боец из его группы сдвинулся влево, туда, где была естественная возвышенность и зона для отслеживания охраны с южной стороны периметра.
Ударный отряд ринулся по плану вперёд, и зелёные точки поползли на экране радара. Сергей услышал команду в наушник и посмотрел на ручные часы с изображением Микки-Мауса. Стрелки на циферблате часов состояли из лап весёлого мультипликационного персонажа. Та лапка мышонка, что была поменьше, была часовой стрелкой, а лапка, которая длиннее, была минутной. Расположение рук-лап Микки-Мауса указывало на четыре часа тридцать одну минуту. Операция продолжалась.
«В атаку!» – и двумя длинными очередями из автомата Сергей срезал сразу двух солдат и занял устойчивое положение сидя. В такой позе вести прицельный огонь было гораздо проще и точнее. По всем направлениям завязался бой. Сергей, всё ещё в низкой позиции и короткими перебежками, взял курс на административное здание, где сейчас не наблюдалось никакого перемещения. В сопровождении его продолжали прикрывать слева.
Возле распределительного электрощита, который был ближе всего к дороге, Сергей собрал все свои силы, резко вскочил, переключился на бег и буквально влетел в дверь запланированного по маршруту строения. На радаре это здание подсвечивалось как объект номер ноль одиннадцать.
Внутри самого здания было пусто, на входе были видны сразу все три комнаты, и везде наблюдался страшный беспорядок.
«Ну, правильно, это место покидали второпях», – объяснил себе увиденное Сергей. Он быстро осмотрелся внутри и остановился у дальнего выхода. Почти в самом центре комнаты располагался стол, на котором были разбросаны игральные карты. На окне стоял включённый радиоприемник и отвратительно шипел, а под столом размещалась очень пыльная передающая станция с мигающим зелёным огоньком. Кругом всюду валялись какие-то бутылки, фантики, и было много мелких и не связанных между собой предметов. Ещё Сергей заметил несколько листов белой бумаги, которые также валялись кругом на полу и были чересчур чистыми. Они выглядели совсем как-то нелепо на фоне творившегося в доме хаоса и бардака. И вновь что-то неприятно кольнуло его внутри. Лёгкая вспышка очередного раздражения возникла от увиденного. Интерьер и вся обстановка в доме были неестественными.
«Что-то тут недоработано», – заметил Сергей и продолжил осмотр.
На краю стола в центре комнаты стояла небольшая коробочка с нарисованным на ней красным крестом в белом круге. Это была стандартная военная аптечка в металлическом корпусе. Сергей подошёл к ней ближе, но она ему была сейчас не нужна, а вот лежавший рядом полный рожок-магазин на тридцать патронов для его автомата был очень кстати. Сергей быстро схватил необходимый боеприпас, и тот исчез в накладном кармане армейской жилетки.
«Хорошо хоть тут не растут уродливые папоротники», – мысленно проворчал Сергей и одиноко улыбнулся.
Снаружи стали доноситься звуки стрельбы и одинокие хлопки. Сергей посмотрел на прибор радара и увидел, что его цель была ещё далеко, а ударная группа уже довольно сильно сместилась вправо. Зелёные точки на тёмном экране, не останавливаясь, продолжали уползать.
«Так. Нужно двигаться к объекту, и скорее. Тут ничего полезного больше нет».
Как только Сергей выскочил на улицу, то заметил на углу в повороте уезжающий легковой военный автомобиль с открытым верхом, который как раз должен был появиться где-то через пару минут на южной стороне охраняемой зоны. Сергей вскинул автомат и взял водителя на прицел, но стрелять так и не стал.
«Чёрт с ним! Пусть едет. Сейчас главное – ангары», – мысленно он отпустил противника, подарив ему жизнь, а себе сэкономленные патроны. Сергей снова перешёл на бег и двинулся в направлении важного объекта, мигающего на экране радара.
Маневрируя между домами по улице, он выскочил и увидел группу солдат противника. Не раздумывая, автоматная очередь, затем ещё очередь, одиночные выстрелы. Пули стали мелькать и свистеть со всех сторон.
«Вот дрянь! Настоящая мясорубка», – снова запрыгали мысли в голове. Удар в ногу – и пуля снова прошла навылет. Красная вспышка в глазах, снова удар. Сергей резко переместился за угол ближайшего строения. Дышать стало очень трудно, мышцы болели, и чувствовалось нестерпимое жжение ран.
«Нужно вернуться немного назад, там, где была аптечка. Попробую успеть, иначе в таком состоянии я не доберусь», – и Сергей развернулся в обратную сторону.
«Потеряю, конечно, время, но по-другому тут никак».
Он попытался перейти на бег, но это сделать не получилось. Движения срывались, и двигаться получалось только ходьбой. Слишком сильно он был сейчас повреждён ранениями. Жизненных сил хватало только на тридцать один процент.
Сергей стал отходить назад, как ему казалось, по безопасному для него пути. Но из-за угла на перекрёстке неожиданно навстречу выскочил автомобиль. За рулём сидел солдат в зелёной кепке и тёмных очках. Сергей автоматически стал стрелять и выпустил от бедра все патроны в лобовое стекло открытого военного джипа. Автомат от выстрелов подбрасывало вверх, и пули, оставляя почти ровные дырки, превратили ветровое стекло несущегося автомобиля в решето. Убитый сразу завалился набок, машина вильнула и, делая разворот, врезалась в сосну, которая ещё по совместительству была фонарным столбом. От мощного удара машины сорвался подвешенный невысоко светильник и с грохотом разбился о землю.
Сергей был нацелен на дом с аптечкой, но всё же успел кинуть взгляд на осколки, и где-то в зелени травы снова промелькнул или уже померещился нереально пропорциональный куст папоротника.
«Они, наверное, просто бездарно тут копируются», – подумал Сергей про симметричное растение. Но разглядывать детали было некогда, тем более что они были не очень хорошо проработаны. Нужно было возвращаться в то здание, где на столе были спасительные для него медикаменты в железной коробочке с красным крестом.
