скачать книгу бесплатно
Ночь богонгов и двадцать три пули
Андрей Бондаренко
Сто Дорог #1
Перелётные птицы.
Перелётные бабочки.
Перелётные люди…
Зачем – всё это? Что им надо? Для чего? Почему?
Глупые вопросы. Более того, никчемные. Надо, значит, надо.
Покинуть родовое гнездо. Преодолеть – хрен знает сколько – тысяч километров. Пройти тернистым путём. Похоронить лучших друзей и подруг. Избежать верной смерти. И вернуться – в конечном итоге – на Родину…
Зачем – вернуться?
Затем. Так заведено. Мол, не нами заведено, не нам и отменять.
Хотя, по большому счёту, выбор есть всегда.
А у некоторых, по-настоящему интересных историй имеется ещё и двойное дно…
Ночь богонгов и двадцать три пули
Цикл – «Сто Дорог».
Жанр – детективная (героическая) фантастика.
Книга первая – «Ночь богонгов и двадцать три пули».
От Автора
Перелётные птицы.
Перелётные бабочки.
Перелётные люди…
Зачем – всё это? Что им надо? Для чего? Почему?
Глупые вопросы. Более того, никчемные. Надо, значит, надо.
Покинуть родовое гнездо. Преодолеть – хрен знает сколько – тысяч километров. Пройти тернистым путём. Похоронить лучших друзей и подруг. Избежать верной смерти. И вернуться – в конечном итоге – на Родину…
Зачем – вернуться?
Затем. Так заведено. Мол, не нами заведено, не нам и отменять.
Хотя, по большому счёту, выбор есть всегда.
А у некоторых, по-настоящему интересных историй имеется ещё и двойное дно…
Автор
Пролог
Лондон, Ист-Энд, рабочий офис Томаса Бриджа, начальника третьего отдела МИ-6 (СИС[1 - СИС – Secret Intelligence Service (МИ-6) – служба внешней разведки Великобритании.]).
– Начинайте – с первой декады сентября месяца – активно скупать австралийские ценные бумаги. В первую очередь, метрополитена, морских портов, нефтеналивных терминалов, а также крупных горнорудных и строительных компаний, – велел глубокий мужской баритон. – Да и про высокодоходный гостиничный бизнес не стоит забывать. Эту фазу операции необходимо завершить до середины октября.
– Извините, сэр, – засмущался юношеский фальцет. – Но каков общий объём запланированных сделок?
– Не смейте меня перебивать! – неожиданно взбеленился баритон. – Что за плебейские манеры, в конце-то концов? Из вас, Невилл, никогда не получится толкового финансиста.
– Простите, сэр. Больше такого не повторится. Извините…
– Ладно, прощаю. Успокойтесь. Итак. Общий объём покупок – стандартный для таких проектов. То есть, в пределах двадцати-тридцати миллиардов долларов. Американских, естественно…. Перехожу ко второму этапу. Наша активность на фондовом рынке не останется, конечно же, незамеченной, и котировки всех ценных австралийских бумаг неуклонно пойдут вверх. С двадцать пятого ноября начинаем продавать. Задача – слить за две недели всё, до последней акции. Как видите, Невилл, ничего сложного…. Хотите о чём-то спросить? Хорошо, спрашивайте.
– А во что мы будем вкладывать средства, вырученные при продажах?
– Ни во что. По крайней мере, до десятого-двенадцатого января.
– Как же так? – фальцет был безмерно удивлён. – Более трёх недель такие гигантские финансы будут находиться «в кэше»?
– Будут. Перехожу к третьему этапу…. В первых числах нового года в одном из крупных городов Австралии произойдёт…э-э-э, мощный катаклизм. Назовём это так. Подробностей, Невилл, вам знать не следует. Но паника, гарантирую, будет грандиозной, заразной и всеобъемлющей. Фондовый рынок тут же рухнет. За ним последует валютный. Местные биржи будут закрываться и заново открываться по несколько раз на дню. Красота. Блеск и нищета наивных куртизанок…. Примерно через неделю рыночная ситуация, развиваясь рывками, достигнет «дна». В этот судьбоносный момент мы вновь вернёмся на сцену и начнём скупать всё подряд. На тридцать пять процентов средств – австралийские доллары. На остальное – акции крупнейших австралийских корпораций, банков, трестов и синдикатов. Только, ради Бога, не метрополитена…. Месяца через три-четыре рынок, как и всегда, полностью восстановится. Продадим австралийские активы с наваром. То есть, заработаем прибыль. Процентов триста, не меньше…
* * *
Тихонько зашипело. Потом затрещало. Томас Бридж выключил диктофон, брезгливо поморщился, вынул из внутреннего кармана пиджака маленький костяной гребень и принялся неторопливо – поочерёдно – расчёсывать свои шикарные, слегка рыжеватые бакенбарды. Привычка такая была у руководителя третьего отдела МИ-6, мол, данное нехитрое действо эффективно успокаивает нервную систему, расшатавшуюся за долгие годы безупречной службы, и действенно способствует нормализации мыслительного процесса.
Минут через пять-шесть он вернул гребень в карман, наполнил на одну треть – из пузатой бутылки синего стекла – высокий хрустальный бокал, выпил содержимое в два крупных глотка, после чего закурил, с видимым удовольствием, толстую тёмно-коричневую сигару. Кубинскую и контрабандную, понятное дело.
– Мутное и гадкое мероприятие намечается, – предварительно выпустив изо рта струю ароматного табачного дыма, подытожил мистер Бридж. – Прав, всё же, был старина Карл Маркс. Ради сверхприбылей жадные капиталисты и финансовые магнаты способны практически на любые преступления…. Что же предпринять? Кого – из сильных Мира сего – поставить в известность? Сразу и не сообразить…
Глава первая
Ночь богонгов
Австралия, город Канберра, квартира Старшего криминального инспектора Хавьера Эрнандеса.
Вообще-то, в паспорте значилось – «Хавьер Эрнандес», но все вокруг, включая высокое начальство, величали его – «Смок». Так уж повелось. Во-первых, вследствие очень смуглого цвета кожи и вредной привычки выкуривать по полторы пачки сигарет за сутки. Во-вторых, из-за горячей мальчишеской любви к литературным произведениям незабвенного Джека Лондона.
Хавьер Эрнандес, переехавший в Австралию более десяти лет тому назад из аргентинского Буэнос-Айреса, трудился Старшим криминальным инспектором по округу – «Южная Канберра». Это такой фешенебельный и престижный район австралийской столицы. Тихий и спокойный буржуазный округ – приятная консервативная архитектура, много разной зелени, свежий воздух, чистота, массивные бетонные урны через каждые пятнадцать метров, законопослушные богатые граждане…
Хм. Законопослушные богатые граждане? Ага, банкиры, топ-менеджеры, рантье, бизнесмены, журналисты, звёзды эстрады, известные киноартисты и киноартистки. Та ещё публика. Сплошные заносчивые жлобы и истеричные скандалистки, начинающие жаловаться – во все инстанции сразу – по малейшему поводу. Иногда и без оного. Короче говоря, жизнь Смока, отнюдь, не напоминала сахар-рафинад.
Был поздний вечер. Излёт весны. Хави – усталый и вымотанный до полной невозможности – пришёл с работы домой.
Он приветливо кивнул пожилому консьержу, по широкой лестнице поднялся на последний четвёртый этаж, открыл ключом дверь и, оказавшись в тесной прихожей, громко поинтересовался:
– Любовь моя хрустальная, ты дома?
– Дома. Где же я ещё могу быть? – отозвался насмешливый женский голосок. – С таким жутким и подозрительным ревнивцем как ты, милый, не забалуешь. Приходится, волей не волей, старательно соблюдать реноме послушной и скромной девочки…
– Польщён. А почему послушная и скромная девочка не вышла встречать своего грозного и ревнивого повелителя?
– Через полторы-две минуты начинается премьерный показ новой версии научно-популярного фильма – «Дикая Австралия. Ночь богонгов». Говорят, что снято на редкость интересно. Нельзя ничего пропустить. Имеется у меня, понимаешь, одна интересная задумка. Только сперва надо уточнить пару-тройку незначительных деталек. Не обижайся, пожалуйста…. Ладно?
– Ладно, без вопросов, – покорно вздохнул Смок. – Не обижаюсь. Киноманка ты моя…
Сняв ботинки и надев домашние тапочки с мохнатыми помпонами, он прошёл на кухню, вынул из холодильника высокую пол-литровую банку с пивом и – с громким «пшиком» – вскрыл её. Пиво было аргентинского производства и называлось – «Кильмес-Кристаль». Другого Старший криминальный инспектор не пил. Из-за принципиальных соображений и природного аргентинского упрямства.
Секунд через шесть-семь, вволю побулькав, Хави поставил пустую жестянку на кухонный стол, достал из холодильника и вскрыл вторую пивную банку, после чего отправился в столовую-гостиную.
Исида, оккупировав старенькое кресло-качалку, увлечённо пялилась в японскую плазменную панель.
Зазвучала ненавязчивая мелодичная музыка. На плоском экране замелькали симпатичные австралийские пейзажи.
Смок, предварительно глотнув пивка, устроился-угнездился на диване, откинул голову на мягкую плюшевую спинку и устало прикрыл глаза.
– Австралия. Граница Квинсленда и Нового Южного Уэльса, – принялся вещать мужественный баритон. – Фермерские земли. Овощная, зерновая и льняная «житница» Австралии. Бескрайние холмистые поля, засеянные пшеницей, рожью, овсом, зелёным горошком, картофелем, капустой, свеклой, морковью и так далее…. Начало австралийского лета, вторая декада декабря месяца. Прошли последние – перед сезонной засухой – дожди. Всё вокруг цветёт и зеленеет, овощные грядки преобразуются прямо на глазах: растут вверх, стволы растений толстеют, а листья становятся изумрудно-зелёными, гладкими и мясистыми. Но люди не спешат радоваться. Не спешат. А, вот, птицы, грызуны, ящерицы и некоторые хищные насекомые, наоборот, замерли в приятном ожидании. Наконец, «оно» начинается…. Тёмная тихая ночь. Всё небо покрыто яркими созвездиями: Сириус, Канопус, Ригель и, наконец, главный символ Южного полушария – великолепный и неповторимый Южный Крест. Неожиданно всё вокруг наполняется подозрительным и странным шорохом, который – с каждой минутой – становится всё громче и громче. Это многие миллиарды мохнатых гусениц-совок выползают из-под земли. Выползают и тут же набрасываются на беззащитные зелёные растенья. Вскоре шорох сменяется противным хрустом и хищным чавканьем – это неутомимые челюсти гусениц жадно вгрызаются в листья и стебли. Совки – главные обжоры Австралии…. Вороны, сороки, сойки, дрозды, малиновки и свистуны, заполошно хлопая крыльями, незамедлительно бросаются в бой. К ним присоединяются полевые мыши, лесные крысы, валлаби, ящерицы, опоссумы, кузнечики и крупные пауки. Едоки, никуда не торопясь, старательно глотают и кусают незваных пришельцев. Глотают и кусают, глотают и кусают. Но, такое впечатление, гусениц меньше не становится…. Алый рассвет. Со всех сторон наплывает-наползает тревожный гул. Это подтягиваются мощные трактора, влекущие за собой пузатые цистерны с ядохимикатами. Сраженье с вредителями, выходя на новый уровень, неуклонно набирает обороты…. К вечеру гусеницы, оставшиеся в живых и наевшиеся, не смотря ни на что, до отвала, падают на мягкую землю и торопливо зарываются, зарываются, зарываются. Сколько гусениц выжило? Дай Бог, половина. Не больше. Действо закончилось? Нет, всё только начинается…. Через две с половиной недели уродливые гусеницы-совки вновь выбираются на земную поверхность. Выбираются и «превращаются» в элегантных и эстетичных мотыльков-богонгов. Задумчивый жёлто-багровый закат. Лёгкий, почти невесомый ветерок. И, в свете последних солнечных лучей, в небо поднимаются многие и многие миллионы пёстрых бабочек. Они, словно бы радуясь чему-то, беспорядочно носятся над полями и перелесками, заворачиваясь – порой – в самые невероятные и изысканные спирали…. Солнце устало прячется за изломанной линией далёкого горизонта. На тёмном небе появляется огромная янтарная Луна, окружённая – со всех сторон – ярчайшими звёздами. Наступает загадочная и неповторимая «Ночь богонгов», наполненная бесконечно-тревожным потрескиванием крохотных крылышек. Это мотыльки – на лету – о чём-то «переговариваются» друг с другом. Потом богонги вспоминают о нестерпимом голоде. Они опускаются к земле и начинают дружно перепархивать от одного цветка к другому, насыщаясь – перед дальней дорогой – сладкой пыльцой…. Приходит нежно-розовый рассвет. Богонги, словно получив незримую начальственную команду, устремляются – плотной гигантской стаей – на юго-восток…. Но знойный западный ветер крепчает и крепчает, а потом коварно несёт стаю строго на восток, прямо на жёлтые скалы Большого Водораздельного хребта. Удар! Сотни и тысячи мотыльков разбиваются о ребристые глыбы, мгновенно превращаясь в мокрые тёмные пятнышки на каменной поверхности. Второй удар. Третий. Четвёртый…. К вечеру богонгам, всё же, удаётся вернуться на прежний курс. Впереди мелькают серебристо-тёмные воды реки Дарлинг. Жарко. Как же жарко. Пить! Как же хочется пить! Мотыльки заполошно порхают над водой, умудряясь подхватывать с речной поверхности – специальными тоненькими усиками – крохотные частички живительной влаги. Над руслом Дарлинга несутся громкие несмолкающие «плески». Это жирует местная рыба – колючепёры, шишечники и илистые прыгуны. Жирует? В том смысле, что с несокрушимым аппетитом кушает питательных богонгов…. Через несколько суток на пути мигрирующих бабочек оказывается Канберра, столица Австралии. Жизнь в городе тут же замирает, люди, тщательно прикрыв двери и окна, прячутся в домах. Временно приостанавливается деятельность Парламента. Улицы и площади Канберры – почти на сутки – оказываются во власти летней жары и мохнатых беспокойных мотыльков…. Налетает устойчивый северный ветер. Северный, но жаркий-жаркий. Гигантская стая несчастных насекомых, сбиваясь – в очередной раз – с намеченного маршрута, смещается к югу. Пригород Мельбурна. Зелёные теннисные корты, трибуны, забитые любопытной публикой под самую завязку. Проходит открытый чемпионат Австралии по большому теннису. Мария Шарапова элегантно привстаёт на цыпочки. Резкий взмах ракетки. «А-а-ах!» – ожидаемо выдыхает знаменитая теннисистка. Ярко-жёлтый мячик бодро взмывает в воздух, но, неожиданно встретившись с чем-то непонятным, беспомощно падает на траву. Резко темнеет. Всё вокруг наполняется тревожным шелестом. На трибунах начинают отчаянно визжать и причитать особо впечатлительные и нервные дамочки. «Не беспокойтесь, уважаемые зарубежные гости!» – невозмутимо советует скучающий голос диктора. – «Ничего страшного не происходит. Это, всего лишь, богонги. Бабочки такие. Или же мотыльки? Извините, но точно сказать не могу. Соревнования, в любом случае, переносятся на завтра. Прошу проявить выдержку и соблюдать спокойствие…». Наконец, слегка поредевшая, но, всё же, огромная стая насекомых достигает Австралийских Альп. Мрачное и хмурое местечко, доложу я вам. Высочайшая горная система Австралии. Одна из частей Большого Водораздельного хребта. Горные пики, перевалы, седловины, лощины, чёрные трещины, бездонные ущелья. Камни, поросшие серо-зелёными мхами и фиолетово-жёлтыми лишайниками. Что забыли нежные мотыльки в этих негостеприимных и суровых краях? Затрудняюсь ответить однозначно. Возможно, их привлекает более прохладный и комфортный климат. Летом (январь-март), в Квинсленде и Южном Уэльсе очень жарко – окружающий воздух частенько прогревается до сорока градусов по Цельсию. В Австралийских же Альпах гораздо прохладней – днём плюс пятнадцать-двадцать, ночью температура опускается и до плюс семи-девяти градусов…. Богонги рассредоточиваются «на постой» вблизи гор Баффало и Богонг. А наиболее активные особи долетают даже до горы Косцюшко, вершина которой является наивысшей точкой всего континента. Мотыльки забиваются в глубокие расщелины, горные трещины, ниши и пещеры. Забиваются и терпеливо ждут наступления осени…. Иногда, сугубо по ночам, они вылезают из укрытий. Зачем? Конечно, для того, чтобы немного размять затёкшие крылья и не разучиться летать. Только это небезопасно. Птицы, ящерицы, летучие мыши, горные валлаби, опоссумы, кускусы, кенгуру и вомбаты не дрёмлют. «Хам, хам, хам!» – и очередной неосторожный богонг распрощался с жизнью…. Но, вот, прошёл первый апрельский дождик. Мотыльки тут же вылетают из пещер и жадно «слизывают» с чёрных скал (если так, конечно, можно выразиться), крохотные капельки воды. Потом, вволю напившись, они отправляются обратно – к зелёным полям Квинсленда и Нового Южного Уэльса. Возвращаются, откладывают яйца и умирают. Для того чтобы в грядущем декабре вновь состоялась она, знаменитая Ночь богонгов…
* * *
– Ты что, заснул? – раздалось где-то рядом.
Смок, почувствовав, как кто-то настойчиво теребит его за правое плечо, не без труда разомкнул веки и непроизвольно улыбнулся.
– Почему ты улыбаешься? – таинственно мерцая огромными тёмно-зелёными глазищами, спросила Исидора.
– Я всегда улыбаюсь, когда вижу тебя, плутовка. Особенно, когда ты облачаешься в такие коротенькие домашние халаты.
– Как тебе фильм? Понравился?
– Я, честно говоря, его почти не смотрел, – признался Эрнандес. – Только слушал голос диктора. Что-то там про многие миллионы упрямых и глупых бабочек. А потом, и вовсе, задремал.
– Жаль.
– Почему?
– Видишь ли, милый. Эта красивая и печальная история имеет к нам с тобой прямое отношение, – загадочно улыбнулись карминные, изысканно очерченные женские губы. – Причём, самое непосредственное…
– Каким же это образом?
– У тебя когда начинается отпуск?
– Отпуск? – протирая ладонью сонные глаза, задумался Смок. – Кажется, со следующего вторника.
– А у меня – с завтрашнего дня, – многозначительно прищурившись, сообщила Исида. – Понимаешь ход моей мысли?
– Не очень.
– Ладно, поясняю для особо несообразительных мачо…. Мне очень-очень хочется посмотреть (своими глазами, а не по телевизору), на Ночь богонгов. До массового вылета бабочек остаётся примерно неделя – плюс-минус пару суток. В энциклопедии – с помощью Интернета – посмотрела. Короче говоря…. Завтра утром я выезжаю в Бёрнс. Это такой занюханный провинциальный городишко, расположенный в самом центре ареала обитания-проживания богонгов. Сниму там уютный и благоустроенный коттедж. Осмотрюсь на местности. Познакомлюсь с соседями. А во вторник и ты подъедешь. Посмотрим на тучи разноцветных бабочек, погуляем по округе, посетим ближайшие фермы, подышим чистым деревенским воздухом, вдоволь полюбуемся на тамошние экзотические ландшафты. Экологически-безупречные продукты, опять же. Парное молоко, к примеру…. Договорились?
– Э-э-э…. Не знаю, право слово. У тебя же имеется – в пятидесяти километрах от Канберры – отличный загородный дом, окружённый великолепным старым парком. Пруд с золотыми и серебряными рыбками. Японский сад камней. Безупречные газоны. Цветники…
– Ты что же это, оболтус смуглолицый? Решил поспорить со мной? Искренне не советую.
– Договорились. Согласен…
Глава вторая
Тёмно-коричневый лёд
Австралия, окрестности городка Бёрнса.
– Хосе! Хосе! – неслось над руслом крохотного ручейка. – Родригес, прекращай свои дурацкие шуточки! Куда ты спрятался, дрянной мальчишка? Вылезай немедленно! Обижусь…
Из-за горбатой красно-белой гранитной скалы вышла молоденькая девушка – невысокая, стройная, облачённая в светло-бежевый костюм для верховой езды, с чёрным кавалерийским хлыстом в руках. Густые медно-пшеничные волосы барышни были коротко-подстрижены, а на милом личике, покрытом щедрой россыпью рыжих веснушек, застыла гримаса лёгкого неудовольствия.
– Какое необычное место, – озабоченно хмыкнув, пробормотала девица. – Просторная овальная поляна, посередине которой находится…э-э-э, идеально-круглый пруд диаметром в семьдесят-восемьдесят метров, заполненный тёмно-кофейной водой. Приятный цвет, ничего не скажешь…. Никаких тебе водорослей, кувшинок, лотосов и шустрых водомерок. И жирующей рыбы не наблюдается. Ни единого всплеска. Очень странно. Очень, очень, очень…
Подождав с минутку, девушка лукаво улыбнулась и, сложив ладошки рупором, прокричала:
– Томас, отзовись! Ну, пожалуйста!
– Аль, ты окончательно сошла с ума? – из-за толстого ствола эвкалипта показался рослый светловолосый юноша. – Разве так можно? Я ей по большому секрету всё рассказал, а она…. Вдруг, кто-нибудь услышит?
– А нечего прятаться. Шутник выискался.
– Всё равно…
– Перестань, милый. Мы же находимся на нейтральной территории. Никого нет поблизости. Чуткие кенгуру и любопытные вомбаты? Ерунда, они никому не расскажут.
– Всё равно, надо соблюдать элементарную осторожность. Всегда…. Кстати, какая ещё нейтральная территория? Все эти земли – до самой изгороди из колючей проволоки – принадлежат нашей общине.
– Прекращай, роль склочного педанта тебе совершенно не идёт. Я имела в виду только то, что здесь нет посторонних ушей и глаз. Иди ко мне. Обними. Я ужасно соскучилась…
Дальше, естественно, пришло время горячих поцелуев. Чёрный кавалерийский хлыст, мешающий жарким объятиям, выпав их девичьих ладоней, спрятался в густой траве…
* * *
Отвлечёмся немного. Совсем чуть-чуть. Так сказать, для пущей информационной ясности.
Молодые люди, действительно, встретились в достаточно глухом и безлюдном месте. До городка Бёрнса, расположенного севернее, было примерно пятнадцать километров. А до поселения Форт Томпсон, находившегося к юго-востоку, порядка девяти с половиной. Между этими населёнными пунктами простирались только обширные фермерские поля, отделённые друг от друга густыми зарослями акации, да тенистые малопроходимые эвкалиптовые леса.
Бёрнс, по большому счёту, являлся небольшим посёлком городского типа с населением в пять с половиной тысяч человек. «Овощные» фермеры, садоводы, скотоводы. Школа, церковь, супермаркет, пивоваренный завод, два кинотеатра, ночная дискотека. Ничего экстраординарного. Обыкновенный среднестатистический австралийский городишко, выражаясь скучным казённым языком.
