скачать книгу бесплатно
Купчино, бастарды с севера
Андрей Бондаренко
Купчино #1
Санкт-Петербург, мой любимый город. Купчино, мой любимый район. Реальные люди. Реальные события.
Вы, уважаемые читатели, вправе не поверить, но всё, описанное ниже, произошло на самом деле. Ну, или почти всё. Процентов, скажем, на сорок пять. Что, согласитесь – по нашим непростым и мутным временам – совсем и ни мало.
А конечная подоплёка этой запутанной истории прояснится только в Эпилоге. Там же будут озвучено, как и полагается, имя Главного злодея…
Андрей Бондаренко
Купчино, бастарды с севера
От автора
Санкт-Петербург, мой любимый город. Купчино, мой любимый район. Реальные люди. Реальные события.
Вы, уважаемые читатели, вправе не поверить, но всё, описанное ниже, произошло на самом деле. Ну, или почти всё. Процентов, скажем, на сорок пять. Что, согласитесь – по нашим непростым и мутным временам – совсем и ни мало.
А конечная подоплёка этой запутанной истории прояснится только в Эпилоге. Там же будут озвучено, как и полагается, имя Главного злодея…
Автор
Миттельшпиль – середина Игры
Ночь. Морозная, ветреная, снежная. Полнолуние. Аптека, улица, фонарь…
– Фонарь какой-то тусклый, – остановившись, неодобрительно пробормотал мужчина. – Надо будет сделать выволочку чиновникам, отвечающим за уличное освещение. В том смысле, что Николаю нажаловаться. Пусть он разберётся с ленивыми и нерадивыми подчинёнными. А под аптечным козырьком мелькают сигаретные огоньки. Непорядок… Кто такие? Отвечать!
– Да, мы это, Глеб Петрович, – оповестил ломкий мальчишечий голосок. – От метели спрятались…
– Кто такие – мы?
– Иванов и Сидоров из десятого «А». Помните? Вы к нам в школу заходили на прошлой неделе. Опрашивали. Искали свидетелей по убийству на дискотеке.
– Чтобы я всех вас, обормотов и двоечников, помнил, – усмехнулся прохожий. – Уже, кстати, половина одиннадцатого. Завтра некоторым в школу – грызть гранит науки… Быстро по домам! Типа – на горшок, умылись и спать.
– Сейчас, Глеб Петрович. Через минутку…
– Не понял. Какая ещё минутка? По домам, я сказал! И вообще… Ещё раз увижу с сигаретами – ноги вырву. В том плане, что отведу к инспектору по работе с несовершеннолетними правонарушителями. То бишь, к инспекторше… Ну, долго я буду ждать?
Подростки, затушив и выбросив окурки в массивную бетонную урну (массивную – чтобы не украли), торопливо засеменили в сторону ближайшей панельной девятиэтажки. Мужчина, осуждающе покачав головой, зашагал дальше.
Когда он подошёл к перекрёстку Бухарестской и Димитрова, метель усилилась, со стороны магазина «Лента», хищно змеясь над землёй, понеслись полноценные снежные волны.
– Хрень какая-то, – поднимая воротник старенькой лётной куртки, пробормотал Глеб. – Словно не в мартовском Питере нахожусь, а на родимой февральской Чукотке. Злая такая пурга, серьёзная… А за окном пурга. А может, лишь, метель. И смятая постель – как снег – белым бела. Ответь мне. А зачем – живёшь ты без меня? Ответь мне. А зачем – я без тебя живу?
– А, помогите! – донеслось сквозь мутную снежную пелену. – Оно опять появилось… Помогите!
Через перекрёсток – наискосок, со стороны пруда, огороженного высоким строительным забором – неуклюже бежал низенький мужчина, облачённый в тяжёлый овчинный тулуп.
– Ко мне! – велел Глеб. – Кто таков?
– Дык, сторож я тутошний, товарищ милиционер. То есть, господин полицейский. Я вас сразу узнал. То есть, в лицо, – прикрываясь рукой в вязаной варежке от снежных зарядов, испуганно зачастил пожилой бородач. – Стройку я охраняю. Официально оформлен, по договору подряда. Не сомневайтесь…
– И что же там случилось-приключилось? Кто тебя, бравого, так напугал?
– Оно, Привидение. Или же высоченный Призрак в белом балахоне? Не знаю. Врать не буду… Как выскочит из-за забора. Как заорёт на меня, мол: – «Пшёл вон отсюда!».
– А ты?
– Я и пошёл. То есть, побежал со всех ног. Не посмел ослушаться. Чуть, грешным делом, не обмочился…
– Понятное дело, – взбодрился Глеб. – Мобильник-то есть?
– Конечно. Как и полагается по служебному статусу.
– Тогда звони. Вызывай подмогу.
– В милицию звонить? – шмыгнув носом, уточнил бородач. – То есть, в полицию?
– Не стоит отвлекать служивых от серьёзных и важных дел. Своих побеспокой, строительных. Их же объект. Вот, пусть и подсуетятся. Стой здесь и звони.
– А вы?
– Пойду, посмотрю на хвалёное Привидение. Если повезёт, то и познакомлюсь. Давно пора…
Дисциплинированно дождавшись зелёного сигнала светофора, подполковник перешёл через Бухарестскую. Постоял, пропуская редкие машины, пересёк улицу имени пламенного болгарского коммуниста Григория Димитрова. Двинулся вдоль тёмно-синего забора из алюминиевого профиля.
Примерно через сто пятьдесят метров в заборе обнаружилась распахнутая настежь узкая калитка.
– Трусливый сторож, убегая, не удосужился прикрыть, – прокомментировал Глеб. – Бывает, чего уж там…
Метель неожиданно прекратилась. Ветер стих. Вокруг установилась тревожная и вязкая тишина.
Сложив ладони рупором, направленным в калиточный проём, он прокричал строгим «полицейским» голосом:
– Эй, там, мать вашу! Поднимаем руки и выходим! Ну, кому сказано, дурилки картонные? И без глупых шуток, пожалуйста! В случае активного сопротивления – стреляю на поражение!
– Из чего стрелять собрался, господин подполковник? – насмешливо поинтересовался глухой, слегка надменный голос. – Пистолетик-то у тебя есть?
– Имеется, – соврал Глеб. – Уже и с предохранителя снял.
– Ха-ха-ха! – глумливо рассмеялся неизвестный. – Всему Купчино известно, что выходя на вечерний променад, ты, чудак легавый, никогда не берёшь ствола с собой. Мол, привычка такая… А я, наоборот, без пестика – ни шагу. Железобетонное и краеугольное правило. Хочешь проверить, подполковник? Заходи, не заперто, не стесняйся. Милости просим!
Глеб Назаров, будучи мужчиной взрослым и основательным, не любил торопиться. Поэтому, сугубо для начала, он выкурил – почти до самого фильтра – дежурную сигарету, выбросил окурок в ближайший светло-сиреневый сугроб, после чего, особо не мандражируя, прошёл на территорию строительной площадки.
Снег, горбатые кочки сугробов, берег замёрзшего пруда, стандартный строительный вагончик, полное безлюдье.
В вагончике тоже никого не обнаружилось.
– Ерунда какая-то, – подытожил Глеб. – Так можно и в Привидения поверить. Мол, пришло, попугало вволю, а потом, слегка заскучав и замёрзнув, растаяло в воздухе. Ладно, проехали.
А на утро строители нашли в высоком сугробе отрезанную человеческую голову. И скандал, вроде уже затухающий, разгорелся с новой силой…
Глава первая
Пашкина свадьба
Первая декада января месяца. Санкт-Петербург. Купчино. Пивной ресторан – «Два капитана». Зимний вечер. Ярко-малиновый тревожный закат. Лёгкий скрипучий морозец. Метель. А может, лишь шальная пурга, искусно переплетённая с ленивой порошей…
Майор российской полиции Пашка Сомов женился на Александре Фроловой, корреспондентке газеты – «Новейшие новости». Этого события ждали уже давно. Года два-три, никак не меньше.
Купчино – с самого раннего утра – стояло на ушах.
В хорошем смысле стояло, ясен пень. Цены во всех магазинах – без единого исключения – были снижены процентов на десять-пятнадцать. «Овощные» азеры тщательно побрились, начистили до зеркального блеска модельные итальянские ботинки, и надели праздничные кепки. Даже уважаемый вор в законе по кличке – «Сяма» выгнал из района – на целую неделю – всех своих отпетых гвардейцев, промышлявших карманными и квартирными кражами.
Говорят, что и сама Валентина Ивановна Матвиенко, Губернаторша славного Санкт-Петербурга, настраивалась лично посетить данное знаковое мероприятие. Но узнав, что на банкете будет присутствовать чета Хрусталёвых, тут же передумала. Мол, себе дороже. В том смысле, что Ирка Хрусталёва – та ещё особа. В далёкой комсомольской юности всякие и разные номера откалывала. Плавали – знаем.
К примеру. Приезжает комсомольский городской штаб Ленинграда с плановой проверкой в конкретный район Новгородской области, где ленинградские студенты и студентки усердно собирают картошку. Солидные все такие проверяющие из себя. Каждому и каждой уже за тридцать, но комсомольские значки по-прежнему висят на лацканах чёрных и тёмно-синих пиджаков. Понятное дело, что таким серьёзным дядям и тётям не до всякой ерунды. Засветились, речи горячие толкнули, поругали в меру, пообещали улучшить кормёжку и прочие социально-бытовые условия… А, дальше? Типа – вечером? Водки, понятное дело, надо попить. Покушать разных деревенских вкусностей. В жаркую баньку сходить. Пупками – от души – потереться… И, что вы думаете? Только в баньку завалились, выпили, закусили, разделись, развратничать начали – как входная дверь широко распахивается, фотоаппарат бодро и звонко щёлкает. Это Иришка (тогда ещё Павлова), первокурсница Ленинградского Горного Института, правду ищет. Писюшка упрямая, настойчивая и принципиальная.
Короче говоря, на свадьбе лишних людей не было…
За отдельным ресторанным столиком сидели-размещались супруги Хрусталёвы, Сидоровы и одинокий генерал-лейтенант Тургаев – с недавних пор – горький вдовец.
Сидели, выпивали, закусывали. Болтали о всякой разности – о литературе, балете, погоде, театре и рыбной ловле. Вернее, вследствие навязчивого свадебного шума, только пытались болтать.
Свадьба – тем временем – шла своим чередом, постепенно набирая разгульные обороты.
Хмельные гости – через каждые семь-восемь минут – надоедливо и противно орали:
– Горько! Горько! Горько! – после чего начинали дружно отсчитывать: – Раз! Два! Три… Двадцать семь! Двадцать восемь! Двадцать девять! Тридцать…
В редкий период относительной тишины Тургаев поинтересовался у Хрусталёва:
– А какие у тебя, бродяга, литературные планы?
– Никаких, – ответила за Сергея Ирина. – Покончил он с этим подлым и неблагодарным делом. Раз и навсегда. На работу устроился. С завтрашнего дня будет трудиться здесь, в «Капитанах». На высокой и ответственной должности: – «Заместитель Генерального директора по маркетингу, пиару и общим вопросам». Новые пивные рестораны будет открывать. Сугубо тематические. «Два лейтенанта». «Два майора». «Два подполковника». «Два полковника». «Два генерала». Ну, и так далее. Блин горелый.
– Молодец, конечно. Одобряю, – почему-то загрустил генерал-лейтенант. – Правильное решение. Выстраданное такое и вдумчивое… Российская литература? Ну, её в баню турецкую. Как и сельское хозяйство, и фундаментальную науку, и самолётостроение, и геологию. Нынче мы – всей могучей страной – капитализмом всерьёз занимаемся. Не до пошлых и сентиментальных глупостей… Эй, молодёжь! Что это вы приумолкли? Непорядок, однако… Горько! Горько! Горько! Раз! Два! Три…
Зазвучала музыка. Это известная музыкальная группа «Биллис бенд», вспомнив о корнях, почтила периферийное Купчино своим визитом. То бишь, почтила вниманием Пашку Сомова, который когда-то, будучи ещё старшим милицейским лейтенантом, гонял эту хулиганистую шантрапу, наставляя на путь истинный и оберегая от тюряги.
Рыжик выдал навороченное гитарное соло, Миша Жидков поднёс мундштук саксофона к губам, а Билли Новик, нещадно терзая сильными пальцами толстые струны контрабаса, затянул:
Февраль,
Такие грустные дела…
Насквозь,
Она всегда – насквозь права…
Я – гость.
Я, всё же, только – гость.
Мы – врозь…
Мы – врозь.
И хитрый ветер перемен…
Метёт – одна знакомая метель…
Постель.
И снегопада только шаль.
Февраль…
Слышна.
Пурги мелодия в ночи…
Давай.
Давай, немного помолчим.
О Вечном – нам поёт пурга.
Едва…
Февраль.
И карандашик на стекле,
Рисует.
Имя той, что вдалеке.
Рисует…
На лице – вуаль.
Февраль…
Рисует – на лице – вуаль…
Февраль…
Февраль…
Песенка закончилась, отзвучали вежливые аплодисменты, подвыпившие гости вспомнили о богато-накрытом столе.
– Чего это Билли торопится? – принялся – сквозь вилочный «бряк» – по-стариковски ворчать генерал-лейтенант Тургаев. – Январь на дворе, а он, бродяга задумчивый, поёт про февраль. Вся молодёжь нынешняя такая, сплошные торопыги и гонщики. Всё-то им хочется заиметь по-быстрому. Пожирней, погуще, послаще и, желательно, на халяву. Песенка, впрочем, славная. Хотя и грустная… Ага, новые гости пожаловали. Приметная парочка, ничего не скажешь.
От входных дверей, сжимая в руках цветочные букеты и картонные коробки, шагали двое мужчин. Один – высокий и поджарый, в светло-синих джинсах и кожаной потрёпанной куртке. Второй – низенький и пузатый, облачённый в шикарный офисный костюм, с вызывающе-цветастым галстуком на короткой жирной шее.
– Бастарды заявились, – с аппетитом уплетая свежайшую бастурму, сообщил Тургаев. – Куда же без них?
– Бастарды? – вяло ковыряясь вилкой в крабовом салате, заинтересовался любопытный Сидоров. – Это, надо понимать, внебрачные дети? Тогда, пардон, чьи – внебрачные дети?
– Вы, уважаемый господин Издатель, такой образованный и начитанный, это что-то, – ехидно хихикнула Иришка Хрусталёва. – Только у термина – «бастард» имеется несколько значений. В данном конкретном случае имеется в виду, что означенные индивидуумы являются пришлыми. Их обоих к нам в Питер – прошлым летом – прислали с Чукотки. То ли в качестве служебного поощрения, то ли, наоборот, в виде сурового наказания. Кто её разберёт – нынешнюю кадровую политику? Так вот. Тот, который низенький и упитанный, сейчас работает заместителем Главы администрации нашего Фрунзенского района. Курирует ЖКХ, дорожное строительство, малый бизнес и что-то там ещё, по мелочам. Зовут его – «Бокий Николай Фёдорович». В народе – «Толстый бастард». А второй…
– Второй – мой кадр, – беспардонно, чисто по-генеральски перебил Тургаев. – Подполковник Назаров, Глеб Петрович. Занимает должность Начальника Фрунзенского РУВД. Служебное прозвище – «Тощий бастард». Толковый и хладнокровный малый. Раз в две недели вызываю этого молодца к себе на Некрасова, то бишь, на высокий начальственный ковёр. Ну, и, понятное дело, песочу по полной программе. Как и полагается. Ничего, хваткий и выносливый. В том плане, что зубами скрипит, но терпит. Далеко пойдёт. Если, конечно, вовремя разберётся с запутанной личной жизнью.
– А что у него с личной жизнью?
– Ирина, как тебе не стыдно? Кто я, по-твоему, а? Заслуженный орденоносный генерал? Или старый бесстыжий сплетник?
– Генерал, ясен пень.
