скачать книгу бесплатно
Голос Купера звучал угрожающе и окружающие с опаской посматривали на него. Лицо доктора осталось неизменным, но спустя несколько секунд, двери медблока распахнулись, а изображение врача растворилось в темном экране монитора. Рядовой поднял меня и спешно, сквозь ропот и недовольные взгляды повел во внутрь. Там пахло как-то по-особенному: запахи медицинских препаратов, антисептиков влетали в мой мозг и будоражили уже давно забытые воспоминания. Я не был здесь уже давно и непривычный аромат стал некой наградой за сотни дней мертвого воздуха, который мне приходилось вдыхать будучи в основном корпусе станции. Наконец, когда длинный коридор закончился, а глаза перестало резать от непривычно белоснежного цвета помещений, мы остановились возле безымянной двери, за которой тут же послышался приятный женский голос.
– Рядовой, вы можете быть свободны. Капитана я буду принимать сама.
Он посмотрел на меня.
– Дальше я сам, Куп, спасибо.
Дверь открылась и я, окончательно обессиленный, ввалился в кабинет. Большой, гораздо больше тех комнатушек, в которых нам приходилось жить, он со всех сторон был обставлен различной аппаратурой и медицинской мебелью. С потолка свисали многочисленные шаровидные световые лампы, придававшие и так белоснежному помещению яркий, практически прозрачный белый цвет.
– Проходите, присаживайтесь.
Голос доносился откуда-то из глубины, но глаза не могли ничего разглядеть. Я всматривался что было сил, но кроме легкого силуэта, изредка мелькавшего где-то вдалеке, так и не смог увидеть.
– Капитан, вы меня слышите?
– Да – осторожно ответил я.
– А видите?
– Нет…
Затем, когда глаза стали приходить в норму и адаптироваться к столь яркому свету, в дальнем углу помещения, немного задрав голову и всматриваясь в содержимое небольшой колбы, я увидел стройную женщину. Одетая во все белое, с головы до ног, она, словно призрак, была практически неразличима от всего интерьера и сливалась с ним как хамелеон. Только глаза, чистые голубые глаза, украдкой посматривали в мою сторону.
Она обогнула кабинет и быстро подошла ко мне.
– Что ж, капитан, какие ощущения были, когда вы сняли шлем и вдохнули комплексного воздуха?
Ее голос был ровным, но в тоже время твердым.
– Все было как и раньше: головокружение, немного подташнивало, слабость, ничего нового, но до этого момента, все это проходило за считанные минуты. Теперь же, адаптация была гораздо хуже, боли были сильнее прежнего, тошнило так, что я был готов выблевать все содержимое желудка сразу возле камеры дезинфекции.
– Что вы принимали до выхода из комплекса? Какие-нибудь препараты вам выписывали?
– Нет. Обычная еда из столовой, которую едят сотни таких же солдат как и я. Пару раз за все время принимал таблетку от головной боли только и всего…
– Алкоголь, наркотики…
– Нет – я вклинился в ее слова так резко, что заставил доктора несколько заволноваться.
– Точно, капитан, никогда?
Я мялся. Мне было неприятно вспоминать об этом. Старая история, такая есть у каждого солдата, она была тем табу, той закрытой темой, в которую посторонним вход был запрещен.
– Если вы что-то скрываете, капитан, я буду вынуждена закончить прием и доложить о вашем поведении начальству. Вы не хуже меня знаете, что произойдет дальше: начнется расследование, поднимут ваше личное дело и всплывет все то, что вы так плохо пытаетесь скрыть от меня. Может, перестанем играть в храброго мальчишку и вскроем карты?
Я посмотрел на нее и тут же встретился взглядом с ней. Голубые глаза твердо смотрели на меня. Выхода не было, нужно было все рассказать, иначе последствия будут куда более печальными.
– Нет, я не наркоман, но за время службы мне пришлось многое на себе испытать. У каждого бойца есть индивидуальный медпакет, так называемый ИМП-12. В нем находилось все необходимое для того, чтобы солдат мог успешно вести боевые действия и выполнять боевую задачу. Набор состоял из двенадцати капсул, каждая в своем роде была уникальна и при уколе придавала солдату определенные способности. Заставить организм работать сверх своих возможностей, выжить после смертельного ранения, встать и продолжить бой, это лишь краткий список того, на что был способен ИМП-12. Но была в нем одна капсула, состоящая из двух параллельно встроенных ампул с белой и синей жидкостью. Солдаты называли ее «коктейлем Шивы», при введении в организм, эти жидкости смешивались и мгновенно, вместе с кровью, разносились по организму. Скорость реакции, движение, ловкость, все это возрастало многократно. Боец, принявший эту капсулу, двигался так быстро, что было невозможно уследить за его движениями, хотя в его глазах, все замедлялось и тянулось в несколько раз медленнее. Ирония в том, что после того, как действие препарата заканчивалось, организм умирал практически сразу. Мозг, сердце, внутренние органы, все это становилось настолько изношенным и непригодным, что смерть наступала мгновенно. Те, кому посчастливилось остаться в живых, а таких были единицы, начинали страдать от тяжелейшей наркотической зависимости, которую нельзя было заглушить простыми способами. Единственное, что получалось – это каждый день вводить в организм минимальные дозы из составляющих этого коктейля, частично снижая наркотическую тягу.
– И вы были в числе тех немногих, кто смог выжить?
– Да,– я одобрительно покачал головой,– тогда я думал, что мне чертовски повезло, но по прошествии нескольких дней, я пожалел об этом. Ломающая, будто все внутри переворачивалось и норовило выскочить наружу, боль была просто нестерпимой. Меня привязали к больничной койке, кололи все, что было в наличии, но ничего не помогало. И только, когда я получал инъекции из составляющих этой гремучей смеси, мое тело успокаивалось и я мог спокойно отдохнуть. Со временем количество доз становилось все меньше, а наркотическая ломка и вовсе перестала меня мучить. Я вновь прошел обследование: куча врачей, десятки осмотров и анализов. Врачи недоумевали, но были вынуждены поставить мне допуск к службе, хотя вероятность рецидива не отрицали. Был среди них один мозговитый, высокий парень всего несколько месяцев назад закончивший учебу, он то и дал мне самый дельный совет. По его словам, холод замедляет пагубное действие этого препарата, а это давало шанс, что организм сможет сам выработать иммунитет и уничтожить остатки этой дряни, оставшихся в моем теле.
– Значит рецидив?
– Вполне вероятно.
– Мне надо сообщить об этом начальству. – она развернулась и хотела уйти, но я тут же схватил ее за руку.
– Постойте… не надо ничего докладывать. Эта профессия, все, что у меня есть. Если меня уволят… я просто не знаю, что буду делать дальше. Быть солдатом, единственное, что я умею.
– А если вы умрете после очередного приступа?
– Каждый раз, выходя из комплекса, я сознательно иду на смерть. Мне не впервой дожидаться своей гибели.
Она остановилась и молча смотрела на меня. Было видно, что она колебалась. Правила и устав комплекса были обязательны к исполнению, а невыполнение или сознательное пренебрежение ими, влекло за собой ответственность, вплоть до расстрела если дело касалось военных.
– Вы понимаете на что толкаете меня. Нарушить правила – это вам не сделать один лишний выстрел.
– Что вы в этом понимаете?
– Достаточно, можете не сомневаться. Но раз дело повернулось именно так, я пойду вам на встречу и не буду докладывать о ваших проблемах руководству, но с этого момента вы будете находиться под моим постоянным контролем.
Она развернулась, подошла к небольшому столику и взяла оттуда несколько маленьких цилиндрических упаковок и затем протянула их мне.
– Вот, возьмите, этот препарат поможет вам в дальнейшем избежать сильных приступов.
– Что это? – неодобрительно спросил я.
– Это "Волокс", иммунный препарат. Такие выдают спортсменам перед выступлениями. Да и надо же вам что-то выписать, иначе что подумают другие. А теперь можете быть свободны.
Она замолчала и, повернувшись ко мне спиной, направилась вглубь кабинета, на то самое место, где находилась, когда я вошел в помещение. То поднимая вверх, то опуская, она продолжила что-то высматривать в многочисленных колбах. Я встал с кровати и вышел наружу. Пройдя еще несколько метров по длинному белоснежному коридору, я сжимал в руках таблетки и изредка посматривал по сторонам. С другой стороны все осталось неизменным: очередь не уменьшилась, скорее наоборот, она стала больше за счет новоприбывших солдат из регулярной армии. Они стояли в ряд и ни с кем не общались. Рослые, крепкие телами и с абсолютно презрительным взглядом. Я мельком окинул и взглядом и тут же отбросил всякие мысли о знакомстве с ними. Это действительно было не к добру…
Теперь мой путь лежал в казарму, точнее говоря в отдельное помещение для офицеров, которое соседствовало с основными казармами. Начиная с одиннадцатого и по четырнадцатый, эти этажи были полностью отданы под военные нужды. Личные помещения, арсенал, стрельбище, даже бар, где наемники и простые солдаты могли отдохнуть после боевых будней. Все было оборудовано и обставлено в армейско-аскетическом стиле, таков был приказ Свиридова. По его словам, удобства и роскошь не способствуют армейской выучке и вынуждают солдат становиться ленивыми. Такого он допустить не мог, ведь именно от его подчиненных зависел успех многочисленных операций и безопасность станции.
Лифт остановился. Солдат, стоявший на посту, увидав как я иду к нему навстречу, взмахнул рукой и резко поднес ее к виску. Мои апартаменты находились почти в самом конце коридора. Небольшая комнатушка, которая едва могла вместить в себя больше двух спальных мест, была полностью обставлена всей необходимой мебелью и аппаратурой. Небольшой стол с встроенным компьютером, одноместная кровать, высокий деревянный шкаф, в котором находился парадный и повседневная формы и огромное окно. Строго и по существу. Ничего лишнего здесь не было. Положив шлем на стол, я принялся отстегивать отдельные боевые часть и складывать их рядом на кровать. Наручи с перчатками, обувь, ножная часть, затем пришла очередь за нагрудной броней. Она весила больше всего, напичканная различной электроникой и утепленная, ее вес достигал почти неподъемных цифр, и если бы не годы эксплуатации, я бы просто не смог ее поднять. Вскоре все это было аккуратно уложено в специальный контейнер, где хранилось самое ценное и важное. Тело заныло, освободившись от бронированных оков, и мышцы непроизвольно начали сокращаться. Слабость, которая мучила меня с самого начала, вновь разлилась по всем конечностям и заставила присесть.
– Проклятье!
Дождавшись, когда слабость немного отступит, я потянулся за таблетками. Не перебирая их и не считая, я, закинув голову назад, тут же опустил в рот несколько штук. Эффект не заставил долго ждать: руки начали дрожать, мышцы налились и стали крепкими как камень, боль и усталость постепенно отступали. Я поднялся с кровати и подошел к деревянному шкафу, там, почти в гордом одиночестве висела моя повседневная форма. В ней я находился все остальное время, за исключением особо важных встреч или боевых операций. Удобная, не стеснявшая движений, в ней было легко и приятно находиться. Поправив воротник и еще раз взглянув на себя в зеркало, я вышел из кабинета и направился на самый последний этаж, в кабинет к генералу Свиридову. Я и так заставил его слишком долго ждать. Лифт поднял меня на самый верх, туда, где обычно не собирается много людей, где стояла мертвая тишина, и, где было невозможно увидеть простых работников. Это был этаж для особых лиц, тех, кто направлял и управлял работой станции, тех, от кого зависело финансирование и дальнейшая судьба всех, кто тут находился. Властьимущие находились здесь почти все время и спускались вниз только лишь для того, чтобы улететь с этой планеты. Сделав несколько шагов, я оказался перед нужной мне дверью, за ней, приглушенно звучали голоса. Двое человек, что-то надрывисто обсуждали между собой, изредка срываясь на непозволительные высказывания в адрес друг друга. Я стал ждать, наверняка, генерал ставил на место очередного агента, который вздумал выхватить бразды правления из рук Свиридова и отодвинуть его на второй план. Наконец, голоса стихли, за дверью послышалось легкое шебуршание, которое вскоре превратилось в спешный шаг, приближавшийся прямо ко мне. Я отошел в сторону и стал ждать, когда дверь откроется.
Злой, будто испытавший на себе всю боль и унижение, из кабинета буквально выскочил худощавый мужчина в дорогом черном костюме. Проклиная все на свете, он хлопнул дверью и, бросив на меня гневный взгляд, ушел в противоположную сторону.
Я зашел в кабинет и поприветствовал генерала.
– Слава Богу. Думал, с тобой что-то случилось. – слегка успокоившись, Свиридов начал разговор.
– Со мной все в порядке, а вот у вас, генерал, я вижу был тяжелый разговор.
Он устало опустил глаза и скрестил на своей груди руки.
– Чертовы агенты. Как они меня достали! Порой мне кажется, что они живут в параллельном мире и совершенно не понимают, что происходит всего двумя этажами ниже. Да и не хотят они этого знать. Они платят деньги, а мы должны за это плясать под их дудку – так они считают. Но вот, что я скажу: этому не бывать! Я прошел две войны, командовал армией, бравшей Сивенстинскую крепость, которая до этого никому не сдавалась и теперь, по прошествии всего этого, я должен выслушивать козни какого-то дистрофика в галстуке. Нет, пока я здесь – я командую всем гарнизоном!
Генерал был в бешенстве.
– Так что он сказал?
– А-а,– он отмахнулся, – Компания Солид Корпарейшен недовольна ведением боевых действий. Они считают, что мы слишком долго топчемся на одном месте и зря едим свой хлеб. Их конкуренты уже вовсю осваивают земли на другом краю этого ледяного шара – это очень беспокоит их, поэтому представитель этой компании, тот самый агент, который был здесь до тебя, требовал немедленных решений. Тот форпост, как огромная мозоль на заднице, просто не дает покоя нашим инвесторам. С военной точки зрения – ей грош цена. Она лежит вдалеке от основных и будущих путей, воздушные магистрали никак с ней не пересекаются. И мне искренне не понятно, зачем отправлять на убой столько людей, чтобы захватить никому ненужный форпост. Я пытался им объяснить, что погода вносит свои коррективы, что разница в тяжелой технике и личном составе слишком очевидна, но они не хотят ничего слушать. Они с каким-то маниакальным рвением и жаждой требуют занять форпост и как можно скорей, не считаясь с потерями.
– А как же люди…?
– Им плевать на людей, – генерал вклинился в мои слова, – министерство обороны нашей родной планеты каждый месяц, по всей подконтрольной ей территории, увольняет в запас более тридцати тысяч солдат и офицеров, а на смену им призываются более молодые и выносливые. Как ты считаешь, куда может податься человек, который всю свою жизнь только и делал, что нажимал на спусковой крючок? Конечно пойдет в наемники. Недостатка в таких людях не бывает, поэтому бойцов они не жалеют, в отличие от меня. И как ты наверняка понял, твой сегодняшний маневр с отходом на базу, каким бы благородным он не был, они не оценили. Представители Солид Корпарейшен считают, что ты и твои бойцы больше не могут выполнять условия контракта и поэтому в скором времени будет вынесен на обсуждение вопрос о замене твоего батальона на более «ответственный».
Услышав последнее слово, я усмехнулся, чем на удивление, вызвал улыбку и у генерала.
– То есть на того, кому будет наплевать на свой личный состав?
Свиридов солидарно покачал головой.
– Однако я вступился за тебя, Грей. Я сказал, что таких бойцов как ты сегодня мало, что твой опыт, накопленный за время пребывания на станции, поможет сохранить гораздо больше жизней, а соответственно и денег для их компании. Было трудно, но они согласились подумать. Почему? Наверное, там еще остались те, кто еще может думать критично и смотреть на вещи открытыми глазами. Начинается сезон снежных бурь и на три месяца любые операции будут невозможны ввиду плохих погодных условий.
– Тогда зачем сюда прибыли солдаты регулярной армии?
– Пополнение, Грей.
Я удивленно раскрыл глаза.
– Сам не сразу поверил, но молва о том, что на этой планете солдаты гибнут как мухи разлетелась по всей галактике. Организации наемников спешно отзывают свои заявки: ни «Рубикон», ни «Закат» не хотят отправлять сюда своих людей, даже за очень большие деньги. В связи с этим, глава нашей компании каким-то образом продавил поправки в военный кодекс, где изначально не разрешалось военным регулярных войск принимать участие в боевых действиях частных компаний, но теперь все это стало возможно и отказаться солдаты не могут, ведь приказ есть приказ и он не обсуждается. Поэтому, Марлоу, будем укомплектовывать тебя свежими силами. Кстати, сколько твоих погибло при отходе?
– Двенадцать, еще несколько раненых, но их уже зашивают в медблоке.
Генерал хмуро опустил глаза и, отвернувшись, стал вглядываться в большое окно, которое выводило на белоснежную пустыню. С такой высоты вырисовывался просто красивейший вид: метели, метавшиеся по этой бескрайней земле, переплетались друг с другом и продолжали свое дальнейшее движение, огромные скалистые горы, словно зубы морского чудовища, то появлялись, то пропадали в белоснежной пелене, опускавшейся на землю в такое время. Это были первые признаки наступающих бурь. Они приходили с другого конца планеты и на три месяца парализовывали деятельность всей станции. Все внешние работы по обслуживанию станции замораживались до лучших времен, посадочная площадка прекращала принимать транспорт из-за шквалистого ветра, который был способен опрокинуть почти любой транспортный корабль, заходивший на посадку. Боевые действия сводились до простого патрулирования прилегающей зоны. Станция замирала. Все кто не хотел оставаться здесь, старались как можно быстрее улететь на ближайшую планету, остальные же запасались всем необходимым заранее. Это был мертвый сезон. Даже здесь, в низине, в окружении скал, стихия находила нас и показывала свою мощь, ничто не могло укрыться от нее.
– Последний транспорт улетает завтра рано утром. Ты можешь улететь на время сезона, ты заслужил это.
– У меня контракт, генерал, да и не могу я бросить солдат в такой период. Я должен быть с ними, особенно в сезон бурь.
– Ну, в таком случае, можешь спуститься к своим солдатам и начать перебирать личные дела новых бойцов. Выбирай, кто тебе понравился и начинай знакомство: времени впереди будет много, поэтому введешь их в курс дела станции, порядке патрулей, об особом режиме работы во время сезона бурь, в общем, не мне тебе рассказывать.
Я встал со стула и, отдав честь, направился к выходу, но уже перед самой дверью меня вновь окликнул голос Свиридова.
– Время будет тяжелым, Грей, я чувствую это, будь наготове.
Слова звучали мрачно, как предвестники некой беды, которую ощущал только он. Как старый волк, проживший всю жизнь на полях сражений, он слышал отголоски будущих перемен, которые, непременно, затронут нас всех без исключения. И вот сейчас, когда слова растворились в воздухе, а смысл их мне был еще не понятен, я повернул голову и посмотрел в сторону старого офицера, в надежде дождаться пояснений. Но они не последовали, он все так же молча стоял ко мне спиной, устремив свой взгляд на бушующую стихию, которая только-только набирала свою силу.
2.
Когда я спустился в казарму, солдаты уже ждали меня: одетые в повседневку и отдохнувшие, они выглядели совершенно не так, какими я привык их видеть на экране бортового компьютера. Опрятные, улыбающиеся, в них еще теплился огонь, который не смог заглушить даже самый лютый мороз и от осознания этого, мне самому становилось приятно на душе.
– Здравствуйте, бойцы! – я встал посередине строя и поприветствовал их.
Единый, как раскат грома, ответ не заставил меня ждать. Он разлетелся по всему помещению, и, обогнув несколько раз по периметру казарму, рассеялся в воздухе, оставив после себя еле слышимое эхо.
– Вольно! Теперь немного новой информации: в связи с потерями, которые понес наш батальон в последнем боестолкновении, командованием свыше, а именно генералом Свиридовым, принято решение доукомплектовать нас новоприбывшими солдатами из числа регулярных войск.
Солдаты, не веря своим ушам, переглянулись.
– Да, вам не послышалось, именно солдатами регулярных войск.
– Но ведь это запрещено законом. Мы не можем служить вместе. – чей-то голос донесся из строя.
– Теперь уже нет. Недавние поправки, принятые в военный кодекс, допускают присутствие небольших групп солдат регулярных войск в составе наемнических формирований. Их число ограничили: не более полусотни на одну группу, в нашем же случае их будет двенадцать. Как долго они пробуду в нашем составе сказать не могу, но на время бурь – это точно.
По казарме разошелся ропот. Солдаты были недовольны и этому были причины. Уже очень давно между наемниками и простыми солдатами шла негласная война. Обе стороны ненавидели друг друга по ряду причин, хотя мало кто уже помнил, с чего все начиналось. Поговаривали, что начало этой вражде было положено на пограничной планете Ильгиз, где в то давнее время дислоцировалось более двух тысяч солдат. Война только закончилась, уставшие и озверевшие от долгой войны, солдаты требовали возвращения домой и достойной награды за проделанную работу. Но время шло, а командование молчало. Наконец, когда терпение солдат лопнуло, они попытались взять власть в свои руки и, угнав несколько транспортных кораблей, самим вернуться в Солнечную систему. Однако, несмотря на молчание, командование очень тщательно следило за обстановкой и вовремя приняло меры. Бунт был подавлен еще на самом этапе формирования, а зачинщиков и им сочувствующих расстреливали через одного. Тех, кому удалось избежать смерти, лишали званий и наград, отправляв при этом на принудительные работы в минеральные шахты на соседние промышленные планеты. Одним из таких выживших был некий Виктор. Он и еще несколько человек из его бывшего взвода, не желая мириться со своей судьбой, смогли перебить всю охрану транспортного корабля и взять его под свой контроль. Все произошло так быстро и неожиданно, что, когда информация дошла до командования, корабль был уже очень далеко. Так и начался путь наемников отряда «Закат». Они нападали на минеральные шахты, освобождали своих бывших боевых друзей, которые в знак благодарности, присоединялись к ним, увеличивая численность отряда. Всего за каких-то пару лет, из небольшой группы бунтовщиков, они превратились в силу, с которой считались и уважали. Ненавидимые официальной властью, эти воины сыскали себе славу беспощадных и грозных солдат, которые всегда шли до конца, даже если смерть уже была рядом. Все, кто был брошен, обманут, незаслуженно уволен в запас и оставлен на краю жизни без гроша в кармане, искали возможность вступить в их ряды. Наконец, когда отрицать угрозу этой наемнической группировки было уже невозможно, власть пошла на мировую и предложила им сотрудничество, где наемники имели право свободно вступать в любые военные конфликты, но ограниченным контингентом, иметь свою недвижимость на всей территории подконтрольной Верховному Совету Земли, свободно передвигаться по этой территории, не боясь преследований со стороны местных властей и еще многое другое. Наемники согласились, но с одним условием: они никогда не будут воевать бок обок с регулярными войсками, на этом настоял сам Виктор. Затем были многочисленные войны, которые порождали другие конфликты, наемники сражались там, где регулярные войска боялись сунуться, они шли в авангарде, принимая основной удар на себя и прокладывая дорогу к победе собственными костями. Генералы восхищались ими и в тайне мечтали командовать такими бойцами, но условие «мировой» было железным: наемники не принимали в свои ряды бойцов из регулярных войск, точно так же как и они сами не могли вступить обратно на службу Верховному Совету.
–Но, капитан, поправки были приняты в их военный кодекс, а нас кто-нибудь спросил?
По строю разошелся одобрительный гул.
– Все твои права, боец, прописаны у тебя в контракте, а еще там есть пункт: «неукоснительное исполнение приказов вышестоящего руководства и представителей компании». Всем вам, в том числе и мне, платят деньги за то, чтобы мы выполняли боевую задачу и не задавили при этом лишних вопросов. Я прекрасно понимаю вас, но я солдат, и мне так же как вам отдают приказы, которые я должен исполнять. Если бы я не делал этого только потому, что мне что-то не нравится, наверняка, я бы здесь столько не прослужил и не заработал бы уважение в компании. Того же я требую и от вас – неукоснительного исполнения приказов и полного подчинения, даже если придется служить бок обок с «регулярными». Грядет сезон бурь и мне бы не хотелось, чтобы вы перестреляли друг друга, поэтому оставьте свое пренебрежение и ненависть для врага, сейчас они нам союзники. Все те, кто не желает мириться с приказом, могут досрочно расторгнуть контракт и улететь завтра на последнем транспорте. Никто никого не держит – вам это хорошо известно.
Наступила гробовая тишина. Казарма замерла в ожидании продолжения, которому не суждено было случиться. Расторгнуть досрочно контракт – это был позор посильнее любого унижения. Таких бойцов презирали и старались обходить стороной, называя не иначе как трусом и слабаком. Это был признак слабости и страха, клеймо, которое нельзя было ничем смыть и навсегда закрывавшее дорогу в наемники. Наверное, именно поэтому, бойцы очень редко убегали с поле боя, оставляя свои позиции или сдаваясь в плен. Смерть была в почете, по крайней мере, за нее не презирали.
Они смирились – это читалось в их лицах, не сразу, но осознание тупиковости ситуации, вынудило принять сложившиеся обстоятельства и подчиниться приказу. Дальше были формальности: инструктаж на время сезона бурь, который многие знали наизусть, чистка амуниции и вооружения. Все продолжалось ровно до двадцати ноль-ноль по местному времени. Именно в этот час, бойцы имели право отправиться в бар и спокойно отдохнуть перед отбоем. Это был прекрасный момент, чтобы встретится с бойцами-«регулярами», ввести их в курс дела и постараться убедить их не поддаваться и не создавать провокации, которые могли бы нанести ущерб безопасности исследовательской станции. Тяжелая и кропотливая работа, говорить с людьми я умел не очень хорошо, а примирить стороны, которые ненавидели друг друга уже очень продолжительное время, было и вовсе сверхтяжелой задачей. Но выбор был невелик, точнее говоря, его не было и вовсе: мне просто было необходимо создать условия, дабы избежать небоевых смертей на время сезона бурь.
Когда последний из моих бойцов покинул казарму, я молча сел за стол и поднес к лицу небольшой портативный компьютер. На светлом голубом экране тут же высветились списки и личные дела всех тех, кому посчастливилось попасть к нам на станцию. Выбор был большой, а вот времени на полное изучение не было вовсе. В меню настроек личных дел пришлось отфильтровать всех кто не имел боевого опыта, не принимал участия в учениях, проще говоря юнцов, которые не знали с какой стороны взяться за оружие. Но к моему большому удивлению список ничуть не уменьшился. Наконец, когда все попытки хоть как-то облегчить себе жизни провалились, я решил изучить первое попавшееся дело: "…отличник учебы, закончил Сангорское военное училище, принимал участие в военном параде в честь окончания Второй Войны." Дальше шел длинный список наград, похвальных грамот и дипломов. Второй личное дело не порадовало какими-то нюансами, за ним третье, четвертое, пятое. Все эти бойцы были как на подбор: сильные физически и не обделенные умом, без единого замечания или выговора – это было очень подозрительно, но деваться было некуда и я просто отметил первые двенадцать человек.
"Ваши изменения обработаны. Желаете еще что-нибудь" – компьютерный голос донесся из динамиков компьютера.
– Да, пусть отмеченные бойцы поднимутся в казарму.
– Будет сделано, капитан, – издав последний писк, экран монитора погас и компьютер отключился.
Ну вот теперь самое сложное. Нервно потирая руки, вспотевшие от непривычной обстановки, я начинал выстраивать план своих действий. " Что говорить, как говорить. Пытаться взять их силой или все же прикинуться миротворцем…" К своему стыду, я никак не мог сосредоточиться и взять себя в руки. Как маленькая девчонка, которая впервые идет к женскому врачу, я нервно дожидался стука в дверь. Не из-за того, что я боялся их или потому что меня терзало сомнение, а только потому, что мне не хотелось стать виновником огромного кровавого побоища, виной которому станет моя бездарность.
Вскоре послышался металлический стук и в казарму, медленно, словно идя по минному полю, вошла дюжина солдат. Убранные, "зализанные", они холодно посмотрели на меня и, сбросив свою поклажу возле входа, выстроились передо мной. В этот момент весь мой организм преобразился, словно в минуты тяжелого боя, когда требуется максимальное сосредоточение и концентрация, он стал вести себя по-другому, спокойно и хладнокровно. Переживания исчезли, а разум стал ясным и прямым.
– Здравствуйте, бойцы!
Двенадцать здоровых мужчин хором отозвались.
– Меня зовут капитан Марлоу, Грей Марлоу. С сегодняшнего дня и до окончания вашего контракта я буду вашим командиром на этой исследовательской станции. Несмотря на то, что наши взгляды на жизнь, войну, службу, несколько отличаются, я не буду делить вас на "своих" и "чужих". С этого момента, когда ваши тела пересекли порог этой казармы, вы все, включая и прежних бойцов, являетесь моими подчиненными. Ни возраст, ни ваше отношение ко мне или бойцам иных взглядов не должны стать проблемами для службы на время вашего контракта. Оставьте ваши предрассудки за этой дверью!
Я окинул взглядом присутствующих и постарался разглядеть возымели ли мои слова хоть капельку воздействия на этих людей, но за каменными лицами было невозможно что-то понять и я, переведя дыхание, продолжил.
– Как вам наверняка известно на время действия сезона бурь, на станции, для военных или приравненных к ним, распространяется принцип "НОР", что означает "нарушил…осужден…расстрелян". Поэтому никаких конфликтов, провокаций, драк и уж тем более стрельбы. Суд будет быстрым, а наказание неизбежным. Вопросы?
Мой голос, эхом пронесся по всему помещению, но так и ничего не изменил. Я уже стал разворачиваться к столу, как вдруг услышал спокойный голос из строя.
