скачать книгу бесплатно
Они действительно вышли и сдерживали народ. И все-таки разъяренные люди ворвались на первый этаж. Самое страшное – агрессивная молодежь. Все пьяные, а перед ними пять человек.
Я был сверху, слышу – зовут, нужна помощь. Спустился, а у меня две имитационные гранаты, и больше ничего. Вытаскиваю одну из них, предупреждаю: «Если вы не выйдете, бросаю!» Провокаторы за спиной кричат: «Не бойтесь, он не бросит, он врет. У них холостые патроны, это взрывпакет!» И ведь знали и про холостые патроны, и про взрывпакет, только почему-то потом газетчики говорили совсем другое. Мол, боевыми мы в них стреляли.
В общем, бросил я эту имитационную гранату. От нее сильная вспышка и дым. Немножко пугает. Пока толпа замешкалась, мы выдавили ее из здания. На выходе меня сфотографировали, потом мой портрет висел у Дома правительства: приговорен к смерти.
М. Картофельников:
– Когда мы вошли в здание телебашни, ее защитники перед внутренней лестницей выстроили баррикаду. Ручки кресел сцепили так, что растащить невозможно. Телефон, свет отключили.
Первые две группы побежали наверх, а я задержался внизу. Вдруг два оглушительных взрыва, видимо, бомбы-самоделки. Саша Евдокимов оглох, меня взрывной волной ударило о стену.
Под утро, когда мы покидали центр, в нашу сторону велся сильный автоматный огонь. Решили в «броне» ехать, вызвали бронетранспортеры. И правильно сделали. Проезжая под мостом в Северный городок, подверглись нападению: на один из бронетранспортеров обрушили бетонную глыбу. На провокации мы не отвечали.
Из секретного отчета группы «А»:
«После выполнения задания обе группы в 03 час. 30 мин. возвратились в расположение войсковой части 22 238.
На обратном пути колонну обстреляли из автоматического оружия, один из БТРов пытались поджечь».
Тот же Бунич утверждает иное: «Передав охрану телецентра десантникам, боевики бросились к парламенту, где их ждал сюрприз, весьма неприятный. Здание парламента по призыву президента Литвы Ландсбергиса окружили десятки тысяч людей. Становилось ясно, что без армии здесь не справиться…
Карпухин (вот уж поистине раздвоение личности! – Авт.) бросился к коменданту города просить батальон десантников. Но доведенный уже до истерики генерал-полковник Кузьмин заорал на коменданта, требуя немедленно убрать боевую технику с улиц города. Операция провалилась».
Да нет, не провалилась. Если брать именно военную сторону, то операция прошла успешно. Задачу, которая ставилась перед «Альфой», группа выполнила. Крохотной горсткой людей она пробилась через многотысячную толпу и отключила аппаратуру.
Однако возникает вопрос – ради чего парни рисковали собой? Ради каких высоких целей погиб лейтенант Виктор Шатских? Кто, в конце концов, отдал приказ устроить грандиозную провокацию и бросить «Альфу» в вильнюсское пекло?
На эти вопросы доселе ответов нет. Ни один из высоких руководителей той поры не взял на себя ответственность. Как говорил сатирик Михаил Жванецкий: «Совсем не выговариваются слова: я вами руководил, я отвечаю за все».
…Пройдет несколько дней, и «альфовцы» похоронят своего боевого товарища. Им будет о чем подумать у его могилы.
До августа 1991-го оставалось полгода, и кто знает, не лейтенант ли Шатских своей трагической смертью спас жизнь Президента России Бориса Ельцина?
Москва. Август 1991 г.
Путч в августе 1991 года продлился всего три дня и открыл, как писали газеты, новую эпоху. Пожалуй, это действительно так – редкий заговор в истории Отечества имел столь громкие последствия. Рухнул Союз, запретили Коммунистическую партию, сократили и реорганизовали армию и КГБ…
Именно армия и КГБ – главные действующие лица переворота. Его станут называть по-разному – и государственным, и кремлевским, и опереточным. И все-таки окончательно он утвердился как военный.
Отчего, например, не вице-президентский? Ведь во главе стоял законный вице-президент. Или не министерский? В ГКЧП входили сплошь министры во главе со своим премьером.
Причин тут много. Все, кто оказался 19–21 августа в Москве, видели танки, боевые машины пехоты, солдат с автоматами на улицах столицы.
Три человека попали под гусеницы армейских боевых машин. По существу, то было единственное за три дня и три ночи столкновение армии и защитников Белого дома. Столкновение нелепое и оттого еще более трагическое. Но оно состоялось.
Однако армия армией, а была и другая сила, которой постоянно пугали защитников Белого дома, – спецподразделение «Альфа». Это имя за три дня произносили много раз – громко по радиотрансляционной сети и шепотом между собой, на баррикадах.
«Альфу» ждали. «Альфу» боялись, «Вымпел» тогда еще не знали. В этих чувствах напряженного ожидания и страха было все – слухи о крючковских «головорезах», неизвестность, досужие сплетни и вымыслы.
Но в «Альфе» понедельник 19 августа и последующая ночь прошли спокойно.
Утром следующего дня командира группы полковника Виктора Карпухина вызвал к себе генерал Евгений Расщепов, и они вместе прибыли к зампреду КГБ генералу Гению Агееву. На совещании присутствовали начальники всех управлений Комитета. Здесь впервые прозвучал приказ: вместе с частями Советской Армии и МВД осуществить штурм здания российского парламента, интернировать Российское правительство, Президента в специально оборудованные точки под Москвой.
Командиру «Альфы» дополнительно придавались другие спецподразделения КГБ и МВД, московский ОМОН, ОМСДОН. Приказы, как и прежде, отдавались устно. Карпухину вспомнился Вильнюс. Тогда «Альфа» тоже оказалась крайней.
Генерал Агеев, закрывая совещание, предупредил: следующий сбор в 14 часов в Министерстве обороны.
О том совещании в интервью «Известиям» командующий ВДВ, а потом министр обороны России генерал армии П. С. Грачев вспоминает так:
«20 августа между четырнадцатью и пятнадцатью часами в кабинете заместителя МО СССР по экстремальным ситуациям генерала Ачалова состоялось совещание. Там были генералы Варенников, Калинин, Карпухин, много гражданских, которых я не знал. Обстановка была напряженной… Говорили: правительство России выступило против ГКЧП, переговоры с ними ни к чему не привели… Надо сделать так, чтобы признание состоялось.
Была поставлена задача: оцепить здание парламента. Мне было сказано: десантников разместить в районе американского посольства, МВД размещалось на Кутузовском проспекте, а спецподразделение «Альфа» – на набережной. План был такой: МВД оттесняет людей от здания парламента, а в проход входит «Альфа» и штурмует здание.
Далее приводится весьма любопытный вопрос корреспондента:
– Как вел себя во время совещания генерал Карпухин?
– Активности с его стороны не было, – ответил Грачев. – На мой взгляд, он был даже пассивен и подавлен. Ночью перед штурмом парламента позвонил мне. До штурма оставалось два часа. И говорит: «Звоню своему начальству, но никто не отвечает». «Где находишься?» – спросил я его. «В двух километрах от здания парламента России. Оценил обстановку и принял решение… – Карпухин помолчал, я тоже его не торопил. Потом он сказал: «Участвовать в штурме не буду». «Спасибо, – сказал я, – моих тоже нет уже на территории Москвы. И я больше шагу не сделаю…»
Итак, за два часа до времени «Ч» 21 августа командир «Альфы» принял решение: в штурме не участвовать. Между совещанием у Ачалова и звонком Грачеву прошло почти двенадцать часов. Возможно, самых драматичных часов в жизни «Альфы».
Человеку, далекому от армии или спецслужб, трудно представить, что такое приказ. Отказ же от выполнения приказа – воинское преступление.
…Маршал авиации Шапошников 20 августа, ближе к ночи, позвонил генерал-полковнику Грачеву:
– Ну, что думаешь делать?
– У меня, – отвечает Грачев, – такое впечатление, что они на мне решили отыграться. Хотят, сволочи, чтобы я давал команды.
– А ты что? – спрашивает Шапошников.
– А я их пошлю… Команду не дам.
Далее Евгений Иванович приводит такой диалог.
– Ну хорошо, а сам что будешь делать?
– Подам в отставку.
– Не примут, в период ЧП это сложное дело.
– Ну, – говорит Грачев, – застрелюсь к чертовой матери.
С чего бы это генерал-полковнику, Герою Советского Союза в сорок три года пускать себе пулю в лоб? Павел Сергеевич Грачев не из робкого десятка: десантник, мастер спорта, совершил не одну сотню прыжков с парашютом, дважды был в Афганистане – командовал полком, потом дивизией, и вдруг в мирное время такое заявление.
В том-то и дело, что невыполнение приказа для военного человека всегда очень тонкая грань между жизнью и смертью.
Да, защитники Белого дома, люди сугубо гражданские, собравшиеся отстоять любой ценой своего Президента и правительство, проявили большое мужество. Но у каждого из них был выбор – остаться или уйти. У людей в погонах в августе 1991 года такого выбора не было. Выполни приказ, пойди на штурм – преступник, откажись выполнить – тоже преступник. Представим на минутку: гэкачеписты продержались не три дня, а три недели. Трудно сказать, в каком положении оказались бы Шапошников и Грачев, а также десятки других генералов и офицеров армии и КГБ, не поддержавших путч. Возможно, им остался бы единственный выбор: или пойти под трибунал, или застрелиться.
Говорю об этом не для того, чтобы просто возвратиться к страшным минутам тех дней, но дабы понял читатель состояние души командира «Альфы» генерала Виктора Карпухина.
Сразу после августовских событий много писали о том, что «головорезы Крючкова», без сомнения, готовы были пойти на штурм и потопить в крови зарождающуюся российскую демократию. И только непонятное чудо спасло Белый дом.
Потом стали появляться публикации противоположного толка: мол, «Альфа», когда ей был дан приказ о штурме, напрочь отказалась идти. Назывались даже фамилии тех, кто поднял «бунт на корабле», приводились слова, на едином выдохе произнесенные сотрудниками подразделения: «Мы туда не пойдем!» – и якобы ответ «бунтарей», офицеров Михаила Головатова и Сергея Гончарова: «А мы вас туда и не поведем!»
Совсем как в дрянном художественном фильме «Человек из команды «Альфа», который быстро склепали киношники после этих громких событий. Там несколько десятков одетых в камуфляжку парней дружно гогочут над приказом, а потом «сплачиваются» вокруг авторитетного подполковника и дают отпор консерватору-генералу. Дивизия, окружившая их, берет под козырек, отдавая высокие почести героям.
Но жизнь – не кино. Все было значительно сложнее и, я бы сказал, трагичнее. Действительно, никогда прежде ни один из сотрудников спецподразделения не мог даже в кошмарном сне представить, будто он не выполнил приказ.
Появились такие люди не сразу, не ранним утром 19-го, а потом, в те трагические часы с 15.00 20-го примерно до часу ночи 21-го.
Что же произошло за это время в подразделении?
Если бы кто-то следил за базой «Альфы» в тот период, он, конечно, ничего бы не заметил. Из ворот не выходила военная техника, никуда не спешили вооруженные, закованные в современные латы бронежилетов бойцы. Разве что радиоэлектронная аппаратура группы пахала с полной нагрузкой.
Шла напряженная работа – подразделение собирало подробную информацию обо всем, что творится в Москве, оценивало ситуацию.
Ситуация же была крайне запутанной. Сотрудники слушали заявления и документы ГКЧП и указы Президента России, видели трясущиеся руки Геннадия Янаева на пресс-конференции, лицезрели и Бориса Ельцина, выступающего с танка. Оперативные работники, действующие в Белом доме, докладывали о скоплении людей у стен здания парламента России, строительстве баррикад, прибытии сюда грузовика с оружием.
Возникали вопросы, на которые, увы, не было ответов. Карпухин простоял со своими ребятами четыре часа у ворот ельцинской дачи, но приказ арестовать Президента так и не поступил. Почему? Теперь же, когда Ельцин в парламенте и Белый дом стал символом сопротивления, их заставляют идти на штурм. Позже напишут, что перед «Альфой» стояла главная проблема: как войти в Белый дом? Да нет. Те, кто так думал и писал – ошибались. Сложность была как раз в другом: как выйти оттуда? Ведь за спиной остались бы десятки трупов.
Разные были мнения. Только никто не орал единой глоткой и с воодушевлением: «Мы туда не пойдем!» Как, впрочем, не орали и обратное. «Альфа» делала выбор между жизнью и смертью не только каждого из бойцов, но всего подразделения как такового.
Возьми они Белый дом – как бы назывался этот акт? Антитеррористический? Но в парламенте России находились не террористы – законно избранный Президент, депутаты. Хотя и те, кто посылал их на кровавую бойню, – тоже законно назначенные министры. И председатель КГБ Владимир Крючков не был самозванцем, вполне законно сидел в своем кресле.
Кому в «Альфе» оказалось сложнее в те роковые двенадцать часов? Всем было нелегко. Но командиру особенно. Командир – всему голова. Кто знает, какие угрозы и проклятия сыпались на его голову?
Отдавал ли Карпухин приказ о штурме Белого дома? Как ни горько говорить об этом – отдавал. Но Язов ведь тоже приказывал Грачеву. Мог ли он отстранить от командования ВДВ Грачева? Хватило бы у министра обороны сил и власти? Безусловно. Так и Карпухин. Задайся он целью арестовать за невыполнение приказа в период чрезвычайного положения Головатова и Гончарова – арестовал бы.
Долго еще можно искать правых и виноватых, рассуждать о нравственных позициях той или другой стороны, но факт остается фактом: «Альфа» на штурм не пошла. Не знаю, спасла ли она демократию или, как принято было потом считать, наоборот – партократию, нарядившуюся в новую демократическую тогу? Не знаю. Важно иное. «Альфа» спасла просто людей, вне их званий и должностей. Ибо никто не вправе распоряжаться человеческими жизнями.
Уверен, произошло это не случайно, и в этом нет никакого чуда. Подразделение антитеррора всегда защищало людей. Защитило оно их и на этот раз. Не подняв против них оружие, несмотря ни на какие приказы. Это еще один веский аргумент в споре с теми, кто считает сотрудников группы «А» «головорезами» и «убийцами».
«Со временем, – напишет Герой Советского Союза генерал Геннадий Зайцев, – стало модным замалчивать роль нашего подразделения в этих событиях. Между тем в одном из официальных документов того времени черным по белому записано: «В ходе следствия по делу ГКЧП было установлено, что операция «Гром» по взятию Белого дома не состоялась только из-за отказа непосредственных исполнителей – офицеров группы «Альфа». Сюда же надо добавить и аналогичную позицию группы «Вымпел».
…После путча Карпухину позвонил начальник Первого главного управления генерал-лейтенант Леонид Шебаршин:
– Крепись, Виктор, ты снят с должности. Группой теперь командует Головатов.
Большего удара генерал Карпухин не ожидал. Двенадцать лет в группе, четыре года ее командиром. Специальные операции в Афганистане, освобождение захваченных самолетов, изолятора в Сухуми, «горячие точки» страны – все это он, Виктор Карпухин. Звание Героя Советского Союза и генеральские лампасы, и вдруг – снят с должности.
Карпухин поехал на Лубянку, теперь уже к новому, только что назначенному председателю КГБ Бакатину. Уж он-то поймет.
Надежды оказались напрасными. Прошел час, другой… Генерал ждал. Опять вспомнился Юрий Андропов. В первый раз Карпухин переступил порог этого кабинета не известным никому майором, рядовым бойцом группы «А». Неужто теперь боевому генералу, Герою, не откроют дверь? Пусть не восстановят в должности, пусть уволят из Комитета, но хоть выслушают. Не выслушали.
Ветеран «Альфы» Сергей Гончаров рассказывает об этом так: «Сразу после «кончины» ГКЧП Виктора Федоровича вызвали в КГБ СССР, во главе которого уже стоял небезызвестный Бакатин. Не знаю, как его назвать… Бакатин поступил по-скотски, он даже не принял Карпухина. С офицером такого уровня никто никогда не позволял себе вести подобным образом, Карпухин – это вам не «паркетный» генерал: Героя Советского Союза получил за штурм дворца Амина, освобождал заложников в Сухуми, провел массу боевых операций. В 42 стал полковником, командиром группы. А его сорок минут продержали в приемной. Потом вышел молоденький капитан, адъютант Бакатина, и начал отчитывать его, как нашкодившего пацана. Карпухин не выдержал: «Ты с кем разговариваешь? Малек, ты что, опух от сидения в высоких кабинетах?» И ушел. Вернулся к себе и сразу написал рапорт об отставке».
Так ушел Карпухин.
«Кому нужен этот флаг?»
Осенью 1991 года вместе с командиром группы «А» полковником Михаилом Головатовым мы подходили к расположению подразделения. Это было первое мое посещение «Альфы». Впрочем, и для «Альфы» это был первый случай, когда в сверхсекретную группу пустили постороннего человека. Тем более журналиста. Правда, я был военным журналистом, подполковником, но это не меняло сути дела.
У ворот Головатов нажал на сигнальную кнопку, двери отворились, и я шагнул в святая святых Комитета госбезопасности.
– Стоп! – остановил меня Михаил Васильевич. – Вот этот порог не каждый генерал КГБ мог переступить.
С тех пор прошло более четверти века, потом я бывал в «Альфе» десятки раз и по старому адресу, и по новому, но первый мой приход помню, как вчера. Признаюсь, крепко волновался. Понимал, что прикасаюсь к чему-то особенному, очень важному и, конечно же, тайному.
У «Альфы» действительно много тайн. И связаны они не с пресловутой секретностью (хотя надо признать, что в деле борьбы с терроризмом она не лишняя), а с пониманием того, что нередко тайны «Альфы» – это сотни спасенных жизней.
Надо с горечью признать, что мои коллеги-журналисты, нередко сами того не осознавая, действовали на стороне террористов. Неспроста ведь преступники, идя на кровавый теракт, требовали не только свой излюбленный «джентльменский набор»: самолет или вертолет, мешок с долларами, оружие и… телевизор. Он был для них другом, первым подсказчиком в отслеживании действий спецслужб.
Впрочем, тема отношений прессы, телевидения и подразделений антитеррора – это разговор особый. Сейчас не об этом речь. Вернемся к тайнам «Альфы».
За много лет общения с командирами и бойцами группы «А», казалось, для меня в истории подразделения практически не осталось белых пятен. Это совсем не значит, что все, ставшее мне известным, я довожу до широкого круга читателей. Террористы тоже имеют уши и умеют читать. Я совсем о другом. О том, что можно и нужно рассказать, да прежде не удалось.
Что ж, не удалось прежде – расскажем сейчас. Мне казалось, что пребывание бойцов «Альфы» в Афганистане завершилось в 1987 году, когда финишная команда под руководством Валентина Шергина прибыла на родину. Все сотрудники, как и хотел Председатель КГБ, прошли «обкатку» в боевых условиях. Позади работа в составе десантно-штурмовых и мотоманевренных групп 47-го погранотряда Краснознаменного Среднеазиатского военного округа, недопущение переноса боевых действий из Афганистана на нашу территорию, контроль обстановки в зоне своей ответственности, перехват караванов с оружием и осуществление проводки транспортных колонн в «зеленой зоне».
Оказывается, я ошибался. Миссия «Альфы» в Афганистане завершилась только в августе 1992 года. И завершил ее сотрудник подразделения Сергей Федоров, который участвовал в обеспечении безопасности работы российского торгпредства в Кабуле. Это была его вторая командировка в Афганистан. Прежде он, как и все сотрудники группы «А», прошел «за речкой» боевую стажировку.
«Жизнь распорядилась так, – написал командир группы «А» генерал Геннадий Зайцев, – что Сергей имел прямое отношение к судьбе Бабрака Кармаля, который проживал в Москве под охраной сотрудников «Альфы». Однажды на даче в Серебряном Бору Федоров спас внука афганского лидера.
Кармаль поздно ложился и поздно вставал. Много работал и, чтобы уснуть, принимал снотворное. Однажды он забыл упаковку на видном месте, и внук проглотил целую пригоршню симпатичных белых кругляшков. Сергей понял: «Скорая» может не успеть, и взял на себя ответственность вытряхнуть из малыша лекарство. Врачи потом сказали, что в той ситуации это было единственно правильное решение».
И вот теперь, в феврале 1992 года, он вновь в Афганистане.
Обстановка к тому времени в этой стране была крайне напряженная. Три года назад советские войска покинули Афганистан. В апреле 1992 года вооруженные отряды моджахедов вошли в Кабул. Наджибулла был отстранен от власти. Однако его уход не принес мир и спокойствие на эту многострадальную землю. Неспособность различных группировок подняться над фракционными интересами блокировали объединение страны и восстановление мира.
Правительство Раббани не сумело сплотить народ. Междоусобная война разгорелась между группировками моджахедов. Гражданская война захлестнула страну.
Лето для российских дипломатов и сотрудников госбезопасности выдалось горячим. Время от времени на улицах столицы вспыхивали перестрелки. В зону обстрела попадало и наше представительство. Как-то реактивный снаряд упал на территории, угодив прямо в цветочную клумбу. К счастью, не разорвался.
12 августа уже целенаправленно обстреляли посольство и торгпредство. Снаряд пробил стену, и осколки железобетона поразили работников диппредставительства. Был легко ранен руководитель «Афссотра» Юрий Муратханян. Тяжелое ранение получили его жена Нина и главный бухгалтер Евгений Коновалов.
Сергей Федоров вместе с водителем торгпреда Виктором Нечаевым вытаскивали раненых, отправляли их в госпиталь. Нине Муратханян и Евгению Коновалову сделали операции, но они скончались.
В посольстве готовились к эвакуации. Первоначально было принято решение идти через перевал. К счастью, это решение отменили, всех решено было отправлять самолетом.
23 августа началась эвакуация. Российские дипломаты оставляли пусть и небольшой, но хорошо обустроенный городок: административные здания, прекрасно оборудованный госпиталь, столовую, бассейн, спортзал, жилые дома, квартиры, а в них всю домашнюю утварь, бытовую технику, электронику.
В своих воспоминаниях генерал Зайцев приводит слова Сергея Федорова: «Около трех часов ночи. Темно, никаких огней. Люди толпились на площади перед представительством. Подошел Валерий Николаевич Иванов (торговый представитель Российской Федерации в Афганистане. – Авт.), спросил:
– Сергей, все готово?
– Валерий Николаевич, надо снять наш флаг…
До этого мне в жизни часто выпадало добровольно делать свой выбор. Сколько себя помню, всегда, когда звучал гимн и поднимался флаг, в моей душе это имело свое, особое значение. Поэтому оставить флаг я не мог. И когда торгпред просто сказал: «Пойдем», то возникло ощущение радости, внутреннего единения и взаимопонимания.
