скачать книгу бесплатно
Она потрясающе выглядит. Волосы длиннее, чем я помню. Возможно, чуть-чуть поправилась, но это ей идет. И она смеется. Смотрит на Каллума, и они оба смеются, а ребенок висит между ними. Они похожи на семью.
Боюсь, меня сейчас стошнит. Рот наполняется слюной. Я поворачиваюсь и тащу Куини за собой по улице.
* * *
Вечером у меня едва хватает сил поесть и вымыть посуду. Сплю я всегда плохо, и чтобы дойти до состояния полного изнеможения, мне нужно совсем немного. Поиски Арчи возобновились после обеда. Полицию и военных направили осматривать все суда на островах, а гражданское население и туристы были предоставлены самим себе. Я пошла на работу, где включенное радио и постоянный поток посетителей держали нас в курсе событий – никакого прогресса.
Осталось меньше двух дней. Около сорока часов. Завтра я напишу письмо, оставлю инструкции, чтобы позаботились о Куини.
«Я продолжаю жить. – Всю вторую половину дня у меня в голове звучит голос Бена. – Я нашел способ справиться с этим».
Бен справился с потерей сыновей, которых любил не меньше меня, – нашел другую женщину, заменил утраченную семью новой. Могла бы я поступить так же? Может, стоило попытаться?
Теперь уже слишком поздно.
Когда день подходит к концу, ветер усиливается, и скелеты в саду начинают потрескивать и стонать. Какое-то время Куини мечется между парадной и задней дверью, лает на призраков, скрывающихся во тьме. Она всегда нервничает, чувствуя мое настроение. В доме достаточно тепло, и огонь можно не разжигать, но мне хочется комфорта, а Куини обожает лежать, свернувшись в клубок, на горячем коврике перед камином. Я наливаю бокал красного вина и устраиваюсь в большом кресле. Обычно по вечерам я не работаю – читаю или смотрю кино. У нас на островах нет своего телевидения. Все телевизионные программы любезно предоставляются Службой радиовещания Британских вооруженных сил, исходя из их вероятной популярности среди солдат. Но у нас есть видеотека с впечатляющей коллекцией фильмов, и большинство жителей с удовольствием пользуются ею.
Только не сегодня. Если я выберу романтическую комедию, лица главных героев непременно превратятся в лица Каллума и Рейчел. Загадочное убийство? Угадайте, кого я буду представлять на месте трупа… Тиканье часов кажется неестественно громким. Ребенок пропал почти тридцать часов назад, и у меня возникает ощущение, что острова чего-то ждут.
* * *
От громкого звука Куини вскакивает. Это не вежливый стук ближайшего соседа. Кто-то настойчиво требует, чтобы его впустили. Сердце готово выскочить из груди. Не помогает и яростный лай Куини.
Вот он, Каллум Мюррей, прямо у меня на пороге, претендует на мое внимание лично, а не только в виде навязчивых мыслей внутри моей головы. И у него хватает такта выглядеть смущенным.
– Извини, я знаю, что уже поздно, но мне кажется, кто-то должен обыскать затонувшие корабли. Нужно начать с «Эндевора», это наиболее вероятное место, затем «Саннингем».
Я вспоминаю сегодняшний день, сцену в кафе, и мне хочется его ударить. Но потом пришлось бы объясняться, а это сложно и долго.
– О чем ты?
– Я думал, куда его могли бы увезти. – Каллум делает шаг назад, словно не хочет давить. – Люди проверили свои сараи, амбары и хлева. В очевидных местах его нет. Он там, где никому не придет в голову его искать.
– Он на дне болота. Всплывет через несколько дней, когда тело раздуется от газов. – Я понимаю, что это звучит бессердечно, но в последний раз я видела этого человека, когда он улыбался женщине, убившей моих детей.
– «Эндевор», – повторяет Каллум. – Ты меня слушаешь, Кэтрин?
«Эндевор» – судно снабжения антарктических экспедиций, которое теперь лежит на дне недалеко от Фицроя. Вернемся мы только к утру.
– Он не может быть на затонувшем корабле.
– Спроси себя, где бы ты спрятала трехлетнего ребенка. Там, где его никто не нашел бы, откуда невозможно сбежать и где никто не станет его искать.
Наш разговор происходит словно с задержкой во времени. Каллум говорит, но мне требуется секунда-другая, чтобы осмыслить услышанное.
– «Эндевор» всего в часе от того места, где пропал мальчик. Большая его часть выступает над водой, но судно достаточно далеко от берега, чтобы до него можно было добраться на лодке или вплавь.
– Ты говоришь, что кто-то схватил ребенка, притащил на берег, посадил в лодку, гребную или моторную, привез на «Эндевор» и запер в рулевой рубке?
– Или на «Саннингем», хотя «Эндевор» более вероятен, потому что в этом случае не нужно проходить вблизи Стэнли. Хочешь сказать, это невозможно?
Хочу. Хотя…
– Ты говорил об этом со Стопфордом?
– Он все еще занят в порту, с круизным судном.
Я в курсе действий полиции. Мою лодку уже обыскивали. Констебль, заходивший к нам в офис, чтобы взять ключи, сообщил, что ни одному судну, независимо от того, принадлежит ли оно местным жителям или туристам, не разрешено покидать порт, пока не найдут Арчи. Я крайне заинтересована, чтобы ребенка нашли как можно быстрее.
Примирившись с неизбежным, нахожу куртку и ключи.
– Можешь сесть за руль, – говорю Каллуму, когда мы с Куини идем к его машине. – Я пьяна.
Он запрыгивает в машину и заводит двигатель.
– Да, представляю, каково теперь Арчи Уэсту… Не говоря уже о его родителях.
Ответить на это нечего, и мы молча едем в порт.
В городе оживленнее, чем обычно бывает в этот час, – улицы заполнены людьми с бутылками пива в руке. У нас на островах немного злоупотребляют алкоголем. Шум, скандалы, случаи мелкого вандализма. Честно говоря, молодым людям здесь больше нечем заняться по вечерам, кроме как сидеть в барах, однако обычно все бывает если и не добродушно, то достаточно безобидно. Но не сегодня. Мне не нравится агрессия, которую я могу разглядеть в этих группах. Мне не нравится, как люди умолкают и смотрят на нас, когда мы проезжаем мимо.
Мы информируем дежурного констебля, который соглашается доложить суперинтенданту Стопфорду о наших планах. Лодку быстро осматривают во второй раз, и мы направляемся к проливу.
По ночам любой порт немного похож на сказку. Даже меня не оставляет равнодушной красота цветных огней, танцующих на поверхности воды, и игривый плеск волн, бьющихся о корпуса кораблей. Но сегодня над лесом мачт чувствуется напряжение, похожее на чаек, парящих в воздушных потоках. Подозрение, родившееся после того, как ребенка не нашли, распространяется со скоростью инфекции.
Мы поворачиваем на юг, огибая мыс Пемброк[13 - Самая восточная точка Фолклендских островов.], и на нас обрушивается антарктический ветер. Куини бросает на меня укоризненный взгляд и, как обычно, то ли бежит, то ли падает в носовую рубку. Я вдруг понимаю, что впервые за несколько лет мы с Каллумом остались одни, по-настоящему одни. Я жду, когда он что-нибудь скажет, как-то прокомментирует поиски или планы полиции и военных. Но Каллум молчит, и когда я поворачиваюсь, то вижу, что он сидит на боковой скамье, уперевшись локтями в колени и опустив голову.
Волнение усиливается. Всё против нас – и ветер, и прилив. Так что добираться до полузатопленного судна придется дольше, чем обычно. Высота волн достигает пяти или даже шести футов. Они обрушиваются на нос лодки; капли воды камешками скатываются по корпусу, стекают со стекол рулевой рубки. Каллум не шевелится.
– Тебе нехорошо. Лучше выйди на палубу.
– Всё в порядке. У меня не бывает морской болезни.
Не знаю, в чем причина, но ему не по себе. Лицо нездоровое, серо-зеленого цвета, как волны, перехлестывающие через борт лодки. Почувствовав мой взгляд, он поднимает голову:
– Я знаю, ты не хочешь этого слышать, но на островах живет убийца.
Сердце начинает биться быстрее. Спина покрывается мурашками, не имеющими отношения к ветру и холоду.
– Это не Глазго, Данди или Лондон. – Я изо всех сил стараюсь говорить непринужденно, словно полушутя. – Нас тут всего пара тысяч. Каковы шансы, что один из жителей – психопат?
Его взгляд становится жестким:
– Я, конечно, не специалист, но мне кажется, что больше, чем шансы на исчезновение трех мальчиков в возрасте от трех до семи лет за три года.
Похоже, это подходящий момент сосредоточиться на штурвале.
– Я был в Порт-Ховарде, когда исчез Фред. Стопфорд тоже. Я умолял его обыскать все лодки в порту, но он отказался. Сказал, что владельцы сами их проверят, и если мальчик прячется в одной из них, его найдут, не прибегая к дезорганизующим и неприятным поискам.
Я не отвечаю. Нет смысла. Ему еще есть что сказать:
– Подумай об этом, Кэт. У нас два главных события года – школьный спортивный праздник и Зимний Заплыв. Повсюду бродят толпы народу. Дети убегают от родителей. Подумай, разве это не самое подходящее время для педофила?
Я качаю головой. Он просто не понимает. Не в состоянии понять, что здесь такого просто не может быть.
Каллум повышает голос, обрушивающийся на меня холодной волной:
– Господи, Кэтрин, что с тобой случилось?
Теперь я смотрю на него. И совсем забываю о лодке. Уж от него-то…
– Извини. Глупость сморозил. – Он встает и проводит ладонью по лицу. – Черт знает, сколько времени не спал…
Я снова поворачиваюсь к штурвалу.
– Арчи пропал не во время праздника. Он просто был на пикнике с родителями.
– Может, преступник меняет привычки? Он мог несколько дней следить за Арчи и его родителями.
– Он?
Каллум стоит прямо за моей спиной. Я вижу его отражение в стекле рулевой рубки, и там он не такой высокий, каким я привыкла его представлять. Ноги широко расставлены, чтобы удерживать равновесие при качке.
– Педофилы и детоубийцы обычно мужчины.
Если лодка резко задерет нос, он упадет прямо на меня.
– Когда Фред пропал, несколько подростков говорили, что видели маленького мальчика, который направлялся к пляжу. Они пошли за ним, но там его не было. Значит, он не добрался до берега. Когда исчез Джимми, несколько человек сообщили, что, кажется, видели его рядом с припаркованными машинами.
– Насколько я помню, ни один из них не был в этом уверен.
– Почему ты думаешь, что все они пропали около воды?
Отступать он не собирается.
– Если здесь кто-то хочет причинить вред ребенку, велика вероятность, что это произойдет на воде.
– Думаю, у него лодка. Должно быть, он каким-то образом заманивает детей к себе на лодку, а потом… – Каллум поднимает руки и широко разводит их. – Здесь очень много мест, куда можно отвезти ребенка.
– Почему ты мне это рассказываешь?
– Потому что женщине, которую я знал, не все равно.
Я больше не могу смотреть даже на его отражение. У женщины, которую он знал, было два сына, и их нужно было защищать. Конечно, будь Нэд и Кит живы, я волновалась бы, что на свободе бродит убийца. Но теперь мне настолько все равно, что я даже не принимаю слова Каллума всерьез. Он прав. Что со мной произошло?
* * *
Каллум возвращается на скамью, а я перевожу взгляд на море. Через какое-то время, когда мы еще не добрались до «Эндевора», он трогает меня за плечо. Я вздрагиваю. Каллум смотрит через иллюминатор рулевой рубки в сторону берега. На пляже и за ним, на несколько миль вглубь от берега, горят небольшие костры. Они усеивают местность, словно светлячки. Я сбрасываю скорость.
Несколько минут мы стоим рядом, бросив лодку на милость волн, и смотрим на оранжевые маяки, разбросанные по склону холма. Затем Каллум расстегивает куртку.
– Я встану за штурвал. – Он занимает мое место. – Тебе нужно кое на что взглянуть.
Мы снова плывем, быстрее, чем я бы решилась при таких волнах. Я беру сложенные листы бумаги, которые протягивает мне Каллум, и сажусь на боковую скамью. Она все еще хранит тепло его тела. Он дал мне три листа формата А4. Таблица, список имен.
– Что это? – Большинство этих людей мне знакомы. Тут есть Роб Дункан, отец Рейчел. Саймон Сэвидж. Мой коллега Брайан. Губернатор.
Каллум сдвигает рукоятку дросселя еще дальше, и лодка ускоряет ход.
– Эти люди были на школьном спортивном празднике на Западном Фолкленде, когда пропал Фред, и в Сёрф-Бэй, когда потерялся Джимми.
Я просматриваю вторую страницу, затем третью.
– Всего семьдесят пять человек.
– На самом деле больше. Я исключил тех, кому меньше шестнадцати лет, а также дам.
Волна с силой обрушивается на нос лодки, и я удивленно вскидываю бровь. Каллум делает вид, что не понимает намек.
– А те, кто выделен жирным шрифтом?
– Мужчины в возрасте от шестнадцати до семидесяти пяти. Физически крепкие. Сорок один главный подозреваемый.
– Среди них Мел. Думаешь, если он гей, то должен приставать к детям?
– Я там тоже есть. И губернатор, будь он проклят. Звездочкой отмечены владельцы лодок, но, честно говоря, доступ к лодкам есть почти у всех.
– Как ты составил этот список?
– Начал с тех, кого смог вспомнить сам, потом занялся спортивными командами. Составы команд установить нетрудно. Спрашивал других, кого они запомнили. Немного помогла Скай Макнир. Неофициально.
– Боб Стопфорд видел?
Каллум сердито дергает головой, и лодка делает рывок вперед.
– Конечно, черт бы его побрал. Беда в том, что он не слушает. Я чужак и не понимаю, как тут все устроено. Сужу о том, что случилось, по меркам трущоб Глазго. Он так прямо и сказал.
Плыть с такой скоростью опасно – большая волна может захлестнуть рулевую рубку.
– А что ты хочешь от Стопфорда?
– Пройтись по списку и выяснить, где каждый из этих людей был в то время, когда исчез Арчи. Если кто-то не сможет дать удовлетворительное объяснение, нужно обыскать его дом. Но Стопфорд этого не сделает, потому что тогда ему придется признать, что я прав.
– Почему это так важно? – Я встаю и жестом показываю, что готова встать к штурвалу. – Я не говорю, что ты прав, но если все действительно так, почему это станет такой проблемой для Стопфорда?
Мы снова меняемся местами. Каллум прячет список в карман, но не садится. Он стоит позади, держась для равновесия за потолочную балку.
– Разве ему не хотелось бы раскрыть крупное дело? – Я сдвигаю рукоятку дросселя назад. Совсем чуть-чуть, но Каллум это замечает. От него ничего не скроешь.
