скачать книгу бесплатно
Это было сущее непотребство, но ведь оно было!
Закряхтев, Репнин перевернулся на бок. Хватит про политику!
Поерзав, он вызвал воспоминание о Наташе. О том, как она улыбается. Как она раздевается… Как дразняще изгибает бедро и ладонями поднимает груди…
Не досмотрев пленительные картинки, Геша уснул.
Из воспоминаний капитана Н. Орлова:
«…С Валей я подружился и частенько бывал в гостях. А поскольку на Дону уже шли тяжелые бои, а это уже совсем близко от Сталинграда, Валины родители мне задали резонный вопрос: «Коленька, как ты думаешь, нам эвакуироваться или нет? Вот, предлагают…»
А я дурак… надо же себя героем перед девушкой показать!
– Да вы что! Да мы разобьем врага!
И вроде убедил их не эвакуироваться. А немцы нанесли удар по Сталинграду на завтрашний день, 23, в воскресенье!
А 24 или 25 наметилось небольшое затишье. Мы как раз захватили Рынок. Я расставлял танки в обороне, и мне вдруг ударило в голову…
Вот до сих пор не могу понять, что за чувство такое? Абсолютно спонтанно, внезапно, словно кто меня толкнул, какой-то щелчок – сесть на танк и рвануть в город. Крикнул механику-водителю Семенову:
– Заводи!
– Куда?
– Вперед! Пошел! В сторону Тракторного!
Он сперва подумал, что мы в штаб батальона, который стоял на заводе. Но когда мы подъехали к Тракторному, я погнал его дальше, по Ленинскому проспекту, прямо в центр города. Я толкал его в спину: «Вперед, вперед!» Он гонит, не поймет куда. А у меня в глазах стоит их маленький деревянный домик с палисадником. И вишенки, яблоньки там…
Кричу механику: «Скорость, скорость, скорость!» Все кругом продолжает гореть. Даже телеграфные столбы горят, трамваи горят. Дорога разбита, завалена трупами, обломками… и он виртуозно жмет по ней. Это был классный водитель. Приближаемся к домику, и я уже заранее вижу, что домика-то нет! Когда я уже вплотную совсем подъехал… там яма огромная, все сгорело вокруг, и старушка из соседнего дома рядом стоит…
Я эту бабку знал, и она меня знала. Говорит мне:
– Коленька, родненький, всех до одного! Как раз приехал хозяин обедать. Бомба прямо в дом попала… А я нечаянно полезла в погреб, достать крынку, да там и осталась…»
Глава 2
Черные дьяволы
Харьковская область, с. Одноробовка.
8 августа 1943 года
Поспать удалось аж шесть часов, что для передовой – настоящая роскошь.
Позавтракав кашей с тушенкой, Репнин тяжеловато запрыгнул на броню новенького танка «Т-43», выделявшегося большой антенной. Еще вчера его отличал инфракрасный прожектор-осветитель, торчавший на командирской башенке (дабы подсвечивать местность на двести метров для приборов ночного видения), но хозяйственный мехвод снял хрупкое устройство, чтобы его не расколотили осколки.
Не намечено ночной операции? Не намечено. Стало быть, незачем рисковать ценной вещью. «А то на вас не напасешься…»
Надпись на командирском танке сделали ту же, что украшала его предшественника: «Бей фашистов!», а вот номер на башне стоял другой – «102». Такой же, как у «четырех танкистов и собаки».
Правда, никому подобная аналогия и в голову прийти не могла – Януш Пшимановский напишет об экипаже танка «Рыжий» аж двадцать лет спустя. Один лишь Репнин помнил черно-белый сериал о приключениях храбрых танкистов и почти что разумного Шарика. Правда, смотрел он его по записи, через комп.
Репнин усмехнулся. Комп… Далеко еще до компа. Хотя…
В известной ему реальности именно советские ЭВМ были впереди планеты всей. Если бы кибернетику не прозвали «продажной девкой империализма», Биллу Гейтсу ничего бы не светило.
И не засветит. Геннадий хмыкнул – уж он постарается…
Если выживет. Ну, тут уж… На войне как на войне.
…Немцы показались в начале десятого. Длиннущая колонна вилась по дороге, и казалось, конца ей не будет.
– Идут зольдатики…
Оптика в командирской башне стояла хорошая, Репнину были видны и танки, «четверки» в основном, хотя и «Пантер» хватало. И пехота присутствовала в кузовах «Опелей», и артиллерия тащилась за тягачами. Серьезные пушечки – 88 миллиметров. «Ахт-ахт».
– Ваня, что там?
– Танки Полянского вышли на боевой рубеж! – бодро доложил заряжающий-радист.
Когда Репнин командовал «тридцатьчетверкой», Иван Борзых служил радистом-пулеметчиком. На «Т-43» Ване пришлось переучиваться на заряжающего. Но ничего, справляется вроде.
Борзых был идеальным танкистом – невысокий, худенький, он выскальзывал из люка мгновенно, как рыбка из лунки. Немного бестолковый (по младости лет), легкомысленный, разбросанный, Иван очень серьезно относился к своим комсомольским обязанностям. Для него это было святое.
«Буржуй, под стол! Идет комсомол!»
Малость боязливый, Ваня мог и рогом упереться, а уж когда немцы выведут его из себя, то все – страх побоку! Мог и на «Тигр» накинуться, броню голыми руками рвать и пушку в крендель сворачивать…
– Эт-хорошо… – протянул Геша. – Кто там еще, товарищ старший сержант?
– Капитан Лехман готов к атаке! – бодро доложил Борзых.
– Еще лучше. Передай Заскалько: приказываю развернуть танки в линию, выйти из рощи, приблизиться на прямой выстрел и ударить по противнику всеми огневыми средствами.
– Есть! – ответил Борзых.
Танки Лени Лехмана выдвинулись слева от дороги и открыли огонь. Немецкая колонна в один момент смешала свои порядки, но вот уже и артиллеристы кое-где изготовились, и танки выдвинулись.
– Майору Полянскому ввести свои танки в бой!
Могучие «ИСы» атаковали немцев с правого фланга, и те были вынуждены перебросить часть огневых средств на это направление.
Мало-помалу пыль, поднятая бронемашинами и взрывами, поднялась рыжим облаком.
А тут и рота Володьки Каландадзе, наступавшая с батальоном Полянского, появилась в тылу противника – танкисты 1-й гвардейской зажали фрицев с трех сторон.
«Пора!» – решил Репнин.
– В атаку!
По сигналу командира, выкатились танки главной группы, наступая вдоль околицы села. Пока «ИСы» долбали немецкие укрепления, «сороктройки» шли огородами.
В перископ было видно, как метались «зольдатики», как пушкари пытались вести обстрел, но трусили – и бросали орудия, бежали за хаты, за сараи.
И орали: «Шварцен тойфель! Шварцен тойфель!»
В переводе с немецкого – «черные дьяволы». Так немцы называли русских танкистов – многие действительно щеголяли в черных комбинезонах, а те, кто гулял в синих, быстренько «перекрашивались», обтираясь в кругу горюче-смазочных материалов. Но Репнин так и не понял, что немцы имели в виду – только ли цвет комбезов? Может, просто страшно было зольдатикам?
Вдруг 102-й, проезжая огородом, провалился в яму, прикрытую бревнами. Ловушка?
– Что за…
Из ямы порскнули в стороны поп в длинной рясе и тетки в длинных юбках – они бежали, махая руками, как крыльями. Прятались?
– Держитесь за пуговицу! – крикнул мехвод.
– При чем тут…
– Попа встретить – к неприятностям! – объяснил примету башнер Федотов.
– Ага! Щаз-з! Немцев мы уже сделали. Нам-то какие неприятности?
Танковые роты проутюжили фрицев, раздолбали и дома – доты, и колонну. Из-за сараев и овинов немцы постреливали из автоматов, но недолго – «ИСы» и «КВ» накрыли окопы, наспех отрытые вдоль околицы. Огнем и гусеницами уничтожили десятки орудий. Расстреляли тягачи и грузовики.
Бойцы бросали в окна гранаты, мочили вражью силу изо всех стволов.
– Шварцен тойфель! – голосили немцы, убегая в беспорядке. – Шварцен тойфель!
Гитлеровцы суетились, беспорядочно стреляя, многие выскакивали из блиндажей, как полоумные, попадая на линию огня.
Какой-то час спустя танки ликвидировали последние очаги сопротивления и вышли в район сбора – к железной дороге.
– Видишь? – крикнул Федотов мехводу. – А ты в приметы веришь! Перешел поп дорогу, а нам все равно везуха!
Порычав, остановился на сборном пункте и 102-й. Репнин открыл люк и полез на свежий воздух. Неожиданно плечо словно кто раскаленным шкворнем проткнул.
Геша схватился за раненую руку – пальцы окрасились кровью.
– Снайпер! – крикнул Борзых. – Вон, с чердака того!
– Заряжай! – рявкнул Саня.
Башня развернулась. Грохнуло орудие, крыша дома напротив будто вспухла и разлетелась облаком дыма, огня и обломков.
– Иваныч, давай в медпункт! – скомандовал Репнин механику-водителю и пошутил натужно: – Прав ты был, а я за пуговицу не подержался!
– Да херня все это, товарищ командир!
Танк подкатил к медпункту, развернутому на станции. Две сестрички быстренько перевязали Гешу.
– Рана чистая, – заверил его военврач, – сквозная.
– Еще и левая, – усмехнулся Репнин. – Спасибо!
Подходя к танку, он услыхал, как Бедный в сердцах сказал:
– А все поп проклятый!
Геша заулыбался, несмотря на боль. Михаил Иваныч был старше всех в экипаже, но отеческие чувства отыгрывал лишь на Ваньке с Санькой. Так и звал их подчас: «Санька-Ванька! Подь сюды!» А вот к Репнину испытывал респект – офицер все-таки, не хрен собачий.
И в этом его пиетете было что-то старинное, из времен, когда давали клятвы на верность, а вассалы преданно служили сюзерену. Ведь тогда все держалось не только на традициях и законах, но и на вере – дружина верила в князя, в то, что боги на его стороне. А, стало быть, служить князю – это лучший способ избежать ран и гибели. А как же! Ежели боги отведут смерть от князя, а ты рядом, то и тебя курносая минует.
Вот и у Иваныча было что-то подобное в его отношении к Репнину. Причем вера Бедного только крепла – ни один другой танкист в СССР не мог похвастаться столькими победами.
Стало быть, что? Стало быть, командир от бога…
* * *
Со стороны кухни, возле которой толпились бойцы, накатывали чарующие запахи мяса и жареного лука. Но аппетит у Геши пропал.
Наступление, что там не говори, было проведено бестолково, и кто в том виноват, если не комбриг? Атаковали с ходу, среди белого дня… «Уря, уря!» Доурякались.
Ладно, там, колонну расколошматили. Тут все по делу, как надо. А на хрена было танки слать на село? Без ха-арошей артподготовки? Да и по колонне почему бы огонь не открыть? Конечно, броня крепка и танки наши быстры, но прежде всего головой думать надобно.
А где, спрашивается, наши штурмовики были? Опять-таки, винить «горбатых»[2 - «Горбатыми» – за характерный силуэт – прозывали штурмовики «Ил-2».] не за что – ты разве вызывал авиацию, товарищ комбриг? У тебя полночи времени было, чтобы и артиллеристов подтянуть, и к летчикам обратиться за подмогой.
Сделал ты это? Нет. Значит, кто ты? Правильно – балбес.
– Товарищ подполковник!
Грузной рысцой подбежал начштаба.
– Приказано ночью взять Валки!
– Раз приказано, значит, будем брать.
Геша не стал дожидаться глубокой ночи. Стемнело – и танки двинулись на штурм. Шли, не особенно газуя, поэтому особого грохота батальоны не издавали. Канонада тоже не раздавалась – в отличие от Одноробовки в Валках могли оставаться мирные жители, да и зачем самим превращать городишко в руины?
Репнин прижал лоб к нарамнику – в свете инфракрасного прожектора все было видно метров на двести вперед. Мехводу этого достаточно, а вот наводчику маловато будет. Однако ТНПП с большими, по шестьдесят сантиметров в поперечнике, прожекторами так и не поступили в батальоны. Хватило бы и одного «осветителя» на танковый взвод, тогда все было бы видно метров на семьсот-восемьсот вперед. Но чего нет, того нет.
Придется обходиться тем, что есть.
Мотострелки не все имели приборы ночного видения, поэтому путь бронетранспортерам освещали ракетчики – красные ракеты то и дело взвивались в небо, их свет то вспыхивал, то мерк. Описывая гаснущие дуги, ракеты падали в сизоватую пену гречихи.
Урожайный год, однако.
Немцы в Валках пробудились ото сна, забегали, автоматные и пулеметные очереди становились все слышнее, сливаясь и частя. Шипели осветительные ракеты, ухали мины – клубы пыли и дыма подсвечивались зловещим багрецом.
