скачать книгу бесплатно
Семья Санчес появилась в городе пятнадцать лет назад. Карлос Санчес – глава семьи, и его жена Джулия переехали сюда с севера страны, привезя с собой трех детей. У Карлоса было все, о чем мог мечтать глава столь быстро разросшегося клана: три сына, занимающие лидирующие, после отца, позиции, красавица жена, огромный дом и связи по всему миру.
Лукас – старший сын, двадцати трех лет, все время находился у отца под боком. Адам в свои двадцать занимался охраной и руководил особыми заданиями, если вы понимаете, о чем я. Младший – Томас еще учился, что не помешало ему несколько раз попасться на деле о наркотиках. Впрочем, ни на одного из детей и даже на самого Карлоса ни одного дела заведено не было. Все спускалось с рук – взятки, знакомства и подставные виновные. Гонсалес и Перес тоже использовали такие инструменты, поэтому я не стал бы лезть в их семью, если бы не небольшой нюанс. Небольшим он был с их стороны. С моей же это приравнивалось к концу света и смерти моей души.
Пятнадцать лет назад вечером одна женщина возвращалась из церкви домой. Путь был долгий, накрапывал мелкий дождь, смывая легкие следы усталости от целого дня, проведенного на улице, но она любила ходить пешком. Считала, что в такие моменты лучше всего думается. Ей нравилось анализировать, закапываться вглубь вопроса, размышлять о мироздании и, хоть женщина и была верующей, она часто думала о том, как складывалась судьба и жизнь, на что способны люди и почему так сложно устроен космос, если во вселенной из разумных существуют только люди.
Она всегда улыбалась, ее руки были теплыми, а на каждый вопрос находился ответ. Для нее не было слова «невозможно», а если что-то не получалось или, наоборот, получалось легко и с первого раза, то это всегда было волей Божией. Она была лучиком света во тьме. Она всегда была готова помочь, объяснить и просто быть рядом молчаливым слушателем, потому что вся ее жизнь крутилась вокруг людей. Она жила для них. Она любила их и бесконечно верила в чистоту человеческих чувств, душ и милосердие Бога. Эти люди ее и убили. Она до последнего в них верила, даже пока медленно истекала кровью на самой большой дороге города, пока все медленно проходили мимо, не обращая внимания на хрипы. Она оказалась слишком светлой душой для этого мира. Может, поэтому ушла всего в тридцать пять.
Пятнадцать лет назад по дороге домой с одной из благотворительных церковных акций мою мать убили выстрелом в грудь с близкого расстояния. Пятнадцать лет назад я так и не дождался ее возвращения, не услышал привычное «добрых снов» перед сном и не увидел то, как она встает на колени перед зажженной свечей в молитве. Пятнадцать лет назад десятилетний мальчик остался без матери, как и многие дети, чьи родители принадлежали к криминальному миру. Пятнадцать лет назад я возненавидел этот мир, пообещав избавить город от этой заразы и собственными руками покарать убийцу, пусть даже и буду гореть за это в аду.
Я снова закурил, вспоминая, как на следующий день в гости заглянул детектив. Правда, новых новостей он не принес. Отец к тому времени уже обо всем знал, а мне было нетрудно догадаться по какой именно причине мама не вернулась домой, хотя всегда приходила вовремя.
Пятнадцать лет назад моя мать была убита. Всего через несколько недель после того, как семья Санчес обосновалась в городе и стала наводить свои порядки. Их вина была очевидной, как и мотив – выбить моего отца из игры на какое-то время. Наши ребята даже смогли доказать вину Карлоса, вот только отомстить мы не могли. Семья Санчес принадлежала Фелипе Гонсалесу, чья власть тогда распространялась на весь город, включая мэрию, полицию и прочие структуры. Нам бы просто объявили войну, и никто бы не выжил. Отец не мог так рисковать даже ради той, кто молилась о его спасении по ночам, плакала около моей постели, но бесконечно любила всем своим чистым и добрым сердцем.
Я опустил взгляд на раскрытую папку с так и нераскрытым делом. Фото места убийства, фото жертвы – не знаю, правильно ли это, но на этих карточках действительно была жертва, я не хотел признавать в ней свою мать, это было просто еще одним делом, которое нужно завершить. Даже если на самом деле оно разрывало мне душу, а нож с каждым разом все сильнее врезался в сердце.
Убийство никто так и не расследовал, списав это на случайность при войнах разных банд. В целом, это было правдой. Но мне нужны подробности, мне нужна месть, и объединение с семьей Гонсалес было идеальной возможностью, потому что Санчес уже давно перешли черту. Я знал только что Фелипе терял много тысяч на закупках и перевозе товара из-за набегов подручных Карлоса. Я же не терял ничего, потому что из нелегального у нас после ухода отца остались только партнеры и клуб. Изрядно потрепанный после Фелипе клуб.
Меня не особо радовала его готовность отдать Марию замуж за такого человека, как я, и, если честно, я не торопился жениться – слишком много с чем нужно было разобраться. Я не хотел, чтобы мою будущую семью настигла такая же участь, как семью маленького Аарона.
Кофе уже давно остыл, сигарета истлела в пальцах, а никотин так и не достиг легких. Зато то, что называли душой оказалось вывернуто наизнанку, может, это значило, что она все же у меня была?
Взгляд скользнул к досье Санчес, рассматривая приводы и краткую характеристику каждого. Для меня всегда было удивительно то, как они так быстро выбились, заняв положение едва ли не выше Фелипе. Еще удивительнее было то, как он это допустил. А вот это хороший вопрос.
Я открыл нижний ящик стола, спешно перебрал папки с досье на семью Перес, выуживая нужную. Фелипе Перес, пятьдесят пять лет, не женат, имеет трех детей. Общеизвестная информация, о которой знает даже самый неприближенный к делам человек. Было странно, что в биографии и описании ни слова не написано про жену и мать его детей. Конечно, занимательно, но три ребенка не могли свалиться с космоса.
Я постучал пальцами по столу, задумываясь. Вариантов было не так уж и много, в том числе и тот, где это совсем не имело значения, но почему-то казалось, что такая секретность имела под собой глубокий смысл.
– Дэни, – позвал я, даже не ожидая, что подсознание сработает раньше, чем я пойму свои действия. Впрочем, напарник почти сразу оказался в дверях кабинета, не дав даже возможности отступить.
– Звал? – в одной руке у него, словно приклеенная, находилась кружка с кофе, с которой он почти никогда не расставался. Иногда я думал, что, грешным делом, он подливал себе туда виски.
– Что ты знаешь о семье Перес?
– Под них копаешь?! Сдурел? – почти выкрикнул он, импульсивно шагнув внутрь и закрыв за собой дверь.
– Не под них, – ответил я, закрывая папки с делами по очереди и складывая их в аккуратную стопку. Напарнику не обязательно быть в курсе всех моих дел. – Мне всего лишь нужно знать, почему о матери его детей нигде нет информации. Это странно, не находишь?
– Однажды я точно найду тебя с пулей во лбу или что похуже, – проворчал мужчина, опускаясь на стул напротив стола, – ее уже пятнадцать лет как нет.
– Сбежала?
– Убили, – напряженным шепотом отозвался он, – не лезь в эти дела, Аарон, они намного грязнее, чем ты думаешь.
– Где ее дело?
– Ты совсем глупый?
– Дэни, – устало проговорил я, скрываясь под столом, чтобы сложить дела обратно в ящик.
– Ладно-ладно, так и не раскрыли. Перес тогда едва ли не перевернул весь город, чтобы их найти, но так и не смог. Подозревал семью Санчес, твоего отца, полицию, – выкладывал напарник, нервно потягивая кофе и оглядываясь по сторонам, будто нас могли подслушать. Я же едва не ударился о столешницу затылком. Что-то в его словах не давало покоя, медленно доходя до мозга.
– Когда ты сказал это было?
– Лет пятнадцать назад, – твою мать! Пятнадцать лет назад. Сука… но, может, совпадение?
– А как убили?
– Уже и не помню точно, – он почесал лоб, пытаясь разбередить память, – тогда убийств много проходило, так что вряд ли вспомню. У него тоже не спрашивай, если не хочешь повторения того, что в клубе было. – предупредил мужчина. Я лишь кивнул, зная, что именно это и сделаю. Потому что уверенность, что жену Фелипе Перес убили в тот же год, что и жену Гонсалеса было не совпадением, только росла. Если, конечно, это не спланированная акция двух семей.
Глава 10. Луиза (Лу)
Как же долго я ждала этого момента. Теперь, когда объявилась и Мария, дом стал еще более невыносимым. Конечно, удобно пользоваться услугами работников, доступными двадцать четыре часа в сутки, удобно, что завтрак, обед и ужин по расписанию всегда на столе, но сталкиваться в коридорах с отцом, Марией или даже Матиасом мне не особо нравилось, потому что первые два обязательно бросали на меня странный, осуждающий взгляд, будто я предала всю семью разом, а Матиас сгребал в охапку и требовал внимания, приправленного виски.
Мне хотелось хотя бы иногда слышать только тишину, не выглядывать из-за двери комнаты, чтобы осмотреть коридор на наличие тех, с кем не хотелось бы встречаться. Меня не особо волновали их взгляды, как бы ни было, они моя семья, но жизнь в Канаде научила самостоятельности и привила любовь к одиночеству.
Я застегнула молнию на чемодане, присев на крышку сверху, чтобы она сошлась. Не знала, что у меня настолько много вещей. Впрочем, большую часть гардероба просто занимали туфли. И костюмы.
Квартира была готова еще вчера, но почему-то было сложно прощаться с любимой комнатой, домом, в котором я провела почти всю свою жизнь. Конечно, это всего лишь другой конец города, но, казалось, что так я оставляю что-то важное и призрачное здесь. Такие же чувства одолевали и при отъезде в Канаду. Возможно, это просто вернувшиеся в жизнь и сны кошмары. И если так, то я бы хотела оставить их здесь.
Отражение в зеркале теперь показывало более удачное изображение, чем вчера: теней под глазами не наблюдалось, кожа привычно бронзовая с розоватым оттенком, губы накрашенные нюдовым блеском не казались излишне сухими и потрескавшимися. Можно сказать, идеальная картинка идеальной меня. Хотелось бы вернуть эту идеальность и во внутреннее состояние. И оттягивать этот момент желания не находилось. Правда, мог ли быть человек, рожденный и воспитанный в клане стать идеальным внутри? Хотя бы достичь гармонии? Вряд ли. Даже этот чертов Тайфун, чья роль, казалось бы, уже давно определена, не нашел этого баланса. Да и мог бы? Не знаю, кто смог бы ответить на этот вопрос. Впрочем, он меня не особо волновал. Со своими бы ролями разобраться.
Я взяла чемодан за ручку, покатив его к двери, затем оказалась в коридоре, где маленькие колесики издавали монотонный звук, не давая погружаться в собственные мысли. Хотя ничего нового и умного там все равно не крутилось.
– Луиза, – прогремел голос, который меньше всего хотелось сейчас слышать. Я остановилась, зажмурившись на пару секунд, прежде чем развернуться.
– Да? – отец стоял внизу лестницы, наблюдая за тем, как я подкатила чемодан к ступенькам, испытывая очень стойкое желание просто кинуть его вниз, но вместо этого подхватила его, аккуратно спуская и надеясь не упасть.
– Я бы не хотел, чтобы ты уезжала.
– Я бы хотела, – отозвалась я, ставя чемодан на плитку с последней ступени. Тяжелый взгляд отца прошелся по мне, отчего захотелось поежиться, но я лишь сильнее выпрямила спину и смотрела в ответ. Мужчина шагнул вперед, до боли сжав локоть.
– Ты совсем ничего не понимаешь, да? – прошипел он, – ты хоть представляешь, какие процессы сейчас запустятся?
– Это ты не понимаешь! – воскликнула я, вырывая руку из его хватки, – Ты запустил эти самые процессы! Ты пустил гребанного детектива в семью! Ты подпустил его к Марии, а она нас всех уничтожит. Своей верой и желанием чистой души! Мы все погибнем, отец, и я хочу быть как можно дальше от этого, чтобы взрывная волна не задела и меня.
– Не говори такого о сестре!
– А то что? – усмешка сама по себе возникла на губах, хотя внутри все разрывалось от желания кричать. – Мне все равно, кто и где окажется, но она будет стоять на наших могилах и молиться.
– Я помолюсь и за тебя, сестра, – раздалось откуда-то сверху. Этого я и ожидала.
– Adios amigos, – рассмеялась я, направившись к двери, – Мне не нужны твои молитвы. – что еще мог дать мне этот дом и те, кто в нем живет? Если бы я знала, то осталась бы там, в комнате с видом на закат, но вместо этого села в красный кабриолет, включила музыка погромче, чтобы она заглушала мысли.
Ну и семейка. В какой-то степени я даже понимала, почему Мария так сильно хотела оказаться подальше от нас, от криминала, но если бы она понимала, что от этого никуда не деться, то всем было бы проще ужиться в этом чертовом доме на холме. Удивительно, что за тот же образ жизни она не осуждала Матиаса, потому что они двойняшки. Хоть и почти не общались. Так уж сложилось, что Матиас всегда оказывался рядом со мной.
Хотелось просто остановить машину, внутренние монологи, которые разрывали голову и не заглушались музыкой, но я знала, что ничего из этого не поможет. Я, как и прежде, боялась, что рано или поздно буду стоять на могилах своей семьи, а с появлением Гонсалеса в нашей жизни все только усложнилось. И единственным верным вариантом оставалось лишь привыкание к этому страху. Увы, но в этой ситуации у меня не осталось власти. Да и была ли она когда-то? Я не знала ответа на этот вопрос, и так и не узнала его спустя полчаса постоянных размышлений, пока добиралась до квартиры.
Коридор в серых тонах встретил тусклым светом, добирающихся лучей солнца из гостиной в таких же темных цветах, разбавленных желтыми подушками и зелеными цветами в высоких кашпо. Эта квартира досталась мне несколько лет назад «за трудолюбие и заслуги в бизнесе». Смешно, учитывая, что это я проводила покупку недвижимости через налоговую и черную бухгалтерию в компании отца, так, чтобы лишних вопросов не возникло ни у кого. Вопросов не возникло, что только подтверждало мой уровень профессионализма и нужность в таких скрупулезных делах. Так я могла знать почти обо всем и контролировать ситуацию даже издалека. Хотя сейчас думала о том, что в Канаде легко могла сбежать, и никто никогда не нашел бы меня. Но почему-то я так и не решилась на подделку документов и пропажу без вести. А ведь ее могли списать на месть или что-то еще.
Я вкатила чемодан внутрь квартиры, оставляя его в гостиной около дивана. Наверное, нужно было разобрать вещи, но сил на это почему-то не находилось. Нашлось только на то, чтобы опуститься на пол, чувствуя, как усталость от всего давно привычного раскатывалась по телу, не оставляя даже возможности нормально дышать. Когда-нибудь я смогу нормально жить? Когда-нибудь перестану оглядываться на незаконность своих действий и страх перед расплатой? Меня не пугал ад, как он страшил Гонсалеса или Марию, наверное, они были идеальной парой в своей вере, меня больше пугала реальная жизнь. Боль я чувствую уже сейчас, а не в призрачной следующей жизни. И, скорее всего, только за эти одни слова меня отправят в самый жаркий котел, будут тыкать вилами и пытать, но это все могло произойти и в реальности. Я не застрахована от войн семей, как не была застрахована и мама, как и никто не застрахован.
Звонок в дверь заставил вздрогнуть от неожиданности, а затем глухо застонать – слишком хотелось остаться сидеть на полу, смотря в одну точку и думать обо всем, и ни о чем сразу. Я знала, что ни одна из этих мыслей не вспомнится поутру и даже к вечеру, они все просто сотрутся под навалившимися заботами и другими делами. Но я все равно поднялась, нетвердой походкой направилась в коридор, предусмотрительно посмотрев в экран электронного домофона. На пороге оказался брат, нетерпеливо притопывая ногой и оглядываясь по сторонам.
Я спешно открыла, впуская Матиаса, на котором почему-то красовалась черная кожаная куртка в тридцатиградусную жару.
– Не замерз? – хмыкнула я, отходя в сторону и складывая руки на груди. Брат рассмеялся, закрыв за собой дверь.
– Водитель отца любит могильный холод в машине, – пожал плечами он, по-свойски пройдя в гостиную и растянувшись на диване, закинул ноги на стеклянный журнальный столик.
– Ноги со стола! – прикрикнула я. Внимание привлек небольшой пакет, который Матиас бросил в коридоре. Подозрение закралось внутрь, рассаживаясь там поудобнее. Я глянула на брата, которого, кажется, противоположная стена с выключенным телевизором занимала больше, чем все остальное. – Зачем пришел?
– Твоя гостеприимность поражает, Лу, – улыбнулся он, но улыбка быстро сменилась серьезностью, – Отец просил заехать, напомнить, что тебе лучше бы поскорее добраться до жены Генри с поддержкой, пока это не сделал кто-то другой. – я отвернулась, смачно ругнувшись про себя. Неужели он так наказывал меня? Видел сцену с Анабель во дворе? Услышал от Гонсалеса? Сука. Все еще хуже, чем могло бы быть.
– Кто, например? – я притопнула ногой, метнувшись к комоду справа от дивана, и принялась наливать в два бокала янтарную жидкость. Этот разговор на трезвую голову я просто не вынесу.
– Гонсалес, Санчес, да кто угодно. Всем выгодно нас убрать, а Генри мог делиться с женой многими сведениями, маршрутами.
– Не делился.
– Ты так в нем уверена даже после всего, что было?
– А что было? – я повернулась к брату, едко вскинув бровь, – Ты избил его, отец женил на первой попавшейся на глаза служанке, все. Он не делился даже со мной.
– Жена это другое, – заметил Матиас, потянувшись к бокалу, – тем более она ждет ребенка.
– Твою мать, если ты пришел посетовать на судьбу, то проваливай! – ком подбирался к горлу, словно еще немного и я выплюну душу вместе с огромным пластом вины и сожаления. Глаза пощипывало от накатывающих слез, бокал в ладонях едва заметно подрагивал. Матиас едва взглянул на меня, но тут же замолчал, осушив стакан полностью.
– Это только послание отца, он хочет, чтобы ты, как можно быстрее, ее навестила, – прошептал брат, легко сжав мою ладонь, – а я хотел сказать, чтобы ты не обижалась на Марию. Ты ведь знаешь ее.
– Мне все равно на ее слова и поступки.
– Это делает мне больно, – еще тише заметил он, – ваши ссоры и размолвки. Я не хочу выбирать между. Вы ведь обе моя семья, я бы никогда не смог выбрать. Ты была рядом всегда, учила кадрить девчонок и угрожала кастрацией, если хоть одна из них принесет ребенка от меня до совершеннолетия, а потом добавляла, что если такое случится, то все равно поможешь, у тебя всегда были важные и мудрые слова. А она… она почти одно целое со мной, Лу, – Матиас отвернулся, будто сами эти слова вызывали у него отторжение и непринятие. Я потянулась к брату, обнимая его, чувствуя, как одна слеза все же скатилась по щеке.
– Я никогда не заставлю тебя выбирать.
– Спасибо, Лу, – отозвался хриплый голос, а теплые руки обхватили в ответ. И, наверное, это был единственный по-настоящему нормальный вечер в кругу семьи.
Глава 11. Аарон
Хорхе уплетал жирный стейк, сидя напротив и запивая все это горячим черным кофе, что вызывало у меня странное чувство отвращения от несовместимости этих продуктов и способа их употребления. Я же просто наблюдал за тем, как друг совершает преступление против кулинарии всего мира, и думал, почему именно он оказался моей правой рукой. Потому что мы вместе выросли? Потому что с самого детства везде были вместе? Или потому что это единственный человек, которому я доверял?
В пальцах тлела сигарета, вокруг сновали рабочие, доделывая наспех проведенный в клубе ремонт.
– Так ты уже решил, что со всем этим будешь делать? – прожевывая большой кусок мяса, спросил Хорхе.
– Тебя где воспитывали вообще?
– Рядом с тобой в пеленках, придурок, – отозвался он, утерев салфеткой губы.
– И я удивлен, что мы оказались настолько разными, – хмыкнул я. Хорхе появился на пороге нашего дома, когда ему было всего несколько лет, а мне пару месяцев. Его бабушка, находясь уже на грани смерти и похоронившая всех детей, принесла его к той, кто мог помочь – к моей матери. И с тех пор мы росли бок о бок, почти как братья. Может быть, даже без «почти».
– С «этим» это с чем?
– А ты не понимаешь, да, в какой ты заднице? Перес, Санчес, расследование, свадьба?
– Ты ведь знаешь, что стоит на первом месте. И знаешь, что все остальное лишь способ достижения цели.
– Ты безумец.
– Безумцы те, кто встанут у меня на пути, – усмехнулся я, зная, что именно это Бог никогда мне не простит, но, быть может, зачтется за праведный гнев?
Я затянулся, выпуская в потолок струйку серого дыма. Да, я слишком давно не был в церкви. Общество семьи Перес и, в особенности, Луизы вряд ли помогало держаться принципов и привычного уклада жизни.
– Зачем заявился сюда? В участке работа кончилась?
– Чтоб на тебя посмотреть, – огрызнулся я, затушив сигарету в пепельнице. Хорхе рассмеялся, обнажив белые зубы.
– Я рад, что ты вернулся, – отозвался парень, я тихо хмыкнул в ответ, зная, что это не сарказм. Меня долго не было в этом городе и, когда уже привычная жизнь стала казаться дурным сном из прошлого, отец решил уйти на пенсию, если это можно так назвать.
– Поехали, – я спешно поднялся, оглядывая то, что уже успели привести в порядок: потолочные светильники и прожектора заменили, прикупили новые столы и диваны, и теперь они, как раньше, стояли друг за другом ровной линией, а разбитые зеркала больше не висели на стенах – говорят, что это плохая примета, несущая за собой несчастья и прочую ересь, в которую я не особо верил. На все воля Всевышнего, даже на страдания и боль.
Хорхе почти мгновенно поднялся следом, кивнул рабочим и направился вслед за мной на улицу.
– Куда?
– В церковь, потом к Перес, – в зеркале заднего вида мелькнул понимающий взгляд, а затем машина двинулась вперед, позволяя выдохнуть на целых десять минут, спустя которые я уже стоял на залитой солнцем площадке, рассматривая привычный пейзаж: голубое чистое море внизу, зеленые холмы, заставленные будто бы игрушечными домиками, и витиеватые дороги, поднимающиеся по склону. Интересно, если церковь находилась на горе, то человек становился ближе к Богу?
Я оставил курящего Хорхе позади, зашел в небольшую часовню. Когда-то по этим же выровненным дорожкам ходила моя мать, также молилась, сидя на скамейке в углу, также размышляла о жизни и собственном пути, а теперь все это делал я. Правда, с меньшей верой в сердце. Никто не мог любить и верить так, как она.
Тень и легкая дымка скрыли меня почти полностью, когда я опустился на самый край деревянной лавки. В это время церковь пустовала, оставляя необходимое мне уединение. Запах ладана проникал в легкие, почему-то снова не душа, не принося облегчения, а просто витая вокруг и будто бы аккуратно дотрагиваясь до лица.
Существовало ли где-то для меня спасение? Мог ли я его заслужить? И если мог, то как? Может быть, в появлении Марии в моей жизни был скрытый смысл? Что, если так было задумано свыше? Стоило доверять происходящим событиям или нужно взять все в свои руки?
Я опустил голову на сцепленные руки, чувствуя, как внутри все разрывалось от противоречий. Почему? Почему я находился сразу на трех сторонах? Когда нужно сделать выбор и отказаться от одной? Мог ли я оставить Бога? Мог ли я оставить честь? И мог ли я оставить наследие, пусть и черное, грязное и безбожное? Я знал, что до этого выбора я еще не дожил, но он ждал где-то в скором будущем. Нельзя плыть на двух лодках – перевернешься, а что говорить, если их сразу три?
– Прости меня, Господи. Даруй мне истинный путь для спасения моей души, – прошептал я, а затем перекрестился и покинул часовню. Что, если спасение мне было и не нужно?
Я, по обыкновению, оглянулся на клумбы, засаженные разноцветными растениями, заботливо выращенные руками послушниц. И даже в нашем уголке под палящим, жарким и жестоким солнцем появлялась красота, созданная лишь заботой. Интересно.
– Вы тоже тут? – тихий голос возник сбоку, заставив нервно сглотнуть и едва не вздрогнуть. Я повернулся, натягивая на лицо легкую полуулыбку. Передо мной, склонив голову, стояла Мария в привычном длинном одеянии и платком на голове. Признаться честно, такой ее вид был более привычен, чем летнее платье, в котором она появилась в кабинете отца.
– Уже ухожу, – отозвался я вместо приветствия. Девушка густо покраснела, отводя глаза в сторону. Мария очень сильно отличалась от своей сестры – она была ниже ростом, с пухлыми розоватыми щеками, светлыми волосами и яркими зелеными глазами, глядящими так невинно, что мне вмиг захотелось удавиться, потому что в памяти всплыл весь список моих грехов.
– Моя помощь здесь на сегодня тоже окончена, – улыбнулась она, вводя меня в ступор. Невеста. Она моя невеста. Твою мать. У меня есть невеста. Еще несколько дней назад я сидел здесь, и не знал, что делать. Никаких невест не было, свадеб, партнеров. Какого хрена все так быстро изменилось?
– Тогда нам по пути.
– Спасибо, – я легко подтолкнул ее в нужную сторону, ощущая себя так нелепо и неловко, что был готов провалиться сквозь землю от того, насколько странным все казалось. Мария, кажется, не чувствовала себя как-то неправильно, она послушно шла впереди, изредка замедляясь и кидая взгляд назад, в мою сторону, будто я, действительно, мог раствориться в воздухе. И если это был знак свыше – наша встреча – то я этого намека не понимал.
