скачать книгу бесплатно
– И что, никто не поинтересовался, зачем ей отпуск?
– Почему? Я спрашивал. Только ничего внятного она не ответила.
– Пропала она, как я понимаю, более тридцати лет назад? И сейчас только вернулась? Роговцев не мог обознаться?
– Матвей уверен, что это она. Уверен и в том, что и она его узнала. Только почему-то не захотела с ним разговаривать.
– Да… Проверить придется. Вы адрес ее старый не помните?
– Нет, но Матвей точно знает. Провожал много раз. Вы с ним поговорите. Я ему тоже сейчас позвоню. Боюсь, он не воспримет мои подозрения всерьез. Да, вот еще что! Как же я забыл! В то же время Курлин сделал Кате предложение!
– А она согласилась?
– В том-то и дело, что да. А сама почему-то решила уехать. И у Курлина уже ничего не спросишь…
– Точно, не спросишь. До свидания, Алексей Борисович, – произнес Беркутов, видя, как Зотов опять потянул на себя ручку двери. Торопится…
– До свидания.
Беркутов посмотрел на часы: 11.45. Галина[3 - Галина Голованова (Беркутова) – героиня романов «Рубины для пяти сестер», «Два сына одного отца».] уже наверняка разогрела супчик. С некоторых пор он обедал дома. С некоторых пор слово «дом» вызывало щемящее чувство расслабленности и покоя. С некоторых пор слово «жена» вводило в краску, потому что сразу же вспоминалась утренняя кровать с раскиданными подушками, чуть прикрытое тонким одеялом тело Галины, ее рука на его голой груди. Его будил будильник. А он будил ее. Она просыпалась, ворча и причитая о своей бабьей доле. Пыталась натянуть одеяло повыше на голову, забавно оголяя ноги и круглую полную попку. Вот эта попка и вспоминалась потом Беркутовым не к месту, нагоняя стыдливый румянец на плохо выбритые щеки: опять не успел побриться толком! Потому что, как можно успеть, если уже разбудил? Если просто так встать и пойти умываться не получается? А получается совсем другое? А сам виноват: не трогай спящую женщину! Ох, виноват!
Беркутов сглотнул слюну и набрал домашний номер.
– Галь, я опаздываю. Минут через десять буду. Я помню, что мы вечером ждем Ивана[4 - Иван Дубенко – герой романа «Два сына одного отца».]. И помню, что с ним будет маленький ребенок. Нет, игрушку не купил. Мне не трудно запомнить, что у Ваньки внучка. Хорошо, самосвал не куплю. Куклу. Барби. В золотом платье. Все понял.
Беркутов положил трубку и улыбнулся. Ну почему его не раздражает, что Галина все время ворчит на него? Почему он готов слушать ее голос часами, терпеть издевки, часто до того обидные, что… обидно! А посмотрит в ее насмешливые глаза, и вся обида уходит! Осознание того, что он, Егор, вот такой, всепрощающий, выше детских обид, вот такой выдержанный мужик, что не прошибешь, рождало гордыню. Грешную гордость за себя, мужа. Беркутов был женат на той, другой, двадцать лет, а она так и осталась ему… чужой! Он женат на Галине два года, а роднее человека нет. И знает он ее всю, до последнего волоска и родинки…
На ходу нажимая кнопки мобильного, он подумал, что еще успевает забежать в игрушечный магазин.
– Матвей, это Беркутов. Звонил Зотов, да? Хорошо. Тогда скажи, адрес помнишь? Так, на Горького, голубой дом с большим балконом. Узнаем номер, без проблем. Что ты об этом думаешь? Ерунда, не ерунда, а проверить стоит. Ты где эту женщину встретил? Что, говоришь, на бейджике было написано? «Ведическое общество «Колокол»? Это что за хрень? Ладно, узнаем. До связи.
«Каких только контор сейчас нет! Ведическое общество… И что они там ведают? А в налоговой должно быть оно зарегистрировано. Вот туда и пойдем, – решил он, проходя мимо магазина игрушек.
Глава 12
– Ты меня совсем не слушаешь, Катя! Я говорю, не дело ты задумала, – Светлана дотронулась до руки Катерины.
Катя вздрогнула.
– А? Может быть, может быть. Хотя не тебе меня судить! Что ты обо мне знаешь?
– Ты права, ничего. Но ведь ты сама такая скрытная! И сейчас я бы ничего не узнала, если бы ты про обряды не спросила. Черное это все, Катя, сама знаешь! Расплата жестокая будет.
– Я уже свое заплатила! Пусть теперь они платят!
– Прости. Прости их всех.
– Не получается. Тридцать лет молчала! И дальше бы молчала, только встретила его на свою беду! Или на его!
– Ты понимаешь, как глупо все, что ты задумала? Ну, растопчешь ты их жизнь, тебе легче станет?
– Легче. Знаешь, раньше была уверена – не станет. А теперь точно знаю, полегчает. Уже полегчало!
– Что ты сделала?
– Я – ничего, – Катя рассмеялась и вдруг хрипло закашлялась.
– Что случилось-то тогда?
– А один из них умер, – Катя сжала кулаки. В глазах ее промелькнула злость.
– Ты убила?!
– Нет. Сердечный приступ, кажется. Я, как увидела, что он падает, ушла. В холле уже услышала, что умер.
– И порадовалась? – в голосе Светланы слышалось недоумение пополам со страхом.
– Да, порадовалась! И не спрашивай почему. Каждый из них в чем-то виноват. Каждый! Один заплатил жизнью. Не моими руками! Но мысль тоже материальна. Вот и догнала.
– Ты обезумела! Слышала бы тебя Агафья! Не тому она нас учила!
– Она правильно нас учила, успокойся. Просто мы с тобой разные. Ты совсем маленькой к ней попала, ничего из детства не помнишь, ни зло, ни добро. А я виновата, что меня обидели? Я заслужила чем? В двадцать лет много ли грехов за мной было, что со мной так судьба обошлась?
– Вот видишь, судьба. А они в чем виноваты?
– Это мне решать. И не лезь ко мне со своими нравоучениями.
– Хорошо. А сестру ты видела?
– Да, – Катя улыбнулась. – Она так на маму похожа! Я – на отца больше, он тоже темноволосый был, а она копия мамы. Фигурка точеная, не скажешь, что рожала. А вот племянницу так и не встретила ни разу. И муж у Аришки красавец.
– Что, так и не подойдешь к ней?
– Нет, Света, не могу. Тридцать лет прошло! Я последний раз ее на похоронах мамы видела. Еле сдержалась, чтобы не подойти. Хотя риска никакого, что узнает, не было. Лицо-то мое помнишь тогдашнее? Краше в гроб кладут!
Катя горько усмехнулась.
– Я думаю, она бы узнала.
– Не думай. Ты, Света, добрая не в меру.
– А где мера доброты?
– Там, где прощение возможно. Я людям всю жизнь помогала. Их судьбами жила. Пора и своей заняться. Наверное, не зря я в город вернулась. Тридцать лет не было такой возможности, в глуши сидела, а тут как бог дал.
– Может быть, не для мести ты здесь, Катя? Для прощения и любви?
Катя не ответила. Она все решила. Ей бы только остаться с Матвеем наедине. А потом и с Зотовым. Курлин уже не в счет.
Катя выключила настольную лампу и легла.
«Господи, прости нам грехи наши, как мы прощаем врагам нашим», – услышала она, засыпая.
Глава 13
«Что б такое надеть, чтобы… Чтобы что? Понравиться Зотову? Или показать, что она не придает встрече никакого такого смысла? Свидание по его просьбе. Она якобы в недоумении: и зачем я, господин Зотов, вам понадобилась? О! Что вы, что вы! Ничего личного! Я понимаю, это почти деловое свидание. Вам жаль? Ну, кто нам мешает?..» – бедная Аринина голова разболелась от неслышимого бесконечного диалога.
Боже, какая пошлость! Что за дрянь лезет в голову? На самом деле Арина трусила. Так, будто ей пятнадцать. И свидание первое.
Арина достала из шкафа черные джинсы и зеленый пушистый пуловер. В сотый раз вспомнила звонок Зотова. В сотый раз улыбнулась. С ней забыли поздороваться. У нее забыли спросить, согласна ли она вообще встретиться. Зотов просто распорядился ее временем, выдохнув в трубку: «В двенадцать около «Сюрприза». Черная «БМВ» с номером 004». Это поначалу ввело ее в состояние ступора. А потом в состояние радостно-глупого возбуждения, в котором она пребывала и поныне.
Утром, толком не выспавшись, она с трудом заставила себя выйти на кухню, чтобы сварить мужу кофе. Яичница подгорела, но Игорь, как всегда голодный после обильных возлияний накануне вечером, проглотил ее, закусывая толстым тройным (колбаса, сыр, масло) бутербродом. Арина смотрела, как крошки летят во все стороны, как падают капли кофе на столешницу, и неожиданно подумала, что ей это… не нравится. Вот так мягко, осторожно она определила свое состояние отвращения. Но нельзя же так о муже! Попыталась вспомнить, всегда ли он так ел, и не смогла. Хотя, наверное, всегда, просто внимания не заостряла, машинально вытирая стол после завтрака. Тут же пришла в голову еще одна мысль: она уже давно с мужем не целовалась. Торопливый секс в одну сторону ее не тяготил, но и радости от таких соитий было мало. Да и желание возникало все реже и реже. Арина вдруг поняла, что ничего не хочет менять. Даже фантазии, в которых она жила одно время, когда увлекалась любовными романами, ее не тревожили. Вполне устраивало то, что есть. И это пугало. Вырисовывалась безрадостная картина: бог терпел и нам велел. Ничего не получалось, кроме этой терпимости.
Арина бросила взгляд на часы и поняла, что опаздывает. Обозлившись на себя, решила, что лицо оставит нетронутым: рисовать на нем красоту не было ни времени, ни желания.
Пешком идти было минут десять. Машину она увидела издали: ее лакированные бока ярко блестели под скупым осенним солнцем. «И что? Мне просто влезть в машину, плюхнуться на сиденье и сказать «привет»? Нет уж, не дождетесь, господин Зотов!» – она замедлила шаг.
А дальше… Асфальт дрогнул под ногами Арины, и она от неожиданности отскочила в сторону, ближе к стене дома. Что-то посыпалось сверху. Руки, которыми она закрыла голову, обожгло тысячами маленьких искр. Арина поняла: это осколки стекла, больно царапающие кожу. Она посмотрела на противоположную сторону улицы, где только что стояла машина Зотова. Укусив себя за руку, чтобы не закричать, Арина с ужасом увидела, как оранжевое пламя, словно в дьявольской пляске, окутало автомобиль. Бестолково суетясь, около пожара сновали люди, какой-то человек, стоя на балконе своей квартиры, выплескивал из ведра воду вниз, прямо в пламя.
«Он ждал меня в машине. Так? Значит, он там? Но там нет живых! Значит, он не жив!» – ей казалось, что, только логически рассуждая, она поймет, что произошло. И какой в этом смысл. «Если бы я не опоздала, я бы сидела с ним рядом. И, не прожив ни дня вместе, мы умерли бы в один день», – Арине стало вдруг обидно. Обидно за себя. Почему ее все бросают? Сначала Катя, потом мама, а теперь вот он, Зотов. Арина присела на корточки и заплакала. Ее кто-то тормошил, пытался поднять, но она только отрицательно мотала головой из стороны в сторону. Она не знала, сколько времени прошло с момента взрыва. Не видела, как в машину «Скорой помощи» внесли носилки с кем-то, прикрытым окровавленной простыней. Арина почти не почувствовала, как ее подняли и повели. Она только дома поняла, что дома. И узнала, что привез ее домой Игорь. Муж.
«Что ты там делала, говори!» – тряс он ее за плечи, когда она пыталась смазать йодом порезы на руках. «А что там делал ты, дорогой?» – задала она вопрос, как ей показалось, вслух.
Глава 14
– Мама, я была у нее на прошлой неделе. Так часто ходить незачем, – Татьяна перевернула блин на сковородке и подлила масла.
– Вот уведут у тебя мужика, ойкнуть не успеешь.
– Не уведут. Зотов теперь со мной чаще оставаться будет. И без меня никуда! Видишь, на презентацию с собой потащил. Когда я с ним в последний раз куда-то ходила? Только к Роговцевым, а обычно он старался один из дома смыться. Сама знаешь, как я люблю эту семейку, жена у Матвея та еще фифа! Но ходила, улыбки изображала, потому что хоть куда-нибудь!
– Сама виновата, нужно было к бабе Вере давно со мной пойти. Она свое дело знает. Еще отец твой с ее помощью от своей любовницы ко мне повернулся.
– Так ты отца привораживала?
– А как бы я замуж за него вышла? Он тогда уже год как жил в гражданском браке, как сейчас говорят. Учились они вместе. Девка та под стать ему была: крепкая, высокая. А я что? Пигалица в полтора метра. Он меня просто не замечал. А я с ними в одном подъезде жила. Дверь в дверь. Утром подкараулю, когда он из двери выйдет, скажу «здрасте», а Гриша и не глянет в мою сторону. Кивнет в лучшем случае, а то и так пройдет в задумчивости. А я жизни без него не мыслила. А за любовь бороться нужно.
– И что вы с бабой Верой сделали?
– Ну, тогда она девушкой молодой была, но сильной! Молва о ней вперед нее бежала. Очереди в коридоре коммуналки… Женщины в основном… Заговорами она помогала. Я сейчас уж точно не помню, пятьдесят лет прошло! Но соль, помню, заговоренную под коврик дверной Гришке с его бабой сыпала. Не верила толком, что получится, но высыпала. И в этот же вечер у них скандал случился. А на другой день Гриша пьяный вдрызг вернулся где-то к полуночи. Нинка его не пустила, а я открыла дверь, к себе зазвала, чаем напоила, а утром, когда проспался, стопочку водки поднесла. Мне эту водку баба Вера накануне дала.
– А дальше?
– А дальше он без меня и шагу ступить не мог. Вроде к ней идет, а ко мне заруливает. Я с ним в постельку, он и остается. Так и переехал ко мне насовсем.
– А любовница?
– Нинка? А она дура была совсем. Гордость свою демонстрировала всему двору. Будто ее и не волнует, что ее любовник к другой женщине ушел.
– А потом?
– А потом родители нам квартиру выменяли. Мы уехали.
– А с Ниной что?
– Она теперь пенсионерка Нина Петровна Судняк. Замуж она тогда вышла, в райкоме работала. Двое сыновей. Про старшего не знаю, а младший – бизнесмен. На красивой машине ездит, лучше, чем у твоего мужа. Она живет все в том же доме, через квартал от нас. И вижу я ее часто, по набережной гуляет.
– Судняк… Фамилия знакомая.
– Может, и слышала где. Сын ее известная личность. Сама о нем в газете читала.
– Что читала-то?
– Вроде того, что прошлое у него криминальное. Это сейчас он честный бизнесмен. А раньше, говорят, на рынке плату с торговок собирал.
– Все-то ты знаешь! – Татьяна вроде бы осуждающе покачала головой.
– Так интересно же. Чай, не чужие мы друг другу с Ниной Петровной.
– А отец что, так ее и не вспоминал никогда?
– Почему? Вспоминал. Только я как почувствую, что он опять в сторону поглядывает, шасть к Вере. Она мне водочки заговорит, и порядок. Опять шелковый. Только пить много стал.
– И что, я тоже должна буду к бабке всю жизнь таскаться? Так она старая уже какая, помереть может!
– Сейчас таких колдовок пруд пруди! Вон, газетку полистай. «Приворожу, уберу соперницу, гарантия…»
– Там половина шарлатанов.
– А вторая половина – нет! Нужно будет, найдем. Не хотела тебе говорить, но замуж-то за Лешку ты как вышла, знаешь?
– Как вышла? По «залету», ты же сама научила!
– Это ладно. Подпоила я твоего Алексея раз, когда он в гостях был. Вот тебе и вся свадьба.
– Мама!!!
– Чем ты недовольна? Ну, помогли ему маленько в собственной жизни разобраться, грех-то в чем? Вы же почти тридцать лет прожили! Сына нажили, в конце концов.
– Мама!!! Ну что ты городишь? Сын-то при чем? Ты же все знаешь!
– Я знаю, ты знаешь, а Лешке знать не положено. Делай, что я говорю, и глаза ему закроешь ты, а не другая. И в глубокой старости.
Звонок телефона помешал Татьяне ответить матери. Она не знала, как ей реагировать на ее рассказ. С одной стороны, ей грех жаловаться, Лешка муж не из плохих. И живут они не хуже других. Почему же тогда появилось это гаденькое чувство, что она в чем-то перед ним виновата?
– Слушаю вас. Да, я жена. Татьяна Григорьевна Зотова. Что вы сказали? В какой больнице? Да, я поняла. Я приеду. Да, да. Сейчас же!
– Таня, что?!
