В паутине проклятия

скачать книгу бесплатно


– Да, монсеньор.

– Путь неблизкий. – Д'Юпре ласково поглаживал своего коня: – Морис, ты вычищал ему подковы?

– Да, ваше сиятельство, – ответил оруженосец, ухаживающий за конем.

– Хорошо. Не забудь тщательно расчесать гриву и хвост. – Он обернулся и посмотрел на Анри: – Могу я узнать причину твоей поездки?

– Он мой отец.

– Что ж, исполнить сыновний долг и навестить отца, пожертвовав несколькими днями веселой охоты – это, без сомнения, заслуживает всяческой похвалы. Удивляет только, что такая мысль до сих пор не приходила тебе в голову. Что же изменилось?

Примерно такой вопрос Анри и ожидал.

– Вам, конечно, известно, мессир, каким досадным образом сложились отношения у моего отца с близкими ему людьми. Вчера во время пира я вдруг подумал о том, как ему должно быть одиноко сейчас. И кому как не мне, его родному сыну, попытаться сделать первый шаг навстречу и растопить лед отчуждения, окружающий отца. Пусть он узнает, что я не держу на него зла и всегда готов служить ему опорой на склоне лет.

Клод д'Юпре мягко улыбнулся и положил руку на плечо Анри.

– Я всегда знал, мой мальчик, что в тебе бьется сердце благородного шевалье. Я горжусь тем, что именно мне довелось посвящать тебя в наш круг. Поезжай, да будет так. Когда нам ждать тебя обратно?

– Через три дня. День на дорогу туда, день там, и день на обратный путь.

– Прекрасно. Мы пробудем в Орлане еще дней пять. Но тебе придется ехать через лес. Кого ты хочешь взять с собой?

– С вашего позволения, мессир, я бы хотел предложить Жоресу поехать со мной.

Д’Юпре с сомнением покачал головой.

– Одного Жореса будет мало…. Ладно, я дам тебе еще шестерых человек из охраны.

– Благодарю вас, монсеньор, – Анри склонил голову в знак признательности.

– И выезжайте немедленно. День, вроде, обещает быть ясным. Может успеете добраться еще до наступления темноты.

Анри еще раз поклонился и развернулся, чтобы уйти. Но не успел он сделать и пяти шагов, как вдруг услышал за спиной:

– Да, кстати, Анри! – Клод д'Юпре неспешно приблизился к нему, глядя прямо в глаза: – Граф рассказывал мне о вашей дружбе с Беатрис.

А вот к такому повороту Анри не был готов. Ему пришлось импровизировать, и он изо всех сил постарался скрыть свое волнение.

– Шарль де Местр даже видел в тебе своего будущего зятя. Мда.… Представляю, как тяжело вы переживали ссору ваших отцов. Но, я надеюсь, вы смогли, вопреки их примеру, сохранить между собой прежние отношения?

Это было сказано с такой неподдельной теплотой и искренностью, что первым порывом у Анри было тут же подтвердить слова своего патрона и также выразить свою досаду, рассчитывая встретить отклик в его душе. Но он вовремя сдержался. Уверения Жореса вчера на пиру, потом этот тост за здоровье Беатрис, потом предположения самой Беатрис – все это быстро пронеслось в голове Анри. И он соврал. Почти безотчетно.

– Увы, монсеньор. Все, что было, осталось в детстве, из которого мы уже выросли, сохранив лишь, обычную в таких случаях, доброжелательность друг к другу, каковую, впрочем, я питаю и к графу.

– Это очень хорошо, Анри. Граф вчера как раз интересовался твоим отношением к нему. Ты ведь знаешь закон: вассал моего вассала не мой вассал. Поэтому, хоть ты служишь мне, а я – его сиятельству, он не может открыто ни приблизить тебя, ни прогнать. Но память о дружбе с герцогом и обо всем, что с этим связано до сих пор живо в нем. Я передам ему твои теплые слова и уверен – они успокоят его. Ну а теперь поторопись. И да поможет вам бог.

Этот разговор породил в душе Анри какое-то неясное чувство, неуверенность какая-то тенью легла на сердце. Но вот он заметил Жореса, хлопочущего возле своего коня, и решил обдумать все позже. Он направился к другу, нисколько не сомневаясь, что тот охотно согласится разделить с ним путь.

– Ты с ума сошел?! Ехать лесом?! – Жорес после вчерашних возлияний был с утра не в духе. – Да к тому же еще, возможно, придется заночевать в нем! Послушай, Анри, я готов сто раз жизнь за тебя отдать на поле боя, и ты это прекрасно знаешь, но рисковать головой ради праздного желания навестить отца, который тебя, кстати, не сильно-то и жалует…. Да и к чему такая срочность?

– Сейчас нет времени на объяснения. Поверь, мне это очень нужно. К тому же хочу тебя уверить, что опасения твои напрасны: всем известно, что граф еще несколько дней будет охотиться в этом лесу, и всякие сомнительные бродяги заблаговременно покинули его окрестности.

– Может да. А может нет, – сказал Жорес, яростно возясь со сбруей. – Ты не знаешь этого наверняка.

– С тобой или без тебя, но я все равно поеду. А чем дольше я здесь с тобой препираюсь, тем больше теряю времени.

С этими словами Анри развернулся, чтобы уйти. Но Жорес моментально схватил его за руку.

– Э нет, не выйдет! Черта с два ты поедешь без меня! Чтобы про меня потом сказали, что Жорес струсил?! Решено. Я еду с тобой, и все, точка! И не пытайся больше меня отговаривать!

После чего он стал быстро запрягать коня.

Через некоторое время восемь всадников покинули пределы крепости. Часовые на стенах молчаливо провожали их взглядом, пока весь отряд не скрылся за деревьями.

– Ставлю свой нож против твоей фляги, что обратно они вернуться не все, – сказал один из них другому.

– Ха! Ищи дурака! – ответил его товарищ.

Тропа, ведущая через лес от крепости к городу, была Анри знакома. Она была своего рода мостом дружбы между его отцом и графом…когда-то. Сейчас тропа изрядно заросла, но все же двое всадников могли свободно по ней ехать. Они так и распределились по парам. Анри с Жоресом возглавляли отряд. Рысью бежали кони, угрюмо молчал Жорес, внимательно вглядывались по сторонам стражники.

Анри мысленно вернулся к разговору, состоявшемуся у него с Клодом д'Юпре возле конюшен, и одна неотвязная мысль вдруг тяжелым бременем повисла у него на сердце. А что если д'Юпре был искренен в своих словах? Может он и имел какие-то виды на Беатрис, но из благородных побуждений решил узнать у Анри, не встанет ли он, таким образом, у него на пути? Вот и граф, по его же словам, хранит в сердце светлые дни былой дружбы с де Бором. Да и с чего он вообще решил, что Шарль де Местр, поссорившись с его отцом, непременно и к нему будет относиться с неприязнью? Насколько он помнит, Беатрис никогда не говорила, что отец запрещает ей думать об Анри. Они вдвоем стали скрывать свои отношения чисто по наитию. Возможно, никаких преград их союзу и не было, а они сами их выдумали! А теперь получается, что своим ответом Анри расчистил Клоду д'Юпре путь к Беатрис. И тот с чистой совестью теперь может попросить у графа ее руки! А граф, узнав, что у Анри с Беатрис все осталось в прошлом, точно также с чистой совестью даст свое согласие! «О небо!», – неслышно прошептал Анри. Может еще не поздно повернуть назад? Но как он объяснит причину своего возвращения? От этих рассуждений его бросило в жар. Он машинально оглянулся назад и слегка замедлил ход.

– Ты не мог бы ехать чуть быстрее? – спросил Жорес, – Не ровён час опять небо затянется и…

– Послушай, Жорес, я, кажется, совершил ужасную ошибку.

– Я тебе сразу об этом говорил.

– Да нет, ты не понимаешь…

Анри почувствовал, что больше не в силах скрывать от друга правду. На протяжении всей его исповеди Жорес неотрывно смотрел впереди себя, не перебивая, и внимательно слушал. Когда Анри закончил, он лукаво усмехнулся.

– Ха! Так ты все-таки положил глаз на дочку графа!

– Перестань. Мне сейчас не до шуток.

– Знаешь, Анри, ты глуп как все влюбленные. Если все обстоит так, как ты предполагаешь, то волнения твои совершенно напрасны: когда приедешь, пойдешь к графу и попросишь у него руки его дочери. За те три дня, что мы будем отсутствовать, он все равно не успеет выдать ее замуж. А если ты, тем паче, привезешь ему предложение о мире от своего отца, то вдвойне доставишь ему радости. Даже если к тому моменту д'Юпре и заикнется графу о своих видах на Беатрис, тот скорее предпочтет родство с герцогом, чем с ним.

– А как быть с тем, что я соврал д'Юпре насчет истинной цели поездки?

– Ты не соврал! – убежденно сказал Жорес, – Ты сберег честь дамы сердца. Это разные вещи. Только ее отцу ты вправе открыть всю глубину своих чувств. Уверен, граф оценит твой поступок по достоинству.

Елейным бальзамом пролились на сердце Анри слова его друга. Мир снова обрел краски. Снова возникли былая решимость и убежденность в правильности своих действий.

– Спасибо, Жорес, – проникновенно сказал Анри, – Ты не представляешь, какой камень ты снял у меня с души.

– Ну ведь для того и существуют друзья, – улыбаясь, ответил Жорес.

Тем временем переменчивое сентябрьское небо снова стало затягиваться серыми облаками. Стало очевидным, что, из-за потерянного с утра времени на сборы, путникам предстоит заночевать в лесу. Выбрали место недалеко от тропы, спешились, соорудили навес на случай непогоды, привязали коней, разожгли костер. Действовали привычно и слаженно. Однако нельзя сказать, что такая перспектива не вносила некоторого напряжения и даже страха, которого, впрочем, никто явно не выказывал. Наконец, оставив двоих дежурить у костра, остальные положились спать.

Словно черным плащом окутала ночь маленький отряд. Но огонь костра дарил людям свет и тепло. Внешний мир за кругом света был для них чужд и враждебен. Надеяться можно было лишь на свои силы, твердость стали, да на плечо товарища. И люди знали это. Каждый из них, ночующих в этом чертовом лесу, знал, что на большее ему рассчитывать не приходиться. И мужественно принимал условия этой игры. А из внешней тьмы уже неслась к ним смерть. Слепая, безудержная, яростная.

Один из дежуривших, полноватый здоровяк Гуго поджаривал наколотые на ветку грибы. Другой, его звали Рауль, лежал, опершись на локоть, и вяло ворошил в костре палкой. Потрескивали поленья, мирно дремали на привязи кони.

– … А еще, Гуго, я слыхал, есть такой лесной колдун, который может превратить тебя в дерево. И вот многие деревья в лесу – это в прошлом люди. И будешь ты, как дерево, все видеть и чувствовать, а сделать ничего не сможешь. И будут черви жрать твои корни, а проезжие рыцари – рубить твои сучья…и жарить на них грибы, – закончил Рауль и тихо засмеялся.

Гуго молча продолжал жевать, мрачно поглядывая на собеседника.

– А колдун этот…

– Хрр! – внезапно тревожно всхрапнули кони. Один из них тихо заржал и рванул удила. Оба часовых быстро оглянулись вокруг. В руке у Гуго как-то само собой вместо наколотых грибов оказался обнаженный меч. Рауль уже держал лук наготове. Некоторые из спящих проснулись и нехотя подняли головы: «В чем дело?»

Если не считать подозрительного поведения коней, то все оставалось таким же спокойным и безмятежным. Даже кроны деревьев не шелестели. И вот эта-то тишина из умиротворенной как-то быстро переползала в зловещую.

Внезапно Рауль и Гуго отчетливо ощутили приближение чего-то страшного. Тьма еще безмолвствовала, но в ней что-то ожило, что-то наполняло ее. Она теперь словно смотрела на людей, словно дышала им в лицо, и ее ледяной оскал все ширился…

– Гуго, – тихо позвал Рауль, неотрывно глядя в одну сторону, – это оттуда.

Гуго проследил за взглядом товарища. Черная стена леса. Ничего. И все же…он уловил отдаленный шорох: не то слившийся воедино топот полчища гномов, не то шуршание змей в опавшей листве. Мелькнул зловещий огонек, другой….

В этот момент старший из охранников – Бриар – решил на всякий случай присоединиться к часовым. Он направился успокоить коней, стоящих за спиной Рауля по другую сторону костра. И тут Гуго все понял.

– Бриар! – заорал он, – Буди всех!!!

Но в этом уже не было необходимости.

Все, произошедшее в дальнейшем, весьма трудно поддается описанию. Ибо происходило все молниеносно и одновременно. В считанные мгновения островок света превратился в кровавый ад. Бриар видел: – как Рауль медленно натягивает лук, напряженно глядя во тьму; – как Гуго бросается к костру и вытягивает из него горящую головню; – как, позвякивая доспехами, Анри хватает свой щит; – как самый молодой из них, Кристоф, торопливо пытается вставить стрелу в тетиву, лихорадочно озираясь по сторонам и инстинктивно прижимаясь к огню. И только потом Бриар увидел, как из чащи один за другим выныривают ужас леса – волки.

Волею судьбы ближе всех к ним оказался Рауль. – Звон тетивы, и стрела влетела в раскрытую пасть, пробив горло первому. Второй сбивает Рауля с ног, но прежде, чем клыки вонзились человеку в горло, он успел вспороть зверю брюхо ножом. Перевернувшись, Рауль попытался встать, и тут на спину ему прыгнул третий…

Стая вылетела широкой дугой, беря людей в «клещи». Остервенело и бесстрашно звери шли на мечи, словно ведомые единой волей.

…Вот двое атакуют Анри с боков. Он успевает подставить клинок, и волк сходу насаживается на него. Оружие застревает в ребрах. От второго Анри загораживается щитом, оступается и падает…

…Вот еще один из отряда, Жан, половинит волка, но тут же второй смыкает челюсти на его правом запястье.

А в это время, а в этот момент…

Дико ржут кони. Бешено мечутся на привязи.

– … спиной к костру!

– … сдохни, тварь!

– Аааа!!!!

– … сколько ж их тут?!

– Да стреляй ты!

Последний выкрик адресован был Кристофу, замешкавшемуся в выборе цели…. Вот Тьерри, обнявшись с волком, падают прямо в костер. Вопль и визг смешались в одной симфонии. И Кристоф выстрелил. Почти в упор. Пробив шею, стрела пригвоздила зверя к пылающим углям.

…Вот волк повисает сзади на плечах у Жореса. Зубы клацают о доспехи. Тот, развернув клинок на себя, по самый эфес всаживает сталь ему в брюхо. А спереди на него бросается еще один.

А в это время, а в этот момент…

Гуго наотмашь левой бьет волка горящей головней по морде. Палка разлетается в щепки. Второй успевает вцепиться ему в правое плечо. Завопив от боли, Гуго с силой втыкает большой палец зверюге в глаз.

Анри ухитрился схватить волка за заднюю лапу. Отчаянным рывком он подминает его под себя и рубит щитом по горлу, наваливаясь всем весом.

У Бриара уже разрубленный волк висит на ягодице, сомкнув челюсти капканом. Он не успевает от него освободиться: спереди еще один.

У Тьерри обожжено лицо. Он закрыл его ладонями, выронив меч. На него впрыгивает волк и…валится, пронзенный стрелой.

А в это время, а в этот момент…

Жан катается по траве в обнимку со зверем. Правой кисти у него нет, он душит волка, прижимая его к себе обеими руками как родного, кровь из запястья хлещет прямо в оскалившуюся пасть…

Волк под Жоресом. Тот, сам уже озверев, наносит ему удары ножом: еще, и еще, и еще…

Постепенно превосходство людей становится явным. Стрелы Кристофа освобождают Гуго от забот. Жорес поспевает на помощь Жану. Бриар с Анри добивают последнего. Все кончено. Люди возбужденно оглядываются вокруг.

– Мессир Анри! – Кристоф испуганно показывает пальцем за спину рыцарю.

На самой границе света все замечают еще одного волка. Он не делает попыток напасть. Он просто сидит и смотрит…прямо на Анри. Несколько мгновений они глядят друг другу в глаза. Потом волк медленно поднимается и исчезает в чаще.

– Какого черта?! Что все это значит?! – в сердцах кричит Жорес.

Вокруг валяется четырнадцать трупов волков. Рауль мертв. Тьерри сильно обгорел. Жан, корчась от боли, прижигает огрызок руки. Кристоф помогает Бриару освободиться от сомкнутых на его заднице челюстей. Гуго рвет рубаху на плече, оно кровоточит. У Жореса болтается одно ухо. Только Анри и Кристоф вышли целыми из этого побоища.

4

Марцел зажег факел и ступил в сводчатый проем подземелья, ведущего к замку. Нельзя сказать, что он решился на это без особых колебаний. Накануне днем, пользуясь вмененной ему обязанностью смотрителя борделя, он осторожно выведывал о последних слухах и сплетнях в городе, пытаясь хотя бы предположить, кто скрывается под именем жертвы, осужденной де Бором. Здесь было не только праздное любопытство. Ясно, что задуманное совершалось в обход городского совета. А это весьма дурно пахло. И прежде всего для самого Марцела. Но ничего, из того, что он узнал, не наводило на мысль о таинственной личности смертника.

Герцог славился своей нелюдимостью: друзей у него не было, жена умерла, сын ушел из родового гнезда (или отец прогнал его). Оставалась еще дочь. Она жила в одной из пристроек к замку. Девушка была, что называется, на выданье, но отца это, по-видимому, не волновало: ни о каких женихах он и слышать не желал. Почему – трудно сказать. Де Бор общался лишь с немногими людьми, нанятыми им для охраны крепости и управления делами герцогства. «Может кто-то из них в чем-то провинился перед ним?» – думал Марцел. Но в чем? И почему такая таинственность? Собственно, эта таинственность и вызывала у палача наибольшие колебания. «Согласно приговору моего суда…» – вспоминал Марцел сказанные ему вчера слова. Надо отметить, что отношения между герцогом и магистратом всегда складывались наивыгоднейшим для обеих сторон образом. Герцог выделял деньги, магистрат координировал работы, каждый получал свой процент, и всем было весело. А теперь выходит так, что есть некий «суд герцога», отличный от суда магистрата…. И ему, Марцелу, предоставляется возможность вслепую выбрать, на чьей стороне быть. Конечно, обещанная награда манила достаточно сильно. Но существовало и еще одно обстоятельство, в конце концов, склонившее чашу весов в душе Марцела: он был обязан де Бору жизнью. Правда это была жизнь палача, но все-таки жизнь! Некогда де Бор ходатайствовал перед магистратом о том, чтоб приговоренному к смерти узнику заменили казнь обязанностями городского экзекутора. Зачем это понадобилось ему – неизвестно. Может как раз для таких случаев как этот? Что ж, тогда пришло время платить по счетам.

Подземелье уперлось в лестницу, которая вела наверх, постоянно закругляясь вправо. Марцел понял, что идет в стене донжона. И вот та самая дверь, о которой говорил де Бор. На мгновенье задержавшись, он рефлекторно провел ладонью по рукояти ножа, предусмотрительно взятого с собой, и потянул за металлическое кольцо, висевшее на двери. С тихим шорохом и некоторым усилием та поддалась. Перед Марцелом открылась тыльная сторона алтарной композиции: это была личная молельня герцога.