скачать книгу бесплатно
Ведьма в академии магов
Мелина Боярова
Погибнуть в пожаре и возродиться в другом мире и теле? Влюбиться в мужчину мечты и познать горечь разочарования? Обрести невиданную силу и спасти древнюю расу от вымирания? Непосильные задачи для молодой ведьмочки. Наверное. Однако землянки нигде не пропадут! Приспособятся к новому телу, разберутся с чужими тайнами, выведут на чистую воду врагов и обретут настоящую любовь.
Мелина Боярова
Ведьма в академии магов
Пролог
Рэллорнский лес – последний оплот элийского наследия в Бхирте – погибал. Языки синего магического огня лизали стволы вековых деревьев. Драгоценные породы, которых больше и не осталось нигде на континенте, трещали и гулко выли. То ли от ветра, разносящего смертельную угрозу, то ли стеная от боли и осознания того, что вот он, тот конец мира, что предсказали плетельщицы.
Обезумевшие звери метались от одной стены огня к другой и в отчаянии кидались на копья имперцев, для которых происходящее было не чем иным, как жестокой забавой.
Железная армия императора Нтора эр Агирру прошлась по элийской земле, выкорчевывая остатки миролюбивого народа огнем и мечом. Давно сожжены ведьмаки и ведьмы. Сгорели города и деревни. Любой, кто посмел оказаться на пути непобедимой армады, уничтожен. Элия, маленькая лесная страна, покорилась, преклонила колени перед Нтором эр Агирру и его невероятной силой. Имперские маги прочесали каждую пядь земли в поисках одаренных. Каждый подлежал уничтожению. И маги старательно истребляли тех, кто мог поднять голову и бросить вызов великой империи.
На этот раз остатки Рэллорнского леса спасла последняя хранительница. Нтор эр Агирру уже поднял руку, чтобы отдать сигнал магам, в ладонях которых горели синие всполохи безжалостного огня, когда горстка беглецов вышла на опушку и пала перед имперцами ниц. Элийцы – изможденные и израненные, гонимые по лесам и болотам, изгои, посмевшие дать отпор, – сдались без боя и условий.
– Взять! – сдержав самодовольную усмешку, скомандовал Нтор. – А лес сжечь!
– Постойте! Подождите! – Хрупкая фигурка отделилась из кучи оборванцев и выступила вперед. – Прошу! Умоляю! Не уничтожайте Рэллорнский лес! Он символ нашей страны. Живая реликвия. Колыбель для каждого живого существа на земле. Мир погибнет вместе с ним.
– Сжечь! – Нтор скривился и сплюнул в траву, безжалостно вытоптанную лошадьми.
– Дар! – побелев как полотно, крикнула девушка. – Я отдам дар. Мы отдадим, – уверенно ответила за всех. – Я Золана, Верховная ведьма Элии, клянусь, что я и любая из нас отдаст самое ценное, что есть в жизни.
– Дар? – Император расхохотался. – Зачем? Я и так сильнейший маг в империи. Что мне делать с хлипкой искрой? Ее не хватит, чтобы развести костер на привале.
– Верно. – Поежившись под издевательскими смешками магов, которые окружили пленников плотным кольцом, девушка продолжила: – Наш дар никогда не будет силен так же, как ваш. Но есть тайна, которую ни один элиец не открыл ни под пытками, ни на смертном одре.
– Вот как? Ты хочешь обменять тайну, которая, может, и не нужна, на что?
– На жизнь для Рэллорнского леса, – прошептала девушка, – наши жизни в обмен на его.
– Вы слышали? Она торгуется. – По рядам магов и воинов прокатился гулкий смех.
– Тот, кому элийка добровольно подарит себя, усилит дар вдвое. Тот, кому достанется ее сердце, не будет знать себе равных.
– Что? – Смех застрял в горле Нтора. – Хочешь сказать, что стоит провести с тобой ночь, как я стану вдвое сильнее? Бред. Да вся Элия побывала, хм, в постели Бхирта.
– Добровольно, ваше величество, – прохрипела девушка, шею которой стянула удавка, брошенная одним из магов, – только добровольно.
– Вот как? – Мужчина хитро прищурился, хмыкнул. – Что же, вернемся в лагерь. Полагаю, мы быстро выясним, правда это или нет. И если солгала, отдам воинам на потеху, а после подвешу на ветке самого высокого дерева, откуда будешь наблюдать, как горит твой драгоценный лес.
Золана не обманула. Уже на следующее утро Нтор проснулся вдвое могущественнее, чем прежде. И тогда началась иная охота. Охота магов на молодых элиек. По всей стране таких нетронутых остались единицы. Император скрипел зубами, когда набрался всего десяток невинных девушек подходящего возраста. Ведьма, что теперь повсюду сопровождала Нтора, убедила несчастных принять новую судьбу. Элиек распределили между доверенными лицами императора, и девушки покорились незавидной участи.
Одаренные стали редким товаром, которых отнимали у матерей, растили и содержали в специальных школах, где воспитывали из них будущих спутниц магов. Само понятие «ведьма» претерпело изменения. Подстилка, безропотная вещь для удовлетворения желаний.
Постепенно чистокровные элийки выродились. Смешавшись с людьми, потомки лесного народа ничем не отличались от бхиртцев. Разве что трепетным отношением к живым существам и природе. Лишь раз в столетие в мир приходила сильная ведьма, способная возродить былое величие расы. В некоторых семьях – императорской и тех, из первой десятки, сохранились знания о том, для чего на самом деле магу нужна ведьма. Эта тайна объединила могущественных потомков, теперь уже элиту могучей Бхиртской империи. Те на протяжении нескольких веков искали ведьмочек и тайно свозили их в школу-приют, построенную вблизи Рэллорнского леса. Девушки росли и воспитывались вместе с обычными детьми, а достигнув совершеннолетия, отправлялись к будущему покровителю.
Когда пятнадцать лет назад на пороге школы обнаружили двухгодовалую кроху, мать-наставница тут же послала весточку в столицу. Та, которую так долго ждали в доме эр Агирру, наконец появилась. Девочку нарекли Золаной в честь последней Верховной ведьмы и предназначили наследнику империи Нтору эр Агирру Четвертому.
С малых лет Золана отличалась кротким нравом и необычайной любовью к животному миру. Девушка привыкла к труду, бесконечным запретам и ежедневным наказаниям. Она не роптала и работала за троих, лишь бы дозволяли гулять по лесу и заботиться о многочисленных питомцах. Школа жила натуральным хозяйством. Плантации сладковатого картофеля, употребляемого в пищу простым народом, простирались так далеко, что край поля увидишь, если только заберешься на крышу трехэтажного дома. К школе прилегали сады с фруктовыми деревьями, огород и оранжерея. И все это богатство требовало постоянного ухода, который ложился на хрупкие плечи обитательниц школы. На занятиях девочек учили этикету, танцам, урокам соблазнения, чтению и письму, ведению хозяйства. Историю давали в урезанном варианте, зато многочисленные сонеты заставляли учить наизусть. Как и псалмы, посвященные великому богу Бахуру, покровительствующему империи Бхирт на протяжении десятков столетий.
Золане нравилось возиться в земле, выращивать цветы и целебные травы. Любая веточка, воткнутая ее рукой в почву, приживалась и пускала корни. Под присмотром ведьмочки находились и немногочисленные животные: десяток молочных коз, куры, сторожевой пес Уголек и кошка Шуня – пушистая любимица матушки Гароны. Благодаря ученицам школа утопала в цветах и зелени, а с полей собирали по два урожая за сезон. В последнем немалая заслуга Золаны.
Главная наставница с сожалением ожидала того момента, когда элийка покинет школу и отправится в столицу, чтобы занять положенное место рядом с наследником. Но никак не рассчитывала, что посланники императора появятся на полгода раньше срока. Золана не была готова исполнить свое предназначение. Слишком медленно развивалось тело, слишком доверчивой и наивной она росла. Девушка лишь вступала в пору взросления. И если сама матушка Гарона не сообщала об этом имперцам, то это сделала одна из наставниц. Кто именно, умудренная опытом ведьма давно догадалась. Знала бы заранее, с какой целью шпионка появилась в школе, нашла бы способ от нее избавиться. Теперь же приходилось унижаться и лебезить перед напыщенным магом, наставником Нтора Четвертого лордом Догмаром Занцем, который намеревался забрать Золану сегодня же.
– Золана еще не готова, я подам императору прошение об отсрочке, – просила матушка, – элийки не похожи на коренных жителей империи. Поймите, не вошедшая в силу ведьма даст спутнику гораздо меньше сил, чем это возможно. Душой и телом она ребенок! Еще слишком рано.
– Приказ императора, – фыркнул лорд, – к тому же со мной приехал и наследник. Он не любит, когда кто-то перечит его воле. Девушка поедет с нами. Это не обсуждается!
– Но, лорд Занц! Умоляю, хотя бы полгода. За это время я подготовлю девочку…
– Нет! У вас было пятнадцать лет. Если не справляетесь с возложенной миссией, может, стоит подыскать вам замену? – Скривив губы в усмешке, отчего те превратились в тонкую изломанную полосу, мужчина окинул фигурку матушки масленым взглядом. – Элийки ценятся в столице, так что без работы не останетесь.
Женщина прожгла мага возмущенным взглядом. Она многое могла бы ему сказать, но сдержалась. Нет, местом наставница не дорожила – слишком тяжело растить девушек, как собственных дочерей, чтобы в итоге отдать на потеху таким вот напыщенным аристократам. Но несла тяжкий крест Гарона уже двадцать лет, давая воспитанницам семью и любовь, которых те лишились по вине имперцев, и подготавливала к той участи, на которую потомков обрекла Верховная. Едва подрастала очередная претендентка, ведьма, как могла, оттягивала момент расставания. Ну а когда та покидала школу, уходила в Рэллорнский лес в поисках поддержки и спасения от горького отчаяния.
– Пусть собирает вещи немедленно, – распорядился лорд, уверенный в собственном превосходстве.
– Дайте нам хоть немного времени, – сдерживая слезы, попросила Гарона.
– До рассвета, – пошел на уступку имперец, медленно расстегивая пуговицы на мундире, – я готов принять благодарность за доброту.
– Да, мой лорд. Вы не пожалеете, – вымученно улыбнулась ведьма. На миг закрыв глаза, она отрешилась от происходящего. Это ее долг. Это ради невинных девочек. Ради Рэллорнского леса.
Спустя час воспитанницы собрались в главном зале. Обычно там отмечались праздники – дни рождения или день Весны, – но иногда здесь прощались с одной из девушек. Сегодня очередь Золаны покинуть школу и отправиться в неизвестную и такую пугающую столицу. Кухарка расстаралась с угощением и даже испекла любимый всеми клубничный пирог. Воспитанницы прихорошились, надели красивые платья. Подобный вечер – это событие. В размеренной жизни учениц таких по пальцам перечесть. Старшие девочки выглядели невестами, потому что на танцы – кульминацию торжества – пригласили гостей из свиты имперцев. Такой порядок заведен издавна. Маги пользовались случаем, чтобы присмотреть будущую игрушку, а может, и жену. Но последними становились редко, чаще элийки удостаивались статуса узаконенной любовницы – ллиры.
Нтор эр Агирру на момент знакомства с Верховной ведьмой был женат и иного способа оставить при себе девушку не придумал. Тем более ведьма подстраховалась и сообщила императору, что тот обязан заботиться о ней до конца жизни, только утром, когда тот вкусил новой силы, ощутил мощь возросшего дара и уже не мог от него отказаться. Мужчина, с которым элийка провела ночь, по закону становился супругом. Впрочем, Элия как страна исчезла еще двести лет назад, и бхиртцам не было никакого дела до чужих законов, если бы не магия Рэллорнского леса. Именно она наделяла древней силой рожденных в его окрестностях детей. Не без влияния живой реликвии потомство у ведьм появлялось только тогда, когда оба родителя любили друг друга. Аристократы потому и женились на имперках, чтобы получить наследников, а элийки, дарившие желанную силу, находились при них как ллиры.
Постепенно мир, в прошлом не скупившийся на могущественных волшебников, слабел. Если раньше на каждую сотню магов приходилось по пять-шесть архимагов, один высший маг и десять магистров, то спустя двести лет лишь каждый тысячный едва дотягивал до мастера и владел одной, максимум двумя стихиями. Для сравнения, Нтор Завоеватель до встречи с Верховной достиг звания высшего и владел четырьмя стихиями, а после памятной ночи стал повелителем сил. Властвующий ныне Нтор Третий – архимаг с доминирующей стихией огня, а по остальным параметрам едва дотягивает до звания мастера. Ну а Нтор Четвертый – тот, что прибыл за девушкой, – будущий мастер огня и воздуха, тогда как земля и вода ему недоступны.
Золана впервые за долгое время боялась завтрашнего дня. Раньше переезд в столицу казался чем-то далеким, несбыточным, но с появлением затянутых в латную броню воинов стал вполне реальным. Однако не это страшило девушку, не перемены – к ним готовили с малых лет. А тот, кто станет парой и с кем она проведет оставшуюся жизнь. Когда матушка Гарона вызвала воспитанницу к себе и приказала собирать вещи, выяснилось, что девушка не готова расстаться с родным домом.
– Позволите попрощаться с лесом? – взмолилась ведьмочка, глядя на наставницу лучистыми глазами цвета чащобного ратника.
В облике каждой истинной ведьмы прослеживались отблески Рэллорнского леса. Первым признаком дара считалась яркая зелень в глазах. Молодые и сочные оттенки присущи слабоодаренным. Те же, в ком сочетались сильный дух и внутренняя сила, – обладатели темно-зеленой, болотной радужки. Такой, как у Золаны. Прибавить к этому тонкие черты лица в обрамлении волнистых локонов цвета жженой карамели, тонкий стан, то элийка становилась похожа на гибкое деревце – эллорн, растущее в глубине Рэллорнского леса.
По преданиям элийцев, с рождением одаренной ведьмочки в чаще появлялось новое деревце. Чем сильнее и могущественнее становилась ведьма, тем выше и крепче был древесный сосуд. Когда ведьма болела или получала увечья, страдало и дерево, медленно высыхая и уменьшаясь в размерах. Со смертью элийки исчезал и эллорн. Последний вздох – зерно души – запечатывался особой магией и хранился до тех пор, пока в мир не приходила родственная половинка, способная принять в себя частицу ушедшей ведьмы. В годы расцвета Элии зерна «прорастали» в одном и том же роду, что позволяло сохранить знания предков и воспитать новое поколение. После войны население истребили под корень, не осталось тех, в ком искра жизни нашла бы достойное воплощение. Непроходимый лес, простирающийся на четверть континента, превратился в жалкую рощицу. А потому одаренные стали появляться у простых жителей окрестных земель, в чьей крови сохранились частицы древней крови. Зерна же приживались только в тех душах, чистота которых не вызывала сомнений.
Жизненные соки эллорнов питали главное дерево элийского народа Рэллорн – олицетворение самой жизни элийской земли и хранилище знаний, собранных поколениями верховных ведьм. Немногим посчастливилось увидеть древнюю реликвию, и только избранные испили из колодца мудрости.
– У тебя мало времени, Золана. Мне едва удалось уговорить имперцев отложить отъезд до рассвета, – с грустью поведала матушка.
– А как же лес? Неужели я больше никогда его не увижу? – ужаснулась девушка.
– Не знаю, милая. Нам всем приходится чем-то жертвовать.
– Я мигом обернусь. Только до опушки и обратно. – Золана умоляюще посмотрела на матушку-настоятельницу.
– Иди! – отпустила Гарона подопечную, внутренне содрогаясь, чем придется расплатиться за малодушие. Ну не могла она отказать той, кто больше не вернется в родные места. Именно для Золаны близость Рэллорнского леса имела огромное значение. – Жду тебя на рассвете. Если не вернешься, быть беде.
Золана что есть силы припустила через поле и ворвалась в освежающую прохладу вечнозеленых исполинов. Она бродила меж деревьев, касалась их руками, прощалась, пропуская через себя невероятную силу. Каждая клеточка упивалась природной мощью и ощущением свободы. Каждая травинка или веточка, что являлась частью живого организма, откликалась и радовалась вниманию юной хранительницы. Каждое живое существо, считавшее лес домом, было частью семьи, частью целого. Ведьмочка грустила – все внутри противилось расставанию. Ее место здесь. Ее жизнь принадлежит лесу, потому что без маленькой хранительницы тот не выживет, погибнет, как погибает человек, если из него вырвать душу.
Смерть живого существа девушка ощутила как свою. Она вскрикнула, схватилась руками за горло. Рухнув на землю, забилась в агонии, после чего вытянулась в струну и замерла. Из распахнутых глаз полились горькие слезы.
– Как? Почему? За что? – В голове Золаны кружил водоворот вопросов. – Может, это ошибка? Нет. – И что самое печальное, ведьмочка знала, что лучшего друга больше нет. Ее преданный Уголек, которого подобрала слепым щенком, выходила и привязалась как к родному, погиб. И виноваты в том люди, появившиеся в школе сегодня. Имперцы.
Лес переживал потерю вместе с Золаной, шумел, раскачиваясь могучими кронами, скрипел. Мягкая трава стелилась по земле, поглаживая ведьмочку ласковыми, успокаивающими прикосновениями. Рыжий бельчонок шустро забрался на грудь, закружился, догоняя собственный хвост, звонко чихнул, когда шерсть попала в любопытный носик. Раньше Золана не отказывала себе в удовольствии поиграть с детенышем и улыбалась, наблюдая за умильными ужимками. Сейчас же взяла зверька на руки и бережно прижала к себе.
– Ведьма, выходи-и! – раздался зычный молодой голос. И хотя его обладатель находился на опушке, разносился тот по всему лесу. – Выходи, не заставляй искать тебя.
Девушка сжалась от внезапно накатившего страха, испуганно огляделась. Лес никогда не выдаст ее. Каждый зверь или птица, насекомое или пресмыкающееся будут защищать до последнего. Почему же так тревожно? Почему сердце сжимается в предчувствии чего-то неотвратимого?
– Ведьма! – позвал тот же голос. – Я жду! А это, чтобы ты поторопилась.
Лес содрогнулся от новой боли. Вековое дерево, простоявшее на опушке более трех сотен лет, вспыхнуло свечкой и сгорело в синем магическом пламени. Ведьмочке показалось, что ее полоснули раскаленной плетью и выжгли на коже глубокую рану. Еще одна невосполнимая потеря.
– Ведьма! – озлобленно рявкнул имперец, и Золану будто кто подхлестнул. Она сорвалась с места и помчалась к мучителю.
– Ты звал? – срываясь на плач, спросила девушка у статного юноши. – Я пришла.
– Хотела сбежать? – Породистое лицо палача искривилось в довольной ухмылке. – Не выйдет. Если понадобится, спалю все подчистую.
– Когда-то Верховная поклялась в служении императору. В обмен на жизнь Рэллорнского леса. – Какой бы мягкой и доброй ни была ведьмочка, как бы ни боялась мага-имперца, но на защиту того, что ценила дороже собственной жизни, встала не задумываясь. – Уже двести лет ведьмы свято соблюдают данное слово. Нарушишь договор, и ни одна элийка добровольно не поделится силой.
– Угрожать вздумала? Ты, элийская шлюха? Мне, Нтору эр Агирру Четвертому? Единственному сыну и наследнику? – Имперец пребывал в бешенстве, и чем злее становился, тем тише звучал его голос, каждый звук которого рождал неприятную дрожь и расползался по телу девушки липкими щупальцами ужаса.
– Нет. Это не угроза. А напоминание о том, ради чего каждая из нас жертвует собой.
– Ты-ы… – Нтор махнул рукой, и девушку сбило с ног воздушной волной. – Деревенщина. Заплатишь за дерзость. Я научу тебя повиновению. Заставлю уважать и бояться так, что от одной мысли обо мне тебя будет бросать в дрожь.
– Нет. Этого не будет. – Золана при падении не пострадала. Перед ней за мгновение до этого выросла трава, которая и приняла тело ведьмы в мягкие объятия. Более того, корни деревьев гибкими змеями выползли из земли и образовали из переплетения ветвей сиденье, напоминающее трон. Он за секунды покрылся зеленой листвой, а мелкие цветы, проклюнувшиеся из выпущенных бутонов, соединились в защитный узор. Голову девушки, будто королевская диадема, оплела гибкая лоза. Местами порванное платье сменил наряд из резных листьев. – Ты трижды нарушил соглашение: убил живое существо, уничтожил дерево и напал на элийку. Эр Агирру первым разорвал договор, поэтому и я расторгаю клятву.
Слова ведьмы подхватил легкий ветерок и разнес во все стороны, достигнув ушей каждой представительницы вымирающего народа. Многие лица разглаживались улыбками, ведьмы ликовали и радовались освобождению. Нашлись и такие, для кого изменения стали приятным дополнением, ведь они полюбили избранников, и те отвечали взаимностью. Но большинство элиек намеревались убраться подальше от имперских хозяев, чтобы обрести долгожданную свободу. А еще лично поклониться новой Верховной, которая и принесла радостную весть.
– Что же ты натворил, ваше высочество. – Наставник Нтора, старающийся ни на минуту не упускать наследника из виду, все же опоздал. Появившись на опушке, маг услышал последние слова Золаны и почувствовал магическое возмущение, волнами расходящееся от хрупкой фигуры на зеленом троне. Элийки почитались лучшим средством для увеличения силы и восполнения опустошенного резерва. По вине мальчишки империя лишилась главного козыря.
– Не страшно, – хмыкнул молодой маг, – когда-то ведьмы принесли клятву. Сделают это еще раз. Всего-то и нужно, что спалить зуррхов лес дотла! Слышали приказ? – Нтор взглядом прошелся по своим спутникам. Его друзья магиусы, маги, состоящие в императорской гвардии, наставник – в случае прямого приказа они обязаны повиноваться будущему императору. – Сжечь тут все! Ведьму взять живой.
Золана оказалась не готовой к тому, чтобы убить живое существо, даже если это враг, угрожающий Рэллорнскому лесу. Ведьма приказала обездвижить противников, и тотчас вездесущие побеги потянулись к людям, чтобы спеленать тех по рукам и ногам. Однако тренированных воинов не испугать древесной магией. Имперцы рубили корни и ветви мечами, плевались огненными сгустками, вымораживали противника до сосулек и разбивали на тысячи крошечных осколков. На помощь ведьме примчались грозные лесные защитники: медведи, рыси, волки. Животные поменьше тоже не остались в стороне, пустив в ход когти, зубы и звериную ярость. Несмотря на малочисленность, имперцы успешно противостояли. Им не было нужды сдерживать себя или заботиться о сохранении жизни. Они привыкли разрушать, жечь огнем и магией, уничтожать то, что не в силах подчинить.
Золана умирала с каждым погубленным деревцем, с каждой храброй душой, погибшей в безжалостном сражении. Что могла противопоставить слабая девушка воинам, закалившим искусство боя в сотнях сражений? Ничего, кроме собственной жизни. Ведьма кинулась, чтобы закрыть собой волчонка, и, захлебнувшись криком, упала.
На груди расплывалось алое пятно, а в зеленых глазах медленно угасала жизнь. Кровь, что толчками вырывалась из раны, попала на землю. В миг, когда Золана сделала последний вздох и затихла, лес содрогнулся от немого крика. Тысячи молодых побегов опутали тело девушки, и оно исчезло, погребенное под зеленым ковром. В следующее мгновение листочки и побеги потемнели, прямо на глазах превратились в гнилую труху и развеялись налетевшим ветром. Вместо плодородной земли образовалась мертвая проплешина, из которой полезли черные ветви, усыпанные острыми колючками. За считаные секунды опушка превратилась в ощетинившегося монстра. На поднявшихся стеной ветвях набухли маслянисто-черные плоды, по виду напоминающие запеченные до углей яблоки.
Маги опешили, впервые наблюдая преображение мирного леса в опасного и непредсказуемого противника. Звери и птицы отступили, а зеленый защитник, преисполненный болью и потерей хранительницы, готовился к беспощадной борьбе. Когда десятки плодов лопнули, выстреливая в противников блестящими семечками, никто из имперцев не успел ничего сделать. Хваленая магическая защита рассыпалась в пыль. Каждое отравленное смертью семечко несло гибель живому существу. Попадая на кожу, яд впитывался мгновенно. На месте крошечного укола появлялась черная точка, которая росла и увеличивалась на глазах. Плоть под действием отравы гнила заживо. Семечко в теле человека прорастало колючими побегами и причиняло нестерпимую боль. Те имперцы, что первыми попали под воздействие чернильных плодов, кричали так, что у остальных мороз шел по коже. И было отчего. Когда за пять минут живой человек превращается в кусок черной гнили, а сам при этом остается в сознании и чувствует, что происходит, то это зрелище навсегда останется в памяти жутким кошмаром. Имперцы, видевшие немало ужасов, дрогнули.
– Защищать наследника империи! – прокричал лорд Занц, единственный, кто сумел вовремя взять себя в руки и отдать приказ. Также маг направил зов о помощи. Через полчаса появятся армейские маги и сотрут лес с лица земли.
Друзья Нтора не обладали опытом или силой, потому погибли первыми. Дольше продержались воины охраны, которые нашли способ справиться с напастью. Только огонь удерживал черную смерть на расстоянии. Маги щедро расходовали силу, отгородившись от опасных плодов и колючек стеной пламени. Тем более на помощь уже спешили те маги, которые оставались в школе. Да и из столицы вот-вот прибудет гвардия. Имперец перестраховался и потребовал использовать портал для перемещения. Недешевое удовольствие, но жизнь наследника стоит дороже.
Зев портала раскрылся на картофельном поле и развернулся серебристым овалом. Безжалостно вытаптывая урожай, воины выныривали из зеркального марева, отпрыгивали в сторону, чтобы освободить место следом идущим, строились и направлялись к месту битвы. Действовали четко и слаженно, под окрики командиров перестраивались в растянутую цепь и с ходу атаковали. Целую декаду имперские маги выжигали Рэллорнский лес. Обширные территории превратились в горелые пустоши. Насколько хватало взгляда, простирался частокол закоптившихся деревьев, среди которых попадались обугленные трупики животных. Не осталось ни одного зеленого росточка – все сгорело. До горизонта тянулась выжженная земля, в центре которой возвышался погибший исполин Рэллорн – сердце священного леса. Гигантское дерево с гулким скрипом покачивалось на ветру. Как раны на теле живого существа смотрелись рытвины и сквозные отверстия, оставленные файерболами. Наплывы угольно-черной смолы – слезы древнего существа, оплакивающего гибель лесного народа. Корни исполина простирались на километры вокруг и раньше связывали каждое деревце в разумную экосистему. Элийцы жили в гармонии с живым домом, хранили и оберегали его, делились силой и знаниями. После смерти тела ведьм предавали земле, которая принимала последний вздох – частицу души и бережно хранила ее, чтобы однажды передать новому поколению.
Жертва Золаны не была напрасной. Она освободила элиек от рабской клятвы, дала отпор непобедимым имперским магам и оставила тех без живого источника. Без Рэллорнского леса магия скоро исчезнет из этого мира и возродится лишь тогда, когда снова зашумят листвой вечнозеленые деревья. Всплеска силы, произошедшего после гибели девушки, хватило на то, чтобы использовать шанс на спасение, – отправить зов. Где бы ни находилась та, что однажды возродит погибшую расу, зов найдет ее и приведет к умирающему Рэллорну – главному дереву элийского народа. Ведь пока жива частица души последней Верховной, живет и надежда. А до тех пор, пока не появится новая хранительница, единственное семечко священного дерева, спрятанного в недрах земли, будет ждать своего часа.
Глава 1
Машину я бросила на проселочной дороге. Даже не дороге, а так, тропке, петляющей среди густого леса. Спрашивается, что я, городская жительница, забыла в глухой деревеньке Зауралья? Тут и жителей всего пять дворов – деды да бабушки доживают свой век. Однако вот уже четыре дня вместе с моим молодым человеком и компанией друзей обитаем на берегу озера Чудного. Места тут завораживающе красивые. Соснам, из-за которых иной раз не видно неба, по две-три сотни лет. Воздух чистейший. Травы, цветы, кустарники – я и названий таких не знаю, чтобы правильно описать, – цветут, пахнут одуряюще. Живности всякой полно. Первые дни я только и знала, что охала да на телефон зверюшек снимала, пока батарея не села. То лиса пробежит, то заяц – их тут на каждом шагу. Белки опять же, ежики. Косулю видела. И волка – да. Поначалу за собаку приняла и помчалась за ним с наивным желанием погладить, да ребята вовремя остановили. А зверя прогнали. Жаль, я люблю собак, хотя и понимаю, что волк – животное дикое, к человеку не приученное. Я вообще всех животных люблю. Сама не знаю, откуда это у меня. С малых лет живность в дом тащила. Котята, щенки, хомячки, попугайчики – кто только не жил в нашей квартире. Мама чуть с ума не сходила, когда очередной постоялец появлялся. Папа – тот умнее поступал. Стоило мне уехать – к бабушке или в лагерь на лето, – так у зверья массовые побеги начинались. Это сейчас понимаю, что животных отдавали знакомым или еще как-то пристраивали, потому как исчезали те вместе с клетками, лежанками и прочими вещами. Маленькой мне говорили, питомцы ушли сами, что повзрослели и им нужно семью создавать. И ведь верила россказням! Ну а то, что с питомцами все в порядке, я чувствовала, и когда погибали они, тоже. Помню, не уследили как-то за годовалым щеночком, которого с двух месяцев выкармливала и растила. Под машину попал. Мне с самого утра нехорошо было, не хотела в школу идти, Тошку тискала, – со слезами от него отрывали. Целый день сама не своя ходила, тяжесть такая давила, что свободно не вздохнуть. Вечером родители сказали, что Тошка убежал. Вот тогда я и выдала:
– Нет его больше. Мертвый он. Как знала, не хотела его бросать. Все вы виноваты! – Ух и обиделась тогда. – Вот Муське славно живется – кошка наша, которая якобы в прошлом году сбежала, – только жаль, у нее деток не будет. И Фунтику – морской свинке – новый дом нравится. Любят его там.
Папа с мамой тогда испугались, по врачам потащили, к психологам разным и даже к одному экстрасенсу отвели. Но те ничего необычного не нашли. А странности объяснили чрезмерной любовью к животным и детской проницательностью. Единственная польза, что с тех пор в нашей семье говорили только правду, даже если та ранила кого-то или не нравилась. Какой смысл обманывать, если я знала, когда лгут? Животные и так в доме не переводились, поэтому изменения коснулись лишь количества питомцев, которые одновременно проживали на родительской жилплощади. Ну и последнее, немаловажное: мне настоятельно советовали выбрать профессию, связанную с детским увлечением. Так что теперь я дипломированный ветеринар. Живу на те средства, что приносит ветеринарная клиника. К слову, она уже заработала себе репутацию, и дела шли замечательно. Однако львиная доля дохода уходила на помощь приюту для животных. Я там практику проходила, когда училась, потом помогала лечить на добровольных началах, а когда не без помощи родителей организовала собственный бизнес, то поддерживала его финансами и бесплатными консультациями. Квартира своя. Машину, правда, папа подарил. Надежную, безопасную, шведского автопрома. Это случилось после аварии, когда мою «тойоту», взятую в кредит, почти в лепешку раскатал потерявший управление грузовик. Полгода после этого в больнице провела, восстанавливалась. Так-то я «легко» отделалась: три перелома, синяки и ссадины. Можно сказать, в рубашке родилась. Очевидцы сразу труповозку вызвали и эмчеэсовцев, чтобы разрезать искореженную машину и извлечь тело. У меня даже шрам остался после того, как спасатель случайно чиркнул резаком по грудной клетке. Я от боли и очнулась, застонала. Кстати, тот самый спасатель и есть мой молодой человек Артем. Он потом в больницу пришел проведать и извиниться, что неаккуратно обошелся. Так и познакомились, ухаживать начал, на свидания приглашать. Вот уже четыре года вместе, и два последних Артем живет у меня. Нет, он не нахлебник, зарабатывает прилично и сам из обеспеченной семьи. Просто нам так удобнее. Клиника в соседнем подъезде расположена, приют в двух кварталах, а до метро десять минут.
Я человек миролюбивый. Правда, с людьми не получается ладить так же, как с животными. Те не обманывают и не действуют исподтишка. Если любят, то всей душой, а если уж невзлюбили – пиши пропало. Тимка, мой новый пес, плохо уживался с Артемом. Ревновал, защищал по-своему, при каждой возможности доказывая, кто в доме хозяин. Не одна пара обуви пострадала от зубов Тимки. Подозреваю, с первых погрызенных туфель и началось молчаливое противостояние моих мужчин. Но ничего, разобрались как-то. Пришлось объяснять, что нет смысла ставить перед фактом «он или я», потому что кое-кому выбор не понравится. Может, это глупо – предпочитать собаку мужчине, но если тот не понимает, что моя жизнь и работа связаны с животными, то у нас нет будущего. Артем не отступил и сделал выводы. Даже подружился с Тимом. Конечно, последнему случай помог, но все же. Когда гуляла поздно вечером с собакой, пристала пара нетрезвых подростков. Я сразу набрала номер Артема, тот дома готовил ужин, но ему требовалось время, чтобы прийти на помощь. И это время дал пес. Хоть рассел-терьер и невелик ростом, а покусал обидчиков так, что мало не показалось. Потом в больнице швы накладывали. Я перепугалась тогда сильно, но втайне радовалась, что все так сложилось. Тим больше не грыз обувь Артема, признал в нем полезного защитника. А молодой человек убедился, что с собакой лучше дружить. Покусанные лодыжки хулиганов лучшее тому доказательство.
Так как же вышло, что я оказалась одна в незнакомой местности и далеко от дома? Очень просто. Мы с Артемом впервые поссорились. А все дурацкое предчувствие. То есть таковым оно было для посторонних – не сложилось с друзьями Артема. Те общались еще со школы и после сплотились на почве увлечений экстремальным туризмом и охотой. Мне же – ярой защитнице животных – последнее хобби категорически не нравилось. В этой поездке я надеялась познакомиться с ребятами поближе, наладить контакт. Наши отношения с Артемом скоро перейдут на новый уровень – уже состоялось знакомство с родителями, а на безымянном пальце красовалось изящное колечко с бриллиантом, – поэтому и хотела принять непонятную мне сторону жизни Артема, как это сделал он.
Первые два дня все шло замечательно: мы купались, загорали, ловили рыбу, пели песни у костра. Тимка весело нарезал круги по поляне, охотился на бабочек и стрекоз, гонял белок, хорьков. А к вечеру третьего дня накрыло ощущение чего-то неотвратимого. Я слишком хорошо помнила, с чем связано такое состояние, поэтому стала спешно собираться домой. Естественно, на ночь глядя никто никого не пустил. Будь Артем один, он бы прислушался. Но перед парнями, которые с легкостью сплавлялись по порожистым рекам или забирались на неприступные скалы, не захотел выглядеть подкаблучником. Утром же стало поздно. Лес заволокло дымом.
Озеро Чудное – замечательное место для отдыха и самое труднодоступное. Добираться нужно на машинах повышенной проходимости, а дальше пешком по краю оврага и по охотничьей тропе, петляющей в лесу. Ник, лучший друг Артема, родом из этих мест. Он и стал проводником. Ребята давно работали в одной команде, а потому не первое лето проводили в гостях у Ника. Его невеста Лика мастер спорта по спортивному туризму. Вместе они уже полмира объездили. Женька и Сашка поженились в прошлом году – тоже опытные путешественники. Одна я выбивалась из компании абсолютной неприспособленностью к походной жизни.
Вероятно, кто-то из отдыхающих не затушил костер, а может, сигарету бросил – кто теперь узнает – и не уследил. Огонь перекинулся на сухую траву – жара уже неделю стояла изнуряющая, а потом и на деревья. Факт в том, что пожар надвигался со стороны деревни. Назад возвращаться рискованно – неизвестно, добрался огонь до дороги или нет. Оставался один путь – вглубь леса.
Парни стремительно собирали палатки и кидали в рюкзаки необходимые для выживания вещи. Ник связался по рации с местными спасателями, сообщил о нашей группе и подтвердил, что пойдем в обход опасной зоны. Был шанс добраться до машин и уйти к хутору Дальнему, откуда нас эвакуируют вместе с местными жителями.
Трехчасовая пробежка по пересеченной местности далась с огромным трудом – не приучена я к таким нагрузкам. Лишние вещи пришлось бросить на берегу, остальное несли ребята. Я поначалу тащила часть груза, потом мой рюкзак забрал Артем. Тимка нервничал, скулил, жался к ногам и шарахался от каждого громкого звука. Вместе с нами бежали и звери. Наверняка часть из них ушла уже ночью, но и сейчас хватало живности, которая попадалась на пути. Чтобы успокоить Тимку, паника которого невольно передавалась и мне, взяла питомца на руки. Огонь еще не дошел до нас, но дыма хватало. Еще у озера запаслись водой и прикрыли дыхательные органы влажными тряпками.
Когда вышли к оставленным машинам, страх, державший в напряжении, отступил. Парни решали, куда двинуться дальше: к хутору Дальнему, где ожидались спасатели, или к деревне. Ветер дул в сторону от дороги, поэтому обратный путь опасности не представлял. Пока. Впрочем, выбора не осталось, когда ожила рация и на связь вышли сами спасатели. Оказалось, на озере остались туристы. Молодежь там неприспособленная, потеряются еще в лесу. Вот и просили Ника о помощи. Наша группа находилась ближе всех. В сложившейся ситуации каждая минута на счету, а так как парни и сами работали в МЧС, то не раздумывали – решили возвращаться. Без меня, естественно. Ник, Сашка и Женька выдвинулись к озеру, а Артем и Лика взялись перегнать машины к Дальнему – была там старая дорога, по которой только внедорожники и проедут. Моя машина не пройдет, слишком большая и тяжелая. А потому мне строго-настрого наказали ехать в деревню. Собственно, никто моего мнения даже не спросил.
Кто ж знал, что дорогу перегородит поваленное дерево? Три дня назад его тут не было. А может, я свернула не туда? Или… не повезло?
Немного подумав, решила, что к прежней стоянке возвращаться бессмысленно. Ребят там нет, а дороги к хутору не знаю. Так что выпустила Тимку из салона и отправилась дальше пешком. В сумке, что прихватила с собой, лежали ключи от квартиры, паспорт, разная мелочовка и полупустая бутылка с водой. Машину закрывать не стала. Если уцелеет, проще будет перегнать. Походное снаряжение оставила в багажнике. На себе все равно не унесу, да и использовать не получится – руки не из того места растут. Навигатор в машине показывал нужное направление, поэтому забрала с собой, чтобы не заблудиться. Это запросто, причем в трех соснах.
Первые пару километров прошла легко: сумка на плече болтается, питомец рядом бегает. В машине успела отдохнуть после трехчасового марафона и остатки печенья сжевать. А потом вдруг резко налетел ветер, обдав едким запахом гари. Пока дым уносило в другую сторону, я и не подозревала, что огонь подобрался так близко. В общем, запаниковала, схватила Тимку на руки и припустила изо всех сил. Навигатор показывал, что до деревни не так много осталось – километров шесть-семь. Вот только я уже не успевала вырваться из западни.
Вывернув из-за очередного поворота, – на дороге через каждую сотню метров встречались, – остановилась как вкопанная. Впереди надвигалась стена огня. Страшная, обжигаюшая. Ничего умнее, чем ринуться сквозь заросли, не придумала. Не предусмотрела только, что продираться через густую траву и уворачиваться от хлещущих веток не то же самое, что идти по накатанной колее. Выдохлась уже через сотню шагов, однако страх подстегивал хлеще допинга, и я ломилась вперед, не разбирая дороги. Навигатор выскочил из рук, когда сражалась с зарослями колючего кустарника. Руки и лицо в кровь расцарапала, одежда тоже пострадала. Впрочем, до внешнего вида не было никакого дела. Тут бы спастись.
Очень скоро силы закончились. Я опустилась на землю и привалилась спиной к первому попавшемуся дереву. От пожара далеко не ушла – тот преследовал по пятам. Во рту было сухо, как в пустыне, глаза слезились от дыма, еще мучил надсадный кашель. Воды осталось немного. Большая часть ушла на то, чтобы смочить платок, которым закрывала лицо. Еще с Тимкой запасами поделилась – ему еще тяжелее, чем мне.
– Беги, мой хороший! Беги. Приведи помощь. – Я давно поняла, что попала в огненную ловушку и вряд ли из нее выберусь. Но у собаки был шанс.
Остатками жидкости я смочила короткую шерстку Тимки и сняла его с поводка. Пес как чувствовал, что мы больше не увидимся, а потому прыгал вокруг, ласкался, лез на руки.
– Уходи, – строго приказала я, – ищи Артема! А я следом. Отдохну немного и пойду. Беги, Тим.
Всегда считала, что животные разумные и понимают человеческую речь. Сейчас получила этому подтверждение. Понуро опустив голову, зверь потрусил в том направлении, которое еще не заволокло дымом. Давно следовало отпустить собаку. Животные инстинктивно чувствуют, куда бежать, чтобы спастись от пожара. Но я до ужаса боялась остаться одна. Страх, конечно, никуда не делся. У меня поджилки тряслись при виде стены огня. Однако ноги не двигались, голова тяжелая стала, и тело уже не слушалось.
«Надо еще немного продержаться. Продержаться…» Я попыталась встать, используя дерево, как опору, и с глухим стоном сползла обратно, до крови стесав ладони о шершавую кору. Почти сразу потеряла сознание, и в последних обрывках мыслей мелькнуло сожаление, что ухожу слишком рано, что многого не успела сделать и что не познала настоящего счастья. Как ни больно признавать, но Артем не тот человек, кто мне нужен. Да и где теперь найду такую любовь, которая сжигала бы дотла, вынимала душу и заставляла совершать безумные поступки? Нет ее – только в романтических книгах или фильмах. А я теперь и не узнаю об этом. Родителей было жальче всего, старенькие уже стали, и моя гибель подкосит их здоровье. Что тут поделать? Я и сама не хотела умирать. Категорически. Только до моих желаний никому не было дела.
