скачать книгу бесплатно
Финал роковой проститутки
Василий Боярков
Ветрова Екатерина, получив опаснейшее ранение, впадает в тяжелейшую кому. Пока она находится между жизнью и смертью, в ее голове возникают воспоминания ее прошлой жизни, жестокие, порой ужасные, а подчас и просто невероятные. В это же самое время ее злейший враг Глеб Туркаев готовит ограбление Центрального хранилища Банка России…
Василий Боярков
Финал роковой проститутки
Часть первая. Злосчастная красота
Глава I. Квартира сверху
Наcтупил октябрь 2003 года. В стране происходили грандиозные и крупномасштабные перемены. Преобразования, наступавшие в политической и социальной жизни России, способствовали улучшению благосостояния населения и укрепляли авторитет государства во всем мировом сообществе; они проводились пришедшими к власти молодыми и здоровыми силами.
Успешно и непринужденно поменявшая фамилию на Вернер, Ветрова Екатерина Сергеевна управляла теперь не только столичным, но и всем Российским модельным бизнесом; можно сказать, в существующей сфере деятельности она представляла собой одну из самых значимых фигур наступившего времени.
Это была молодая тридцатилетняя женщина. За ми?нувший пятилетний промежуток времени в ее внешности мало что изменилось: все так же у нее выделялись большие голубые глаза, излучавшие невероятный ум, глубокую проницательность и чисто женскую интуицию – вот разве взгляд в них сделался более жестким, а еще в нем «сквозила» «холодная» и решительная уверенность; коралловый цвет губ сменился более алым (из-за предпочтений помады) и гораздо лучше стал подчеркивать ее необыкновенную женственность; каштановые волосы не претерпели значительных изменений (густые, точно такие же как и раньше, они спадали на лоб слегка удлиненной челкой) – но, единственное, были теперь острижены чуть короче и уложены элегантной прической; продолговатое лицо выражало по большей части высокомерную надменность и спесивую гордость, следовательно, сравнивать его с чем-то божественным (как представлялось некогда ранее) в настоящем случае было бы попросту невозможно; имея при невысоком росте все такую же неотразимую фигуру, привлекательную и стройную, бесподобная красавица продолжала казаться высокой; смуглый оттенок кожи днем становился более золотистым и отливал чудесным, бархатистым оттенком; в нежном же голосе появились «стальные нотки», что, однако, ничуть не оттеняло его притягательной звонкости; стараясь полностью соответствовать нынешней должности, одеваться она предпочитала в строгие, деловые костюмы, останавливая выбор исключительно на светлых оттенках; говоря про восхитительные маленькие ножки, они помещались в изящные остроносые туфельки, теперь всегда уже выделявшиеся чуть завышенным каблучком.
Как и полагается, при достигнутом общественном положении (всё, чего желала от жизни, Катька Ветрова сумела в полной мере заполучить: и власть, и уважение, и, конечно, признание) у нее была масса поклонников, но вместе с тем, вопреки всему тому многообразию богатых и успешных предпринимателей, готовых склониться к ее ногам, исключительное предпочтение Екатерина отдала одному высокопоставленному силовику – заместителю директора Федеральной службы безопасности Российской Федерации генерал-лейтенанту Корнилову Эдуарду Владиславовичу.
Мужчина представлял собой человека властного! Достигнув сорокасемилетнего возраста и являясь типичным представителем высокопоставленной элиты Великой Державы, он имел стройную, атлетическую фигуру, выделявшуюся стандартной головой, не имевшей ни малейших изъянов и увенчанной редкими рыжими волосами; на ней доминировал широкий лоб, обладавший мощными надбровными дугами и плавно переходивший в узкие въедливые глаза, излучавшие и непоколебимую уверенность, и одновременно подсознательную практичность; лицо (если брать его форму) больше походило на пятиугольник, обозначенный по бокам длинными продольными ямочками, располагавшимися по обеим щекам, и выражало видимую жесткость, но тем не менее выглядело все же довольно приятным, не лишенным истинно мужской привлекательности. Одевался он обычно в дорогие, отливавшие лоснившимся блеском, костюмы, предпочитая в основном окраску черного цвета… между тем временами Эдуарда Владиславовича можно было увидеть и в форменном обмундировании сотрудника ФСБ.
Невзирая на казавшуюся строгость и пренебрежительную напыщенность, в обществе любимой Катеньки Корнилов просто преображался: он становился настолько ласковым и не в меру предупредительным, что производил впечатление скорее слуги, нежели чем обходительного поклонника, пользовавшегося благосклонностью избранной дамы-сердца. Однако и сама госпожа Вернер в его присутствии сбрасывала с себя маску безразличия и надменности, мгновенно становясь отменной собеседницей, и покладистой, и приятной, и обходительно ласковой. В самом ближайшем будущем они планировали сочетаться законным браком и уже объявили знакомым о скорой помолвке.
В это же самое время из мест лишения свободы освободился небезызвестный Глеб Туркаев, брат-близнец покойного Олега Туркаева, вместе со всей преступной бандой жестоко уничтоженного в августе 1998 года на территории Соединенных Штатов Америки. Самым горячим желанием выжившего преступника было расквитаться за смерть подвластной им «криминальной братии», истребленной и безжалостным, и каким ни на есть предательским способом.
Что же являл из себя «авторитетный индивидуум», сгоравший от ярости и «откинувшийся» из мест заключения? Если вспомнить описание его брата, то внешность у них была в общей сложности схожая, однако пятилетний срок нахождения «в местах не столь отделенных» добавил ему определенные изменения… в частности, следует представить тридцатипятилетнего человека, имеющего накаченную фигуру, исхудалое, осунувшееся лицо, опять-таки не потерявшее какой-то чисто мужской притягательности, дарованной ему от природы; карие глаза, как и прежде, «светились» жизнелюбивым огнем и передавали вполне убедительное желание – занять очень активную, деятельную позицию и непременно расквитаться с заклятыми, опостылевшими врагами; рот, не спускавший с себя зловредной улыбки, открывал ряд ровных зубов, светившихся естественной белизной (в отличии от золотых зубов брата) и располагался под крючковатым носом, выдавшим особую, прирожденную хитрость; короткая стрижка черных волос заканчивала внешний портрет Туркаева, довершавшийся еще и синими джинсами, и черной кожаной курткой – в общем, всеми приобретенными повадками и внешним видом Глеб старался внушить, что он не собирается сидеть «тихо», что называется, без дела, но вот только трудиться в каком-нибудь производстве, необходимом современному обществу он, безо всяких сомнений, не будет.
Возвращаясь к его предыстории, необходимо отметить, что будучи еще в тюрьме, Туркаев увидел по телевизору Ветрову Катьку и, зная про ее любовную связь с Олегом, а еще и о том, что она вместе с ним улетела в Америку (где впоследствии неожиданно все погибли) очень удивился ее необычному, а главное, чудесному воскрешению; он тогда еще невольно подумал, что, возможно, ему чего-то привиделось, тем более что у той женщины фамилия была Вернер; но впоследствии, когда невероятная красотка, удивительно похожая на пассию его покойного брата, стала все чаще «мелькать» на телевизионных экранах, у Глеба уже не оставалось никаких маломальских сомнений насчет того неотъемлемого условия, кто же в действительности стал виновником провала заокеанской «бандито-гангстерской» операции. Разумеется, у него сразу же родилось естественное желание безжалостно отомстить, или, по его словам, «воздать по заслугам».
Вот так, оказавшись на свободе, разгоряченный «народный мститель» отправился прямиком в прославленную столицу, откуда (если вспомнить былые моменты) он и был в общей сложности родом. Проследить за Вернер Екатериной у него большого труда не составило, и в конечном счёте он очень быстро узнал, где же она, «поганенькая паскудница», теперь проживает, – местом ее современного жительства оказалась многоэтажная новостройка, имевшая своеобразные балконы, застеклённые и большие, а интересовавшая его квартира располагалась аж на двенадцатом этаже.
Туркаев прекрасно понимал, что Ветрова-Вернер его превосходно знает и вряд ли пожелает с ним вести какие-либо переговоры, а тем более откровенничать. Подкараулить ее на работе, либо в пути? Такие перспективы ему отнюдь не «улыбались», поскольку ее постоянно сопровождали два здоровенных охранника, а чтобы подготовить мало-мальски стоящее покушение – здесь нужны были значительные финансовые возможности; но вот как раз с ними-то на наступивший момент Глеб испытывал очень и очень серьезные затруднения. Однако бывший заключенный продолжал наблюдать и в конце концов ему удалось все-таки выяснить, что телохранители провожают хозяйку только до дверей жилища, после чего покидают здание и сразу же уезжают; возвращаются они затем утром, поднимаются на двенадцатый этаж, почтительно встречают «модную госпожу» и дальше не покидают ее на протяжении целого дня, пока цикл опять не замкнется.
Туркаев решил действовать без осечек – наверняка! У старых знакомых он раздобыл оружие, представленное мелкокалиберным «десятизарядным» пистолетом системы Марголина, специально переделанный под установку глушителя; кроме того, он посчитал, что правильнее всего будет захватить с собой и побольше боеприпасов.
Вооружившись, для безжалостного бандита, всецело обычным образом, он поднялся на тринадцатый этаж здания, где, скрываясь под видом сантехника, свободно зашел в квартиру, располагавшуюся над апартаментами, занимаемые Ветровой-Вернер; проявив незамысловатую хитрость и сославшись на причину, что якобы хозяйка, снизу, жалуется на течь, он какое-то время даже осматривал, для вида, коммуникационные системы верхнего помещения. Наконец, ему удалось выяснить, что в посещенном жилище проживает молодая семья с родителями (не то мужа, не то жены), не представляющими серьезной опасности; а значит, можно было начинать решительно действовать и осуществлять жестокий и коварнейший замысел. С этой целью он позвал в ванную доверчивого супруга:
– Хозяин, зайди посмотри, кажется, у вас туда-де трубу надо менять.
– Да мы вроде только-только дорогой и качественный ремонт сделали? – сказал молодцеватый владелец, заходя в ванную и словно бы в чем-то оправдываясь.
В дверном проеме показался совсем еще юный парень, выглядевший не более чем на двадцать два года и, очевидно, не успевший еще закончить высшего учебного заведения; его худощавое телосложение, довольно красивое лицо, обладавшее постоянно хлопавшими ресницами и чуть смущенными голубыми глазами, позволяли угадать в нем человека, по сути, миролюбивого и, несомненно, интеллигентного; одет он был по-домашнему, то есть в однотонный халат серого, невзрачного цвета.
– Не может быть?! – воскликнул «ремонтник». – Похоже, вас обманули и «под шумок» «впарили» сущий, голимый брак.
– Возможно, – непринужденно согласился с ним неопытный юноша.
Высказанное предположение было последним, что он успел сказать, так как в тот же самый момент Туркаев достал из сумки пистолет с глушителем и произвел выстрел, приставив дуло прямиком к подбородку опешившей жертвы, одновременно выбрав направление кверху; далее, он подхватил его за туловище, чтобы звук от падения был как можно более тише, и помог медленно опуститься на пол.
Как ни старался злодей осуществлять зловещий замысел тихо, но все-таки не смог исключить сопутствующих шумов: щелчка по ударнику, продвижения затвора, а заодно и характерного звука, похожего на резкое движение воздуха. На свою беду, рядом в трагическое мгновение оказалась и молодая супруга: услышав необычный отзвук, несколько неестественный слесарным работам, она поспешила зайти и проверить, что же в ванной в действительности творится.
Молодая симпатичная девушка, одетая только в коротенький домашний халатик, при виде произошедшего, она испугано моргнула прекрасными глазками и пронзительно закричала:
– Помогите!!! Здесь убивают!
В ее, казалось бы, хрупком теле, обладавшим великолепно сложённой фигурой и прекрасным лицом светловолосой блондинки, присутствовал достаточно зычный голос. Туркаеву же в свою очередь ничего не оставалось делать другого, как прекратить жизнь неимоверно чудесного великолепия, тем более что он и так собирался ее убить, но разве что немного попозже. Уверенно вскинув оружие, он произвел один, единственный, выстрел, ставший смертельным и попавший в восхитительной грудь не менее очаровательной девушки. Ее почти прозрачная одежда немедленно обагрилась темной, багряного цвета, кровью. Оседая, она успела крикнуть еще раз, но уже намного тише:
– Помогите!
В следующий момент, произведя повторный выстрел, но направленный уже в голову, Глеб хладнокровно прервал ее практически безмятежное бытие и умиротворенное, мирское существование.
Закончив с молодыми людьми, он прошел в небольшую комнату, где находились пожилые родственники совсем еще юных супругов, безжалостного им сейчас умерщвленных. Оказавшись в возрасте, перевалившим за пятьдесят лет, мужчина производил впечатление человека, еще способного оказать достойное сопротивление: его хотя и худое, но достаточно жилистое тело дышало уверенностью и присущей отчаянности положения неуемной энергией; поседевшие волосы, в сочетании с ярко выраженным гневным взглядом, придавали его облику вид дополнительной решимости и отваги; ну, а самое главное, услышав крик девушки, он бросился отпирать металлический сейф, где у него хранилось огнестрельное оружие, оформленное для личной самообороны и всегда готовое к применению. Однако, пока мужчина возился с замками, в комнату вошел Туркаев и предупредительным выстрелом, направленным строго в голову, «выбил» из мозгов противника любые помыслы, подводившие его к необходимой самозащите.
Убить пятидесятилетнюю седовласую женщину, оставшуюся в квартире, находившуюся в полном одиночестве, а еще и отличавшуюся малоподвижностью из-за явных проблем с ожирением, для бывалого преступника никакого дополнительного труда, естественно, не составило.
Закончив «грязное дело», он надежно запер входную дверь и принялся дотошно обследовать помещение; найдя крепкую, длинную веревку, он привязал ее к перилам балкона и по ней же спустился на нижний этаж; ставни в балконе были не заперты, и нежданному гостю не пришлось разбивать прочные стекла, грозящие наполнить округу и дополнительными, и нежелательными шумами. Оказавшись в интересующей квартире, Туркаев внимательно осмотрелся и нашел бумажные ассигнации, спокойно хранившиеся в небольшом чемодане и своим номиналом доходившие до невероятной суммы, равной полумиллионам долларов; найдя дорожную сумку, он переместил деньги туда и, проследовав в спальную комнату, спокойно принялся дожидаться хозяйку, нахально развалившись на ее белоснежной кровати. Время было около двух часов пополудни, и мститель решил предварительно выспаться; наглый взломщик ничуть не задумывался, понравится хозяйке его вторжение либо же нет, напротив, он чувствовал себя бесстрастно спокойным, и нисколько не переживал из-за кошмарного случая, несколькими минутами раньше произошедшего сверху (как уже говорилось, всю «черную работу» в бывшей банде делал именно Глеб, поэтому убивать людей для него стало делом и незатейливым, и обыденным).
Глава II. Покушение
Примерно за неделю до описываемых событий Корнилов Эдуард Владиславович пригласил очаровательную избранницу поужинать и привел ее в один из замечательнейших ресторанов столицы. Расположившись на удобных стульях и оказавшись за изыскано накрытым столом, мужчина и молодая женщина обсуждали намечавшиеся праздничные мероприятия, связанные с предстоявшим бракосочетанием. Жили они пока раздельно, но после росписи планировалось, что нынешняя невеста переедет жить к мужу, пока же тот (от греха подальше!) приставил к ней двух профессиональных телохранителей.
В ходе разговора обсуждались обыденные в похожих случаях вопросы, и все вроде бы было нормально, как вдруг Екатерина озабоченным тоном спросила:
– Послушай, Эдуард, меня в последнее время не покидает какое-то необъяснимое, тревожное чувство… мне кажется, или должно произойти что-то очень и очень страшное?
– Перестань, Катенька. У девушек перед свадьбой всегда бывают подобные ощущения, – уверенно ответил Корнилов, не удержавшись от легкой ухмылки.
– Нет, тут что-то другое?.. Как будто из прошлой жизни, словно кто-то меня неотступно преследует; словом, моя чересчур обострившаяся интуиция говорит «Берегись!» и ни на миг не позволяет мне успокоиться.
– Не переживай, – убеждал генерал наречённую, – тебя оберегают двое моих лучших охранников; они свое дело знают и не подпустят к тебе даже муху, если, конечно, та все-таки наберется подобной решимости.
– Я знаю, – отвечала Ветрова, – но все равно переживаю и не могу нормально работать.
– Хорошо, – очевидно посчитав опасения суженой небеспочвенными, сделал заключение Эдуард Владиславович, – с сегодняшнего дня и до того момента, пока тебя не покинет чувство опасности, ты будешь носить легкий, но достаточно прочный бронежилет; под одеждой его не заметно, так что каких-либо серьезных изменений в твоей внешности не наступит; сама же считай, что он является всего-навсего дамским корсетом.
– Да, так, пожалуй, будет намного спокойней, – согласилась Екатерина, а в следующий миг посчитала уместным, что обязана задать и еще один немаловажный вопрос, страшно ее волновавший и казавшийся ей невероятно серьезным: – А что Бестужев? Может быть, мои опасения как-нибудь связаны с ним?
– Уверен, что нет. Вернувшись тогда из Америки, Барон был представлен к очень значимой награде, а узнав, какую официальную версию выдвинуло наше Правительство, вообще заткнулся, и не пытался никого в чем-либо разубеждать либо доказывать, что было как-нибудь по-другому; одним словом, сейчас он находится на нашей стороне и так и продолжает верно служить российскому государству, напрямую подчиняясь твоему будущему супругу.
– Да, но он может начать что-нибудь раскапывать, причем поступит так – «назойливый мальчик», вечно везде сующий свой непомерно длинненький носик – по собственной, личной инициативе.
– Вот как раз подобное предположение случится навряд ли, – промолвил Корнилов, душевно улыбнувшись от полной невероятности озвученной мысли, – инициатива у нас – дело наказуемое, и никто без ведома руководства ничего предпринимать не рискнет, да, в принципе, и не станет; а как я уже имел честь говорить, вся агентура, а в том числе и Бестужев, находится в моем прямом подчинении. Кроме того – что, кстати, не менее важное! – его нет в городе: он выполняет очень опасное и ответственное задание, и, я думаю, его хватит еще года «на? три», а может, даже и на четыре.
– Прекрасно, – отмахнув от себя одно нехорошее подозрение, промолвила прекраснейшая из московских красавиц, – хоть с его стороны неприятностей ожидать не приходится; поверь, после того случая с долларами, произошедшим в Америке, я живу словно бы какая-то сама не своя – что бы не говорилось, но из-за меня столько народу тогда погибло…
– Это были не люди, а «преступные выродки», – настоятельно произнес генерал-лейтенант, пытаясь успокоить разыгравшуюся совесть возлюбленной, – ведь ты и сама, надеюсь, видишь – мы сделали, что пошло обществу только на пользу, вследствие чего людям сейчас становится жить намного легче и гораздо комфортнее.
– Здесь действительно не поспоришь… В любом случае, чем старше я становлюсь, тем больше меня начинают мучить ночные кошмары, а мертвые бандиты встают передо мной каждый раз, едва лишь я закрываю глаза, и снятся мне по ночам, – Екатерина печально вздохнула и, немного подумав, добавила: – Да и не только одни лишь бандиты…
Корнилову была известна большая часть жизни Ветровой, поэтому он промолчал. На тему прошедших событий разговор тогда закончился и больше не поднимался; однако в итоге Екатерина стала носить удобный бронежилет, сверх всего прочего, согревавший ее тело от октябрьской непогоды, промозглой и неприятной.
* * *
Проснулся Туркаев неожиданно: его разбудил хлопок железной двери, по всей видимости произведенный резче обычного. На улице уже давно стемнело, и спальная комната погрузилась в жуткий и таинственный полумрак. Глаза Туркаева, видевшие в темноте, словно у кошки, давно уже привыкли и свободно различали силуэты находившихся внутри помещений предметов – они не видели ничего лишнего. В остальной квартире слышался шум, свидетельствовавший, что владелица жилья пришла одна, без какого-либо сопровождения, – она свободно передвигалась, неприхотливо шурша нарядной одеждой. Глеб уселся на кровати, ожидая, когда откроется дверь, и в комнате возникнет хозяйка. Ее появление случилось ровно через минуту: в спальне зажегся свет, и на пороге появилась невероятно прекрасная женщина, такая восхитительная и такая ненавистная всему его преступному пониманию.
Сегодня она была одета в серый демисезонный плащ; расстегнув только пояс, Катька еще не успела начать освобождать из петель большие черные пуговицы…
– Я дам тебе много денег, – машинально произнесла Екатерина, поняв цель его визита и нисколько не надеясь, что каким-нибудь удивительным образом сможет выпросить для себя пощаду.
– До твоего прихода я не сидел без дела, и, смотри-ка, взял на себя смелость осмотреть твои помещения, – ответил Туркаев, похлопывая рукой по дорожной сумке, – так что деньги у меня теперь есть.
– Я дам тебе очень много денег, – настаивала хозяйка, нервно перебирая в голове все возможные варианты спасения.
– Ничто не может сравниться с чувством, когда воздаешь по заслугам врагам, расправляясь с ними исключительно за смерть «обманутых братьев», преданных и проданных такой «поганой стервозой», как ты, – произнес Глеб, извлекая из-за пазухи пистолет, снабженный глушителем, а следом производя три прицельных, четко выбранных, выстрела.
Две пули попали ей в бесподобную грудь, а третья, как и полагается у профессиональных киллеров, прямо в очаровательное лицо. Начиная падать от первых ударов, полученных в прочный бронежилет, прямо перед третьим выстрелом Вернер чуть запрокинула назад прекрасную голову и, теряя сознание, успела истерически вскрикнуть:
– Помогите!!!
Телохранители, замешкавшиеся у лифта словно бы по какому-то роковому стечению обстоятельств, услышали призывы о помощи, звучавшие из квартиры хозяйки, и, встревоженные, бросились к металлической двери; не жалея огромных кулаков, они принялись настойчиво колотить по железной оснастке, требуя открыть и немедленно пустить их внутрь помещения. В ответ же не слышалось ни единого звука. Один из них, похожий на «терминатора», обладавший «квадратным», звероподобным лицом и мощной фигурой, а во взгляде не лишенный рассудка, набрал номер прямого руководителя и дрожавшим голосом доложил:
– Эдуард Владиславович, произошло ЧП: Екатерина Сергеевна зашла в квартиру и, после того как за ней закрылась дверь, закричала, призывая на помощь; но, когда мы стали стучать, нам никто не открыл… мы подозреваем, с ней случилось большое несчастье.
– Что?! – на том конце сотовой связи заорал в телефонную трубку Корнилов, – Да вы что, с ума там, что ли, все «посходили»?! Немедленно на место спецов с резаками – и… скорую! – на пару секунду замолчал, что-то быстро обдумал и уже более спокойно добавил: – Впрочем, нет. Отставить. Я сам.
Дом располагался почти в центре города, поэтому бригада скорой помощи прибыла оперативно, ровно через десять минут; а по прошествии еще двадцати минут подкатили Федеральные штурмовики, которым предварительно была разъяснена вся важность случившегося чрезвычайного происшествия. С невероятным проворством и применяя всевозможные режущие приспособления они принялись нещадно уничтожать металлические конструкции, установленные на входе в квартиру; их операция заняла еще чуть более десяти минут. Пока специалисты трудились успел прибыть и главный руководитель процесса, явивший собой генерал-лейтенанта Корнилова. Нервно расхаживая по коридору, он ожидал, когда спецы закончат основные технические работы.
В то же самое время Туркаев совершенно спокойно, отлично зная, что дверь непростая и что, для того чтобы ее открыть, понадобиться значительно долгое время, не спеша привязал к концу веревки сумку с небывалой, просто огромной, добычей; далее, являясь достаточно физически развитым, он легко взобрался на тринадцатый этаж и затем подтянул к себе витую бечевку, на конце которой болталась сумка, содержавшая в себе добрых полмиллиона американских долла?риев (так он называл их то ли в шутку, а то ли всерьез); также не торопясь, он проследовал к лифту и на нем же спустился вниз. На выходе из здания он лицом к лицу столкнулся с Корниловым, но тот был в страшном волнении, априори непреодолимом смятении, что не обратил на Туркаева, одетого в сантехническую спецодежду, никакого внимания, как будто того и не было; Глеб же, уступая ему дорогу, машинально отвернул лицо в сторону. Корнилов отлично знал его брата, и заостри он на необычном работнике коммунальных служб пристальное внимание – мог бы, еще не побывав на месте, с точностью определить, что же именно случилось у его невероятно красивой избранницы. Тем не менее и он не был лишен человеческих слабостей, поэтому и спешил на помощь к наречённой невесте, ничего не видя перед собой и взирая на всех будто бы враз обезумевшими глазами. Так генерал и появился на месте происшествия, надеясь на то несомненное условие, что найдет мучительную разгадку, только оказавшись внутри квартиры.
Едва проем освободился, он первый бросился внутрь, предварительно достав и приведя в боевую готовность табельное оружие; нечеловеческим воплем офицер возвестил о случившейся в квартире трагедии…
– Все сюда, немедленно!!! – было первое, что он прокричал после иступленного возгласа, будоражившего в жилах кровь и наполненного горечью тяжкой утраты.
Первыми, разумеется, заспешили медики – они сразу же стали осматривать пострадавшую. Как и следовало ожидать, легкий бронежилет, находившийся под плащом и следовавшей за ним белой блузкой, принял на себя первые две свинцово-стальные пули; соответственно, ни внутренние органы, ни сама грудь, исключая лишь пару легких ушибов, мягко выражаясь, не пострадали. Но вот голова?! Во лбу имелось маленькое кругленькое отверстие, окаймленное запекшейся кровью, что не вызывало сомнений о наступлении драматических, крайне печальных, последствий.
Присутствовавший офицер хотя и относился к высшим чинам, но тем не менее не смог скрыть искренней скорби (он был живой человек, и ничто человеческое было ему не чуждо): мужчина бросился на кровать и, рыдая, стал попросту вырывать на себе волосы. Внезапно! Один из прибывших на место медбратьев диким, не вызывающим возражений, голосом заорал:
– Тихо всем!!!
Мгновенно наступила мертвая тишина… Удерживая руку на шее возле самого горла, медицинский работник уже гораздо тише, вполголоса, произнес:
– Есть пульс… она жива.
После последних слов пришел в себя и Корнилов; моментально собравшись, он резко скомандовал:
– Немедленно в «склиф» ее – прямо в отделение нейрохирургии.
Далее, самолично помогая медицинским работникам, высокопоставленный руководитель стал спускать несчастную на носилках вниз, предварительно отдав спецназовцам, оставшимися на месте жесткое указание:
– Обыскать здесь все, чтобы ни одна «маленькая мышка» не выскочила, – за информацию отвечаете лично!
– А вы, – обратился генерал к телохранителям, – либо принесёте мне голову того, кто это сделал, либо ищите себе другую работу – и можете не сомневаться, что, после того как вы провалили – этот! – объект, вам вряд ли удастся найти что-либо стоящее.
Высказывание было совершеннейшей правдой, и возразить охранникам было нечего.
Глава III. Путь до больницы
Скорая «летела» по проспекту Мира, устремляясь в направлении научно-исследовательского института им. Н.В. Склифосовского. Внезапно, чуть не доезжая улицы Сельскохозяйственной, машина остановилась.
– Что случилось? – грубо обратился к водителю генерал-лейтенант Корнилов.
За рулем сидел молодой парень, не достигший еще и тридцатилетнего возраста и имевший круглое симпатичное лицо, выделявшееся большими голубыми глазами и несколько припухлыми щеками, разрумянившимися от нервного напряжения; начинавшая полнеть фигура говорила в основном о сидячем, малоподвижном образе жизни; облачен он был, как и положено, в форменную куртку, выдававшую принадлежность к организации скорой помощи. Еле сдерживая охватившее его волнение, парень ответил:
– Впереди большая пробка: произошло крупное ДТП и навряд ли получится ехать дальше.
– Так чего же ты ждешь?! – не скрывая негодования, «отрезал» Эдуард Владиславович. – Разворачивайся и поезжай другой дорогой, и давай пошевеливайся… если мы ее не довезем, я займусь тобой лично!
– Не могу, – чуть не плача, промолвил шофер, – проезд сзади меня уже загородили другие машины – у меня даже развернуться сейчас не получиться.
Корнилов вышел на трассу: действительно, они попали в ужасную пробку и не было возможности ехать ни вперед, ни возвратиться назад. Он стал нервно ходить вокруг автомобиля, перебирая в уме различные варианты, как же можно побыстрее доставить раненую в больницу. Вдруг! Ему на ум пришла какая-то неожиданная идея; он вынул из грудного кармана дорогущего пиджака массивный мобильник (те только-только начинали входить в обиход современной жизни) и, набрав нужный номер, жестким тоном «отрезал»:
– Вертолет, необходимый для транспортировки раненого… срочно пришлите его на проспект Мира – туда, где происходит пересечение с улицей Сельскохозяйственной.
Потом, видимо, посчитав, что нужно процесс ускорить, гневно добавил:
– Быстро!!!
По тому, как он сразу же убрал телефон обратно, очевиднее-очевидного следовало, что на том конце связи его поняли правильно, другими словами, отказа он не услышал. Отдав распоряжение, генерал, все более нервничая, продолжил «измерять» мостовую шагами; однако то немаловажное условие, каким манером было отдано недавнее указание, в общем-то не заставило чересчур долго ожидать летательный транспорт, необходимый в сложной и экстренной ситуации – он появился не более чем через двадцать минут после немногословного телефонного разговора.
Им оказался многоцелевой маломестный «Бк-117», предназначенный для перевозки пассажиров и грузов, способный выполнять разнообразные задачи (от эвакуации больных и раненых, до участия в антитеррористических операциях) и оснащенный дверями, как двумя боковыми, так и одной задней; на вид представляясь небольшим, он легко был способен принять на борт до девяти человек.
Приземляться было негде, и пилот, показывая виртуозность достигнутого мастерства, завис над остановившимися машинами, причем с таким расчетом, чтобы оказаться недалеко от передвижной скорой помощи и чтобы едва не касаться их металлических крыш; говоря простыми словами, при очень большом желании, и на вытянутых руках, можно было перегрузить носилки из салона спасательного автомобиля в летающее передвижное устройство, подоспевшее по строгому приказанию.
Стремление, как нетрудно догадаться, было огромным, и под чутким руководством генерал-лейтенанта Корнилова носилки благополучно переместились в более мобильное средство передвижения, намного лучше проходимое в сложившихся городских условиях. Закончив погрузочные мероприятия, Эдуард Владиславович решил не оставлять избранницу без влиятельного присутствия и тоже забрался внутрь маломестной «вертушки»; конечно же, он посчитал себя обязанным взять с собой и одного из медбратьев – среднего возраста мужчину, с седеющими висками и круглым приятным лицом, на котором красовались едва заметные черные усики… одежда его, как и у водителя, была специально предназначенной для работников скорой помощи.
До отделения нейрохирургии НИИ Н.В. Склифосовского они добрались менее чем за пятнадцать минут, и пилот, продолжая показывать исключительный профессионализм летного мастерства, благополучно посадил летательный аппарат практически у входа в приемное отделение. Генерал тут же спрыгнул на землю и забежал внутрь здания, где, уподобляясь грозному коршуну, пикирующему с огромной высоты, влетел в первичное помещение; увидев мирно сидевших медицинских сестер, он, не упуская в яростном лексиконе в том числе и слов нецензурной брани, громким голосом заорал:
– Вы чего тут расселись?! Ну-ка быстро принимать раненую больную! На операционный стол ее – сразу же! И пошевеливайтесь!
– Да кто Вы, собственно, такой? – попробовала возразить молодая симпатичная девушка, как и заведено в больницах, одетая в слепящий белизной халат, немного укороченный и ничуть не скрывающий ее бесподобные ноги. – И почему мы Вас должны слушаться?
– Я очень не советую тебе узнавать, кто я – в действительности! – такой, – бесцеремонно ответил Корнилов, – и тем более знакомиться со мной поближе; а если вы тут еще на минуту задержитесь, то, поверьте, я создам вам такие проблемы, что вы навсегда забудете о карьере медицинских работников, да и вообще никуда более не устроитесь!
Как уже говорилось, офицер, единственное, одним своим видом внушал к себе невольное уважение и чувство, что ему непременно следует подчиняться; повинуясь сложившемуся стереотипу и сразу же прекратив дальнейшие расспросы, медики торопливо принялись исполнять непосредственные обязанности, заторопившись к подлетевшему вертолету.
Пока выгружали носилки, Эдуард Владиславович хлопотал рядом, с откровенной грубостью приговаривая:
– Аккуратнее, «олухи»! Вас что, совсем не учили, что ли, как нужно обращаться с бессознательными больными?! Нежнее все нужно делать, и деликатнее!..
