скачать книгу бесплатно
Почти ежедневно Виктор Петрович в окружении врачей, иногда студентов, приходил с обходом. Все в белых халатах, в белых шапочках останавливались возле каждого.
… Меня пропускал.
– Обследуется!
Нередко вечерами он приходил в палату один. С наброшенным на плечи халатом, он поочередно присаживался на край кровати и вел добродушно успокоительные разговоры. Его ждали, задавали вопросы. Подсел Виктор Петрович к Федору.
– Отрыньте живу душу от Диавола. Обсели бесы Евдокымовыча.
– Вин бога любыть, – по-украински сказал Виктор Петрович. – Як вы зараз себе почуваете?
– Трохы легше? Подскажите, не поминать имя господа бога всуе!! Диявол тут! Когда в храм божий попаду? Свечи поставить!
– Успокойтесь. Не дадим обидеть. Оно попустит!
– За вас буду молытыся.
Федор поворачивается лицом к стенке и укрывается с головой одеялом.
Подсел Виктор Петрович и ко мне.
– Тебя выпишем, я еще посмотрю кое-какие анализы. Но скажу, ты здоровый парень. С моей точки зрения, абсолютно здоровый. Может, требуется иной инструментарий. Медицина не стоит на месте. Я верю в твои жалобы, они искренни. Другая область, тут и до Фрейда недалеко. Это я про себя.
Но, как я понял, приход его больше всего был связан с Ходоровым. Похоже, они были и раньше знакомы, но обращались друг к другу на «Вы» и по имени-отчеству. Речи вели не только о медицине или болезни, хотя просьба «Увеличьте дозу» не раз повторялось.
– Интересно, Виктор Петрович, – обратился к нему Ходоров, – все намереваюсь спросить, как обстоят дела с диссертацией?
– С другим я бы отшутился, но вам скажу – плохо!
– Не спрашиваю.
– Не мне вам говорить, что такое новизна. У меня авторов по теме перешагнуло за сотню. Даже с использованием чужого опыта можно завершить диссертацию, но свое!? Надо работать.
– Буду на вашей защите.
– Уверен!
– Виктор Петрович, интервал между уколами великоват!! Плохо!
– Оно попустит!
Ходорова при мне дважды увозили на какие-то предварительные процедуры перед операцией. Он возвращался веселый, подвижный, еще больше разговорчивый.
В тот вечер в палату пришел Виктор Петрович. Присел к Ходорову.
– Еще повременим с операцией, – сказал он. – Есть кое-какие положительные изменения.
– Спасибо! Обнадёживающие слова, – кивает Ходоров и совершенно другим тоном, вроде с обидой произносит: – Виктор Петрович, у меня появляется мнение, что вы и окружающие воспринимают мою велеречивость как попытку отодвинуть страх смерти. Нет! Я смерти не боюсь. Более того, у меня возникают, как и в былые годы, интересные конструкции, вполне реализуемые. Очень заинтересовала библия.
– Только мое уважение, Степан Евдокимович. Есть один чисто украинский мудрый посыл, и вы его, вероятно, знаете – маешь перты плуга! Перевести? Уточняю, без скидок на возраст!
!!!
Как я выглядел в глазах Раи? Не могу себе объяснить, почему я так поступил? Это меня преследует до отчаяния все время, и я не могу ответить себе на этот вопрос.
В нашем городе главная улица тогда называлась улицей Ленина, От площади до парка запрещен проезд транспорта, по обе стороны улицы – витрины магазинов, есть два ресторана, гостиница, киоски по продаже воды, мороженого и газет. В субботние и воскресные дни многолюдье. Эту улицу именуют «Наш Бродвей». Широкий тротуар, просторная заасфальтированная дорога и сплошным, почти не смешивающимся, потоком движутся люди навстречу друг другу. Я двигался по тротуару, помню это место, в толпе я увидел рыжую знакомую голову – мы встретились взглядами, она рванулась ко мне, а я отвел глаза, вроде не узнал, и безразлично пошел дальше в потоке. Косым взглядом видел, как она отдалялась. Больше Раю я не видел. Вот, как говорится. Скребут кошки на душе…
………………………
Пришла Светлана, но укол Ходорову Виктор Петрович делать не разрешил.
– С вас достаточно! – сказал он Ходорову. – Вам сегодня ввели новый препарат, он и обезболивающий, По вашему поведению наблюдаю, вы себя бодро чувствуете.
– Вроде лучше, чем обычно. Послушайте мои фантазии.
– Вот и хорошо. Я с вами еще побуду. Препарат новый! Я весь внимание, – сказал Виктор Петрович, снял шапочку и провел ладонью по своим коротким ежиком волосам. – В какой области ваши наработки?
Был уже вечер, под потолком зажглась электрическая лампочка. Доктор придвинул стул к кровати Ходорова.
– Виктор Петрович, – говорил Ходоров, – вы не представляете, как я благодарен вам за внимание, и посмейтесь, если мои фантазии и мое невежество вас покоробят.
– Буду смеяться!
– Могу ли я, инженер-механик, представить данные Библии для создания своего представления о нашем мире? Я не Бредбери, не братья Стругацкие, но имею я право фантазировать!?
– Безусловно!
Ходоров опускает ноги в свои тапки и садится напротив Виктора Петровича.
– Как бы начинался мой рассказ? В просторах вселенной есть некое невидимое чудо, состоящее из волн, атомов, корпускулов и еще неизвестно из чего. Мало того, что оно мыслит, всё, что ни задумает, вмиг обретает материальные формы. Люди – это создание, понятно, видеть не могли, но некоторые интуитивно сумели почувствовать. Давали разные названия. Но мы остановимся на самом распространённом – БОГ! И вот Бог неизвестно по каким причинам решает поселить в космосе некое живое существо, которое назвали потом «человек». Виктор Петрович! Вы не устали слушать?
– Пока нет!
– Видите. Пока я следую Библии! За шесть дней Бог создает все условия для обитания человека, даже придает ему женщину…
!!!
Меня позвали по телефону к ограде. Стояли мама и наш сосед по двору Лев Абрамович. Он протягивал руки через решетку, и его полное лицо расплывалось в радостном приветствии. Лев Абрамович – пенсионер, в далеком прошлом был оперным певцом, каждый день поутру на весь двор он прочищал горло отрывками из опер: «Онегин, я скрывать не стану…» или «О дайте, дайте мне свободу!» Со мной он, бывало, играл в шахматы, и всегда выигрывал.
– Изенька, – сказала мама, – Лев Абрамович уезжает в Израиль. И пришел с тобой попрощаться.
– Да, Изя, мы с Софочкой едем. На руках билеты и все документы. Туда звоним друзьям, чтобы встречали, а здесь прощаемся, чтобы помнили! Нам друзья помогли с квартирой, и мы постараемся к вашему приезду все для вас сделать. Я пришел с тобой попрощаться, но ты о себе подумай и повлияй на маму.
– Счастливой дороги! – сказал я.
– Лев Абрамович, я уже вам говорила. Изя должен окончить институт, у меня работа. Я еще хорошо заработаю. А кто уезжает – скатертью дорога.
– Лидия Петровна, одна корзина абсорбции все ваши заработки перекроет. И вы же по всем данным пенсионерка. О чем можно спорить. Изя там продолжит учебу!!
… – Но, как оказалось – Ходоров продолжал, – не для одного человека создал Бог свою величественную конструкцию, не для двоих, даже с их детьми, Размах более величественный – люди! Много людей! Однако вся конструкция, созданная Богом, статична, нет в ней динамики, и, самое главное, она не приспособлена существовать автономно, она обречена умереть! Думаю, что в этот миг даже Бог задумался.
Надо было найти такой двигатель, который заставит эту конструкцию ожить и заработать. Она должна быть, само производящей с возможностью автономного существования. И Бог находит! И торжественно произносит: «Плодитесь и размножайтесь!» Обратите внимание, Виктор Петрович, Вы знаете Библию, получше меня. Как объяснить бесконечное количество имен новорождённых до потопа и после. Кто их регистрировал, как они сохранились?! И однажды я посмотрел на свою ладонь, на неповторимые линии дактилоскопии… а индивидуальные ДНК! Может, и мы на учете!? И за нами наблюдают?
Ходоров с улыбкой поднимается, становится напротив доктора и поднимает вверх палец.
– То, о чем я буду сейчас говорить, отсутствует в Библии. И вы как врач отвергнете! Говорю как инженер! Когда Бог произнес великую мудрость – плодитесь и размножайтесь, он этот призыв не расшифровал. Одно дело назвать явление, другое – как вызвать к нему интерес и сделать так, чтобы размножение стало неотразимо привлекательным? Это, конечно, против науки, но извините – изобретатель в строю.
Ходоров преображается, возвышает голос и с каким-то напором произносит:
– Я уверен, что у каждого из нас в нейронах мозга существует участок, связанный со всем телом и особенно с нижней его частью. Он вроде невидимого датчика принимающего информацию со шкалой напряжения… Да, да! – почти кричит Ходоров. – Йоги называют это третий глаз. Может, включается весь мозг, а датчик действует избирательно! Главное, он излучает поток энергии! Как прожектор, у каждого человека невидимый луч ощупывает все перед собой. И тут на пути встречается луч другого индивидуума! Это интересно! И все может произойти… луч может скользнуть и искать дальше, а может и остановиться. Произойдет обмен информацией – может сойтись и разойтись. На датчике небольшое отклонение! – Назовем это секс! Но, когда эти прожектора сливаются в одно, может – и расходятся, но возвращаются друг к другу вновь и вновь, происходят удивительные явления! Исчезают все чувства, кроме одного, клинящего датчик! Совладать невозможно! Наиболее убедительно говорил байдарочник. Один среди бурлящей в камнях воды, в грохоте приближается неведомый водопад, и в отчаянной надежде ты летишь в пропасть! Бог позаботился – безграничное всепоглощающее блаженство, кто только не пытался его объяснить, – стихами, музыкой, романами! Испытав однажды, ошеломленный человек будет искать его вновь и вновь. Назвали – любовью.
Ходоров в распахнутом халате, весь взъерошенный, повышая голос, то приближаясь, то отходя к Виктору Петровичу, многозначительно произносит:
– А что если это божья приманка, чтобы не исчезла жизнь на Земле!? Любовь творит жизнь!
– Да! – говорит Виктор Петрович. – Я вижу, операция пройдет успешно!!
22 августа 1997 год
Я в своей привычной куртке, с пакетом под мышкой шел к выходу из больницы. На боковой дорожке аллеи появилась Светлана. Я приостановился, дожидаясь ее, чтобы попрощаться.
– Покидаешь, красавчик? – сказала она и протянула руку. Я пожал и почувствовал что-то в своей ладони. Она улыбалась, но руку не отпускала.
– Я буду ждать. Не опаздывай!
Только на автобусной остановке, я прочел записку: «В 10 часов сегодня я буду ждать тебя дома. Мой адрес ул. Волкова 23, первый подъезд, квартира 12. Я тебя встречу. Светик».
Предложение оказалось настолько неожиданным, что повергло меня в состояние оглушения. Света привлекательна, и я на нее заглядывался!? Может, мое лежание в больнице этим завершится!?
Смять эту бумажку с адресом и выбросить!!!
До вечера я шатался по дому – идти – не идти!?
В конце же концов я должен проявить решительность, это тот случай!!!
В начале десятого джинсы я поменял на брюки, вместо ботинок со шнуровкой надел свои остроносые выходные туфли. Из всей старой одежды оставил только куртку.
Район улицы Волкова я знал. Это был дальний край города – Лелековка. Туда ходил автобус, и я там бывал. Приехал, еще походил по улице и пошел к двадцать третьему дому. Улица пустынна, уже темно… Редкие фонари. Я все смотрел на часы, чтобы быть пунктуальным. У подъезда стояла высокая фигура в наброшенном платке.
– Я рада, что ты пришел, – скороговоркой произносила она и открыла двери. – Мой летает, какие-то дальние районы. Сам такую профессию себе выбрал!
Квартира, похоже – однокомнатная, и слева расстеленная белая кровать, возле кровати коляска.
– Если Натка проснется, я подкачаю, – объяснила она.
Возле кровати стоял низкий столик, в подсвечнике на подставке горела свеча. Рядом в тарелке – цветные конфеты, чайник и чашки, и совсем рядом – бутылка и две рюмки.
– Раздевайся. – И она помогала мне раздеться. Сбросила свой халат и торопливо оказалась в постели.
– Иди, – приподымаясь, сказала она.
Я лег, она прижалась ко мне и замерла на какое-то время.
– Подожди, – сказала она, – давай выпьем! Я сел, и мы выпили.
То, что было потом, – вспоминать не хочется. Она была активна, очень активна.
Случилось то, чего я боялся, и вообще этот сыр-бор, в котором я раньше пребывал, не давал просвета.
Некоторое время она лежала молча. И тут глянула на часы, висящие на стене, и как бы вдруг опомнилась.
– Я, похоже, ошиблась, – озабочено сказала она, – со временем вечно нелады, неужели Вадик может появиться!? Этого еще не хватало! Решаем быстрее!
Я торопливо оделся.
– Ты не обижайся, если что! – сказала она и закрыла за мной дверь.
Темная ночь. Те же Фонари. Одно звездное небо. Автобусы давно не ходят. Да, такое было, вспоминать не хочется. Печально!
29 августа 1998 г.
Больше года не открывал тетрадь – я в Израиле! И не удивительно, что меня вдруг потянуло снова вести эти записи. С моей настоящей родины я вдруг переместился в историческую! Буду откровенен: очень резкий переход! Кроме того, когда я раньше записывал, то вроде погружался в другой мир! Да, отвлекался! Да, надеялся! Может, это был мир иллюзий или поиск оправдания? По крайней мере, как сказал когда-то Виктор Петрович, лучшая форма медитации! Кстати, перёд отъездом я узнал, что Степан Евдокимович Ходоров жив и даже появлялся в конструкторском бюро на работе в «Гидросиле».
Та проблема, которую я считал в свое время главной, отодвинулась, мне так кажется, что самые серьезные события наступают именно сейчас, Чего стоил отъезд в Израиль!
!!!
Мы уезжать не собирались. Мрачные годы! Наши знакомые прямо на улице торговали своими пожитками. Маму уволили с работы – клинику закрыли. Еще хорошо, что успели продать квартиру. И самое мрачное: два зачета, неразбериха, я не пришел, и этот декан из старых советских, уперся рогом. Да. Я виноват! Отчислен за неуспеваемость! Зачетка – более или менее убедительная, справка на клочке бумаги – окончил два курса Крайского политехнического института.
И это была последняя капля!
С документами возилась мама, вела переписку с Львом Абрамовичем, прощалась со многими друзьями и приятелями. Я об отъезде меньше всего распространялся. Правда, встретил своего одноклассника, работал в молодежной газете, я ему рассказал, что уезжаю в Израиль. И он мне выдал – «Я считаю это гнусным предательством», а оказался в Израиле раньше меня.
Скажу – Израиль меня поразил! И открывшаяся сама собой передо мной стеклянная дверь в супермаркете, и обилие продуктов, лавочки с фалафелем или швармой. А невиданные ранее пальмы с гроздьями фиников! И куда ни глянешь, все в зелени, в цветах, – восторг и удивление!
Лев Абрамович действительно нам во всем помог.
Встретил в аэропорту, мы у них жили, пока не нашли на съем квартиру.
Меня вызвали повесткой в израильский военкомат.
Офицер на русском языке сказал:
– По возрасту ты освобожден от призыва, но если ты хочешь быть в армии Израиля, мы с удовольствием тебя приглашаем.
Я отказался.
– У меня мама, и ей нужна помощь.
