скачать книгу бесплатно
Звёздное серебро. Сборник
Дарья Богуш
На первый взгляд кажется, что мир велик. С последующими мало что меняется, если смотреть с той же точки.Взять, к примеру, город. На самом деле город этот вовсе не один – их ровно столько, сколько людей в конкретный момент времени являются его частью. Все дороги здесь готовят нас к единственно важному происшествию – встрече в какой-нибудь точке. Если принять за точку планету Земля, координаты всех нас совпадут прямо сейчас, и отсюда мир выглядит заметно меньше. Но у точки зрения значительно больше четырех привычных нам координат. Там, где они встречаются, рождаются повседневные чудеса.
Воин
Где-то там, в одном городе – точно таком, как все,
Что шумят, и пестрят, и меняются каждый миг,
Воин жил, что на воина не походил совсем,
Да и зваться так много столетий назад отвык.
С каждым новым рассветом, проснувшись, чего-то ждал,
Шёл куда-то туда (куда день ото дня ходил).
Глянешь в прошлое – кто он, откуда? Пролом, провал.
А в грядущее? Что там? Туман впереди один.
Воин точно не помнил, в какой из своих дорог
(По которым когда-то драконы гуляли в ночь)
Променял он свой меч, ветром кованый… на перо.
Оставляй всё, да из головы и из сердца прочь.
Он теперь человек, как и сотни других людей.
Не опять, милый, снова повадки учить судьбы,
Только воин, в извечной привычке к тому своей,
Не оставил и в каменных крепких тисках борьбы.
Но борьбы за кого? И за что? И зачем? И с кем?
И не сам ли он – этот безжалостный злобный враг?
Может, даже и так. В ожидании перемен,
Он писал, погребая себя под горой бумаг.
Думал. Мысли текучи, изменчивы, как вода.
Как вода в океане: то шторм, то внезапный штиль.
Вот, взлетаешь на гребне: "Сдаваться? Да никогда!"
И ничто не удержит тебя, не собьёт с пути.
Вдруг корабль под ногами морским обернётся дном…
Припечатает сверху ладонью к асфальту мир.
Нам, отчаянным, в общем, и выбора не дано,
И единственный способ спасти себя – быть детьми.
Воин искренне верил, что всё-таки есть добро
В этом мире, в улыбках, в умах и сердцах людей.
В небеса рассыпал воин звёздное серебро,
И в кромешной ночи становилось чуть-чуть светлей.
Он не ведает, кто он, и что его дальше ждёт,
Только он – среди нас. Кто-то: я, он, она ли, ты,
Он живёт… Где-то там, в одном городе, он живёт…
Белокрылый хранитель тепла, доброты, мечты.
2017
Вероятности
* * *
Данила не мог представить, что в этой жизни существует что-то более мучительное, чем вставать под павлиньи вопли будильника. Конечно, давно существовали красивые мелодии с журчанием ручьев и пением птиц, однако сам Данила под них исключительно засыпал, а людей, способных на обратное, считал представителями какой-то особой расы нечисти. Сначала вставать под щебетание птиц, а потом что? Они, наверное, и осиновых кольев с чесноком не боятся. Страшные люди.
Однако оказалось, что хуже быть всё же может. А именно когда тебя выдёргивают из сна телефонным звонком, и твоя задача не просто проснуться, но как-то по-быстрому обрести способность говорить членораздельно.
– Да?.. нила Корицын слушает, – пробормотал он.
Из динамика послышалась воодушевлённая английская речь, изрядно преломлённая немецким акцентом. Данила знанием английского не блистал, а тем более рано утром, да ещё и с таким произношением. Нужно было выкручиваться, и поэтому он сказал первое, что пришло в голову.
– Простите, я пьян, поговорите с моим братом, – выдал он по-английски, и голос в трубке издал недоуменный возглас, предположительно означавший «что, уже?».
Данила прикрыл микрофон ладонью и, набрав побольше воздуха, крикнул:
– Макар! Ты нужен мне, брат мой!
Нотки трагизма в его голосе хватило, чтобы Макар явился.
– Что ты сделал? – с ходу спросил он.
– Э… вот, поговори с человеком.
Сплавив Макару трубку, Данила собирался продолжить спать, однако планы его были сорваны в тот самый момент, когда Макар распрощался со звонившим.
– Ты нормальный? – прелюдии Макар не любил, и говорил всё прямо и сразу. – Это был Генрих Шварц, музыкант из группы «Ловец душ»!
Данила мгновение взвешивал информацию.
– И… чего он хотел?
– Пригласить нас сыграть у них на разогреве. Это же настоящий подарок судьбы! И как тебе в голову пришло сказать ему, что ты пьян?!
– Сонный, пьяный… не велика разница, да? – меланхолично отозвался старший Корицын.
Данила всегда с осторожностью относился к подаркам. Особенно от судьбы. Истеричная леди. Данила привык, что мир ему ничего не должен.
– И по какому такому поводу наш друг решил впервые за два года так расщедриться?
Макар глянул на брата так, что во взгляде его откровенно читалось: «Идиот – это диагноз».
– Вообще-то у тебя сегодня День рождения. Забыл?
Данила забыл. Свой День рождения он не особенно жаловал. Нет, праздники это, несомненно, здорово, но по иронии всё той же судьбы именно в этот день случилось событие, оставившее в душе Данилы неизгладимый след – он родился. От такого потрясения юноша не оправился до сих пор.
Макар всегда говорил, что именно в этом кроется причина всех проблем в жизни их обоих.
– Ну, и что ты ответил Генриху? – сморгнув задумчивость, переспросил Данила.
– Что ты сейчас же экстренно трезвеешь, может, даже взрослеешь на год, и мы идём на прогон. С Днём рождения.
Макар вздохнул и вышел из комнаты немного быстрее, чем стоило бы человеку, который всеми силами старался сохранять спокойствие.
– И тебе доброго утра, – хмыкнул Данила в закрытую дверь.
День начинался отлично.
* * *
Данила шагал чуть быстрее брата. Каким-то необъяснимым образом он всегда оказывался чуть впереди. Во всём. Особенно это касалось случаев, когда нужно было иметь дело с неприятностями. Несмотря на свой ветреный характер, Данила всё же чувствовал некоторую ответственность за Макара, хотя беспрепятственно готов был признать, что зачастую только собранность, серьёзность и ответственность, с которой Макар подходил к делам, спасала самого Данилу. Они попросту от природы не способны были существовать по отдельности. Попытаться заставить их разделиться, всё равно что атом расщеплять – увлекательно, но точно не приведёт ни к чему хорошему. Старший Корицын не раз размышлял по этому поводу, и каждый раз удивлялся тому, насколько разными могут быть люди, имеющие столь близкую кровную и эмоциональную связь. И действительно, из общего у них было разве что фамилия, брови да ещё безграничная любовь к музыке. Данила был немного выше брата, черты его лица были заметно резче. Бледные голубоватые глаза непременно обрамляла подводка. Данилу мало волновало, что далеко не всем людям был понятен его внешний вид. Он был сторонником чего-то строгого и отчасти готического. А ещё – ярым фанатом всевозможных шляп и котелков.
Белобрысый же Макар предпочитал куда более яркие цвета и образы, неизменно придерживаясь девиза "У меня зелёные глаза, я вижу мир в зелёном цвете". Сомнений в этом не возникало, ибо зеленой была подавляющая часть имущества Макара, а все остальное пестрило самыми разными цветами. В этом, казалось Даниле, они отличались от канона идеальных братьев: Макар никогда не скрывался в его тени, потому что трудно за мрачноватым человеческим силуэтом укрыть целое солнце.
На самом деле оба они были русоволосыми. Данила не так давно решил сменить этот цвет на любимый чёрный. А вот Макара вспомнить с натуральным цветом было трудновато даже самому Даниле. Десять лет назад Макар впервые осветлился. Данила сочинил бесчисленное множество вариаций на тему «Шутки про то, что Макар облысеет раньше, чем Даниле исполнится двадцать». Но шутки эти устарели ещё лет семь назад, когда ни одно из пророчеств Данилы так и не сбылось, и копна умерших от химической атаки волос все же осталась держаться на голове Макара.
Алый пылающий глаз дорожного стражника, в быту называемого оскорбительным, на взгляд Данилы, словом "светофор", преградил им путь. Корицыны остановились возле трамвайных путей.
– О, твой друг едет, – хмыкнул Макар, глядя на приближающийся трамвай, – Может, хоть сегодня тебе повезёт, и он всё же собьёт нас?
Данила обернулся. И правда, тот самый Трамвай-под-номером-13. Как-то раз они действительно едва не попали под колёса такого, но случай был забавный, и потому каждый раз, когда они стояли у этих путей и глядели на проезжающий тринадцатый трамвай, Данила подумывал, что забавно было бы помереть вот так.
Но трамвай проскользнул мимо. Данила успел рассмотреть в окне их отражения, а затем проводил своего друга взглядом.
– Нет, сегодня снова не повезло, – подытожил он.
– Какая жалость, – усмехнулся Макар.
Нет, Данила не был пессимистом. Как и оптимистом или реалистом. Он вообще старался не давать себе абстрактных характеристик. А что может быть абстрактнее этого? Разве что примитивное "добрый" и "злой".
По мнению Данилы единственное, чего действительно стоило опасаться на этом свете – оказаться на том. Но даже в этой ситуации исход будет одинаков. С тем лишь различием, что оптимист предложит Смерти выпить для начала чашку чая, она наверняка устала с дороги, а пессимист просто обречённо пробормочет что-то в духе: "Я так и знал, что этим все кончится". Реалистов же, считал Данила, и вовсе не существует. Что есть реальность, если для каждого она своя? Поэтому он предпочитал не вешать на себя и окружающих подобные ярлыки.
Данила и Макар добрались почти без приключений. «Почти», потому что путь их лежал через парк. Это прекрасное для прогулок место всегда привлекало в столь раннее время бесчисленное количество пожилых женщин. Они собирались сюда со всей округи, сбивались в прайды и открывали охоту на неугодных. Они как раз обсуждали предстоящую свадьбу «непутёвой этой, Ленки из тридцать седьмой квартиры», когда взгляду их представилась картина поинтереснее. Данила с усмешкой слушал, как хищные до разговоров дамы последовательно обсудили его макияж, длинные волосы, неспособность на нормальную работу (вывод, определённо, был сделан из-за чехла с гитарой за спиной), и то, в какие отвратительные кислотные цвета одевается его девушка. На последней реплике Данила не удержался и рассмеялся. Девушкой его брата ещё не называли. Макар закатил глаза и насупился, а Данила хохотал до тех пор, пока голоса старушек не смолкли, а сами они скрылись из виду за пожелтевшей парковой зеленью.
* * *
Сюрпризы на этом не закончились. Корицыны прибыли в студию, где работали музыканты группы «Ловец душ», раньше самих хозяев. Перспектива стоять на улице слишком долго осенним промозглым утром не прельщала, но им повезло.
– Милейшие! Чего вы там стоите, заходите уже скорее, – окликнул их приветливый мужской голос.
– Анатолий! – обрадовался Макар. – Какими судьбами?
– Тонечка пригласила, но они задерживаются.
Они зашли в помещение. Миновав длинный, расписанный граффити коридор, они оказались в зале для репетиций. Он представлял собой комнату с зеркальной стеной, в центре её был манеж свободного пространства. Всё, что было за границей этой воображаемой орбиты, занимал хаос. Анатолий дружелюбно сообщил, что располагаться можно в любой точке этого хаоса. Макар с трудом нашёл под завалом то, что по очертаниям напоминало диван, и они уселись туда. Тем временем Толя героически прорвался к кофеварке, чтобы сотворить им троим согревающий ароматный напиток, при этом ни на минуту не переставая говорить.
Анатолий Штиль был удивительным человеком во всех известных смыслах этого слова. Временами у Данилы даже закрадывались сомнения в том, что он вообще человек. Высокий, почти под два метра, с длинными нежно-розовыми волосами и непередаваемо тёплой улыбкой. Анатолий был из тех, кому доверяешь с ходу. На первый взгляд он мог казаться крайне легкомысленным. Трудно было сказать, что Толи на самом деле довольно влиятельный бизнесмен, с собственным питомником редкого зверья. Штиль был ярым зоозащитником и искренне умилялся созданиям вроде тарантула Анабельки и змеи Алисоньки, проживавших у него дома. Толя питал нездоровую любовь к фауне Австралии и боготворил птиц киви. И, хотя по некоторым данным он был ровесником Корицыных, Данила не мог избавиться от привычки звать его «Анатолий», а не «Толи», как тот сам просил.
– Я давно говорил, что вам нужно сыграть вместе, – подвёл итог Толи, приземляя кофе на внезапно возникший из хлама раскладной столик. – Где вы сегодня, напомните?
Макар озвучил название стадиона, в котором им предстояло выступить. Толя почему-то помрачнел.
– Что такое? – Данила привык придавать значение внезапной перемене настроения человека, которого редкое явление могло вывести из равновесия.
– Не знаю, – пожал плечами Анатолий. – Предчувствие у меня нехорошее. Я знаком с местными организаторами. Не самые лучшие люди. Но Тоня меня не слушает. Как обычно.
Антонина Штиль была сводной младшей сестрой Анатолия и лидером группы «Ловец душ». Бывает такой тип людей, которые с первого взгляда кажутся милыми и беззащитными, а на деле оказываются бойцами, способными любого заткнуть за пояс. Так вот, это Тоня. Девушка приспособила сорокатрёхлетнего немецкого барабанщика Генриха Шварца решать все организационные вопросы, умудряясь держать под контролем всех и каждого.
– К чёрту предчувствия, – отмахнулся Макар. – Сегодня всё должно пройти идеально.
– И то верно, любезнейший, – улыбнулся Толи, но карие глаза его поблёскивали тревогой. – Ну, как вам кофе?
– Прекрасно, – расплылся в довольной улыбке Макар. – Что может быть чудеснее этого? Осень, дождь, кофе… помогает отвлечься от проблем.
Анатолий скептически поднял бровь.
– Проблемы, проблемы… подумаешь, нашли беду.
– Тебе легко говорить.
