скачать книгу бесплатно
Мой-то вон сидит, не охнет.
И меня не вывозил.
Елартия: Мой вчерась товар сгрузил
И уехал поутру.
Я привыкла. Не помру!
Нонья: Слышь, ко мне теперь айда!
Стоящие поблизости две другие посадские жительницы, сёстры Севери?на и Ставро?на, невольно услышали разговор предыдущих дам, и, брезгливо сморщив носики, пошли в сторону, в душе досадуя и в то же время сетуя на то, что их мужьям, к сожалению, не с чем поехать на ярмарку, а вслух осудили «счастливиц».
Северина: Расплетут щас невода
Да понаплетут сетей!
Что поделать, «плести невода и сети», то есть попросту сплетничать, было любимейшим времяпрепровождением местных сударынь.
Ставрона: Говорят, опять Ефтей
В колбасу пихал конину.
Прогуливаясь, сёстры поравнялись с мясной лавки Ефтея и не могли удержаться, чтобы не пройтись завистливым скребком по этому «богатею».
Северина: Да ты чё? Мабуть свинину?
А конину-то отколь?
Ставрона: А ты знаешь ноне сколь
У князей лошадок пало?
Та конина что ль пропала?
Кто их взял к уничтоженью,
Чтоб не стало зараженью
Подвергаться всё вокруг?
Кто князьям не сват, так друг?
Северина: Кто?
Ставрона: Конечно же Ефтей.
Потому и богатей!
Родились сёстры в княжеской усадьбе Свистуновке, и во времена их раннего дворового холопского детства у хозяев был не только отличный выезд, но достаточно племенных лошадок и отборных скакунов. Однако с той поры всё в стране поменялось и усадьба потеряла былой лоск. Может поэтому на всю жизнь обе сестрицы сохранили зависть и нелюбовь к княжескому семейству и получали истинное удовольствие от того, что бывшие хозяева утратили не только крепостных, но и прежний достаток.
И если Северина и Ставрона считали себя обделёнными судьбой, так как их мужьям не с чем было податься на ярмарку, то шествующие мимо вдовы Маре?фа и Евло?ха сокрушались, что ярмарка проходит не в Посаде, а где-то далеко у чёрта на куличках. Ведь сколько приличных мужчин могло бы понаехать со всей округи и из дальнего далека, если бы ярмарка проводилась именно здесь. И, как знать, возможно, в их числе оказались бы вдовцы, достойные внимания почтенных вдовушек, перешагнувших возраст «ягодок», но не разменявших «полсотенку».
Евлоха: Ярмарка в такой дали —
На другом краю земли!
Чё бы к нам не перевесть?
Марефа: Там местечко – не Бог весть!
Наш-то город, чай, не хуже.
Евлоха: Наш поширше! Ихний уже.
Марефа: И пошто туды влепили?
Евлоха: Власть, как видно, подкупили!
Всем известно, в кабинет
Нос не сунешь без монет.
А тут – ярмарку схап?жь!
Марефа: Тихо влезли, без пампуш[1 - Пампуши – мягкие домашние туфли.],
Только хрустнули деньжонкой.
Евлоха: Энто Про?нтий едет с жёнкой?
Расфуфырились, гляди-ка!
Марефа: Дак на ярмарку, поди-ка!
Евлоха: Повезло ему, иуде:
Через жёнку вышел в люди.
Как себя он возомнил!
Марефа: Да, невесту отстранил,
А на вдовушку польстился.
Очень пышно умостился
И теперь живёт не мрачно.
Евлоха: Жёнка выглядит невзрачно,
Хоть и шляпка колесом.
Марефа: С падали толстеет сом!
Евлоха: Глянь чё, едет свеж и горд.
Был «вертун», а щас – как лорд!
Вон как важно разъезжает.
Пока Пронтий был «вертуном», то есть слугой на побегушках в зажиточном посадском семействе, никто не обращал на него ни малейшего внимания, но стоило бедняге жениться на овдовевшей хозяйке, как местные вдовушки разобиделись на красавца, считая, что тот избрал для женитьбы не самый лучший вариант.
Марефа: Дак супруга наряжает,
Чтоб самой им погордиться.
Евлоха: Ей-то чё? Ему стыдиться!
Кто девицу обманул,
Когда к вдовушке прильнул?
А она уж платье шила.
Марефа: Ну, выходит, поспешила!
Не спеши на сеновал,
Коли замуж не позвал!
Местный богомаз Бо?ндий, засматриваясь на необъятные формы проплывавшей мимо Марефы, рассказывал заезжему крестьянину о премудростях иконописи.
Бондий: Образ пишется без лоска,
Без теней, оттенков – плоско.
В нём существенны глаза.
Посмотри на образа —
Все глазами говорят.
Поворот в душе творят
Краски сочной чистоты.
Расспрошал не просто ж ты,
А с какой-то целью что ль?
Крестьянин: Цель моя – печаль и боль.
Сын мой вырос, возмужал.
Я об нём мечту держал,
Что крестьянин выйдет справный.
А он будто мне не равный:
Всё рисует ангел?в.
И ведь не пустоголов:
Понимает, что крестьянство —
Сытой жизни постоянство.
Ты при храме вон ютишься,
Дак, поди, весь год постишься?
Ты ему бы подсказал,
Чтоб в твой хлеб он не влезал.
Как только вдовушки прошествовали мимо беседующих, Евлоха зашептала Марефе.
Евлоха: Твой-то, твой-то!
Марефа: Мой? Да ну!
Евлоха: Глянь, опять пустил слюну.
Марефа категорически не желала замечать заинтересованные взгляды богомаза, когда тот пялился на её более чем роскошные формы и объёмы с тем жадным неприкрытым восхищением художника, углядевшего достойную кисти натуру, однако никогда не пытавшегося заговорить с понравившейся дамой, а, тем более, приударить за ней.
Марефа: Сдался он с его слюной!
Мне неплохо жить одной.
Евлоха: Ох-хо-хо! А мне как плохо!
Марефа: Забирай его, Евлоха.
Вдовушки отправились в аптеку испить «кофию», а крестьянин продолжал жаловаться Бондию на непутёвого сынка.
Крестьянин: Ведь ничем не сбить с тропы!
