скачать книгу бесплатно
– Поехали к Пульке в больницу! – вдруг выдала я.
– Она же гинеколог!
– Какая разница! – воскликнула я, но тут же поправилась: – Она ведь не в женской консультации работает, а в больнице! Что у них там, уролога, что ли не найдется?
– Не поеду, – категорично сказал он.
– Почему это? Приятно ощущать себя жертвой? – съязвила я.
– Не собираюсь я показывать всем подряд свои сокровенные части тела! Не поеду! – отрезал он и заковылял в спальню.
Остаток дня Влас провалялся в постели, а я то и дело просила прощения и спрашивала:
– Ну, как там дела, не получше?
Судя по тому, что ночью мы спали как брат и сестра, отвернувшись друг от друга, дела там были не получше.
Третий день медовой недели. Вторник.
Состояние моего любимого оставалось критическим до середины дня.
– Может, действительно стоит обратиться к врачу? – робко спросила я.
– Я сказал – нет! – рявкнул Влас, но буквально через час после этого моего предложения он перестал ходить враскоряку – походка его с каждым шагом становилась все увереннее, и жертва горячего утреннего кофе вскоре примирительно сказала: – Ладно, Маш, я тоже был неправ. Ты ведь хотела как лучше... Иди сюда!
Я на цыпочках, боясь причинить ему страдания, прокралась к кровати и осторожно села рядом. Влас страстно привлек меня к себе, поцеловал – я не менее страстно попыталась помочь ему раздеться...
– Ой-й-й! – закричал он.
– Что такое? – Хоть вообще не прикасайся!
– Боюсь, Маш, что сегодня я еще не совсем готов... Ничего, наверное, не получится, – разочарованно пробормотал он.
– Ничего страшного, я все прекрасно понимаю! Ты перенес такую травму... Шутка ли!
– Слушай, а поехали в ресторан?! Я ведь тебе обещал!
– Поехали! – мгновенно согласилась я и полетела собираться.
Подняв волосы вверх и прицепив любимую перламутровую заколку, я завила кончики прядей щипцами. «Надо же, как волосы отросли! Стричь или не стричь?» – размышляла я, просматривая гардероб. Как всегда – одна и та же проблема – в чем пойти? Вроде бы нарядов много, а надеть нечего – в синем платье слишком выхвачена пройма, на изумрудном – жирное пятно от курицы, черное – как-то слишком уж траурно и к тому же последнее время этот цвет мне не особо идет... Вот! Платье перламутрового цвета! «Нужно отталкиваться от любимой заколки!» – решила я, хотя заколка была не видна за волосами, но платье сидело на мне великолепно – так, что, покружившись перед зеркалом, я понравилась сама себе.
– Поехали! – сказала я. Влас оглядел меня с головы до ног и вдруг нерешительно проговорил:
– Маш, а ты не могла бы надеть что-нибудь другое?
– Почему? Что-то не так с платьем? Я не понимаю!
– Ну... – замялся он. – Оно слишком откровенное.... Вырез – почти декольте... И потом, видны все твои прелести... На тебя будут все пялиться, а я этого не перенесу!
– Глупости какие! – фыркнула я. – Это самое закрытое и целомудренное платье в моем гардеробе! Может, мне паранджу надеть?! Сейчас договоришься до того, что я вообще никуда не поеду!
– Хорошо, – смирился Влас, – но если мужики будут пожирать тебя глазами, я за себя не отвечаю!
«Господи! Кому я нужна, чтобы пожирать меня глазами! Мне тридцать три года! Мало, что ли, девочек молоденьких? Нет, все-таки Влас такой чудной! А может, ему подсознательно хочется, чтобы меня пожирали глазами и обращали на меня внимание? Странно, но я не могу понять своего мужа! – размышляла я по дороге в тихий, уютный кабачок «Три бочки». – Но, несмотря ни на что, я очень люблю его».
– Власик, я очень, очень тебя люблю! – воскликнула я, переполненная нежными чувствами к своему супругу, и в доказательство поцеловала его в щеку. – И никогда-никогда ни на кого не обращу внимания и никто-никто мне не нужен! Ты самый, самый, самый, самый!.. У меня нет слов, чтобы выразить, какой ты самый-самый и как я тебя люблю! Обожаю просто!
Мы припарковались возле «Трех бочек», и я так сильно обхватила Власа за шею от переизбытка чувств, что послышался хруст его позвонков.
– Машенька! Я тоже тебя люблю! Ты себе не представляешь, как я тебя люблю! И надо же было мне ошпариться!
Сегодня в «Трех бочках» звучала живая музыка, в центре зала танцевали две пары; мы сели у окна и сделали заказ.
– Машка! Люблю я тебя просто как ненормальный! – продолжал он, помогая снять мне осеннее пальто. – Что я говорил-то? Ах да! – вспомнил он. – Надо же было так неудачно ошпариться! Ладно там руку или ногу, скажем... Ну, на худой конец лицо даже, – Влас подумал и добавил, – если не сильно! А тут, как нарочно!
– Не переживай! Все равно мы теперь друг от друга никуда не денемся!
– Точно! Давай выпьем за это по бокалу красного вина! – обрадовался он тому, что мы никуда уже друг от друга не денемся. – До дна! До дна! – настаивал он.
Мы пили вино до тех пор, пока нам не принесли закуску (а несли ее, надо заметить, довольно долго), – и за счастье в нашей дальнейшей совместной жизни, и за здоровье нашего еще не родившегося и даже не зачатого ребенка, и за то, чтобы он окончил школу на круглые пятерки и получил золотую медаль. Потом у меня зашумело в голове, и я ощутила острое желание потанцевать.
– Власик, пойдем танцевать! – легкомысленно воскликнула я.
– Маш! Ну как я танцевать-то буду? Я еле хожу! – прошептал он, и в этот момент ко мне подошел молодой человек в прямом смысле этого слова (по крайней мере выглядел он моложе меня лет на десять), высокий, стройный, со смазливой физиономией, и спросил Власа:
– Можно пригласить вашу даму?
Влас, метнув на него злобный взгляд, укоризненно посмотрел на меня, продолжая молчать.
– Нехорошо такой очаровательной девушке скучать, – настаивал тот.
– А что, вам потанцевать не с кем? – желчно спросил мой благоверный.
– Не-а, я сюда с друзьями пришел, а танцевать с мужчиной как-то неудобно. Еще неправильно поймут.
– Только один танец, Власик. Я быстро! – сказала я и, воспользовавшись паузой, выпрыгнула в центр зала.
Медленный танец плавно и незаметно перешел в зажигательный латиноамериканский, затем снова в медленный, а когда дело дошло до рок-н-ролла и молодой человек, которого, как выяснилось, звали Яковом, лихо перевернул меня в воздухе – так, что дух захватило и я моментально протрезвела, к нам подскочил Влас, грубо дернул меня за руку и потащил к машине:
– Как ты могла?! Танцевать с первым встречным, совершенно незнакомым тебе человеком! – отчитывал он меня по дороге домой. – Ты никогда не отличалась постоянством! В детстве связалась с двоечником с Крайнего Севера и целовалась с ним у костра на моих глазах! Мало того, даже замуж за него собралась! – Он снова припомнил мне историю двадцатилетней давности – поразительно! – А взять это лето, на море! Та же самая история! Стоило мне только отлучиться на несколько минут за черешней, как ты тут же схлестнулась с каким-то слащавым мерзавцем, снова целовалась у меня на глазах и вдобавок назначила ему свидание в гостинице, как последняя... – он осекся. Вовремя остановился!
– Как последняя – кто? – грозно спросила я, когда мы уже вошли в квартиру, но Влас молчал, видимо, подбирал существительное, которое могло бы сочетаться с прилагательным женского рода «последняя», но, так ничего и не придумав, продолжил:
– И эти твои три предыдущих брака! Они тоже о многом говорят! Да и вообще я знал, что все так и будет!
– Как – так?
– Так, как сейчас! Я просил тебя снять это вульгарное, откровенное платье! – Он схватился за его подол, будто проверяя материал на прочность. – Нет, это ж надо пойти танцевать с первым встречным! – никак не мог успокоиться Влас.
– Вот именно! Я с ним танцевать пошла, а не куда-то там непонятно куда! – Сама не поняла, что сказала.
– Нет, зря я на тебе все-таки женился! – бухнул Влас.
– Что-о? – ошалело протянула я. – Ты говоришь мне такие вещи только из-за того, что я с кем-то потанцевала?! И это на третий день нашей медовой недели?! – Я была вне себя. Не спорю, может, я вела себя в «Трех бочках» неправильно, может, не стоило отплясывать рок-н-ролл с незнакомцем, но, во-первых, мне очень хотелось танцевать, а Влас, даже если б он и не ошпарился, ни за что на это не согласился, потому что вообще не умеет двигаться, во-вторых, от его настойчивых возгласов «пей до дна!», «пей до дна!» у меня зашумело в голове, и я подчинялась лишь своим желаниям, а в-третьих, ничего предосудительного в том, что произошло, я не вижу, к тому же я на отдыхе и могу позволить себе хоть немного расслабиться!
Подойдя к нашей кровати, Влас демонстративно подхватил свою подушку, достал из шкафа одеяло и, не проронив ни слова, ушел спать в гостиную, оставив меня наедине со своими невеселыми мыслями. «Надо же, какой обидчивый! Наверное, трудно ему приходится! Обижаться – глупо. Так не приобретешь никакого жизненного опыта. Нужно просто делать выводы из складывающихся ситуаций и поступков окружающих, – поначалу думала я, лежа в темноте. – И ревнивый какой! Уже сейчас из-за всяких пустяков ревнует. Что ж потом-то будет? Через год, два?» Мне вдруг стало не по себе. И чем больше я размышляла о сегодняшнем вечере, тем сильнее мною овладевало чувство сомнения: правильный ли шаг я сделала, выйдя за Власа замуж? Хорошо ли я подумала перед тем, как согласиться стать его женой? Кажется, и он уже жалеет о том, что женился на мне. Он так и сказал: «Зря я на тебе женился!» Может, мы оба поторопились? Неужели в скором времени из-за какого-то пустяка нам придется развестись?! Наверное, это я виновата! Все мои предыдущие браки были недолговечными! Один раз я вообще разошлась после двух недель совместной жизни! Конечно, дело во мне – это я какая-то ненормальная, со мной никто не может ужиться. Другие женщины прикладывают невероятные усилия, чтобы сохранить мужа, семью, боятся остаться одни, быть никому не нужными. А я никогда не боролась за свой брак и всегда первая предлагала расстаться, как только чувствовала, что отношения сходят на нет. А может, из-за того, что я всегда боялась, что бросят меня? Первую? Скорее всего это так. Я бы не перенесла, если б хоть один из моих бывших мужей сказал мне: «Дорогая, у нас с тобой нет ничего общего, нам нужно развестись». Или: «Маша! Я тебя больше не люблю и не любил никогда, я просто думал, что люблю. На меня нашло затмение, когда я предложил тебе руку и сердце, а теперь оно прошло. Пошли разводиться!»
Я все думала и никак не могла заснуть. Не знаю, сколько было времени, когда я вспомнила о нашем с Власом летнем романе, о том, как он подарил мне кольцо с сапфиром и предложил руку и сердце, как я согласилась, как после этого мы поехали на море. И как, прочитав мой первый том «Записок», где я описала всех своих родных, подруг и любовника Кронского, Влас сказал, что свадьбы не будет. Он приревновал меня к Кронскому, с которым к тому времени я порвала все отношения. И сколько бы я ни доказывала ему, что существует в литературе такое понятие, как «художественный вымысел», Влас был непоколебим, и мы расстались.
Но безвыходная ситуация свела нас снова. Сидя в холодном сарае глухой деревни у злодейки Эльвиры Ананьевны, которая похитила меня с центральной и единственной площади райцентра, неподалеку от Буреломов, рассчитывая насильно выдать замуж за своего чокнутого сыночка Шурика, я овладела его мобильным телефоном и смогла дозвониться только до Власа. Он приехал и спас меня. С того дня мы снова вместе. Может, это судьба? Не знаю. Ничего не понимаю!
Потом вдруг мысли переметнулись к Лучшему человеку нашего времени. Перед глазами стоял его образ, я снова вспомнила запах его туалетной воды, а его слова так и звучали в ушах: «Он дурак – твой жених! Дубовый обыватель, которому не дано понять твоей тонкой натуры. Его всегда будет раздражать твоя несобранность и рассеянность. Наверняка он бесится, когда ты разбрасываешь вещи по квартире и лепишь на всех стенах свои неповторимые плакатики-памятки!»
«Да что за ерунда! Почему я думаю о Кронском! – разозлилась я на себя. – Два раза он изменил мне прямо у меня на глазах! Этого мало? И потом, я замужем и люблю Власа!» – заверила я себя и вскоре наконец заснула.
Под утро мне привиделся странный сон. Будто бы я стою на мосту через реку – я ощущаю это, но ничего не вижу, потому что вокруг густой туман. Я чувствую запах реки и знаю, где я, как это часто бывает во снах. Туман постепенно, очень медленно рассеивается, и я различаю две фигуры – они стоят вдалеке от меня по разные стороны моста. Один из них Власик, другой – Кронский. У Власа такое печальное лицо, что сердце кровью обливается, а Лучший человек нашего времени, напротив, хохочет во все горло. Вдруг Влас поворачивается ко мне спиной и хлоп в реку рыбкой. Я бегу посмотреть, не утонул ли он, но его нигде нет, а Кронский продолжает смеяться.
Четвертый день медовой недели. Среда
Я проснулась в холодном поту и, открыв глаза, решила немедленно отправиться в гостиную – проверить, не утонул ли Влас. Я скинула одеяло, повернулась и увидела его на пороге.
– Власик! Любимый! Ты жив! Господи, как я перепугалась! Мне приснился такой ужасный сон! Будто ты утонул. Я бегу за тобой, но тебя нигде нет! Нигде! Ни в реке, ни на берегу, ни на мосту! – и я неожиданно для себя захлюпала. Вообще-то я редко плачу, а Влас вообще никогда не видел моих слез, но тут меня что-то разобрало: хлюпанья переросли в настоящий рев. Мне стало стыдно, что я становлюсь истеричкой, и я тут же спрятала голову под подушку.
– Машенька! Ну, что с тобой? Любовь моя! – Влас присел на кровать и погладил меня по спине, отчего я заревела еще сильнее. – Господи! Что ж делать-то? Что ж делать-то? – бормотал мой законный супруг, совершенно растерявшись. – Машенька! Пожалуйста! Покажи мне свое личико!
– Оно некрасивое-е-е! – проурчала я под подушкой.
– Оно всегда для меня красивое! – Он вытащил меня на свет божий и гладил по голове. – Что случилось? Почему ты плачешь?
– Мне приснилось, что ты утону-у-л! Я так испугалась! А главное, что я тебя не могла спасти! Ты, наверное, уже ушел под воду-у-у! – заливалась я.
– Птичка моя, но это всего-навсего сон! Я живой! Целый и невредимый, – утешал он меня, – с одним незначительным дефектом, да и его скоро не будет.
– Не будет? – я мгновенно успокоилась.
– Да, дело идет на лад, только когда в следующий раз вздумаешь принести мне кофе в постель, сначала разбуди. Хорошо? – и Влас нежно по-отечески поцеловал меня в лоб, однако этого ему показалось мало, и он чмокнул меня в щеку, потом в другую, а потом так увлекся, что, кажется, забыл о своем дефекте. – Зачем ты на ночь надеваешь пижаму? – задыхаясь от страсти, он пытался стянуть ее с меня.
– Потому что один раз я запуталась в ночной сорочке так, будто на мне была смирительная рубашка с завязанными рукавами! Я чуть не задохнулась! Пробовала и майки, и шелковые топики, и даже кружевные комбинации! Но нет – все не то. Шелк скользит и поднимается до подмышек, кружева колются, а спать абсолютно голой зимой – холодно, а летом – из-за проклятой жары слипаются все части тела, словно их намазали клеем БФ.
– Птичка моя! – пролепетал Влас, и мне показалось, что на глазах его выступили слезы умиления.
И когда с пижамой было покончено, в самый ответственный момент отвратительно задребезжало: «Пр... Пр... Прррр...»
– Да что ж это такое! – не на шутку рассердился Влас. – Кому мы понадобились? Вот ты мне скажи! Что им от нас нужно?! – он выругался, но все-таки подошел к телефону. – Да! А кто ее спрашивает? А, привет! У нас все нормально, сейчас я позову Машу, – услышала я, – Маша, это тебя, Овечкин.
Я вскочила с кровати и помчалась к телефону.
– Салют молодоженам! – гнусавил Женька в трубку. – Мне почему-то кажется, что я позвонил не во время.
– Да нет, все в порядке. Как вы с Икки проводите медовый месяц?
– Иккуля просто прелесть! Я так счастлив! Ты знаешь, мы даже ни разу на улицу не вышли! Оторваться друг от друга не можем!
– Машка! Как у вас дела? – Икки у Овечкина выхватила трубку.
– Все прекрасно, вчера в ресторан ходили...
– А мы никуда не ходим! Целыми днями в кровати валяемся! А ты заметила, какие у нас чуткие подруги – они даже не звонят, чтобы не мешать нам! – Такого счастливого голоса у Икки, кажется, не было никогда.
– Вы поедете в свадебное путешествие?
– Сейчас нет. Мы решили на Новый год уехать. Ты ведь знаешь, нужно как можно быстрее ремонт в аптеке сделать. Мы и так несем колоссальные убытки! Женька, отстань! Ха! Ха! Ха! Овечкин, дай поговорить! Все, Машка, пока, пошла исполнять супружеский долг! – и Икки положила трубку.
Я тоже пошла в спальню в надежде исполнить свой супружеский долг, но у Власа уже изменилось настроение – лиричный лад куда-то улетучился, страсть его подостыла, слез умиления не было и в помине. Не иначе как что-то произошло, пока я разговаривала по телефону.
– Мне не нравится, что тебе звонят мужчины, – выдавил он из себя.
– Так это ж Овечкин! Женька! Ты что?!
– Какая разница!
– Большая! Они наши друзья! Ревновать меня к Овечкину – нелепо!
– Все равно не нравится мне это!
– Власик! Ты опять за свое! Мы ведь помирились или ты забыл? – и он, видимо вспомнив, что мы действительно помирились, снова принялся целовать меня.
«Пр...Пр...Прррр...»
– Я больше этого не выдержу! – воскликнул он.
– Не подходи, – шепнула я ему на ухо.
– Я не могу игнорировать телефонные звонки. Вдруг в автосалоне что-то стряслось! – и он понесся в коридор. – Да! – разъяренно завопил он, но тут же голос его переменился, и он заговорил подобострастно-уважительным тоном: – Доброе утро, Илья Андреевич! Нет, Илья Андреевич. Да, Илья Андреевич. Как такое могло произойти?! – в ужасе закричал он. – Обещал. Забыл. Не позвонил. Осел. Не оправдал... Потерял голову. Да. Сейчас же! Понял. Я найду, я все исправлю! Вы только не волнуйтесь, Илья Андреевич, вам нельзя волноваться. Я уже вылетаю! На этот раз обязательно позвоню! Непременно зарублю на носу! До свидания, выздоравливайте, Илья Андреевич!
Я вышла из спальни – Влас сидел на полу.
– Что такое? – забеспокоилась я.
– Я – осел! Осел! Во-первых, я не позвонил Илье Андреевичу после того, как проконтролировал поставку из-за границы автомобилей в его салон, а во-вторых, я не знаю, каким образом получилось так, что потерялась одна машина! Я вроде бы все тщательно проверил, но ее нет! И где ее искать? Я совсем голову потерял от любви к тебе! В моей многолетней практике ни разу не было подобного инцидента!
– Власик, не переживай! Ты найдешь эту машину! Я в тебя верю, и Илья Андреевич верит!
– Ты правда так думаешь? – серьезно спросил он.
– Конечно! Иначе он не стал бы к тебе обращаться!
– Ты права! Ты совершенно права! – воодушевленно воскликнул Влас, быстро оделся, позавтракал на скорую руку и, поцеловав меня на пороге, предупредил: – Машенька, не волнуйся. Я не знаю, когда вернусь. Может, поздно вечером. И потом мой мобильный, возможно, будет отключен. Пока, любовь моя!
