Человечество?

скачать книгу бесплатно

Человечество?
Богдан Каменский

Человек. Могу ли я называть себя так? Можете ли Вы называть себя так? Меня зовут Артур, и это история моей жизни, история о том, как долго и упорно я шёл к пониманию, кого можно назвать человеком, а кто этого не заслуживает. В конечном итоге, именно я и решил, какой человек будет ходить по нашей с Вами земле.

Богдан Каменский

Человечество?

Глава 1

Человек. Люди. Что вкладывали в это слово Они? Что было присуще Человеку, которого видели или хотели видеть они? Сейчас, спустя уже много лет, я понимаю, что одной из главных черт Человека было стремление обмануть. Не важно, кого. Главное, чтобы обман удался, а потом всю жизнь лишь беспокоиться о том, как бы этот обман не раскрылся. Человек обманывал себя, своих близких и знакомых, а кому-то удавалось обманывать толпы незнакомых людей. Так произошло с нами, с теми людьми, которыми были мы, которым видел себя я.

С детства моим любимым предметом в школе была история. Сейчас я уже понимаю, почему мне настолько была интересна история, но тогда я даже не задумывался об этом. Мне просто нравилось узнавать всё больше и больше данных о нашем прошлом. Мне казалось, что история – это необъятный мир, который невозможно полностью поглотить, невозможно знать всего, ведь источники знаний так или иначе могли потеряться, повредиться.

Когда мне исполнилось 17, я уже знал буквально всю историю нашего мира, которую мог найти. И если бы не моё детское рвение к познанию, если бы не моё критическое мышление, я бы никогда не встал на этот путь.

Я до сих пор помню первую мысль, которая положила начало целой истории: как всё прекрасно сложено и устроено в нашем мире, идеально, слишком идеально построена история. Я не могу знать точно, были ли преподаватели истории в разных учебных учреждениях под влиянием, либо они, как и мы, выросли на тех же знаниях, только не задавали вопросов; но та сказочная атмосфера таинственности, которая присутствовала на уроках, исчезала, когда я начинал изучать материал сам. Всё казалось таким логичным, таким простым; и не было никаких «утерянных знаний» или «нерассказанных историй», о которых нам рассказывали в школе или университете. Опять обман. Возможно, непреднамеренный, но обман.

Однако самым тяжёлым в этой всей ситуации оказалось одиночество. Как бы я ни пытался рассказать, указать, объяснить свои чувства, наблюдения, взгляды, никто меня не понимал. Логичность и идеальность истории были естественны абсолютно для каждого человека вокруг, но не для меня. И в своём рвении найти единомышленника я впервые привлёк внимание.

Глава 2

Мне было 18 лет, я заканчивал университет по ускоренной программе, когда к нам пришли люди из Министерства Здравоохранения. Сейчас мне ужасно смешно и грустно от осознания, насколько далеки друг от друга были Здравоохранение и фактическая деятельность Министерства. Не найдя в свои 18 лет «спутника», я не имел права на отдельное жильё. Поэтому я жил со своей семьёй. Я просто безумно любил свою мать. Я и сейчас её люблю. Она хоть и была далека от образа «доброй любящей матери», но зато она была прекрасной опорой, товарищем, человеком, которого никогда не страшно оставить «прикрывать тыл». Так случилось и тогда. Думаю, та особенность, что пробудила во мне интерес к истории, передалась мне именно от неё. Думаю, это что-то очень близкое к тому, что они называли «интуицией», а мы называли «прогнозированием», и людей, которые занимались этим, называли Оракулами.

Когда люди из Министерства стали задавать вопросы, я думаю, она сначала испугалась, что я оказался «больным». Сейчас я бы назвал таких людей «бракованными», но Министерство подавало нам это как распространённую болезнь, поэтому и людей с такой проблемой называли «больными». Обычно «заболевали» люди в процессе обучения. С каждым годом, шанс заболеть был всё меньше и меньше, поэтому, когда Министерство наведалось к нам, мама была полностью сбита с толку, ведь я практически окончил обучение. Однако она ошиблась в своих догадках.

С каждым новым вопросом, подозрения матери в моей «болезни» испарялись, а вот чувство, что случилось что-то намного более серьёзное, лишь нарастало. Они спрашивали о происхождении моих родителей, об их увлечениях, взглядах на жизнь, всё это не было похоже на беспокойство о моём здоровье. Потом они спросили, не находил ли я или кто-то из моих знакомых «запрещённых книг». В этот момент мама сразу поняла, что это каким-то образом связано с моими интересами и занятиями. Зная, что я вот-вот должен вернуться с занятий, мама решилась на рискованный шаг. Понимая, что, если хоть что-то в её плане пойдёт не так, в беду попадём мы оба, мама не испугалась и рискнула.

В комнате наступила небольшая пауза после вопроса о запрещённых книгах.

– Миссис Ван Твенти, вы расслышали вопрос? – учтиво, не меняя доброжелательно-настороженного тона, спросил инспектор, мистер Секонд.

– Да, расслышала. Простите… Просто я немного сбита с толку такого рода вопросом. Знаете, мой сын увлекается историей, и видеть его с разными книгами или дневниками было нормой. Хотя вот совсем недавно я заметила, что он выходил из дома с какими-то очень старыми и потрёпанными книгами. Я сначала удивилась, но как-то не придала этому значения. Знаете, я же никогда и не видела этих самых… запрещенных книг.

– Это интересно, Миссис ВанТвенти. Поймите, мы знаем, что Вы больше всего желаете своему ребёнку добра, чтобы он не попал в какую-то беду. Мы, сотрудники Министерства Здравоохранения, желаем того же для всех граждан. Взаимодействие с такими книгами, различные микробы, которые сохранились в этих крайне антисанитарных условиях, где бы эта книга не хранилась, они очень опасны. Ваш ребёнок почти окончил обучение, он практически оставил позади опасность заболевания. Безусловно, заболеть можно и в будущем, занимаясь обучением для саморазвития или работы, но это единичные случаи. Ваш ребёнок показал, что его иммунитет силён и готов защищать его и дальше. Однако его иммунитет может «сдать» перед этими древними вирусами. Какой бы ни была медицина сейчас, мы могли упустить какие-то знания, и не иметь возможности вылечить Вашего сына и тех, с кем он контактировал. Последствия, естественно, Вам понятны. Поэтому нам крайне важно найти его сейчас и узнать, что за книги он читает. Если это обычные старые записи, и это лишь связано с его обучением, то ничего Вашему сыну не угрожает.

Вновь повисла небольшая пауза. Мама не могла решить, как поступить правильнее: спросить, как они узнали о возможности того, что я, якобы, владею запрещёнными книгами, тем самым вызвать настороженность, очередную ложь и лёгкое недоверие у гостей; либо не спрашивать, что может вызвать ещё большее подозрение. Немного поразмыслив, она ответила:

– Не поймите меня неправильно, инспектор Секонд, но я немного удивлена Вашей осведомлённостью. Я полностью понимаю и одобряю то, о чём Вы мне сейчас рассказали, но ведь при знакомстве Вы сказали, что это лишь простая беседа с семьёй будущего работника Министерства Знаний на тему его здоровья в детстве, на что он может немного неверно ответить, в отличие от меня, его матери. Но сейчас Вы практически не сомневаетесь в том, что он имел контакт с запрещенными книгами. Я не хочу Вас ни в чём обвинить, просто я не вижу логической связи.

Этот ход был крайне рискованным, но в ходе всей беседы с момента знакомства, мама показывала себя очень умной и воспитанной женщиной. Было бы странно, если бы она вдруг повела себя безрассудно и не поинтересовалась об истинной причине посещения сотрудников Министерства, тем более, когда речь идёт об её единственном сыне. И это сработало.

– Я понимаю Ваше беспокойство за сына и некоторые подозрения. Но никакого обмана в моих словах не было. Мы действительно пришли побеседовать с Вами о здоровье Вашего сына. Однако, как Вы можете понять, работа в государственных органах накладывает особенную ответственность. Человек становится не просто гражданином, который приносит доход и пользу своему государству, он становится частью системы, которая обеспечивает государству благополучную жизнь. И было бы опрометчиво допустить наличие «неисправной детали» в нашей системе. Не подумайте, я не пытаюсь оскорбить Вашего сына. Я говорю в целом о нашей работе и подобных визитах. Если Ваш сын окажется переносчиком какой-то болезни или… неверного понимания глобальной ситуации, это может создать огромные проблемы для нашего государства. Однако, если наши худшие опасения не подтвердятся, то мы с радостью пометим, что и Ваш сын, и Вы крайне полезные граждане. Это даст вам в будущем некоторые льготы, но сейчас не об этом. Так… Что насчёт книг? Где бы, как Вы думаете, мы могли бы найти их, и, естественно, когда мы сможем встретиться с Вашим сыном?

– Секунду… Сын должен был отправиться сейчас в местный Дом Деятельности. Там он обычно…

–Так, – перебил маму инспектор, набирая что-то на коммуникаторе, – Дом Деятельности. А не составит ли для Вас труда показать нам комнату Вашего сына? Возможно, мы найдём там какие-то материалы.

–Не думаю, что Вы найдёте там что-то. Свою комнату сын использовал по назначению: он там спал, иногда ел и проводил время с друзьями. Все свои материалы он хранит в личной комнате в Доме Деятельности. Понимаете, мы с мужем с полной серьёзностью относимся к тому, чем Артур решил заниматься. Поэтому, как он и просил, арендовали личный кабинет в Доме Деятельности. Там он и занимается обычно, – мама сделала небольшую паузу, – А ведь, и правда, странно это… Неужели он там хранит что-то незаконное? Он и сейчас должен быть там…

В словах мамы не было лжи о том, что я хранил все книги и занимался только в Доме Деятельности. Хотя на самом деле мне просто было комфортно работать одному, а лишние предметы в моей комнате всегда раздражали меня. Поэтому я и не хранил там ничего, что касалось бы моей учёбы и будущей работы. Инспектор, правда, не поверил маме, и решил проверить мою комнату. Однако, после подтверждения слов матери, у мистера Секонда появилось небольшое доверие. Это и было его ошибкой.

Понимая, что мама может предупредить меня о появлении сотрудников Министерства, инспектор решил взять её с собой в Дом Деятельности. Отпросившись у мистера Секонда поправить макияж, мама забежала к себе в спальню, написала два слова на своём коммуникаторе и накрыла его журналом. Инспектор, который начал немного доверять моей матери, посчитав её «честной и умной гражданкой», решил, что отправлять вместе с ней кого-то из своих людей было бы слишком подозрительно, поэтому он лишь ждал её в гостиной, рассматривая различные фото и картины. Тем не менее, когда мама вернулась и стала одеваться, один из гостей заглянул мельком в комнату к матери, но не за что было зацепиться глазом при быстром осмотре, и он вернулся. Мама сделала вид, что не заметила этого, а инспектор крайне разозлился, хоть и был рад узнать, что моя мать, опять же, не подвела их и не оставила ничего подозрительного для меня.

Глава 3

Всё-таки, как я сейчас понимаю, многие черты человека, хоть их и принято делить на «плохие» и «хорошие», нельзя отнести ни к тем, ни к другим. Обман далеко не всегда идёт во вред. Например, благодаря обману матери, я был спасён, хотя сотрудникам Министерства она, безусловно, принесла некоторый вред.

На самом деле, и я в тот день обманул мать. Я вернулся домой за несколько часов до того, как должен был, по причине неполадок в работе интернета в университете, из-за чего практически вся система «встала». По этой же причине, сотрудники Министерства и познакомились сначала с моей матерью, не найдя меня в университете.

Решив использовать удачно подвернувшийся момент, я пригласил к себе свою… подругу, наверное. Мы на тот момент не говорили о том, что чувствуем друг к другу, в каких мы состоим отношениях. Её звали Гвен.

Девушкой она была простой, совсем не интересовалась историей, но из-за того, что её отец занимал одну из важных должностей в Министерстве Знаний, её заставили пойти учиться в один со мной университет. Как же в этом «кумовстве» мы оказались похожи с Ними. На занятиях мы и познакомились. Думаю, Гвен привлекала моя абсолютно необычная заинтересованность и скептичность по отношению к предмету. А что привлекало меня в ней? Её отношение к моим взглядам. Если другие из вежливости или от нежелания спорить, соглашались со мной в «удивительной идеальности нашей истории», то она это делала снисходительно и, я думаю, с пониманием. Хотя я и уверен, что она не видела ничего странного там, где я буквально кричал от недоумения, но она чувствовала, что я знаю, о чём говорю, и что я абсолютно серьёзен. Тем не менее, она соглашалась со мной так, будто знала что-то большее, что могло порушить всю мою уверенность в себе, и я только от этого начинал сомневаться в своих суждениях. На самом деле, это была лишь игра, чтобы я видел в ней «равную себе», а не «слепца», который верит всему, что ему «вливают в мозг». И эта игра работала. Конечно, «подсознательно», я догадывался о том, что она не знает ничего, но мне нравилась и эта игра, и сама Гвен. Её уверенность, острый ум и просто невообразимое умение «переболтать» любого возбуждали во мне безумное желание уделять ей как можно больше внимания. Даже мои занятия стали страдать из-за этой увлечённости.

И в тот день все эти факторы помогли мне, буквально, выжить. Пока я и Гвен старались максимально бесшумно «познавать друг друга» в нашем подвале, куда без надобности практически никогда никто не спускается, мама уже воплощала свой план по моему спасению. Мой же план состоял в том, чтобы к моменту моего возвращения из университета, я незаметно прокрался к заднему выходу из дома, вышел вместе с Гвен и потом с ней же зашел домой «перекусить» через ту же дверь. Каково же было моё удивление, когда, «вернувшись» домой, мы не обнаружили моей матери. Первым же делом, я решил позвонить ей, и услышал звук коммуникатора из её с отцом спальни. Заглянув туда, я нашёл устройство лежащим под каким-то журналом.

То, что мама ушла из дома без коммуникатора, показалось мне крайне странным. То, что он лежал под журналом, показалось мне ещё более странным – мама никогда бы не положила журнал мало того, что не в стопку, так еще и на какой-либо гаджет. Когда звонок закончился, я увидел, что на экране высвечивается заметка, на которой написано только два слова: «Легон Беги». Гвен застала меня стоящим с коммуникатором матери в руках и уставившимся в его экран.

– Артур, всё в порядке? – настороженно спросила она.

– Что-то случилось, Гвен, – приходя в себя, ответил я, – Посмотри.

Она быстро взглянула на экран устройства, потом на меня, и по моим испуганным и растерянным глазам поняла, что случилось что-то серьёзное.

– Что такое Легон?

– Это… Имя одного профессора, который жил в нашем городе. Он жил в историческом районе города, там сейчас одни дома-музеи. И его дом тоже есть…

Немного поразмыслив, Гвен ответила:

– Думаю, тебе срочно нужно туда. К этому твоему дому-музею.

Я ничего не ответил, лишь вопросительно взглянул на неё.

– Ладно, – вздохнув, продолжила она, – Нам срочно нужно туда. У тебя есть какая-нибудь «заначка»?

–Есть… Но зачем?..

–Думаю, если случилось что-то серьёзное, и при этом твоя мать использовала слово «беги», да еще и формат сообщения такой, будто она торопилась, очень торопилась, то… почему-то мне кажется, что тебе пригодятся деньги. И вещи. И что-то из питья и еды. В общем, представим, что это поход.

Меня буквально поражала каждая её фраза. Всё, что она говорила, казалось мне хоть и слишком «притянутым за уши», но логичным.

Так мы и сделали: я взял все деньги, что копил последние несколько лет со своей «детской гражданской поддержки», мечтая однажды потратить все деньги на написание книги, в которой изложу своё собственное видение истории, какой её нам подавали; кроме денег, мы взяли немного воды, а еды решили купить в магазине.

Глава 4

По пути в Дом Деятельности, мама очень надеялась, что инспектор не оставит никого присматривать за домом, чтобы меня, не успевшего еще найти её послание, схватили. Однако, её успокаивало то, что вся игра и ложь, что были исполнены ею прежде, возымели нужный эффект, и все, кто прибыл к нам домой, поехали вместе в Дом Деятельности в надежде успеть поймать меня.

По дороге, стараясь не выдать своего волнения, мама вела беседу с инспектором Секондом о его работе в Министерстве и её работе в Агентстве Оракулов. Эта деталь и заставила инспектора держать её практически всё время под надзором и стараться не дать ей повода заподозрить хоть что-то. В ходе беседы мама узнала, что мистер Секонд сам не родом из нашего города, а приехал сюда по специальному поручению для проверки «видного кандидата» в сотрудники Министерства Знаний.

Уже через 20 минут они достигли места назначения. Дом Деятельности представлял собой огромный комплекс зданий, различных площадок, соединённых между наземными и подземными коридорами. В корпусе, где находился мой кабинет, также располагалась и библиотека, поэтому он соседствовал с главным зданием Дома Деятельности. Понимая, что время пошло буквально на минуты, мама решила действовать. По пути к зданию она приметила группу молодых людей, которые, по-видимому, куда-то опаздывали, потому бежали через главную площадь. Решив использовать это, она крикнула:

– Артур! Артур, стой! – мама помахала в сторону удаляющейся группы парней, но никто из них не откликнулся, – Мистер Секонд, это Артур!

– За ним, – сухо ответил инспектор, и все его спутники быстро направились за группой парней, – Поспешим же, миссис ВанТвенти.

Мама лишь одобрительно кивнула и направилась вместе с инспектором вслед за его спутниками. Однако, буквально через пару мгновений, воспользовавшись моментом, она «растворилась» в толпе. Инспектор не сразу, но заметил это. Секунду поразмыслив, он сообщил о пропаже своим людям и приказал одному из них срочно отправиться к выходу из комплекса и найти мою мать.

Тем временем, она уже бежала к выходу, молясь о том, чтобы я добрался до места назначения в срок. Уже миновав ворота и оглянувшись, мама заметила, как один из сотрудников Министерства, озираясь, пробирался через толпу к выходу. К счастью, он не заметил её, и мама продолжила путь. Понимая, что без коммуникатора ей не вызвать такси, а сесть на общественный транспорт прямо на остановке у Дома Деятельности было бы опасно, она побежала к следующей. Различные варианты исхода всей этой ситуации вырисовывались у неё в голове. И как её встретят у места встречи, обнаружив её послание, и как меня схватят на пути домой, и как нас поймают, пытающимися укрыться от Министерства.

Тем не менее, добравшись до остановки общественного транспорта, мама села на первый электробус до исторического центра города. Более безопасного места для встречи в условиях, когда думать надо быстро, придумать она не смогла. Так или иначе, видеокамер в этом районе в несколько раз меньше, чем в любом другом из-за опаски повреждения исторически важных зданий. А, значит, и укрыться там будет легче.

Глава 5

Пока мы одевались, Гвен осторожно разглядывала улицу, и неожиданно она замерла.

– На другой стороне улицы стоит машина, мужчина в ней пристально смотрит в сторону остановки, откуда ты обычно возвращаешься с учёбы. Ты знаешь этого человека?

Я постарался незаметно посмотреть в сторону машины, но толком разглядеть мужчину не удалось, хотя и машины такой, и самого мужчины я раньше не видел.

– Я не уверен, отсюда плохо видно его лицо. Но такой машины я раньше никогда не видел у нас в округе…

– Не буду ничего утверждать, но давай мы выйдем через заднюю дверь и перелезем через забор?

– К соседям?

– Это единственное, что тебя сейчас беспокоит? То, что ты залезешь во двор к соседям?

– Хорошо… Давай сделаем так.

Как потом оказалось, подозрительность Гвен помогла нам тогда в очередной раз избежать поимки. Не все сотрудники Министерства в тот день зашли к нам домой. Одного они оставили приглядывать за обстановкой, и его же оставили на случай возвращения меня или отца. Если бы я в тот день решил «вернуться» домой через главный вход, а не через задний, то история могла сложиться иначе.