скачать книгу бесплатно
Я доела котлету и поспешила за нашим четвероногим швейцаром. Если затаиться возле открытой двери моей комнатки, можно не только увидеть, кто именно пожелал навестить мою начальницу, но и услышать их беседу. Такие разговоры обычно бывали однообразны, но иногда оказывались интересными.
В этот раз к Чарской пришел высокий молодой мужчина в стильной зеленой куртке и дорогих бежевых ботинках. Его рыжие волосы были идеально уложены, а над аккуратной бородкой явно потрудился профессиональный барбер. Мужчина стремительно миновал холл и скрылся в кабинете хозяйки ломбарда.
– Здравствуйте, Ольга Сергеевна, – донесся до меня его голос.
– Добрый день, Виталий Петрович.
– Вы знаете мое имя? – немного смутился посетитель. – Разве мы знакомы?
– Теперь – да, – Чарская явно улыбалась. – Вы – личность известная. Я неоднократно видела вас по телевизору.
– Мне очень приятно, – клиент улыбнулся ей в ответ. – Что ж. Мои друзья говорили, будто вы можете выручить человека, попавшего в неприятную жизненную ситуацию. Выручить хорошей суммой денег.
– Это зависит от того, что вы дадите мне взамен.
– Вот, посмотрите. Я хочу получить за эту вещицу сто пятьдесят тысяч рублей. Прямо сейчас. Это возможно?
Повисла тишина. Очевидно, Чарская рассматривала протянутую ей вещь.
– Красивый перстень, – сказала она, наконец. – Но совершенно неинтересный. Сто пятьдесят тысяч, говорите? Я могу дать вам двести, если вы принесете в залог кое-что другое.
– И что же?
– Домашние тапочки вашей бабушки.
– Простите… Тапочки?..
– Да. Коричневые с золотистым рисунком. Те, которые она носила много лет. Вы ведь не успели их выбросить, верно? Ваша бабушка умерла всего неделю назад, и ее вещи еще неразобраны.
Клиент рвано выдохнул. Я могла представить, как изумленно расширились его глаза. Потому что мои глаза расширились тоже.
– Откуда вы знаете, что моя бабушка умерла?
– Об этом знает весь город, – усмехнулась Ольга Сергеевна. – Лично я прочитала о похоронах в одном из местных пабликов.
– И все-таки я не понимаю… Тапочки… Они же стоптанные, рваные. Зачем они вам?
– Двести тысяч, Виталий Петрович.
– Ольга Сергеевна… Вы ведь сейчас пошутили, да?
– Если вам не нравится мое предложение, пожалуйста, закладывайте кольцо. Но учтите, больше семидесяти тысяч я вам за него не дам.
– Семьдесят?! За платиновый перстень с бриллиантом? А за рваные копеечные шлепанцы предлагаете двести?
– Именно. У вас будет четыре месяца, чтобы выкупить их обратно. Если принесете тапки в течение двух часов, я дам за них на двадцать тысяч больше. Что скажете, Виталий Петрович?
Мужчина вылетел из ломбарда со скоростью пули. Квартира его покойной родственницы, очевидно, находилась где-то неподалеку, потому как обратно он вернулся уже минут через двадцать.
Пока его не было, я продолжала стоять у приоткрытой двери своего кабинета и пыталась понять, что сейчас произошло.
В поступке Чарской не было ни логики, ни смысла. Я, конечно, слышала о безумцах, которые покупают за бешеные деньги одежду и обувь знаменитостей, однако очень сомневалась, что бабушка рыжего красавчика настолько известна, чтобы кто-то мечтал завладеть ее добром.
Может, моя начальница, извращенка? Этакая фетишистка, получающая удовольствие от приобретения никому не нужных вещей. Ежику понятно, что выкупать тапки клиент не станет. Заберет деньги, покрутит пальцем у виска и уйдет в закат. А потом расскажет всему городу, что хозяйка нашего ломбарда – сумасшедшая, дающая деньги в обмен на мусор.
Но что, если Чарская все-таки пошутила? Что, если этот рыжий провинился перед ней, или, скажем, перед ее лучшей подругой, и она таким странным образом решила его проучить? Принесет он ей бабушкины тапки, а она его пошлет за дедушкиными очками. А потом за папиной шляпой и маминым свадебным платьем.
Нет, не может быть. Чарская – дама серьезная и такими глупостями наверняка заниматься не будет. Но, боже мой, как же все это странно…
От размышлений меня отвлек звук открывающейся двери. Потом через холл галопом пронесся давешний посетитель, а спустя несколько минут раздался звон колокольчика – Ольга Сергеевна вызывала меня к себе, чтобы передать на хранение новый заклад.
На пороге ее кабинета я столкнулась с клиентом. Рыжий прижимал к себе выданный ему залоговый билет и выглядел совершенно счастливым. Я посмотрела ему в лицо и вздрогнула. Глаза мужчины были пустыми и мутными, как у куклы.
– Света, будь добра, отнеси эту обувь в кладовую номер два.
На столе Ольги Сергеевны стояла пара ветхих домашних тапок. Они выглядели точь-в-точь, как я себе представляла – невнятного буро-коричневого цвета, жутко стоптанные, да к тому же еще и дырявые.
Мусор. Хлам.
Тем не менее, Чарская смотрит на них, как на величайшее сокровище в мире. Интересно, почему?
Я молча взяла тапки и протянутый мне электронный ключ и потопала в хранилище. По инструкции работать с закладами надлежало в одноразовых резиновых перчатках, однако, в этот раз я решила махнуть на данное правило рукой. От резины у меня страшно чесались ладони, а шлепанцам наверняка было все равно, останутся на них отпечатки моих пальцев или нет.
Отперев кладовую, я сунула тапки под мышку, стянула с пальцев перчатки и запихала их в карманы джинсов. Стоило мне снова взять в ладони наш новый заклад, как перед глазами встала неожиданная картина.
Будто воочию я увидела вихрастого рыжеволосого мальчика, который сидел на большом мягком диване и внимательно рассматривал бабушкины тапочки – те самые, что я сейчас держала в руках. Только теперь это были не стоптанные уродцы, а новенькие тряпичные туфельки шоколадного цвета с красивым золотым узором. Именно этот узор мальчонка и разглядывал – с восхищением, едва дыша от осознания красоты орнамента, который создал неизвестный художник.
Нити узора были тонкими, будто их рисовали кистью, а их вязь такой правильной, такой гармоничной, что переплетение ее линий вызывало у ребенка чистый неприкрытый восторг.
Видение исчезло.
Я поставила тапочки на полку и глубоко вздохнула.
И что это сейчас было?..
Галлюцинация? Или сон? Я что, умудрилась уснуть прямо в хранилище? Да еще стоя на ногах?
Нет, я не спала. Я будто наяву увидела и туфли, и узор, и ребенка.
Ничего не понимаю. Я ведь никогда раньше не встречала этого мальчика. И этот его восторг… Он был так хорошо ощутим! Почти осязаем! Еще секунда, и я бы решила, что восхищение от красоты орнамента на бабушкиных тапках испытываю я сама. Это было похоже на… на…
«На воспоминание».
Я вздрогнула и огляделась по сторонам, пытаясь понять, чей голос только что услышала. Но в хранилище, кроме меня, не было ни души.
«Ты ведь поняла, что это воспоминание было чужим? Поняла, Света?»
На моей голове зашевелились волосы.
– Кто это говорит? – осипшим голосом пробормотала я.
«Никто. Голос звучит у тебя в голове. Я вынужден общаться телепатически. Мой артикуляционный аппарат, к сожалению, не приспособлен для человеческой речи».
– Где ты? – спросила, замирая от внезапно страха. – Покажись.
«Обернись. Я за твоей спиной».
Я резко повернулась к двери. У входа в хранилище стоял Сташек.
Несколько секунд мы с ним молча смотрели друг на друга.
– Я никого не вижу, – удивленно произнесла я.
«Вообще-то ты смотришь прямо на меня».
Во взгляде кота появилось осуждение. В моем – ужас.
– Аристарх, – прошептала я, – ты у нас заделался в телепаты?
«Почему заделался? Я был им всегда. И да – можешь начинать вопить, размахивать руками и носиться по комнате».
– Зачем?
«Не знаю. Вы, люди, всегда так делаете, когда встречаете что-нибудь непонятное».
Интересно, в моей семье имелись шизофреники? Или я буду первой?
Мои ноги ослабели. Я снова вздохнула и опустилась на пол. Сташек подошел ближе и потерся косматой головой о мое колено.
– Можно я не буду вопить? – жалобно спросила у кота, погладив его по спине. – У меня голос сел.
«Можно, – великодушно разрешил тот. – Оля в свое время тоже не кричала. Зато бегала по коридору и швырялась старыми газетами. И кстати. Ты не сумасшедшая. Хотя и разговариваешь с котом».
– Проблема не в том, что я с тобой разговариваю, – усмехнулась я. – А в том, что ты мне отвечаешь.
«Я – необычный кот».
– Это я уже поняла.
«Давай обо мне мы поговорим чуть позже. Негоже вываливать на тебя все интересное за один раз».
Я усмехнулась и уже хотела ответить, но тут скрипнула дверь, и в хранилище вошла Ольга Сергеевна.
– О! – сказала она, глянув на нас сверху вниз. – Вижу, вы тут заново знакомитесь. Вот и хорошо. Вставай, Света. Судя по всему, нам с тобой нужно серьезно побеседовать.
Кошачий глаз
На кофейном столике стояла большая ваза с песочным печеньем. Когда я уселась на диван, Чарская придвинула ее ближе ко мне.
– Угощайся.
Я отрицательно качнула головой.
– Спасибо. Я недавно обедала.
– Света, – ее взгляд был прям и серьезен. – Просто возьми печенье. Хотя бы одно.
– Зачем?
– Затем, что, когда жуешь, перестаешь нервничать. А ты сейчас на взводе. Верно?
– Сташеку тоже предложите поесть? – усмехнулась я.
– Сташек не нуждается в пище. По крайней мере, в той, которую едим мы. У него свой, особый рацион.
Я вспомнила, с каким удовольствием кот лопал мои котлеты и сосиски, и молча взяла печенье. Оно было свежее и таяло во рту. Интересное, где Чарская его покупает?
– Я так понимаю, в хранилище случилось некое происшествие, которое сильно тебя удивило. Правильно, Света?
Я кивнула.
– Что же это было?
– Галлюцинация, – немного помедлив, ответила ей.
– Ты что-то увидела?
– Я увидела мальчика. Он разглядывал тапки, которые сегодня нам оставили в залог.
«Она дотронулась до тапочек голой рукой. У нее аллергия на перчатки. Я же говорил, что твои новые контрагенты поставляют нам дрянь».
Мы с Чарской одновременно посмотрели на кота.
– Вы тоже его слышите? – осторожно спросила я у нее.
– Конечно, слышу, – кивнула Ольга Сергеевна. – Предваряя следующий вопрос: нет, ты не сумасшедшая. Общаться с нашим Сташеком способны далеко не все. Ты можешь. Я тоже могу. Это не делает нас больными, это делает нас уникальными. Но вернемся к твоему видению. Скажи, тот, ребенок, который рассматривал тапочки… не показался ли он тебе знакомым?
– Нет, – качнула головой в ответ. – Я точно видела его в первый раз, поэтому…
Я осеклась. Чарская вопросительно приподняла бровь. В ее глазах плясали веселые огоньки.
– Мальчик был рыжим, – медленно произнесла я. – С маленькой родинкой на лбу. Мужчина, который принес заклад, тоже был рыжим, и у него тоже на лбу была родинка. Это что же… мальчик из моей галлюцинации и наш клиент – один и тот же человек?..
На губах Чарской появилась улыбка. Мне же, наоборот, стало не до смеха.
– Ольга Сергеевна, я не понимаю…
Она мягко погладила меня по плечу.
