Знак улитки

Знак улитки

Наталия Боева

© Наталия Боева, 2015

© творческая группа FUNdbÜRO, дизайн обложки, 2015

© Алексей Кириловский, фотографии, 2015

Редактор Ната Сучкова

Корректор Нина Писарчик

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Внутри

«когда ты лежишь под одеялом…»

когда ты лежишь под одеялом,зажав в ладони выключатель солнца,закрываешь глаза, запускаешь лето с начала,и по крыше стучит не дождь, а яблоки,и это не сердце так бьется,а пойманная мышка в мышеловке —ты открываешь дверцу,берешь на рукипойманную мышку сердца,нежно гладишь ее по шерсткеи отпускаешь гулять под яблони,а на дорожку со стуком падаютяблоки,это не дождь, а яблоки,кажется,белый налив…

«сидя в этой тюрьме…»

сидя в этой тюрьме,постепенно сходишь на нет,и не будет,прислоняясь к одной стене,оставляешь себе еще три – на выбори окошечко в потолке,сквозь которое видно: светили ночь.или смотришь на рукии, как в детстве шептала божьей коровке,так шепчешь:божья кара,улети на небопрямо с кончика пальца,с моего мизинца,не возвращайся, просто дай дышать.но она кладет меня, как упрямый ребенок,под стеклышко,присыпает землей по краям,называет своим «секретиком»,помечает это место крестиком,чтоб забыть его крепко-накрепко.

«я трава трава…»

я трава трававетер согни меняположи на лопаткия была не праватак много менядо того одинаковойчто можно менятьна другихкак вкладыши жвачекя лежу на землесквозь меня все трава траваа в моей голове войнаа в моей голове уравнение не уравниваетсяв каждой точке графикаигрек равно икс квадратменя так много но я однакак семь бед и один ответветер ветер согни травусломай хребет

«а таких уродов, как я…»

а таких уродов, как я,в Спарте тожесбрасывали с утеса,и они не знали, как надо падать,потому и летали до смерти —это явление называли летальным исходом,пели спартанцы с лисицами,и шелестелисеребристыми листьями оливковые рощи.

«ты должна быть, как Фрида Кало…»

ты должна быть, как Фрида Кало:сотни раз меня уколотьзвуком голоса своего,звоном его колоколов,пить из колодцев,пополам расколоться,тогда, пролившись, твоя воданаполнит ладони мои, словно два неглубоких пруда,а ты так беспомощна, но горда,ибо все, что есть у тебя,досталось тебе без труда.а если я выпью воду с ладоней до дна,от тебя на память не останется ничего,кроме маленьких уколов,от звуков голоса твоего.

«ты же знаешь какой он под панцирем нежный…»

ты же знаешь какой он под панцирем нежныйточно знаешь куда ударить чтоб сразу – насмертьпотому говорю все твои поцелуи сашаэто так страшнокогда не умеешь правильнозащищатьсяпотому и целую тебя крест-накрестсловно белыми нитками штопаюу меня такие хитрые пальцыно это так больно сашадержаться за руки до перелома запястьяу меня стеклянные костии я не умею правильноцеловатьсяа только прятаться и скрыватьсясобой оборачиватьсятам где меня ничего не касаетсяя прекращаю расти

суженый

…делают из прутиков мостик и кладут его под подушку, на сон загадывая: «кто мой суженый, кто мой ряженый, тот переведет меня через мост»

…На ночь не причесываются и не умываются. Произносят заветные слова: «Суженый-ряженый, умой, причеши меня».

Во сне вы должны увидеть своего суженого

(из святочных гаданий)у меня сны, что твой морок: война, траваи бледная женщина с ненастоящим,но ангельским именем шепчет мне: ранатвоя глубока,у тебя есть повод – ложись, умирай,здесь не стыдно, это такая война,с которой никто не вернется назад,ложись, да обнимет тебя земля!да будет сон, и золото течетиз раны, разливается река,кто явится с другого берега к тебеи проведет тебя сквозь жизнь, как через мост,и так во сне умоет и причешет,как будто бы обнимет и утешит,и заберет тебя домой.

«глубоководная большая рыба, как медленный блюз…»

глубоководная большая рыба, как медленный блюз,проплывает, покачиваясь, отсвечивает синевой —blue Wednesday blue Friday and Saturday also blue—занимайся любовью, но не говори о любви,ибо что ты можешь вообще об этом поведать.понимай постепенно: эта рыба – самое ценное, что есть у тебя внутри,и ей наплевать на твои понедельники, вторники, среды.ты приказываешь себе: «умри!»,и рыба уходит на днодо воскресенья.

былицы (Поленька)

в мой сон входит Поленьканегромко словно стесняясь собственной неуклюжестиговорит нам в школе задавали читать былиныв третьем классея тогда называла их «былицы»взрослые поправляли а мне все равно так больше нравилосьтеперь поняла что говорила неправильнои сегодня еще узналачто благодарность бывает сильней любвипрочней цепия теперь кот ученыйПоленька бегает от меня по комнате говорит былицыно когда в коридоре включается светлетит и кружит у лампочкикричит что нашла золотос утра думаешь вот приснится же всякая ерундавыходишь из комнаты в коридоре танцует Поленькаговорит не изволите ли чаю говорит былицы

«я заклеиваю окна сушеными крыльями бабочек…»

я заклеиваю окна сушеными крыльями бабочек,затыкаю щели сахарной ватойиз аптечки старшего брата(он лейтенант запаса медицинской службы),мы пьем чай с йодом,когда хочется яда,а еще он говорит, что раны душидолжны дышать,и не надозаматывать их в бинты.между рамами паучок, распятыйна липких ленточках лейкопластыря,горько плачет над своей коллекциейсушеных крыльев мотыльков и бабочек,он, наверное, прототип«коллекционера» Фаулза…и давно зарится на мои крылья —в паутину меня,долгожданного ядаи долго сушить между рамами.

«все равно…»

все равно.только своя жизнь никогда не равна чужой,восьмерка не равна бесконечности.все равно, говорит, потерял я тебя или нашел,если не удержать мне навсегда твои белые плечи.летомцветут алыми маками шторы.сон распускается красный во мне —девочка Элли в поле:– льва надо оставить, он слишком тяжелый…а он ничего не знает и улыбается во сне.и чужая жизнь явилась непрошено,все у меня, говорит, хорошо, все хорошо,да нет ничего хорошего,все мне равно,и голос звучит все ровней.

«Из всех сказок, что я рассказываю себе на ночь…»