скачать книгу бесплатно
Клуб масок. Взросление Ское
Елена Бодрова
Хорошая проза
Третья книга из цикла о приключениях шведского подростка.
Ское в Москве учится на режиссера. У него творческий кризис – для экзамена по режиссуре нужно снять фильм, но муза покинула его. Ское знает, как вновь обрести вдохновение – вернуться в Магнитогорск, город, где синеволосые волшебницы ходят по улицам, а сюжеты для фильмов падают с неба. Но так ли это просто? Ведь он не был там три года… Долгих три года он не общался с друзьями – Вадимом и Никой. Как они его встретят? И захотят ли снова снимать фильм вместе с ним, как раньше?
Елена Бодрова
Клуб масок: взросление Ское
© Елена Бодрова, текст, 2020
© Елена Бодрова, ил., 2020
© ООО «Феникс»: оформление, 2023
1
«Небо кляксой расползалось внутри облака, как пролитая на бумагу краска. Дождь перестал. Светлые волосы шагающего меж луж парня стали вихрастыми от влаги. В руке он нес цветы – одиннадцать тюльпанов в целлофане.
Они не виделись десять лет. Узнает ли она его? Простит? Нужен ли он теперь, когда прошло так много времени?
Он остановился на светофоре, и даже когда загорелся зеленый сигнал, не пошел. Снова зарядил дождь.
Он посмотрел на цветы в своей руке. Потом на мусорный бак рядом с переходом.
Нужен ли он ей? С этими жалкими одиннадцатью тюльпанами?
«Почему одиннадцать? – подумал он, и отчего-то эта мысль насмешила его. Он посмотрел в небо. Дождь падал на лоб, на щеки, на улыбающиеся губы. – Странно. Дождь льет прямо из куска голубого неба между облаками».
Он еще улыбался, когда светофор в третий раз загорелся зеленым.
– Надо идти, – проговорил он вслух и снова улыбнулся, но уже грустно. – Я понял, почему одиннадцать. Мы не виделись десять лет. Нельзя дарить десять. Одного года разлуки не хватает. – Светофорный зеленый человечек ускорился. – Надо идти.
Он аккуратно положил цветы в мусорный бак и перешел пустую мокрую дорогу».
Парень оторвал взгляд от листка бумаги с текстом. Посмотрел невидяще вперед. На площадке в павильоне копошились люди. Главная актриса стояла руки в боки, главный актер скручивал сценарий в трубочку, а режиссер кричал:
– Небо! Мне нужно небо!
На площадку вбежал ассистент.
– Можно мне, наконец, кусок нормального хмурого убогого серого неба? – повернулся режиссер к ассистенту. Тот испуганно вздрогнул. – Снимите это голубое безобразие.
Рабочие сцены принялись за дело, а режиссер вздохнул, покопался в кармане, выудил мятую пачку сигарет и объявил:
– Перерыв пятнадцать минут, – и направился к выходу. Проходя мимо парня, он притормозил, поглядел на того с усмешкой. – Ну что, студент, приуныл? Знаю я тебя. Жалеешь о голубом небе?
– Голубом небе? – удивленно переспросил парень.
– Э, да ты в облаках витаешь. Впрочем, ничего нового. Посмотри туда, – он развернулся и протянул руку в направлении сцены, где рабочие аккуратно отцепляли от обратной стороны бутафорского окна кусок материала с изображением летнего чистого неба. – В сценарии ведь ясно написано: «В окно виднелось хмурое серое небо». Разве это хмурое и серое, я спрашиваю?
– Кажется, нет.
– Вот и я о том же.
– Почему бы не снять настоящее небо, которое на улице?
– Так-так, – режиссер скрестил руки на груди и усмехнулся. – Подними взгляд вверх, студент. Видишь здесь настоящее небо? Вот и я не вижу. А помещение это, по-твоему, как называется? Правильно, павильон. Павильон нужен для чего? Правильно, для интерьерных съемок. Здесь, в этой искусственной комнате, за этим искусственным окном мы можем повесить любое небо, какое захотим, – хоть ясное, хоть грозовое, – невзирая на погоду на улице. Чтобы «за окном виднелось» именно такое небо, какое нужно по сценарию. Понимаешь? В общем и целом, эту сцену я должен снять за сегодняшний день, и мне некогда гоняться за настоящим небом.
– Я бы погнался, – тихо ответил парень.
– Чем и займешься, – кивнул режиссер и с усмешкой посмотрел на парня.
– То есть?
– Стены у нас в павильоне крепкие, подпирать их незачем. Поэтому отправляю тебя, студент, в интересный, но тернистый творческий путь.
– Что вы хотите этим сказать? – взгляд парня стал напряженным.
– До конца семестра осталось несколько месяцев, как ты помнишь. А к экзамену вы, мои любимые студенты, обязаны снять свой собственный фильм. И чтобы ты не кис в павильоне с унылой тканью вместо настоящего живого неба, я тебя освобождаю от практических занятий на съемочной площадке до конца семестра! Здорово, правда? – он похлопал парня по плечу. – Наконец займешься своим фильмом, где травка зелена, воздух свеж, а облака наполнены радостью и светом. Удачи! – он выудил из пачки сигарету и направился к выходу.
– Но…
– Приступай немедленно! – не оборачиваясь, сказал режиссер и помахал зажатой между пальцев сигаретой. – И помни: лучший экзаменационный фильм будет удостоен университетского гранта. Жду тебя в декабре с готовым фильмом.
Выходя на улицу, он обернулся, поглядел на парня и буркнул что-то вроде «Небо ему подавай», усмехнулся и скрылся за дверью.
2
Через минуту к нему присоединилась девушка, попросила прикурить. Затянулась, подняла лицо и выдохнула дым. Дым стал подниматься в серое хмурое небо.
– Вот, видишь? – сказал он ей, показывая сигаретой вверх. – Видишь это небо? Мне нужно такое же в павильоне.
– Почему бы не снять его, раз оно такое, как нужно? Вместо статичной картинки в окне.
– И ты туда же, – хмыкнул режиссер.
– Куда же?
Он помолчал с минуту, улыбаясь.
– Кстати, раз уж ты о нем заговорила…
– О ком?
– … отпустил я твоего любимца.
– Ское? – воскликнула девушка и тут же покраснела, осознав, что попалась, резко встряхнула короткими волосами, нахмурила брови: – Он не мой любимец. С чего ты взял?
Режиссер рассмеялся.
– Ему нужен воздух для творчества, – сказал он и вновь посерьезнел. – Тогда из парня выйдет толк. Отпустил его снимать собственный фильм: пусть погуляет, подумает, времени у него предостаточно. Хочу выдвинуть его работу на получение гранта.
– Зачем ты мне все это рассказываешь? – буркнула девушка.
– Не влюблялась бы ты в моих студентов… Едва знаешь его. Хотя бы парой слов перекинулись?
– Я не влюблялась в него! И да: мы разговаривали!
«Как раз дважды», – мысленно добавила девушка, но вслух решила не говорить.
– Иногда мне кажется, что ты попросилась в мои ассистенты только ради этого.
– Папа!
– Что папа? Я – папа. А толку-то. Все равно творишь, что хочешь.
– Я ничего не творю, – девушка отвернулась. С минуту молчала, затем спросила: – Он больше не придет на площадку?
– Говорю же: отпустил. До сессии пусть гуляет, снимает. Надоел со своими настоящими небами и прочим. Я иногда путаюсь, кто из нас учитель.
Девушка усмехнулась.
– Так тебе и надо.
– Пусть теперь режиссерит самостоятельно, я ему больше не помощник. Пусть снимает свое небо.
– Я думала, он твой любимый ученик, – с улыбкой сказала девушка.
– Он твой любимый, а мой – ученик, – поддел ее отец. Дочь нахмурилась. – Ладно, не обижайся. Талантливый он парень. Но пусть теперь талантит самостоятельно и где-нибудь подальше от меня, ему это на пользу. Посмотрим, что у него выйдет.
– А до этого утверждал, что выдвинешь его фильм на грант, – девушка хитро посмотрела на отца. Тот медленно потушил сигарету в пустой консервной банке, служившей пепельницей. Усмехнулся.
– Так и будет, вот увидишь.
3
Небо касалось его волос каплями дождя. Он не взял сегодня зонт, шел по лужам, особо не вникая, куда ступает. В кармане мял бумажку с текстом. Она уже превратилась в комок.
– Ское!
Подумал, что показалось. Но через минуту послышалось снова:
– Ское!
Обернулся. Остановился. Запыхавшаяся девушка притормозила возле него и неловко улыбнулась.
– Приходи вечером в гости. Может, отец вернет тебя на площадку.
– Я не хочу возвращаться.
Шум проехавшей машины заглушил его слова.
– Не хочу возвращаться на площадку, – повторил Ское громче. – Он прав.
Девушка переступила с ноги на ногу в нерешительности.
– Все равно приходи. Обсудишь с ним фильм. Тебе ведь нужно снять фильм к сессии, правильно?
Ское медленно кивнул.
– Вот и поговоришь с ним. Ты придумал сюжет?
Ское помолчал, глядя на прилипшую ко лбу девушки мокрую челку. Бумажный комок в кармане стал плотнее.
– К сожалению, у меня нет зонта.
– Это не проблема, я не боюсь дождя, – она мотнула головой и слегка улыбнулась. Губы у нее дрожали.
– Тебе холодно?
Девушка сделала два шага назад, будто чего-то испугавшись.
– Приходи вечером! – крикнула и убежала в ту же сторону, откуда появилась.
4
Дождь утих и сейчас давал о себе знать лишь редкими мелкими каплями, от которых по поверхности пруда шла рябь. Плавал черный лебедь. Людей вокруг не было совсем. Ское сидел на скамейке в парке Горького, промокший насквозь. Рядом с его ботинком опустился влажный желтый лист, и Ское почему-то сделалось грустно от этого.
Солнце тоже упало и теперь лежало на холме. Гладь пруда отражала его красный, словно обгоревший, бок.
– Солнце обгорело на солнце, – невесело улыбнулся Ское. Он поднялся со скамейки, чтобы пойти в гости к своему преподавателю по режиссуре. Идти не хотелось – Ское не знал, о чем говорить, ведь все уже сказано: его отправили снимать фильм. Он не знал, о чем будет фильм, но явно не о том, что написано на смятой вконец бумажке. Слишком мало событий в этом коротком рассказе, слишком непонятно, слишком неконкретно, недоговорено, много подтекста, много воздуха между словами… Или пустоты.
Ское промок до нитки и так и не высох, потому что просидел два часа на мокрой скамейке рядом с упавшим осенним листом, будто тому требовалась дружеская поддержка.
«Когда уйду из гостей, после меня на полу останется грустная лужица», – с улыбкой подумал Ское. Достал из кармана бумажный тугой комок и бросил в ближайшую урну.
5
Когда поднялся на четвертый этаж, заметил пролетом выше две темные фигуры. Лампочка там не горела. Одна фигура – женская – дернулась ему навстречу, но тут же затормозила, словно опомнившись.
– О! – коротко воскликнула вторая фигура – мужская.
Ское остановился у двери без номера и повернулся к фигурам в ожидании, что они спустятся.
– Привет, студент!
