скачать книгу бесплатно
Долгой ночи роскошный шатер;
Запах смол и кокоса чудесный,
Что на мили крыла распростер,
Пьет душа над чернеющей бездной.
Будет вечная россыпь алмазов
В этих косах тяжелых гореть,
Чтоб устав от минутных экстазов,
Бред былого и память размазав,
Я от скуки не мог умереть.
Я ласкал тебя так…
Я ласкал тебя так,
как ласкают ночные светила —
В их далеком мерцанье
есть жуткая тайная сила,
Неподвластная разуму, полная светом печали!
Я ласкал только дым,
улетающий в дальние дали,
Он безмолвием странным
и дразнит, и сводит с ума,
И с небес, словно пропасть,
нисходит бездонная тьма!
Снова с жадностью в плоть
я впиваюсь могильным червем,
Но бесчувственный труп
безразличен в молчанье своем.
О, жестокая тварь!
Тем сильнее влечешь ты меня,
Чем лежишь холоднее, немую улыбку храня.
О, ты в постель весь мир бы затащила…
О, ты в постель весь мир бы затащила,
От скуки, тварь, и злость твоя, и сила!
Остры клыки, а значит, срывы редки —
Усвоила вполне науку сердцеедки.
Как окна бара, факелы толпы —
Глаза горят, а мы в ночи слепы.
Вся красота твоя обманчива и лжива,
Как воровская гнусная нажива.
Станок бесчувственный, вампир, сосущий кровь,
Погубит мир моя к тебе любовь!
Ты в разных позах в зеркале таишь
Бессовестно обман соблазна лишь
И бездну зла, которым полон мир,
Затмил навеки гордый твой кумир —
Природы темный дух, позор людей и скверна
В тебе живут, и ты им служишь верно,
– Животное – глумишься над творцом.
Икона светлая с чудовищным лицом.
Кто возродил тебя из темноты…
Кто возродил тебя из темноты,
Колдун ли негритянский в недрах темных
В краях, табачным дымом напоенных?
Дитя полуночи, мой вечный идол ты.
Хмельней вина и опиума слаще;
Ты – демон мой, ты – духа палестины
В колодцах глаз печальные картины
Встают в мечтах все горестней и чаще.
Мегера! Взглядом жечь меня не надо,
Мне не огонь твой нужен, а прохлада,
И я не Стикс, чтоб страсти остудить,
В объятьях девять раз тебя сжимая!
О, Прозерпина – ад на ложе зная
С тобой, я не сгорю – я буду жить!
Мерцали одежды, струился наряд…
Мерцали одежды, струился наряд,
Упругие в танце змеином
Звучали шаги, и горел ее взгляд,
Как перед священным факиром.
Бесстрастность песков и пустынь синева
В ней, чуждая людям, звучала,
Из рук океанскою зыбью она,
Холодная, вдаль уплывала.
В разрезах очей изумруды цвели…
И в мире ушедшем былинном,
Где сходятся сфинкс с серафимом,
Где светятся сталь и алмазы земли —
Бесплодная женщина светит
Звездой, бесполезной на свете.
ТАНЕЦ ЗМЕИ
О, этот женственный загар
Чарует сразу!
Упругий матовый муар
Приятен глазу.
И в волосах сквозит слегка,
Как в сне спокойном,
Порыв морского ветерка
В заливе знойном.
Исчезнет прежняя печаль,
Когда с тоскою
На корабле отчалю вдаль
С волной морскою.
И будут мне светить тогда
Без сожаленья
Очей чудесных жемчуга —
Ночи творенье.
Качнулся твой змеиный стан,
Бездушный к ласке,
И танцем вечным обуян,
Вдруг взвился в пляске.
Головку в локонах склонив,
По-детски скромно,
Танцуешь, но тебя мотив
Ведет неровно.
Одежды парусом седым
Спадают будто,
Но разглядеть их легкий дым
В тумане трудно.
Лишь зубы белые горят,
Слюной омыты,
Так льдин в реке весенний ряд
Несет открыто.
Я залпом выпью всю тебя,
Подобно чаше,
В туманность звезд пролью, любя,
Блаженство наше.
ПАДАЛЬ
Когда гуляли мы под солнцем знойным,
Вы помните, душа моя,
На тропке падаль в виде непристойном
Гнила, оскал свой затая?
Она, раскинув ноги, словно шлюха,
От жара похоти вспотев,
Разверзнутое выпятила брюхо, —
Чудовищный зловонный зев.
И солнце жгло нещадно эту тушу,
И гной сочился на жнивье,
Чтобы отдать Природе, отняв душу,
Останки бренные ее.
И отвращения тогда при виде тела
Вы не сумели побороть,
Лишь сверху небо синее глядело
На развалившуюся плоть.
Над ней уже давно роились мухи,
Жужжаньем оглашая зной,
И видно было, как личинки в брюхе,
Ползли, высасывая гной.
Вся эта груда мерно шевелилась,
Как будто снова ожила —
Дышала смутно, множилась, плодилась
И становилась тяжела.
И шорохи неясные под тленом
Неслись – в них можно было угадать
Гниющих вод движение рефреном,
Шуршанье зерен, топкую ли гать…
Созвучий зыбких, черт соединенье
Неясное, как сонный бред,
Пока художник, вспомнив, на творенье
Не обозначит тень и свет.
У камня притаившаяся сука
Косясь, со злобою ждала,
Пока уйдем мы, чтоб без звука
Кусок умыкнуть со стола.
Вот так и Ваш холодный труп могила
Когда-нибудь покроет тьмой
Моя звезда, души моей светило,
Вы, несравненный ангел мой.
И Ваш чудесный стан на ложе будет
Покоиться в сырой земле —
Небытие и тлен вгрызаться в груди,
И черви ползать на челе.
Но и познав сверлящие лобзанья,
