скачать книгу бесплатно
Мгновение казалось, что я понял, догадка будто скользнула по самому краю сознания… И пропала. Я даже плюнул в досаде.
Солнце клонилось к горизонту, стало прохладнее. Снова захотелось есть. Не останавливаясь, я достал кусок мяса с хлебом и посмотрел на шагающую рядом Юну.
– Будешь?
Не глядя на меня, она покачала головой. Я стал жевать, запивая водой из фляги. Шум моторов пока не доносился – монахи еще не подъехали к мосту.
Холмы скрыли русло пересохшей реки, мы шли дальше. Дорога впереди раздваивалась: один рукав, более широкий и хорошо утоптанный, вел влево, к большому полю, другой – едва заметная извилистая тропа – вправо, туда, где виднелась роща.
– За полем слева Кевок. – Юна остановилась. – Он далеко. А справа Серая Гарь, она ближе. Кевок просто городок посреди Пустоши, а Гарь находится на старой свалке. Надо решить, куда дальше.
– Зачем идти в одно из этих мест, если монахи и там, и там могут найти нас? И потом, они ведь могут разделиться… Значит, опасно и в Кевоке, и в этой Гари. Надо заночевать где-то еще.
Она посмотрела на меня как на идиота:
– Что ты говоришь? Мы же на северо-востоке Пустоши! Это днем здесь только панцирники ходят да мутанты вроде того, который на мосту. А ночью и ползуны из холмовейников вылезают, и гиены горбатые появляются, и ежи… Да тут в каждой норе мутафаг сидит! Ночью, без сендера, только вдвоем… Нет, надо туда, где люди.
Я чуть было не спросил, что такое «сендер», но вовремя прикусил язык.
– Ну хорошо, так куда нам лучше повернуть?
Юна задумалась.
– Ну, Кевок больше, более обжитой, там даже радиостанция есть… – Она вскинула голову. – Точно! У них же передатчик, причем мощный. Монахи смогут связаться со своими. Поговорят с каким-нибудь форпостом, и им пришлют подмогу. А в Серой Гари передатчика нет.
– Значит, от Кевока надо держаться подальше, – решил я, но затем покачал головой. – Хотя нет, если он больше, то нам в нем будет легче спрятаться.
Она возразила:
– С чего ты взял? Что та?м, что та?м… Нас увидят при въезде в город, и если монахи следом войдут, то быстро узнают, где мы. В таких местах незнакомцы всегда на виду.
– Значит, идем в Серую Гарь. – Я зашагал по узкой тропке, ведущей вправо. – Расскажешь о ней по дороге.
Холмы остались позади, мы приближались к роще, на краю которой дорога обрывалась. Возле тропки высился холм, покрытый кривыми наростами, словно большими бородавками. Он состоял из глины и камней, а еще из кусков шифера, железного лома, досок и колотых кирпичей. Проходя мимо, я искоса, чтобы не показывать любопытства, разглядывал его. Девчонка произнесла одно слово: «холмовейник»… Это он и есть, что ли? Если так, то внутри живут те самые ползуны, которые, по ее словам, выбираются только по ночам.
Роща с виду казалась неопасной, но что, если в ней прячется стая гибридов вроде тех, с холма? Решив, что туда лучше не соваться, я зашагал в обход, и Юна Гало поспешила следом.
– Ты была в этих местах раньше? – спросил я.
Она покачала головой:
– Никогда. Просто, когда мы уже собрались ехать в Москву, я заставила Михая все рассказать о поселках, мимо которых будем проезжать. Он был следопытом, здесь много сезонов бродил. Он мне про Гарь и про Кевок рассказал.
– А кто там управляет?
– В Гари? Да никто. Просто люди живут…
– Но почему они именно там поселились?
– Как это почему? Иногда ты задаешь такие странные вопросы, наемник… Потому что в том месте водяная скважина. Воду нашли несколько сезонов назад, и вокруг сразу возник поселок. В Гари живут всякие бродяги, разорившиеся фермеры, старатели. Там у них огороды вокруг, а воду они продают проезжим.
Я остановился, завидев пересекающую наш путь цепочку следов. Непонятно, что за зверь их оставил, но он явно большой и тяжелый. Может, это тварь той же породы, что и та, погнавшаяся за стаей гибридов прошлой ночью, когда я сидел на крыше казармы?
– Странно, – сказала Юна. – Следы вроде как у маниса. Откуда здесь манис, они же на юге только живут? Если он в той роще прячется, может напасть на нас. Идем быстрее.
Я молча зашагал дальше. Манис… Наверное, мне еще долго предстоит слышать незнакомые слова, которыми местные называют всяких необычных тварей.
Солнце успело сползти к горизонту, когда мы обошли рощу. За ней открылась низина, полная всякого хлама. В небо торчал подъемный кран со сломанной стрелой, вокруг лежали цистерны, контейнеры, горы металлолома, битых кирпичей и треснувших строительных плит. В окошке кабины крановщика мелькнул силуэт, и я спросил:
– А они не начнут по нам с ходу палить?
– Нет. Вдруг мы хотим купить у них воду.
– Тогда могут попробовать ограбить, как только войдем.
– Ты что, боишься? – Юна покосилась на меня. – Ты же наемник.
– Дело не в том, боюсь или нет. Надо знать, чего ждать от них.
– Да того же, чего ждать от неудачников из любого другого поселка на Пустоши! Ты бывал в них тыщу раз! Это все трусливые хорьки, они укусят тебя, если ты слабый, и разбегутся с визгом, если показать им силу… У тебя вид что надо, наемник. Оружием обвешан, нож на ремне, морда зверская, комбинезон какой-то непонятный. Вот и шагай смело – никто тебя не тронет.
Слова ее не очень-то убедили меня, но я решил пока что не доставать оружия, чтобы не пугать лишний раз «хорьков». Они могут и разбежаться с визгом, как утверждала Юна Гало, а могут наброситься из-за угла… то есть выстрелить по нам откуда-нибудь с вершины мусорного холма.
Мы вошли на свалку. Подъемный кран высился над всей округой, теперь я хорошо видел человека, высунувшегося из окна кабинки с ружьем в руках. Он следил за нами, но оружие не поднимал. Одет во что-то бледно-рыжее, на голове желтая косынка, стянутая узлом сзади. Когда мы почти миновали кран, дозорный громко свистнул. Спустя несколько секунд донесся ответный свист.
Жара спала, но за день солнце успело разогреть свалку, и над холмами курились испарения. Пахло горелой резиной, гнилью и мазутом.
Впереди показались стоящие вплотную большие картонные коробки с криво прорезанными окошками. Сверху лежала черная от дегтя и машинного масла ветошь – что-то вроде соломы на крыше сельского дома. У последней коробки боковины не было, рядом на листе жести сидел, сложив ноги по-турецки, полуголый оборванец. Над всклокоченными волосами его вилась жужжащая стайка мух.
– Просто идем дальше, – сказала Юна Гало. – Не обращай внимания на эти отбросы.
– Вижу, сердце твое полно жалости и сострадания к ближним, – заметил я.
Оборванец смотрел на нас мутными глазами. Когда мы поравнялись с ним, он привстал, простер в нашу сторону руку, будто хотел предупредить о чем-то, но так ничего и не сказал – плюхнулся обратно на жесть. Я приостановился, но Юна решительно шла дальше. Человек, встав на четвереньки, полез в свой картонный дом.
За штабелем растрескавшихся бетонных плит горел костер, по сторонам его стояли рогатины, на них висела толстая ржавая пружина, прогнувшаяся под весом котла. В нем что-то булькало – съедобное, судя по запаху, хотя я бы не рискнул снять пробу. Рядом на перевернутых ведрах, на камнях или просто на корточках сидели люди, мало отличавшиеся от первого обитателя Гари, который попался нам на глаза. Женщина с черным от копоти лицом, забравшись на горку битых кирпичей, огромным половником зачерпнула из котла варево и стала нюхать, шумно втягивая ноздрями воздух.
При нашем появлении все повернули головы, а женщина едва не свалилась с кирпичей и выпустила половник, который с хлюпаньем упал в котел. Выругавшись, она спрыгнула на землю и уставилась на нас, уперев руки в бока. На ней был короткий халат и ватные штаны, из-за пояса торчала обмотанная тряпьем рукоять.
– Эй, вы! – хрипло крикнула женщина, вытащила мясницкий тесак и потрясла им.
– Идем, идем, – поторопила меня Юна. – Не останавливайся и не обращай на них внимания.
– Стойте! – прозвучало сзади, но девушка не обернулась.
Люди пялились нам вслед, пока мы не миновали остов экскаватора, в ковше которого спал человек, и машина не скрыла нас от компании вокруг костра. Дальше был ряд автомобилей без колес, стоящих на столбиках из кирпичей. Между холмами за ними раскинулись огороды. На кривых грядках зеленели кустики и хилые, нездорового вида побеги, подвязанные тряпками и проволокой к торчащим из земли палкам.
За следующим холмом открылась обширная земляная площадка, на краю которой стояла единственная в этом месте постройка, отдаленно напоминающая нормальный дом. Первый этаж – каркас из сваренных труб и решеток вместо стен, а второй дощатый, с квадратами неровно выпиленных окон и балконом. Там на высоком табурете сидел человек в широкополой шляпе, с винтовкой в руках.
Наверное, это место служило в Серой Гари центральной площадью. У дома между машинами с открытыми кузовами прохаживались люди, все в рыжей коже и с банданами на головах. Ближе к нам стояла водяная колонка, окруженная чугунной оградой с калиткой, висящей на одной петле.
Оглядевшись, Юна решительно пошла через площадь, и я сказал:
– Стой.
– Может, договоримся, чтоб нас подвезли…
– Подожди!
Она быстро шла вперед, не оглядываясь.
Сделав несколько шагов, я остановился. Повторил:
– Юна, стой.
Она упорно шагала к гостинице. Человек на балконе выпрямился во весь рост – даже отсюда было видно, что он здоровый, как медведь, – и потряс винтовкой. Она тоже была здоровенной да к тому же с оптическим прицелом, непривычно длинным и широким.
Люди у машин пошли навстречу Юне, еще несколько показались по сторонам площади.
Я достал револьвер, и здоровяк на балконе, вскинув винтовку, выстрелил. Пуля ударила в землю у моих ног.
– Медленно-медленно положи его! – крикнул он.
– Я из Меха-Корпа! – звонко прокричала Юна, быстро шагая через площадь. – Хочу нанять вас!
Вот стерва! Пришлось мне положить револьвер. Когда выпрямился, откуда-то сбоку выпрыгнул босой парень в закатанных до колен штанах из мягкой кожи и расстегнутой рубахе. Волосы на его голове были собраны панковским гребнем, да еще и выкрашены в темно-красный, почти черный цвет. Из гребня, будто иглы, торчали заточенные куски арматуры и обломки лезвий. На поясе висели цепи с грузилами на концах, в руке была загнутая крюком арматура с заточенным концом. Я сорвал ремень ружья с плеча, а он ударил меня своей железякой, целя в голову – хорошо, что не острым концом. Палец сам собой вдавил спусковой крючок, и пуля улетела куда-то в сторону. Панк замахнулся вновь, и тогда я врезал ему прикладом по впалому животу.
Сипло выдохнув, он согнулся пополам. Сзади раздался топот. Юна Гало прокричала:
– Я дочь Тимерлана Гало! Кетчеры, я хочу нанять вас! Эй, ты! Ты главарь? Я из Корпорации, слышишь?!
Здоровяк с балкона зычно выкрикнул:
– Не трогать ее! Этого – не убивать, обоих в дом!
Бросив ружье, я выхватил из кобуры самострел. Сразу трое в рыжей коже подскочили ко мне, одного я встретил ударом кулака в лицо, на второго наставил оружие, но третий вмазал арматурным крюком по стволу, и дробь ушла в землю. На меня навалились со всех сторон, я отшвырнул одного противника, коленом наподдал под дых другому, а после меня перетянули железякой по плечам и сделали подсечку.
Топот и крики раздавались со всех сторон. Сбросив с себя кетчера, я вскочил, и рядом вновь появился панк с цепями на поясе. Гребень на голове содрогается, глаза выпучены, лицо совсем безумное. Он рванул цепи, закрепленные на короткой рукояти, но я двумя ударами сбил его с ног.
А потом, получив прикладом по затылку, сам упал сверху.
Глава 7
Меня разоружили, втащили в дом, который Юна назвала гостиницей, и бросили на земляной пол первого этажа.
Когда перед глазами перестали кружиться красные точки и звон в ушах стих, я сел. Вытер рукавом кровь под носом, потрогал ребра, подбородок. Огляделся.
Вечерний свет лился сквозь решетчатые стены, снаружи на мусорном холме маячила фигура часового. Всей мебели на первом этаже – приземистый стол, то есть лист ребристого железа, положенный на столбы из камней, несколько колченогих табуретов да лавка. На столе стояли бутылки, миски и стаканы.
Двое кетчеров, втащившие меня сюда, отошли к лестнице на второй этаж. На поясах висели самострелы, у одного в руках была дубинка, у другого тесак. Раздались шаги, и в комнату ввалился панк. Он гримасничал и часто облизывал губы. Глаза блестели, будто парень ширнулся какой-то наркотой. При виде меня панк ощерился, снял с ремня свои цепи и стал медленно приближаться, покачивая ими. Оружие напоминало плеткумногохвостку: короткая рукоять, с нее свисают четыре цепочки, на конце каждой грузило – шипастый шарик, ребристый брусок металла, клубок из спаянных крючков, кубик с острыми гранями.
Панк шел, безумно улыбаясь, качая своей цеповой плетью, а я сидел и глядел на него.
В дверной проем за спиной панка втолкнули Юну Гало, следом вошли двое кетчеров. Один после знакомства со мной хромал. На плече другого, несшего керосиновую лампу, висело ружье, которое раньше было у девчонки.
– Эй ты, не трогай его! – крикнула она.
Панк, не обращая на нее внимания, шел ко мне.
– Ты слышал? Не трогай наемника!
– Пасть заткни! – прошипел он, не оборачиваясь.
Я прикинул, что надо будет откатиться вбок, когда панк ударит, схватить его за запястье и рвануть на себя, прикрываясь его телом от выстрелов тех двоих, что стоят у лестницы… Хотя ведь теперь в помещении появились еще двое, они с другой стороны, и шансов у меня нет…
Раздались тяжелые шаги, лестница скрипнула, и по ней спустился здоровяк с балкона.
– Ну, что тут у нас?
Этот парень напоминал атлета из цирка. На две головы выше меня и гораздо шире в плечах, ноги в огромных сапогах с отворотами как колонны. Небритый подбородок выпирает вперед, нос большой и горбатый, а лоб совсем низкий. Сдвинув на затылок широкополую шляпу, он спросил:
– Ты вправду дочь Тимерлана?
Здоровяк держал винтовку с оптическим прицелом, то есть закрепленной на стволе алюминиевой трубкой. Внутри, наверно, пара линз… Неужто такая штука действительно может помочь при стрельбе на дальние расстояния? Хотя ведь положил он пулю аккуратно мне между ступней.
– Он мой отец, – подтвердила Юна. – Знаешь, что будет, если со мной что-то случится?
– Ну, думаю, из Арзамаса пришлют три сотни сабель и они перебьют здесь всех.
– Правильно!
– Только откуда в Арзамасе узнают про меня и моих парней, если я прямо сейчас пристрелю тебя и скажу закопать в мусоре?
– Местные видели нас. Когда отец пришлет людей, кто-нибудь расскажет…
Здоровяк сплюнул.
– Да мы перебьем их всех – вот будет потеха охотиться за вонючками по свалке, а?
Кетчеры согласно загомонили в ответ. Главарь поглядел на меня и ухмыльнулся:
– А это, стало быть, сын Тимерлана Гало? Где ему папаша такой комбез раздобыл? Из пластмассы!
– Нет, он просто наемник, – сказала Юна. – Я знакома с ним всего полдня.
– То есть он не нужен тебе?
Она молчала.
