скачать книгу бесплатно
Эринния хмыкнула и убрала кольцо в карман. Харита скрылась в лесу также быстро, как и появилась. Хотя, может, она просто растворилась в воздухе.
***
Вечный юноша с бокалом вина, окруженный безумцами, которые торопятся оторваться от этой реальности. Бокал, до краев наполненный вином, виноградная лоза, заплетенная в его волосы, – вот его богатство. Веселье и безумие – вот, что в его глазах, он то спокоен, то впадает в отчаяние. Таким предстал перед фурией Дионис.
– Приветствую тебя, последняя из фурий, – весело сказал он, склонившись к земле, – я рад видеть тебя, за твое здоровье, – он опрокинул бокал в свое необъятное горло.
– Что за миссия? – Эринния сразу перешла к делу, откинув в сторону всякую мишуру.
– Ну, вот, миссия, миссия, – огорчился он, – а может, я с тобой поговорить хочу, посмотреть на тебя.
– Не могу разделить твои чувства, – жестко отрезала она, – ну?
– А знаешь, ты хорошенькая, – он заглянул под капюшон, разглядев зеленые глаза мстительницы. Она отшатнулась в сторону, на что все, кто был в пещере, громко захохотали. Девушка со злобой и быстротой молнии выхватила меч, направив его на бога.
– Хм, – Дионис с улыбкой провел кончиком пальца по острию ножа, – что же злит тебя? Мой прием или я сам?
– В вине, – хладнокровно ответила фурия, – тоска ищет облегчения, малодушие – храбрости, нерешительность – уверенности, печаль – радости, а находит лишь погибель.
– О, так вот оно что, – захохотал бог виноделия, – даже у тебя есть великодушие, скрытое под обломками холодного камня гордыни?!?
Он приблизился на столько, что меч оказался в миллиметре от его горла.
– Хочешь убить меня, извини, – он выхватил меч из ее рук, – я бессмертен.
– Ты, – громко прокричала обезоруженная девушка, – смертен, ты живешь лишь в умах людей, стоит им забыть о тебе, и ты исчезнешь!
– Увы! – Дионис вернул ей меч, – вино никогда не перестанет быть тем, в чем трус ищет защиты, а слабый – силы. А погибнет так или иначе каждый из нас, это лишь вопрос времени. Одних убьет вино, других война, третьих страхи и грехи, и даже от рук Афродиты падет не мало, – он был готов продолжать список причин до бесконечности, но его перебила черная мстительница:
– Да… вино развязывает язык, но я здесь не за этим, я здесь не для того, чтобы слушать твои речи, а для того чтобы выполнять свою миссию.
– Наказание? Ты это хотела сказать? – улыбнулся Дионис, довольный тем, что взял фурию за больное, тем самым отомстив за то, что она не дала ему договорить.
Фурия скрипнула зубами, мышцы ее лица напряглись, и если бы не было капюшона, то многие бы увидели злобный взгляд изумрудных глаз:
– Да, мое наказание.
– Так-то лучше, – улыбка исчезла с его лица, – идем.
Он повел ее за собой в отдельную комнату, здесь стоял диван. Никаких столов и стульев, только диван. Это не было кабинетом. Да, здесь был только диван, на котором сразу же разлегся бог, обдумывая то, как бы объяснить фурии всю суть дела.
– Я так понимаю, ты даже не знаешь, куда меня послать?
Он ей не ответил, так как в это время в комнату ворвался один из пьяных гостей:
– Дионис, ты скоро? – по-дружески усмехнулся он.
Бог на этот вопрос принял вид рассвирепевшего льва. Он вмиг оказался рядом с мужчиной, вцепившись в него руками и приподняв над землей.
– Кто?! – его голос громыхал, – кто позволил обращаться ко мне на «ты»?
В эту минуту вряд ли кто-нибудь признал бы в нем беззаботного бога веселья. Он был страшен на столько, что даже бессердечная фурия вздрогнула. В комнату вбежали еще двое и впопыхах увели перепуганного беднягу. Дионис все еще стоял, злобно озираясь вокруг, а потом, как будто что-то вспомнив, вернулся на место, не сводя глаз с мстительницы.
– Раз я первый из семи богов, что будут давать тебе указания, объясню, в общем, что ты должна делать. Тебе, наверно, известно, что у людей много страстей, но существуют основные семь, на которых держаться остальные. Ты найдешь семь человек, которые заражены этими страстями, они живут ими, а порой и передают другим. В любом случае, они опасны, поэтому ты должна их наказать.
– Как?
– Так, как скажем тебе мы!
– Какой первый грех?
– Обжорство, – улыбнулся Дионис.
– А по какому принципу выбирали богов?
– Так решил Зевс, – Дионис встал с дивана, и в руках его появилась фотография, – это он.
– Мне убить его? – не поняла Эринния.
– Иногда, – подсказал бог, – люди сгорают раньше, чем в них попадает молния.
Эринния стояла, ничего не понимая.
– Ничего, – улыбка вновь вернулась к нему, – с тобой будет Гермес, он поможет тебе…
***
Небо раскололось пополам от молний, черной змеей вившейся до самой земли. На скамейке у дома сидели двое: молодая девушка, одетая в больничный халат, и кудрявый паренек, похожий на мед брата.
– Значит, он живет в этом доме? – девушка посмотрела вверх, пытаясь разглядеть крышу многоэтажки.
– Да, – улыбнулся парень, – а ты хотела увидеть особняк?
– Возможно, – девушка нетерпеливо встала, – может, пойдем уже?
– Нет, – парень потянул ее за руку, чтобы она вернулась на место, – его еще нет.
– А может устроить ему сердечный приступ где-нибудь в машине?
– Эринния, – он покачал головой, – скажи, тебе действительно все равно, за что ты его будешь наказывать?
– Да.
– А ты говорила, что никогда не подчинишься богам.
– Что ты имеешь в виду?
– А то, что ты даже не пытаешься выяснить, на что тебя посылают, может, ты убиваешь мирных жителей, ты не кричишь и не бастуешь.
– Ты что пытаешься поднять бунт? – усмехнулась мстительница, – мне просто все равно, я делаю свою работу, которую доверили именно мне, а не кому бы то ни было.
– Ты гордишься этим, но не понимаешь, зачем и что ты делаешь? Ведь так?
– Все я понимаю, что за чушь ты несешь!? – мстительница нервно убрала волосы с лица и, немного погодя, спросила, – почему богам все еще есть дело до простых смертных, зачем вся эта беготня от одного к другому, пустили бы все на самотек и доживали свой век на олимпе. Нет же, придумали себе головную боль, назвав ее добродетелью. А кому она нужна, только слабым и ничтожным, тем, кто выбился из сил, блуждая в темноте, да нищим, у которых нет ничего за душой, и им лень даже сделать шаг.
– Здесь главное слово душа, и так ничтожно звучит оно из твоих уст, так крохотно и мало, будто крупицей вселенную зовешь.
– А что душа, что в ней такого, кроме тайны и пороков?
– Так есть силы не ведомые тебе.
– За них вы боретесь из-за страха, что этими силами будете забыты.
– Все дело в вере, пока верит человек, он будет жить, а вместе с ним, с его верой за его плечами будут стоять боги.
– И все из-за этого. Тогда ничтожна не жизнь, а боги, что, возомнив себя бессмертными, цепляются за человеческое мгновение.
– Иногда мгновение стоит жизни, а вот жизнь не всегда стоит даже мгновения.
– Я знаю, что ты говоришь обо мне. Ты ненавидишь меня также как все боги, но…
– Но живу твоим мгновением, и для тебя буду существовать, пока есть в тебе вера.
– Нет у меня веры в богов.
– А в нас не обязательно верить, ты же не веришь в любовь, но посмотри на ту парочку, ты не веришь в ветер, но твои волосы не могут остановиться в бешеном танце.
– Это не вера, это факт существования.
– Ты можешь называть другими именами, потому что они тебе не нравятся, ты можешь пытаться изменить их, но слова останутся словами лишь в твоем воображении, в реальности ты не можешь ничего изменить.
– Ты это говоришь и обрекаешь меня на бессилие, подавляя во мне веру. Ты говоришь, что я бессильна?
– Нет, мы не обсуждали с тобой твою силу, но я чувствую, как ты хочешь найти другую тему для разговора, так что я могу закончить этот разговор и начать новый, например, о твоей силе.
– Я не хочу говорить об этом.
– Но ты начала.
– Я сделала вывод из твоих слов.
– Никогда не делай этого, лишь действия – есть то, что человек думает на самом деле, слова всего лишь игра, в которую попадают марионетки.
– Марионетки?
– Что ты хочешь найти в этом слове?
– Значение…
– Значение таково, что одни управляют, другие – подчиняются. И мы убиваем время, сидя здесь и говоря ни о чем.
– Такова судьба.
– Смешно слышать это от той, которая в нее не верит.
– А почему я должна это делать?
– Я не имею права говорить тебе то, что ты должна, но иногда стоит отдавать должное некоторым вещам, против которых идти невозможно.
– В этой жизни возможно все.
– В этой жизни, но не в жизни мстительницы, ты ей не управляешь, ты всего лишь зарабатываешь прощение, попробуй приблизить его.
– Не могу.
– Почему?
– Ты сам только что запретил мне распоряжаться своей жизнью.
– Не жизнью, а судьбой. Можешь делать все, что угодно, но судьба нагонит и перегонит тебя.
– Да еще и подтолкнет.
– И это сделает, если потребуется.
– Скажи, а много таких?
– Каких?
– Таких, как я.
– Таких, что разбиваются о подводные камни? Да, не мало.
– А что ты подразумеваешь под подводными камнями?
– Вещи, что естественны для вас, но мешающие остальным.
– Например…
– Гордыня. Ты считаешь ее естественной, но из-за нее много упустила в жизни. Твоя жизнь не полная, потому что ты не можешь многих вещей сказать своим родным, потому что считаешь, что это низко, и они страдают, потому что ты никогда не открывала им свою душу. Это не печально, это страшно. Пустота не только в твоей душе, но и в душах тех, кто находиться с тобой рядом.
– Не понимаю…
– Еще рано, но когда-нибудь поймешь, вспомнишь меня. Я буду стоять за твоими плечами, потому что нащупаю в твоем сердце надежду на спасение.
– Ты говоришь, как будто я умираю.
– Ты умираешь, гибнет твоя душа, но знаешь…
