скачать книгу бесплатно
Три месяца мрака.
Казалось, с каждым днем мрак все больше захватывает меня. Я в его пучине. В самом сердце черной дыры под названием моя жизнь.
Каждый день я начинаю с того, что вспоминаю. Проговариваю, чтобы не забыть.
Я должен это помнить!
Зоя мертва. Красивый, яркий, желанный Светлячок. Светлая девочка, которая так любила жизнь! Так хотела быть счастливой! Любимой. Замуж хотела за любимого.
Умерла.
И в этом виноват я. Только я.
Тамерлан жив. Но он не живет. Я знаю. Он как робот просто выполняет нужные функции. А сердце и душа его где-то там. В каком-то крохотном городе куда увезла Зою мать, и где она ее похоронила. Он тоже хотел любить, быть любимым. А теперь он просто оболочка того Тамерлана.
Живой и не живой. И в этом виноват я. Только я.
Та, которая стала женой Тамерлана, Мадина, далеко. Он поселил ее где-то в горах. Жена моего брата ждет ребенка от Шабката – той мерзкой гориллы, который напал на Светлячка, и чуть не убил Тамерлана. Шабката застрелил Рустам – Глава службы безопасности моего брата. А Мадина жива. И мой брат связан с ней клятвой. И он говорит, что останется ее мужем.
В этом тоже виноват я. Только я.
Мама. Мама превратилась в свою тень. Даже я, слепой, это вижу.
Раньше мама была веселой. Хлебосольной, радушной, смешливой. Она много пела. Папа даже шутил, мол, готов заплатить, чтобы сделать ее популярной певицей. Ну, конечно, мама не пошла бы петь на сцену. А вот записать диск – почему бы и нет? Я тоже предлагал.
Мама больше не поет. Потому что отец умер.
И… в этом тоже виноват я.
Отец. Первый приступ был, когда стреляли в Тамерлана. Когда враги, притворившиеся друзьями, ворвались в наш дом. Если бы не Рустам, если бы не товарищи Тамерлана – никого из нас не осталось бы в живых. А так…
Только отец. После того как взорвали мою машину.
Это было последней каплей для него. Он думал, что я погиб.
И тут только моя вина.
Я слышу, как мама молится в своей комнате. Просит Бога помочь мне.
Я не хочу помощи. Я заслуживаю то, что имею сейчас.
Почти все время сижу в своей комнате. Тамерлан нанимает каких-то сиделок. Они пытаются уговорить меня начать заниматься, выполнять упражнения, пытаются читать мне какие-то книги.
И очень быстро оказываются на улице.
Только один молодой доктор выдерживает дольше остальных. Мы с ним играем в нарды. Вернее, он играет и за себя, и за меня. И в шахматы тоже играем.
Иногда мне кажется, что я вот-вот умру. Я даже пытаюсь задержать дыхание.
Жду, когда настигнет кара.
Но приступ проходит, и я думаю – нет, слишком просто тебе, Илик, взять и умереть.
Слишком просто.
Будешь жить до ста лет. И страдать. Каждый день.
Каждый день сам себе клевать печень, до кровавых мозолей на сердце вспоминать все, что натворил!
А потом…
– Привет. Как ваши дела?
Я не ожидаю, что звук ее голоса может подействовать на меня так.
Словно я действительно умирающий в адовом пекле, и ко мне летит ангел с живой водой.
Надежда. Мой маленький Воробушек!
Меня охватывает такая дикая неконтролируемая радость, что я забываю, что нужно сказать. Молчу. Жду, когда она заговорит.
– А мне Товий Сергеевич сказал, что ваш брат ищет сиделку. И я предложила…
Сиделку? Значит… она пришла сюда в качестве сиделки? Деньги зарабатывать?
И на меня накатывает ярость, такая же неконтролируемая. Значит, вот оно что! А ты что думал, калека несчастный? Думал, в гости пришел к тебе Воробушек? Навестить? Узнать, как дела? Может… еще раз тебя поцеловать? Урода слепого, с шрамами на щеках?
Столько дней носа не показывала, а тут…
Сиделка…
– Ну давай, отвези меня в душ и помой! Я грязный…
***
Не сразу понимаю, что мое кресло начинает двигаться. Я в принципе, и сам могу им управлять. Если бы мог видеть – вопросов бы не было вообще. Но… видеть я не могу. И не хочу, в принципе. Так что и ездить самому мне без надобности.
Возит меня мой доктор, Самад, он помогает мне почти во всем. Но быть со мной постоянно не может, поэтому брат и нанимает сиделок. А я их увольняю.
Посмотрим, сколько выдержит этот мелкий воробей.
– Куда ты меня везешь?
– Вы сами просили в душ.
Интересно. И мыть меня будет? Впрочем… ей-то, наверное, все равно, она привыкла. В клинике у нее точно были лежачие больные, которым приходилось помогать.
Передергивает, когда представляю это. Я патологически брезглив. И все процедуры, связанные с личной гигиеной, делаю сам. Слава Богу руки целы. Да и с головой почти все в порядке.
Почти.
Было бы без почти – не устроил бы со своей жизнью и с жизнью близких мне то, что устроил.
Пока я лежал в клинике, брат оборудовал в своем загородном доме все для того, чтобы у меня не было трудностей с коляской. Комната на первом этаже, никаких порогов, широкие расстояния везде, чтобы меня могли провезти.
В комнате моей есть кровать. Стол. Кресло – его обычно занимает Самад, или сиделка. Я, разумеется, ничего этого не вижу. Но мне рассказали, что это есть, показали, где стоит – чтобы я мог спокойно передвигаться по комнате сам, не сшибая мебель.
Сейчас Воробушек везет меня от окна направо, в сторону ванной комнаты с огромной душевой кабиной. В душевой есть специальное сидение, куда я сам могу перебраться с коляски, удерживая вес руками. Подача и температура воды регулируется голосовыми командами.
Мы уже у самой двери ванной, когда я думаю о том, что мне надо бы остановить девчонку, сказать, что я пошутил.
Но в меня явно вселился бес.
Нет, не вселился. Он всегда был во мне. И я не могу изгнать его, несмотря на жуткую кару, которую сам на себя возложил.
Я думал, мое состояние придаст мне смирения. Куда там! Демоны во мне бушуют только сильнее.
Мы вкатываемся в душевую. Коляска останавливается.
– А как включить воду?
– Просто скажи – вода.
– Вода. Ой, – в большом пустом помещении раздается звук хрустального колокольчика. Надежда смеется.
Надежда. Нет у меня никакой надежды. И этой скоро не будет.
Я давно живу в мире без иллюзий.
– Она ледяная!
– Скажи – температура девяносто, сваришь меня заживо.
Недостаточно я горел. Мало. Не выжгло пламя во мне всю мою злость, гнев, мерзость, что точит изнутри…
– Зачем вас варить? Вы невкусный. Температура тридцать.
– Будет холодно. Нормальная тридцать шесть, тридцать семь, как температура тела. Или ты не в курсе? Ты же вроде медик?
– Какой я медик? Так… медицинская сестра, с неоконченным средним специальным. Куда мне в температуре разбираться? – чувствую, в ее голосе улыбку. Она иронизирует сама над собой? Интересно.
– Так что? Раздевать меня будешь?
– Зачем? Я вас так помою.
А дальше я ору, но почти сразу затыкаюсь, потому что орать в этой ситуации значит обнаружить свою слабость. И хотя я слабак, показывать это наглой девчонке не собираюсь.
Эта мелкая зараза вкатила меня в душевую кабину! Прямо в коляске! И в одежде!
Вода из тропического душа, закрепленного, видимо, на потолке вмиг превращает меня в человека дождя. Чувствую, как довольно холодные струи текут по голове, лицу, спине, рукам.
Этот холод трезвит немного.
Я перегнул, был с ней груб. Я заслужил.
Слышу ее смех и сначала самому хочется смеяться. Сначала. А потом…
– Очень смешно? Повеселилась?
Смех прекращается. Я сжимаю челюсти.
Что мне стоило посмеяться вместе с ней? Ведь это на самом деле, наверное, смешно?
Я к ней прицепился, она меня вот так вот «умыла» и в прямом и в переносном смысле!
Мне бы прощения попросить и признать – я был не прав.
Но это же я!
Разве я могу признать свою вину?
Я ведь… Я ведь до сих пор все равно считаю, что в истории с Зоей больше виноват Тамерлан! Если бы любил по-настоящему – ни за что бы не повелся на мои бредни, не слушал бы отца, забил бы на историю с кланами, земляками, на традиции, на чужие обещания. Взял бы Зою, женился бы на ней. Она бы родила наследника, которого потеряла из-за меня…
Хватит думать об этом, Ильяс! Хватит!
Хочу сказать Наде, что сожалею, если обидел, а говорю, конечно, совсем другое.
– Глумиться над слепым инвалидом, конечно, мега круто. Зачет, сиделка.
– Прости меня.
Голосок дрожит. Не хватало ей еще зареветь.
– Вода стоп. – сам останавливаю поток чуть теплого дождичка. Мог бы и сразу это сделать. – Ну, что, Воробей? Теперь тебе точно придется меня раздевать. И вытереть насухо. Везде. Поняла?
Выезжаю из кабины сам, противно от того, что с меня бегут потоки холодной воды.
Я зол. Хочется схватить этого воробья и… Так же засунуть под холодную воду, чтобы остыла.
Но я почему-то не чувствую ее рядом.
– Ты где?
– Здесь. Полотенце ищу.
– Ищешь? Это что, новое развлечение? Полотенца висят на крючках, не надо быть зрячим, чтобы это знать.
– Представьте, не висят. И вообще. Если вы такой умный – берите полотенца и вытирайтесь сами! Я, пожалуй, пойду!
