скачать книгу бесплатно
Бенкендорф
Максим Блинов
Продолжение повести «На васильковой стороне». Главный герой пытается адаптироваться после увольнения из органов к нормальной жизни, испытывая при этом дискомфорт. Поскольку службу можно покинуть, но она никогда не покинет тебя. Книга об особенностях восприятия окружающего мира людьми в погонах.
Бенкендорф
Максим Блинов
© Максим Блинов, 2022
ISBN 978-5-0053-3510-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
БЕНКЕНДОРФ
Вместо эпиграфа
– Давай, приятель, иди сюда к микрофону! Ты! Да, ты! На сцену! Иди, у тебя получится! Расскажи нам немного о войне – кричит толпа.
– О войне во Вьетнаме?
– О войне в гребаном ВЬЕТ-НА-МЕ!
– Чтож… Я могу сказать о войне во Вьетнаме только одно… Во Вьетнаме…
За сценой человек в форме трусливо вырывает из аппаратуры провода, звук пропадает. Выступающий некоторое время продолжает одному ему слышимую речь. Наконец, неравнодушные люди отгоняют военного от сцены и исправляют поломку.
– …Вот и все, что я могу об этом сказать.
– Отличная речь, дружище! Нечего добавить!
Отрывок из фильма «Форест Гамп»
МАНИФЕСТЪ
Въ дни великой имитации борьбы съ несуществующiм вн?шним врагомъ, стр?мящимся двадцать лет обосцывать наши парадные и влиять на удорожанiе гречневой крупы, Господу Богу угодно было ниспослать Россiи новое тяжкое испытанiе. Начавшiяся из-за покрытаго пл?сенью бесхозяйнаго дворца и блуждающей команды императорских алхимиков-асассинов внутреннiя народныя волненiя грозятъ бедственно отразиться на совм?стном нашемъ походе в необозрiмое, но светлое будущее.
Жестокiй врагъ напрягаетъ посл?дния силы в сво?м Лэнгли и Бундесв?ре, и уже близокъ часъ, когда доблестная армiя Наша, совм?естно со славными союзниками – Сирией, КНДР, Ираном и Туркменистаном, сможет окончательно сломить врага.
Но в этотъ в?ликий для Отчизны момент некiй хамъ и выскочка, бывший старшiй оперуполномоч?нный по фамiлии Блинов, написал гадкий пасквиль про свою службу в Пермском управлении Третьего отделения его императорскаго величества тайной канцелярии, разлагая темъ самымъ личный состав правоохранiтельной системы и спецслужбъ. Подрывая веру офiцеровъ наших в справедливость вв?реннаго им (и все чаще) несправедливаго дела.
Ай-яй-яй… Как нехорошо получилось…
Посему повелеваю:
1.Писать пасквили Блинову и другим проходiмцамъ запретить.
2.Сотруднiкамъ и бывшим сотруднiкамъ органов про литературные труды забыть. Свою точку зр?ния на рассматрiваемые вопросы аккуратно засунуть в заднiцу и руководствоваться при формировании мнения о службе только сведениями изъ офiциальных пресс-релiзовъ Третьего отделения.
3.Поставить сие величайшее повеленiе на контроль в управлении собственной безопасности и управлении по связям с общественностью Третьего отделения.
4.Гульфиковую зону трусовъ проходiмца Блинова до особого распоряжения не трогать.
Молитесь за вашего Государя.
Отступать некуда, позади Г?ленджик!
31 июля 1820 года
ПРЕДИСЛОВИЕ
Если вы внимательно прочитали эпиграф и манифест, то, скорее всего, уже догадываетесь, чему будет посвящено введение к данной повести. К великому сожалению, для общего понимания всей картины происходящего мне придется ненадолго погрузить читателя в суровые бюрократические коллизии последних изменений в действующем законодательстве. Без этого никак. Хотя начать хотелось бы сразу с искрометных прибауток, политических анекдотов и поругания бесчестия Николая Ежова.
С момента публикации первых «Васильков» очень многое изменилось. В частности, в федеральный закон, регламентирующий деятельность ведомства, к которому я был когда-то причастен, внесены изменения от 31 июля 2020 года. Сделано это, естественно, без лишнего шума и обсуждения в СМИ, поскольку данные изменения вводят самую настоящую цензуру в вопросах освещения деятельности российских спецслужб. Так что теперь подобные сведения возможно публиковать, опираясь исключительно на точку зрения официальных пресс-релизов ведомства.
Кроме этого, исходя из сути принятых изменений в закон, можно сказать (вернее, промолчать и показать жестами), что теперь не только бывшие, но и действующие сотрудники не смогут просто так рассказывать окружающим не только о своих подвигах, но и о принадлежности к службе вообще, если это может создать угрозу собственной безопасности органов и (или) нанести ущерб их репутации. А угрозу эту, естественно, можно увидеть в чем угодно.
Разбор полетов в данном случае будет примерно следующим.
– Ты сдурел?! Зачем ты спрашивал на кассе в Пятерочке, когда будут хорошие скидки на брюкву? Тебе что, платят мало? Больной что ли? Ты же нанес непоправимый ущерб репутации органов, гад!
Или другая ситуация.
– Что ты наделал?! Как ты мог сказать своей жене, что вместо Анталии вы с ней будете двадцать пять ближайших лет отдыхать исключительно в Алупке? Хотя даже это не точно. Ты что, с дуба рухнул?! Нанес ущерб репутации органов, которые неустанно заботятся о социально-бытовых условиях жизни сотрудников и членов их семей, и стоишь тут как чмо в нестиранной «балаклаве».
Короче говоря, на любой вопрос «как служба?» теперь придется передавать ответ собеседнику силой мысли. Хотя, если вас поймают на таком жульничестве, то и это тоже будет нарушением закона. Потому что ответ на этот вопрос в любом случае будет неприличным и явно наносящим ущерб репутации не только органов, но и всего современного мироустройства.
Так что в настоящий момент писать про российские спецслужбы просто так нельзя. Даже свободный оборот аббревиатуры известного всем ведомства теперь находится под запретом.
По новым правилам перед публикацией любого художественного труда об органах необходимо получить соответствующую экспертную оценку и разрешение в самих органах. Для этого в них сформирован специальный экспертный совет из нескольких седовласых старичков с образованием преимущественно конно-балетных курсов КГБ. И уже они будут решать, что стоит публиковать, а что не стоит.
Думают же эти старички примерно так.
Вот из-за таких предателей как Блинов кругом бардак! А что если ЦРУшные кукловодо-куколды Майк и Ник из Берлина и Варшавы используют полученные из его дурацких книжек художественные сведения в ущерб безопасности нашей великой страны? А?! Пенсионный возраст же снова самостоятельно поднимется, а НАТО не просто приблизится к нашей границе, но и захватит деревню Жопино.
А этого допустить нельзя. Хоть это и Жопино, но это наше Жопино. И никаким пендосам не позволено проникать в наше великое многострадальное Жопино, хоть оно и выглядит потаскано и невзрачно. Мы сами своему Жопино хозяева, и вольны изгаляться над ним, как заблагорассудится.
Особенно комично на фоне этого безумия выглядит то, что другими изменениями в закон сотрудникам спецслужб разрешили получать второе гражданство. Да, да! Именно так!
По неведомой логике это обстоятельство, в отличие от написания художественных произведений, совершенно не угрожает безопасности государства.
Поэтому, основательно все обдумав, я решил не упрашивать каких бы то ни было маразматиков с несколькими гражданствами о публикации, поскольку это претит чувству собственного достоинства.
Так что рассказывать про службу в современных российских спецслужбах я не буду. Ни про свою, ни про чужую, ни про современные спецслужбы вообще. С этим отлично справляются сериалы «Тайная стража», «Морские дьяволы» и «Возвращение Мухтара», награжденного медалью «За отличие в контрразведке» прямо на шерсть.
Вместо этого, по совету своего адвоката (назовем его условно «Генрих Падла»), я постараюсь применить оперативную смекалку и написать художественное произведение на абстрактную тему, но в некоторой степени затрагивающее вопросы службы в иных органах, при этом в изменяющихся и перетекающих исторических периодах.
Сделаю я это, по наставлению того же самого Падлы, от третьего лица. Дабы не возникало вообще никаких претензий, и уровень холинэстеразы в моем организме остался на прежнем уровне.
Сначала я думал назвать своего персонажа Фандориным, но… у Бориса Акунина такой литературный герой уже есть. Хорошо, подумал я, пусть тогда будет Иваном Дорном! Но и тут меня постигла неудача, поскольку Иван Дорн реально существует и уже давно поет свои украинские песни. А что ему еще остается делать, если он украинский певец?
Поэтому, чтобы долго не выдумывать, я решил выбрать для главного героя обычную и совершенно случайную русскую фамилию – Бенкендорф. И точка!
Оперативные псевдонимы для других персонажей мне придумывать лень, поэтому они останутся прежними. Эти герои не имеют никакого отношения к своим первоначальным прототипам и являются самостоятельными.
Удивительно, но такие повествования под надзор цензуры пока не попадают. Надеюсь, что никогда и не попадут. Хотя, не исключаю, что после прочтения данного труда у моих обожаемых седовласых «друзей» из одной известной всем организации появится желание придумать дополнительные запреты.
На этом вступительная часть повествования заканчивается.
Как говорил Максим Максимович Исаев «пожалуй, пора начинать!».
Мы расскажем вам о некоторых событиях последней военной весны… Последней весны войны… Через три месяца фашизм будет разгромлен, а сейчас ожесточенные бои идут на Одере, под Будапештом, в Померании… Мы расскажем вам лишь о семнадцати днях этой весны…
Сразу предупреждаю, что ничего из этого я описывать не буду, но приведенные строки появились выше не случайно. Мой шеф-редактор был против повторного использования в новой повести дисклеймера из сериала «Фарго», поэтому назло ему я решил втиснуть в начало этот тизер «Семнадцати мгновений весны». Пусть содрогнется от неожиданности и подавится сельдереевым фрешем!
На самом деле я расскажу вам о некоторых событиях предпоследней осени 10-х годов XXI века. Так что, вместо героических «Семнадцати мгновений весны» на бумаге будут отражены скорее «Двенадцать часов осени», потерявшегося в какой-то момент жизни среди своих и чужих бывшего спецслужбиста Бенкендорфа.
ВЕТЕР
Осенью ветер в этом городе всегда был особенно свирепым. Он постоянно дул с непредсказуемых сторон, разбрасывая по улице опавшие сухие листья и страшно раскачивая в разные стороны верхушки ободранных деревьев. Это было обычным явлением. Но сейчас у Бенкендорфа складывалось стойкое впечатление, что ветер все-таки решил закончить начатое и сдуть этот город целиком к чертовой матери с лица земли.
Перебирая в руках телефон и стараясь не упасть под действием стихии, Бенкендорф уже целую минуту пытался поймать «окно» между его завываниями и другим шумом, чтобы ответить на звонок. Он вертел головой в разные стороны, щурился как монгол и, так и не дождавшись хоть небольшой паузы, с безысходностью нажал на телефоне нужную кнопку, прислонив трубку к уху.
– Алле? Бенкендорф? Не сдох еще? – спросил его как всегда нагло и бестактно Лысый – Агентство Федеральной Безопасности, Лысый моя фамилия – добавил он, явно подражая одному из персонажей известного милицейского сериала.
Бенкендорф выдержал паузу, три раза выдохнул и спокойно ответил, не обращая внимания на эти позорные ужимки своего бывшего начальника.
– Говори, я слушаю.
– Ты че трубку-то не берешь? Зайди сегодня в отделение, тебе надо в документах расписаться. И связь у нас накрылась, надо починить.
От неожиданности услышанного, Бенкендорф нечаянно открыл рот, который тут же раздулся налетающим ветром как парус. Не зная, что же ему конкретно ответить, он все-таки попытался начать с очевидного факта.
– Куда зайти? Я уже полгода как уволился. Какие документы, какая связь?
– Мы задним числом за тебя документы сделали, надо их подписать. Между прочим, сами делали! За тебя! А это должен был сделать ты! Со связью тоже надо разбираться, опять накрылась. После того как ты уволился, она постоянно ломается. Ты с ней что-то сделал, да?! Специально, да?! Приходи и исправляй! – Лысый по ходу разговора как всегда начал распаляться.
– Погоди ты… – все также спокойно перебил его Бенкендорф – Давай лучше уладим другую проблему.
– Какую еще проблему? – переспросил Лысый и на некоторое время замолк.
– Есть одна проблема, куда уж без них. Мне тут из милиции звонили, на тебя жаловались. Говорят, АФБ обещало их сотруднику службу жизнь не портить за содействие и расклад по реализованным материалам. Говорят, что ты сейчас отказываешься от всех этих договоренностей, теперь уже на него самого материалы в следствие передаешь? Срубили, говорят, палку и смылись. Наобещали и не выполнили. Парня уже сейчас увольняют, а потом могут и уголовное дело возбудить. Мне хорошие люди теперь претензии предъявляют. Что за дела?
– Кто там кому что обещал? – сходу заверещал в ответ Лысый – Я ему ничего не обещал! Ты если обещал, ты и делай.
– Ну как это не обещал, если мы вместе с тобой на всех совещаниях от имени конторы разговаривали. Я не пойму, тебе что, сиюминутные показатели нужны любой ценой? Ты после этого как с людьми работать собираешься, кто тебе после такого поверит? – Бенкендорф пытался взывать к голосу разума, но все было бесполезно.
– Нормально буду работать, я всегда так работаю – самоуверенно ответил Лысый и усмехнулся – Хе-хе. Это был твой человек, твоя ситуация, ты и разбирайся. Хотя чего ты сейчас сможешь? Ты теперь пустое место…
Поскольку мирно урегулировать эту искусственно созданную Лысым проблему явно не получалось, Бенкендорф решил прибегнуть к последнему средству, которое он разработал еще до этой беседы. Средство было супернадежным, быстрым и действенным.
– Лысый, послушай – проговорил Бенкендорф как можно четче в трубку – Кончай творить ерунду. У тебя ничего не выйдет, никаких халявных «палок» ты не срубишь. Мне просто ничего не остается, как заступиться за человека, записаться на личный прием к генералу в ГУВД и объяснить ему ситуацию. В конце концов, это его епархия, а не твоя. И к нашему генералу тоже на прием запишусь, пусть он с тобой разбирается. Думаю, что у меня все получится. А ты как думаешь?
Лысый на мгновение затих. При таких раскладах никаких шансов на успех у него не оставалось. Поднятой шумихи вокруг очевидно несправедливого события ему бы точно не простили.
– Лысый, улаживай вопрос. У тебя два дня, потом я иду к руководству.
– …Бенкендорф, ты зайди в отделение, переговорим. Жалко ведь, такой материал пропадет, а у нас годовой отчет скоро. Заодно и связь починишь – откликнулся он на другом конце сотовых радиоволн.
– Не зайду, мне некогда – Бенкендорф все это время закрывал лицо от ветра руками, щурился и шел с заметным усилием навстречу его порывам.
– Некогда? Работу все ищешь? Ну, ищи-ищи. Посмотрим, как это у тебя получится. В наших краях ты теперь точно ничего не найдешь.
Последние слова Лысого из-за усилившегося ветра Бенкендорф почти не слышал, их звуки доносились откуда-то издалека. Но и ему самому теперь уже было не до слов. В какой-то момент ветер неожиданно ударил Бенкендорфа по лбу так, что ему пришлось из-за боли убрать телефон от уха. Он непроизвольно содрогнулся всем телом, сжался и…
Проснулся.
Разомкнув глаза, Бенкендорф почувствовал на лице холодные потоки сквозняка в полупустой автобусной маршрутке. Она лихо маневрировала из стороны в сторону, активно разгонялась и потом тормозила, приближаясь к аэропорту.
Небрежно почесав свою седую голову и побитый лоб, Бенкендорф окончательно пришел в себя. От неудобства вынужденной позы, ему захотелось перенести вес тела вперед. Поэтому он уперся головой в тот самый поручень, о который, скорее всего, так неудачно и долбанулся во сне головой во время лихих разгонов-торможений.
«Господи, вспомнится же такое» – подумал он – «Все же нормально тогда закончилось. Почему постоянно эта хрень снится? Надо срочно найти работу, иначе так и будет этот лысый придурок настроение портить».
АЭРОПОРТ
Самолет заложил крутой вираж, приближаясь все ближе и ближе к поверхности земли. Пассажиры, которые явно не были профессиональными летчиками, в количестве минимум 200 человек, сидя в своих креслах, предсказуемо изобразили на лицах выражение абсолютной безучастности к происходящему.
Бенкендорф давно заметил эту закономерность. Когда происходит взлет, все пассажиры делают вид, что окружающая опасность и непредсказуемость момента их никак не интересует. Особо плюющие на аэродинамические свойства многотонной алюминиевой махины под названием самолет дамы и господа вообще закрывают глаза и делают вид, что спят.
На высоте же народ моментально приходит в сознание и изобретает себе занятия. Например, сосед Бенкендорфа слева, беспробудно храпящий на взлете как сомнамбула, проснулся, как только самолет занял эшелон. Естественно, он тут же в порыве геройства устремился в туалет, создавая при этом невообразимые неудобства окружающим. Такой суетливый тип людей Бенкендорф искренне ненавидел.
Второй его сосед на взлете не спал. Он сидел, крепко вцепившись в подлокотники синеющими пальцами, с видом полной отстраненности и стеклянным взглядом. На высоте же, почувствовав, что беда миновала, он достал из рюкзака планшет и начал с энтузиазмом играть в малопонятную современному человеку игру «цветастые шары».
Это страх, подумал Бенкендорф.
Система оповещения самолета пропиликала два раза, и он начал снижение. На посадке большинство пассажиров вновь резко закрыло глаза, делая вид, что спит. Остальная их часть сидела без движения, боясь причинить самолету хоть какие-то нарушения в навигации. Что поделать, разбиться в самом конце пути никому не хочется.
Бенкендорф же ворочал головой в разные стороны и разглядывал в иллюминаторы огромный, приближающийся откуда-то снизу, мегаполис. Были уже видны и четко различимы дома и дороги. По ним двигались мелкие, как бактерии в микроскопе, автомобили. Также были видны многочисленные строительные краны, свидетельствующие о непрерывном разрастании этого железобетонного пятна на теле планеты.
Пассажиры, включая спящих, осмотрели себя и проверили ремни безопасности. Бдительные стюардессы перепроверили вообще за всеми соблюдение правил полетов, после чего и сами расположились впереди салона. Бенкендорф отчетливо видел их молодые и симпатичные лица, с накрученными на головах тугими култышками. Выполнив свою важнейшую функцию, стюардессы присели на специально выделенных для них местах и о чем-то зло переговаривались друг с другом, поправляя макияж.
Это ненависть, подумал Бенкендорф.
Страх и ненависть огромного города!
В салоне погасили лампы накаливания, и смотреть вокруг на серые скорбные лица, подсвеченные в лучших традициях фильмов ужасов разнообразными гаджетами снизу, стало не интересно. Бенкендорф достал из кармана впереди стоящего сидения журнал и начал в него вглядываться сквозь темноту. Журнал был цветастым и веселым. На первых же страницах издания генеральный директор авиакомпании лично поблагодарил Бенкендорфа за проявленное доверие к профессионализму подчиненных ему сотрудников и вверенное авиакрыло. Бенкендорф немного засмущался, но в глубине души был рад за такое внимание к своей персоне.
Далее шли красивые фотографии мест, одеколонов и мужских часов. Этих мест Бенкендорф в жизни не видел, дорогим одеколонам предпочитал родной «Шипр» и носил для антуража часы Swatch за 100 евро с давно остановившимися стрелками. Просто для красоты и создания имиджа успешного человека. Так что предложенные для ознакомления картины ликования и счастья выглядели для Бенкендорфа недостижимо пафосно и торжественно. Примерно в середине журнала Бенкендорф наткнулся на научно-познавательную статью, которая его явно заинтересовала. Называлась она совершенно эзотерически – «Сок или газировка?».
