скачать книгу бесплатно
– Я уже дважды приходила, – говорит Тарин, входя за мной следом. – Тебя не было. На этот раз решила дождаться, даже если придется потратить весь день.
Зажигаю лампы; снаружи светло, но мои комнаты в глубине дворца, и, следовательно, окон здесь нет.
– Хорошо выглядишь.
Тарин отмахивается от моего неуклюжего комплимента.
– Мы так и будем все время воевать? Мне хочется, чтобы ты надела венок из цветов и танцевала на нашей свадьбе. Из мира смертных приедет Вивьен. Привезет Оука. Мадок обещал не ссориться с тобой. Прошу тебя, скажи, что придешь.
Виви привезет Оука? Я издаю неслышный стон и соображаю, есть ли шанс ее отговорить. Иногда она не желает воспринимать меня всерьез, быть может, оттого, что я ее младшая сестра.
Присаживаюсь, утопая в мягких подушках дивана. Тарин делает то же самое.
Снова ломаю голову, зачем она здесь. Должна ли я просить прощения или сделать вид, что ничего не произошло? Она явно предпочитает последнее.
– Ладно, – говорю я, соглашаясь. Мне так не хватало Тарин, что я боюсь потерять ее снова. Чтобы сохранить сестру, постараюсь забыть, каково оно – целоваться с Локком. И ради себя самой забуду, что она знала про игры, которые он затеял в разгар их романа.
Буду танцевать на свадьбе, хотя, боюсь, этот танец покажется мне пляской на остриях ножей.
Она лезет в стоящую у ног сумку и достает мои мягкие игрушки – кота и змею.
– Вот. Подумала, что ты не хотела бы с ними расставаться.
Это реликвии нашей прежней жизни, талисман из мира смертных. Я беру их и прижимаю к груди, как прижимают подушку. Сейчас они кажутся намеком на мою уязвимость. Снова чувствую себя ребенком, играющим во взрослые игры.
Я даже немножко ненавижу Тарин за то, что она их принесла.
Они – напоминание об общем прошлом, намеренное напоминание, словно сестра не надеется, что я вспомню о нем сама. Изо всех сил стараюсь ничего не чувствовать, но нервы как будто обнажены.
Я молчу, и Тарин продолжает сама:
– Мадок тоже по тебе скучает. Ты всегда была его любимицей.
Фыркаю в ответ:
– Виви – его наследница. Его первый ребенок. Это за ней он пришел в мир смертных. Она его любимица. И еще есть ты; ты живешь в его доме и ты его не предавала.
– Я не говорю, что ты до сих пор его любимица, – смеется Тарин. – Хотя Мадок даже гордился тобой, когда ты его переиграла и посадила Кардана на трон. Впрочем, все это глупо. Я думала, ты ненавидишь Кардана. Думала, мы обе его ненавидим.
– Так и было, – бездумно говорю я. – Так и есть.
Тарин как-то странно смотрит на меня.
– Я считала, ты захочешь наказать Кардана за все, что он сделал.
Думаю о его ужасе и желании, когда я, держа приставленный к горлу Кардана кинжал, прижалась ртом к его губам. Вспоминаю извращенное, едкое удовольствие от того поцелуя. Тогда мне казалось, что я наказываю его и себя одновременно.
Я так его ненавидела.
Тарин растревожила все те чувства, о которых мне хотелось забыть.
– Мы пришли к соглашению, – говорю я, и это почти правда. – Кардан соглашается назначить меня советником. Я получаю должность и власть, а Оук оказывается в безопасности. – Хочу рассказать ей остальное, но не смею. Тарин может передать Мадоку, даже Локку. Нельзя делиться с ней секретами, даже из бахвальства.
Признаюсь себе, что мне отчаянно хочется похвастаться.
– А взамен ты дала ему корону Фейриленда… – Тарин смотрит на меня так, словно поражена моей самонадеянностью. В конце концов, кто я такая, чтобы решать судьбу трона Эльфхейма? Всего лишь смертная девушка.
«Мы получаем власть, захватывая ее».
Она даже представить себе не может, насколько я самонадеянна. «Я украла корону Фейриленда, – так и хочется сказать ей. – Верховный Король Кардан, наш старый враг, исполняет мои приказы». Но, конечно, этого я сказать не могу. Иногда мне кажется, что об этом опасно даже думать.
– Что-то вроде того, – коротко отвечаю я.
– Наверное, ответственная работа – быть его советником. – Тарин демонстративно обводит взглядом комнату. Я заняла эти покои, но редко впускаю сюда дворцовую прислугу, потому что ее и так не хватает. Чайные чашки стоят на книжных полках, блюдца и тарелки с кожурой от фруктов и хлебными корками разместились на полу. Одежда валяется там, где я ее бросила, снимая. Повсюду книги и бумаги. – Ты живешь на полную катушку. Но что будет, когда нить закончится?
– Спряду еще, – отвечаю я, продолжая метафору.
– Давай помогу, – оживляется Тарин.
У меня брови ползут на лоб:
– Хочешь стать пряхой?
Она закатывает глаза:
– Ах, успокойся. Я могу заняться тем, на что у тебя не хватает времени. Видела тебя при Дворе. У тебя, наверное, всего два приличных камзола. Могу принести что-нибудь из твоих старых платьев и украшений. Мадок и не заметит, а если и заметит, возражать не станет.
Фейри стараются не оказаться в долгу, избегают обязательств и обещаний. Я выросла среди них и понимаю: то, что предлагает Тарин, – дар, благодеяние взамен извинений.
– У меня три камзола, – уточняю я.
Тарин пожимает плечами:
– Ну, тогда, полагаю, у тебя полный комплект.
Не перестаю думать, почему она пришла. И как раз после того, как Локка назначили Магистром Увеселений. Поскольку сестра до сих пор живет в доме у Мадока, было бы полезно узнать, на чьей же все-таки она стороне.
Мне стыдно за такие мысли. Не хочу судить о ней так, как привыкла судить обо всех остальных. Она моя близняшка, я скучала без нее, надеялась, что придет, и вот Тарин пришла.
– Ладно, – сдаюсь я. – Если хочешь, неси мои старые вещи. Это будет замечательно.
– Отлично! – Тарин встает. – И ты должна признать, что я проявила небывалую выдержку, так и не спросив, где ты провела сегодняшнюю ночь и как получила синяк.
При этих словах я искренне и широко улыбаюсь.
Сестра протягивает руку и пальцем гладит плюшевое тело моей змеи.
– Ты же знаешь, я люблю тебя. Прямо как мистер Шипун. И никому из нас не хочется оказаться в одиночестве.
– Доброй ночи, – говорю я ей, а когда она целует синяк на моей щеке, порывисто и крепко обнимаю ее.
После ухода Тарин я беру свои игрушки и усаживаю рядом с собой на ковер. Когда-то они служили напоминанием о временах до Фейриленда, о нормальной жизни. Когда-то они утешали меня. Я бросаю на них последний долгий взгляд, а потом одну за другой швыряю в огонь камина.
Я больше не ребенок, и утешения мне не нужны.
Закончив с одним делом, выстраиваю перед собой флаконы из сверкающего стекла.
Это называется митридатизм. Вы принимаете незначительные дозы ядов, чтобы организм выработал устойчивость к полной порции отравы. Я начала год назад – это еще один способ избавиться от собственной уязвимости.
До сих пор наблюдаются побочные эффекты. У меня слишком сильно блестят глаза. Полумесяцы в основании ногтей синюшные, словно в крови не хватает кислорода. И сны странные – они наполнены слишком уж живыми грезами.
Капля красного, как кровь, сока румяных грибов, вызывающих потенциально смертельный паралич. Лепесток «сладкой смерти», от которой впадают в спячку, длящуюся сотню лет. Кусочек призрачной ягоды – сначала бурление крови в жилах, потом приступ эйфории и, наконец, остановка сердца. И семечко вечного яблока – фейрийского фрукта, – от него у смертных мутится рассудок.
Когда яды проникают в кровь, у меня кружится голова и немного подташнивает, но если я пропущу дозу, станет гораздо хуже. Мое тело привыкло и требует того, что раньше отторгало.
Уместная метафора и для других вещей.
Ползу к дивану и забираюсь на него, а в голове звучат слова Балекина: «Я слышал о смертных, что для них чувство влюбленности сродни чувству страха. Твое сердце бьется быстрее. Ощущения обостряются. Голова кружится, как у пьяного».
Не уверена, что сплю, но грежу.
Глава 5
Я уютно посапываю в гнездышке из одеял, бумаг и свитков прямо на ковре перед камином, когда появляется Призрак. Мои пальцы испачканы чернилами и воском. Осматриваюсь, стараясь припомнить, когда вставала, что писала и кому.
Возле сдвинутой стенной панели, за которой открывается потайной ход в мои покои, стоит Таракан и смотрит на меня своими нечеловеческими, отражающими свет глазами.
Кожа у меня мокрая и холодная от пота. Сердце бешено колотится.
На языке все еще чувствую приторно-горький вкус яда.
– Снова взялся за старое, – говорит Призрак. Мне не нужно уточнять, кого он имеет в виду. Может, я и сумела обманом посадить Кардана на трон, но заставить его вести себя, как подобает королю, пока не умею.
Пока я была в отлучке, добывая информацию, он оставался с Локком. Знала, что будут неприятности.
Провожу по лицу мозолистой ладонью.
– Встаю, – говорю я им.
На мне еще вчерашняя одежда. Отряхиваю и разглаживаю камзол, надеясь, что выгляжу лучше. Иду в спальню, волосы откидываю назад и перевязываю кожаным шнурком. Все это безобразие прячу под бархатным беретом.
Таракан мрачно рассматривает меня.
– Выглядишь помятой. Что, его величество должен увидеть сенешаля, только что выбравшегося из постели?
– Вал Морен последние десять лет ходит со щепками в волосах, – напоминаю я, доставая из шкафа и засовывая в рот несколько увядших листиков мяты, чтобы освежить дыхание. Сенешаль последнего Верховного Короля был смертным, как и я, увлекался надуманными пророчествами и, по общему мнению, не дружил с головой. – Кажется, он эти щепки даже не менял.
Таракан хмыкает:
– Вал Морен – поэт. Поэты живут по другим правилам.
Я не обращаю на него внимания и следую за Призраком в потайной ход, ведущий в сердце дворца. Задерживаюсь, чтобы проверить, на месте ли ножи, спрятанные в складках одежды. Шаги Призрака беззвучны, и когда света мало и человеческий глаз ничего не различает, кажется, что я совершенно одна.
Таракан к нам не присоединяется. Ворча под нос, он направляется в противоположную сторону.
– Куда мы идем? – спрашиваю у темноты.
– В его покои, – отвечает Призрак, и мы выходим в коридор, к лестнице, ведущей в комнаты Кардана. – Там какой-то переполох.
С трудом представляю себе, что мог учинить Кардан в своих покоях, но гадать приходится недолго. Добравшись до места, вижу Кардана, развалившегося среди поломанной мебели. С карнизов сорваны портьеры, рамы картин разбиты, сами холсты пробиты насквозь ударами ног, мебель разломана. В углу чадит небольшой костер, повсюду смердит дымом и пролитым вином.
Он не один. На ближайшем диване раскинулся Локк с двумя прелестными фейри – мальчиком и девушкой. Один – с бараньими рожками, другая – с вытянутыми ушами, которые заканчиваются кисточками, как у совы. Все они в разной степени неодетости и достаточно пьяны. За пожаром в комнате компания наблюдает с каким-то мрачным удовлетворением.
Слуги толпятся в нерешительности, боясь вызвать гнев короля, если зайдут прибраться. Даже телохранители выглядят напуганными. Они растерянно замерли у порога, перед массивными дверными створками, одна из которых едва держится на петлях, и готовы защитить Верховного Короля от любой угрозы – кроме него самого.
– Кар… – Опомнившись, отвешиваю низкий поклон: – Ваше Инфернальное Величество.
Он оборачивается и какое-то мгновение смотрит сквозь меня, будто понятия не имеет, кто я такая. Рот испачкан золотой пыльцой, зрачки расширены от интоксикации. Потом верхняя губа кривится в знакомой ухмылке:
– Ты.
– Да, – подтверждаю я.
Он протягивает мне мех с вином:
– Выпей. – Его льняная охотничья рубаха с просторными рукавами расстегнута. Ноги босые. Остается только радоваться, что он в штанах.
– Крепкие напитки не по мне, милорд, – говорю я совершенно искренне, предупреждающе сузив глаза.
– Я что, не твой король? – спрашивает Кардан, и меня так и подмывает сказать правду. Позволить себе поставить его на место. Но на нас смотрят, поэтому я почтительно беру мех и прижимаю к сомкнутым губам, изображая долгий глоток.
Вижу, что номер не прошел, но Кардан не настаивает.
– Все остальные могут покинуть нас. – Я указываю на фейри и, разумеется, Локка, сидящих на диване: – Вы. Убирайтесь. Сейчас же.
Гости умоляюще смотрят на Кардана, но он их просто не замечает и мне не возражает. Выждав мгновение, фейри сердито набрасывают одежды и уходят через разбитую дверь.
Локку требуется больше времени, чтобы подняться. Уходя, он одаривает меня своей глумливой улыбкой, и я не могу поверить, что когда-то находила ее очаровательной. Смотрит так, словно мы делим с ним общие секреты, хотя нас вообще ничто не объединяет.
Думаю про Тарин, которая ждала у моих дверей, пока здесь кипело веселье. Интересно, слышала ли она о случившемся. Может, привыкла задерживаться с Локком допоздна в таких компаниях и наблюдать, как горят вещи?
Призрак кивает мне своей песочной головой; глаза его выражают изумление. Одет он в дворцовую ливрею. Для рыцарей в коридоре и всех остальных он просто один из телохранителей Верховного Короля.
– Пойду проверю, чтобы все стояли на своих местах, – говорит Призрак, выходит за дверь и произносит несколько слов, которые остальные рыцари воспринимают как приказ.
– Итак? – Я обвожу взглядом комнату.
Кардан пожимает плечами. Он устроился на освободившемся диване, выщипывает конский волос, торчащий из порванной обшивки. Движения томные. Не знаю, откуда оно взялось, но чувство такое, что задерживать на нем взгляд небезопасно, словно я боюсь заразиться его распущенностью.
