скачать книгу бесплатно
Кайя неосознанно отдернула протянутую к груди мужчины руку. Внутри все заледенело при виде ужасной раны.
– Я не смогу.
– Как тебя обычно называют? – спокойно спросил незнакомец.
– Кайя, – ответила она. И замолчала, провожая взглядом облачко пара, сорвавшееся с губ вместе со словами.
– Я Ройбен. – Фейри редко раскрывают другим свои имена, даже малую их часть. Кайя не понимала почему, но мужчина явно пытался этим показать, что доверяет ей, или, возможно, хотел извиниться, что изначально сделал неправильные суждения. – Дай мне руку.
Она позволила взять ее руку и поднести к ветви. Кожа мужчины была влажной и прохладной, а пальцы, сомкнувшиеся на ладони Кайи, неестественно длинными и грубыми от мозолей.
– Просто крепче сожми руку, я все сделаю сам, – посоветовал он. – Можешь даже не смотреть. Я смогу вытащить стрелу, если не буду к ней прикасаться.
Кайе стало стыдно. Ройбен мучается от боли, а она уверяла, что хочет помочь, – нет времени для брезгливости.
– Я вытащу, – сказала Кайя.
Ройбен отпустил ветку, и Кайя резко дернула на себя. Лицо мужчины исказилось от боли, но стрела лишь едва сдвинулась с места.
Он глухо застонал.
Неужели среди деревьев таятся другие фейри и ждут, не нападают, пока он окончательно не ослабеет? Кайе подумалось, что, если это так, сейчас – идеальное время для атаки.
– Еще раз, Кайя.
На этот раз она отметила, под каким углом стрела вошла в грудь, и перехватила ее удобнее, чтобы изгибы ветви не цеплялись за пластины доспеха. Девушка поднялась на одно колено, стиснула руки и встала, изо всех сил рванув ветвь на себя.
Ройбен хрипло вскрикнул, когда стрела выскользнула из груди, ее металлический наконечник казался черным от крови. Мужчина коснулся раны и уставился на скользкие, заляпанные кровью пальцы, словно только сейчас осознал, что в него стреляли.
– Очень храбрая девочка, – проговорил Ройбен, испачканной рукой дотрагиваясь до ее ноги.
Кайя отшвырнула палку в сторону. Девушка вся дрожала, ей казалось, что она чувствует привкус крови.
– Нужно остановить кровотечение. Как снимается доспех?
В первое мгновение Ройбен словно не понял вопроса. Просто сидел и с недоверием смотрел на нее, потом со стоном наклонился вперед, выдавив:
– Там ремни.
Кайя зашла ему за спину и присела, ощупывая гладкий доспех в поисках пряжек.
Внезапный порыв ветра встряхнул ветки над головой, окатывая их мощной россыпью тяжелых капель, и Кайя вновь задумалась: а вдруг среди деревьев действительно прячутся фейри? Она в спешке нащупала что-то пальцами. Если это так, им можно уже не опасаться Ройбена – такими темпами он в любую минуту может потерять сознание.
Чтобы снять нагрудник, Кайе пришлось не только отстегнуть его от задней пластины на плечах и боках, но и избавиться от ремней, соединяющих доспех с наплечниками и поножами. Наконец грудь была открыта. Обнаженная кожа под пластиной нагрудника была покрыта пятнами крови.
– Пусть дождь омоет рану. – Ройбен откинул голову назад и прикрыл глаза.
Кайя сняла плащ и повесила на ветку ближайшего дерева, а потом стянула рубашку, напоминая себе, что она и так дырявая. Девушка разорвала ткань на длинные полосы и принялась бинтовать ими грудь Ройбена. Он подобрался, когда ощутил прикосновение Кайи. Сначала глаза его сузились, потом удивленно распахнулись. Их цвет завораживал.
Ройбен выпрямился, ужаснувшись:
– Я даже не услышал, как ты рвала ткань.
– Постарайся оставаться в сознании, – попросила Кайя. – Тебе есть куда пойти?
Он покачал головой. Пошарив по земле рядом с собой, он подобрал листок и провел им по внутренней части кожаного нагрудника. Листок окрасился кровью, поблескивающей в полутьме.
– Брось его в ручей. Я… там живет келпи… не уверен, что смогу ее контролировать в такую погоду, но это лучше, чем ничего.
Кайя коротко кивнула, хоть и понятия не имела, что такое «келпи», и потянулась за листом. Ройбен не сразу отдал его.
– Я в долгу пред тобой. И мне претит сама мысль не знать, как я смогу его отплатить.
– У меня есть вопросы…
Он позволил забрать лист.
– Отвечу на три из них, полно и правдиво, насколько это в моих силах.
Надо же, она точно в сказку попала. Кувырком, с разбегу.
– Когда бросишь лист в воду, скажи: «Ройбен из Неблагого двора просит твоего содействия».
– Сказать кому?
– Просто произнеси вслух.
Она снова кивнула и бросилась к воде. Крутой берег ручья покрывали бурные сорняки и кучи битого стекла. Вырвавшиеся из земли корни нависали над берегом, как опрокинутые корзины, ползли по земле, подобно бледным рукам погребенных трупов. Кайя запретила себе даже думать об этом.
Она присела на корточки и опустила лист на воду окровавленной стороной вниз. Он, кружась, замер на месте. Кайя задумалась, а вдруг она бросила лист слишком близко к берегу, и подула, пытаясь оттолкнуть его подальше.
– Ройбен из Неблагого двора просит твоей помощи, – произнесла Кайя, надеясь, что правильно запомнила слова. Ничего не произошло. Она повторила еще раз, громче, чувствуя себя одновременно глупой и испуганной: – Ройбену из Неблагого двора нужна твоя помощь.
Из воды вынырнула лягушка и двинулась в направлении девушки. Она имеет какое-то отношение к келпи? И вообще, какой помощи можно дождаться от грязного мелкого ручья?
Но вскоре Кайя поняла, как ошибалась. То, что она приняла за лягушачьи глаза, на самом деле оказалось провалами, края которых трепетали, пока нечто подплывало все ближе. Кайе хотелось кинуться прочь, но долг вкупе с очарованием неизведанного приковали ее к месту. Провалы превратились в крупные ноздри на носу черного жеребца, вышедшего из черной воды ручья, словно сотканного из нее. Мох и грязь соскользнули с боков существа, когда оно повернуло голову, пронзая Кайю взглядом светящихся белых глаз.
Девушка не могла пошевелиться. Сколько минут она простояла, уставившись на пятнистые сероватые бока, гладкие, как тюленья кожа, очарованная нереальным свечением этих белых глаз? Существо изогнуло шею. Кайя отступила на полшага и попыталась что-нибудь сказать. Слова застревали в горле.
Конь, фыркнув, пошел к девушке, утопая копытами в грязи и ломая ветки. От него исходил тошнотворный запах застоявшейся воды. Кайя вновь осторожно отступила назад, споткнулась…
Она должна что-нибудь сказать.
– Сюда, – наконец выдавила Кайя, указывая на деревья. – Он здесь.
Жеребец двинулся в указанном направлении, переходя на рысь, и Кайя поспешила за ним, дрожа от облегчения. Когда девушка добралась до поляны, Ройбен уже сидел верхом на странном речном существе, ремни нагрудника были торопливо и неловко пристегнуты к доспеху.
Ройбен заметил, что она вышла из-под навеса мокрых ветвей, и улыбнулся. В свете луны глаза его казались более темными, чем раньше.
– На твоем месте я бы держался подальше от волшебного народа. Мы непостоянны, капризны и не ценим смертных.
Она вновь взглянула на мужчину. На доспехах его виднелись странные царапины, Кайя их не помнила. Неужели на него успели напасть? Но когда она уходила, Ройбен едва стоял на ногах – не верилось, что он мог сражаться.
– Что-то случилось?
Улыбка его стала шире, стирая с лица усталость. Глаза сверкнули.
– Не трать зря вопросы.
А потом конь сорвался с места и поскакал, петляя среди деревьев, двигаясь с грацией и скоростью, неподвластной ни одному живому существу. Под копытами его шелестели листья. Лунный свет сиял на гладких боках.
Кайя не успела даже осознать, что произошло, а фейри уже и след простыл. Она осталась одна в лесу. Продрогшая, но гордая собой. Когда она потянулась за плащом, то краем глаза заметила, как на земле что-то мерцает. Стрела!
Девушка опустилась на колени и подняла ветвь, венчающуюся железным наконечником. Пробежалась пальцами по грубой коре и коснулась слишком теплого металла. По телу пробежала дрожь, Кайя отшвырнула стрелу обратно в грязь. Лес внезапно показался ей мрачным и зловещим, и она со всех ног поспешила вернуться к дороге. Казалось, если она сейчас побежит, то не сможет остановиться.
Кайя уперлась ногами в скользкий земляной склон перед лужайкой во дворе дома бабушки и с трудом на него вскарабкалась. Она проскользнула мимо переполненного мусорного бака, старого битого «Форда» и ржавых банок из-под кофе, связанных проволокой в некое подобие заборчика для пожухлых растений на грядках.
Казалось, свет горел во всем доме, пробиваясь на улицу сквозь грязные шторы. В гостиной мерцал экран телевизора.
Кайя открыла заднюю дверь и проскользнула в кухню. В раковине горой высились кастрюли и сковородки, покрытые засохшей едой – сегодня была ее очередь мыть посуду. Но вместо этого она подошла к шкафчику, достала блюдце, налила в него молоко и положила на край кусочек черствого белого хлеба. «Стоит попробовать. – решила девушка, осторожно открывая дверь и ставя блюдце на крыльцо. – В крайнем случае, если ничего не выйдет, молоко достанется соседским кошкам».
Кайя прокралась в гостиную. Эллен сидела перед телевизором и ела мини-сникерсы, которые бабушка припасла для Хеллоуина.
– Черт, ну не трогай ты меня, – пробормотала она в бокал, из которого пила.
– Думаешь, я ничего не понимаю в этой жизни. Ты ведь у нас в семье самая умная, да? – говорила бабушка тем самым приторно-сладким голоском, который всегда дико бесил Кайю. – Но раз ты такая умница, как так вышло, что ты осталась одна? Что мужчины каждый раз используют тебя и бросают? Как так получилось, что единственным человеком, готовым тебя приютить, оказалась твоя старая глупая мать?
– Я уже миллион раз это слышала.
– И снова послушаешь, – заявила бабушка. – Где твоя дочь? Уже почти час ночи! Тебя вообще интересует, что она шляется неведомо где, всеми силами стараясь скатиться так же, как ее…
– Даже не заговаривай о Кайе! – с неожиданным пылом выплюнула мать. – С ней все в порядке. Не смей говорить о ней гадости.
Кайя опустила голову и попыталась как можно скорей и незаметней прошмыгнуть по коридору, но поймала взглядом свое отражение в зеркале. Тушь и тени размазались, стекая по щекам блестящими ручейками, словно после слез. Помада потускнела и практически стерлась с губ, длинным следом протянувшись по левой щеке – должно быть, Кайя случайно ее смазала рукой.
Обернувшись, она украдкой осмотрела гостиную. Мать перехватила ее взгляд, закатила глаза и едва заметным движением руки указала идти на второй этаж.
– Пока твоя дочь живет в этом доме, она будет подчиняться тем же правилам, что и ты в детстве. Мне неважно, что последние шесть лет девочка таскалась с тобой и твоими хахалями по крысятникам. Отныне она будет получать достойное воспитание.
Кайя тайком прокралась вверх по лестнице, скрылась в своей комнате и как можно тише прикрыла дверь.
Крошечный белый комод и слишком короткая кровать словно принадлежали совсем не ей. В клетке, стоящей на коробке со старыми игрушками, шуршали ее крысы, Исаак и Армагеддон.
Кайя скинула одежду и наплевав на мокрые волосы и грязь на лице, забралась в крошечную кровать, притянула ноги к груди, чтобы поместиться на матрасе, и закуталась в одеяло. Она знала, что такое настоящая одержимость, – видела, как мать желала славы. Кайя не хотела мечтать о невозможном.
Но сегодня, только этой ночью, она позволила себе думать о нем: о том, как вежливо он разговаривал с ней, как не похож был на других парней. О его сияющих глазах и кривой улыбке.
В сон Кайя провалилась, как в омут, сомкнувший свои воды над ее головой.
Глава 3
Папиросы – это совершеннейший вид сильнейшего удовольствия. Удовольствия изысканного и тонкого, но оставляющего легкий след неудовлетворения. Чего еще можно желать?..
ОСКАР УАЙЛЬД. ПОРТРЕТ ДОРИАНА ГРЕЯ
Кайя стояла в ручье, держа куклу Барби за светлые волосы. Прохладная вода щекотала ей ноги, солнце пекло спину, а в воздухе разносился аромат зелени и насыщенный запах земли. Ей было девять.
Во сне все казалось логичным, хотя Кайя знала, что на самом деле все было не совсем так. Воспоминание о теплом зеленом дне пришло из ранних лет. Но во сне все перемешалось, и здесь Спайк сидел на ковре мха, тянущемся вдоль берега, и шил для куклы платье и сумочку из листьев. Люти сидела верхом на Кене, обхватив его ногами за талию – ее переливчатые, как у бабочки, крылья легонько трепетали, – и пела пошлые песенки, от которых девятилетняя Кайя краснела и хихикала.
Хотелось б притвориться, что он может влюбиться,
Но нет, без сожаления на парня не взглянуть.
Когда он без одежды, нет проблеска надежды,
Что остальное тело прекрасно, как и грудь.
Ни проблеска надежды, когда этот невежда
Не хочет расстараться для девочки чуть-чуть.
Рядом с Кайей стоял молчаливый Грисл. Смеясь, она развернулась к нему. Друг попытался что-то сказать, но с губ его сорвался лишь гладкий белый камешек, который плюхнулся в ручей и лег на дно среди других камней, испуская странное свечение.
Как жаль, не знает мальчик, пластмассовый
мой зайчик:
Есть у девчонки тайный, прекраснейший цветок.
Громкое карканье заставило Кайю резко вскинуть голову. На дереве сидел ворон, его черные перья переливались на свету, словно бензиновое пятно на поверхности воды. Ворон склонил голову и уставился на Кайю, оказалось, глаза его ослепительно-белые, как выплюнутый Грислом камень.
Не страшно, пусть не знает. Так мало понимает
Парнишка, у которого свой сдулся стебелек!
Ворон переступил когтистыми лапами по ветке, а потом взмыл в воздух. В следующее мгновение Кайя ощутила, как когти царапнули запястье, а клюв ужалил руку, – и кукла оказалась у ворона.
Кайя закричала и наклонилась, ища, чем можно было бы запустить в птицу. Рука ее нащупала камень, и девочка, не раздумывая, швырнула его в вора.
Ворон штопором упал в пышные кроны деревьев, Кайя бросилась за ним. Лес вокруг смазался, и внезапно она оказалась рядом с черным тельцем.
Ворон лежал неподвижно, перья слабо шевелились на ветру.
Рядом валялась кукла, а между ними покоился гладкий белый камешек. Тот самый, что слетел с губ Грисла.
И тут Кайя проснулась.
Мать стояла в дверях спальни, сжимая в руке телефон.
– Я звала тебя тысячу раз. Дженет звонит.
– Ага-а… – Кайя с трудом разлепила склеившиеся от туши глаза и потянулась.
Солнце вновь вернулось к жизни, пылая яростью после ночной проделки госпожи Луны. Вспышки лимонно-желтого света обещали обманщице головную боль, если она рискнет открыть глаза.
– Тяжелая ночка? – Мама прислонилась плечом к косяку и затянулась сигаретой.
