скачать книгу бесплатно
Глава 9. Если привяжешься – будет больно
Еще долго не могу прийти в себя. Точнее, не хочу. Мне хорошо вот так в невесомости. Впервые за долгие годы тяжелые мысли хоть ненадолго меня оставили.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я открыла один глаз. Лиам лежит рядом со мной на полу. Наши руки все еще переплетены.
Разрываю контакт. Мне неловко. Даже стыдно. Мы одетые. Ничего вроде не произошло, но я чувствую, случилось гораздо больше, чем даже физическая близость. А я ведь была почти уверена, что не прикоснусь к оборотню, а теперь с трудом отпустила его руки. Они у него теплые, сильные, успокаивают и будоражат. Хочется водить пальцем по его ладоням, рассматривать, изучать… Откуда у меня подобные мысли?
– Что ты со мной сделал? – спрашиваю беззлобно. Скорее просто для того, чтобы разрушить слишком интимную тишину. Чтобы перестать смотреть на его губы, на глаза, что все так же неотрывно смотрят на меня.
– Показал, что близость – это не всегда боль. В тебе очень много энергии, но ты ее давно заблокировала, – немного приподнимается, достает пачку сигарет. Закуривает.
– Ты делал это для себя, чтобы твоя ложь имела более правдоподобный вид, – подхожу к бару, наливаю стакан виски оборотню, а себе минералку. Тело, словно обновилось, проснулось, и я не хочу перебивать эти ощущения алкоголем.
– Пусть я преследую свои цели, но и тебе зла не желаю, – принимает из моих рук стакан, делает глоток. – Наоборот, хочу помочь.
– Применяя свои чары? Ты же говорил, что сила инкуба на меня не влияет? Тогда что это было? Я видела твою фиолетовую магию.
– Это мое возбуждение, моя энергия, которая перетекла в тебя. Я не питался тобой. Скорее, наоборот, ты пила меня, – облизывает влажные губы.
– Я вампирила у инкуба? – смеюсь. У меня давно не было такого беззаботного настроения.
– И тебе понравилось, – губы обхватывают фильтр сигареты, чувственно, эротично. Заворожено смотрю, как он затягивается, это так аппетитно, что самой хочется присоединиться.
– Действительно, что-то очень необычное, – признаю. Тут лукавить нет смысла.
Резко поднимается. Подходит ко мне вплотную. Лицо становится серьезным. Впервые вижу его таким сосредоточенным, что даже черты лица заостряются.
– Ты главное – не привязывайся ко мне. Я далеко не рыцарь, если честно, та еще тварь. Просто возьми все, что можешь взять, а дальше… построй жизнь по своим правилам. Не позволяй больше помыкать собой.
– Сам себе противоречишь, говоришь, вреда не причинишь, а тут же себя тварью называешь, – замечаю холодно. Отвожу взгляд. Паршиво, что его слова все же задели меня, а ведь не должны были.
– Намеренно нет. В чем-то могу помочь, – глаза становятся темно-серыми, словно их заволокло грозовыми тучами. – Дать свободу. Но если привяжешься – будет больно, – и это звучит как пророчество. Очень зловеще. Хорошее настроение мгновенно исчезает.
И ведь я понимаю – он прав. У нас сделка. Договор. Я хочу этой свободы. Но что-то инкуб во мне изменил. Только пока не могу разобрать что? И меня жутко пугают несвойственные для меня реакции. И от этого завожусь, вспыхиваю, как спичка.
– Свободу? Ты не дашь мне свободу от кошмаров! Ты тащишь меня… туда… прекрасно зная, что там будет Хантер! Ты прав, ты уже делаешь мне больно, потому как дальше будешь измываться, только прикрывая это своей заботой. Знаешь, Лиам, самый жестокий палач, тот, кто режет медленно по кусочкам, притравливая это соусом нежности.
Вот эта близость вскрыла незажившие раны. И если я держала все в себе, то теперь, не могу. Слова льются непрерывным потоком, мне хочется высказать все. Зачем? Разве это сейчас имеет для меня значение. Я впервые поддалась эмоциям, странным, бурлящим.
– Кошмары не отпустят, пока ты не возьмешь их под контроль. Ты позволяешь им управлять собой. Пламя, в тебе очень много уничтожающего огня. Он сжигает тебя изнутри, – глаза становятся почти черными, он так близко, чувствую его жизнь, его энергию.
– Ты залез в мою голову… ты видел… – шепчу. Я сейчас морально обнажена передним, и не знаю, как надеть защитную оболочку.
– Только в общих чертах. Все началось с огня. И он не отпускает тебя. И не Хантер источник твоего главного страха. Не он причинил основную боль.
– Чертов умник! – бью его кулаком в грудь. – Ни хрена ты не знаешь! – снова бью, вкладываю всю силу. – Кошмары никогда меня не отпустят, огонь… на моих глазах забрал мою семью. И я это буду видеть всегда, ежедневно буду вариться в котле этих мук. Снова и снова пересматривать, – глотаю слезы, задыхаюсь, бессознательно обнимаю его, прижимаюсь, продолжаю слабо колотить уже по спине. – Я их не спасла… не спасла…
* * *
Они пришли ночью. Ворвались в наш дом. Люди в масках. До сих пор не знаю, что им было нужно. У нас была обычная семья, отец, мама, младший брат и я.
Мы жили довольно обеспечено. У нас был свой маленький дом. Папа работал архитектором, мама вязала на заказ и создавала уют в доме. В семье царили любовь и взаимопонимание. Зачем мы понадобились им? Этот вопрос на протяжении трех лет терзает меня ежедневно.
Они ворвались, когда все спали. Все в черном, в этих ужасных масках. Двое уродов вытащили меня с постели и поволокли к выходу. Я кричала, сопротивлялась, вырывалась. Слышала крики мамы, она умоляла не трогать нас с братом. Мне было двадцать. Брату всего десять лет. Отец пытался договориться и предлагал деньги. Они молчали. Ни одного звука. Действовали как запрограммированные роботы.
Выволокли меня из дома. Зажали с двух сторон и заставили смотреть… как… Они ничего не искали. Они просто заблокировали все выходы. Загнали моих родных на чердак и подожги дом…
А я зажатая мощными клешнями их рук в перчатках смотрела, как пламя пожирает наши жизни. Как загорается дом, где мы были счастливы столько лет. Как сгорает все, что было дорого сердцу. Безжалостный огонь превращал все в пепел и он добирался туда… вверх… на чердак… Где безуспешно пытались вырваться мои близкие.
Я билась в руках похитителей. Орала до кровавого хрипа, так что разорвала связки. Меня никто не услышал. Никто не пришел на помощь. А ведь мы жили в оживленном квартале, дружили с соседями. Но в тот момент улица вымерла, было только пламя, крики моей семьи и твари, что упивались моментом. Они следили, чтобы никто не выбрался.
Я видела глаза отца и матери… отчаянные… Запах смерти подбирался вместе с огнем. И я не верила, не верили и они… Не могло все так закончиться. Я видела, как маленькие ручки братика царапают стекло. Я чувствовала его страх… и ничем абсолютно ничем не могла помочь…
Мама обняла его. Что-то говорила, утешала. А огонь подбирался к своим жертвам. Я видела все так отчетливо, ощущала едкий запах дыма, и убийственный жар, словно стояла там рядом. Была с ними. И действительно погибала с ними. Но я была в безопасности… и ни хрена не могла сделать.
Слышала их крики. Их панический ужас. Мольбы отца пощадить хотя бы ребенка… Я видела все… сгорала вместе с ними… И ничего не могла сделать. Вырывалась до хруста костей, до надсадных воплей, разрывающих нутро, но тюремщики-роботы не сдвинулись с места.
Пламя добралось до чердака… Я видела все… Чувствовала гарь, боль, отчаяние… и ничего не могла сделать…
А дальше один из похитителей зажал мою шею. Я погрузилась в пылающую тьму. Даже без сознания я варилась в котле этих мук.
Очнулась на холодном каменном полу. Тут ничего не было, кроме каменных стен. Я кричала, охрипшим голосом, била кулаками о камень, стирала их до мяса и не могла остановиться. Боль полностью меня поглотила, мир больше не существовал, я была там, в огне с родными. Не могла поверить, что вот так одномоментно рухнуло все. Любимых, родных больше нет… ничего нет…
Ко мне приходили эти уроды в масках. Они приносили еду и воду. Притащили матрас. Я потеряла счет времени. Его тут не было. Я попала в царство горя.
Шло время, высыхали слезы. Теперь они лились внутрь, подобно кислоте разъедали меня. Опадали в сердце каменными солеными кристаллами. А внешне я превратилась в нечто, отдаленно напоминавшее человека. Я не двигалась, не ела. Просто смотрела в одну точку. Я жила там в прошлом… в нашем доме… где звучал радостный смех… Где царила любовь… Хваталась за воспоминания, иначе не выжить… Да, я все еще цеплялась за жизнь… Пустую, черную, разрушенную до основания. Зачем? Чтобы собственными глазами увидеть, как эти твари будут корчиться в огне.
Как я смогу это осуществить, запертая в каменной комнате? Неважно. Мне просто нужно было зацепиться за цель, за то, что удержит меня на поверхности. Иначе мне не выжить…
Я была уверена, что рано или поздно меня выпустят. И я узнаю, кому и зачем понадобилось устроить этот ад. Меня действительно выпустили… для того чтобы провести по новому кругу пыток…
Глава 10. Черные маски… лишение девственности
Мрази в черных масках пришли за мной. Потащили по коридору, как мешок. Место моего заточения напоминало какое-то древнее подземелье, каменные стены, тусклый свет, иногда встречаются массивные двери, иногда просто камеры перегорожены железными решетками. Порой доносятся сдавленные стоны, которые сообщают – я тут не одна узница.
Грубым толчком в спину меня заталкивают в маленькое помещение. Железная дверь закрывается за спиной. Посредине на резных, массивных металлических ножках стоит огромная ванная. На каменном возвышении различные баночки, скляночки, крема. На вешалке сбоку одежда, если ее таковым словом можно назвать. Полупрозрачные пеньюары разных расцветок. Кружевное белье. Меня передернуло от омерзения. Нехорошее предчувствие скользким червяком заползало в душу.
Неведение – это та еще пытка. А я утешала себя мыслью, что скоро получу шанс посмотреть в глаза ублюдку, сотворившему все это. Увидеть лицо врага. Понять за что?!
Лишь умылась теплой водой. Переодеваться не стала. Пусть не думают, что стану послушной игрушкой. Хоть теплая вода манила. Хотелось смыть с себя все кошмары, только они влезли глубоко под кожу, проросли в меня. Крики родных до сих пор стоят у меня в голове. Я слышу их непрерывно, кошмар, который повторяется снова и снова.
Они вошли через несколько минут. Набрали воды и просто столкнули меня в ванную. Толку с моего протеста, все вышло, как им было нужно. Мрази разорвали на мне вещи и вышли. В итоге мне ничего не осталось, как надеть те вызывающие мерзкие тряпки.
Два отморозка в черных масках вернулись нескоро. Насколько могу судить по ощущениям. Порой мне казалось, что в тех стенах нет времени.
Ублюдки поволокли меня дальше по коридору. Они не приказывали, иди за ними, за все время не проронили ни слова, просто тащили. Я была просто вещью.
Я оказалась в очередной каменной комнате. Тут располагалась кровать. Сомнений и надежд у меня не осталось. Все предельно ясно. Нужно это как-то предотвратить! Сражаться до последнего! Я попробовала вырваться, кусалась, царапалась, пыталась содрать их дрянные маски. В итоге оказалась пристегнутой к кровати за руки и ноги. Похитители ушли, а я осталась лежать распластанной на постели, освящаемая мягким светом.
Он пришел, когда конечности у меня затекли. Огромный черный ублюдок в рогатой маске. Он был выше своих прихвостней по меньшей мере на голову. Полностью в черном, даже на руках перчатки. От него пахло гарью и смолой, мне еще тогда подумалось, что запах очень смахивает на преисподнюю.
– Кто ты такой? Зачем я тут? – спросила.
Я потом еще задавала очень много вопросов. И ни на один не получила ответа.
Рогатый сорвал с меня пеньюар, белье, навалился сверху и взял. Вот так я лишилась девственности. Мне выпотрошили душу, осквернили тело. Гарь и смола въедалась под кожу, мучитель клеймил меня, сжигал заживо, и делал он это слишком медленно. Эта боль, она другая, она режет по кусочкам, постепенно выворачивает наизнанку, сжирает все теплое, что еще осталось во мне.
Тогда я думала, что умру от омерзения. Задохнусь от удушающего смрада ненавистного тела. Но я выжила. Чтобы снова и снова проходить через пекло.
Это был первый раз. Потом будут и другие. Их было столько, что я уже сбилась со счету. Говорят к такому невозможно привыкнуть. Неправда. Человек, тварь настолько живучая, что привыкает ко всему. Нет. Я не смирилась. Но со временем перестала ощущать свое тело. Чувства атрофировались, я срослась с болью, пропиталась страданиями. Я привыкла к своему аду.
Семья и эта мысль держали меня на плаву. Я научилась жить с постоянным омерзением. Меня тошнило от своего тела, от запаха рогатого. Но я с маниакальным рвением продолжала цепляться за жизнь, за хрупкую надежду выбраться оттуда.
