скачать книгу бесплатно
– Да, благодарю, – коротко ответил я, открывая ворота.
С этими бабушками всегда надо держать ухо востро, того и гляди, сплетни разнесут по чём зря. У меня иногда складывалось такое впечатление, что они только ради этого и приходят.
Отсутствие семьи, разъехавшиеся дети, позабывшие про них внуки и правнуки, недостаток общения… – всё это компенсируется здесь, и священник всегда является заметной фигурой, достойной пристального внимания, особенно молодой. Всё, на что хватает фантазии скучающих бабушек: от романов, до запоев приписывается клирикам, всем без исключения, смакуется и обсуждается в подробностях. Стоит войти в костёл молодой красивой женщине, тут же зоркие глазки начинают следить, а уж если, не приведи Господь, на исповеди задержалась! Пиши пропало. Будь ты хоть трижды аскетом, людям всегда захочется найти изъян или какую-нибудь слабость, тогда жить им становится спокойнее и веселее. Все мы не без греха, как говорится.
Несколько молодых священников стараниями сердобольных прихожанок уже были отправлены куда подальше из этого города. Мне же удалось почти невозможное – удерживаться на месте второй год подряд.
Ксёндз, мой наставник, уже слаб от старости и нуждается в преемнике. Отец Язеп – добрейшей души человек, мудрый и милосердный. Мы относимся друг к другу с большим уважением и, даже, любовью. И когда речь заходит о необходимости куда-то поехать, он доверяет мне и, соглашаясь без лишних вопросов, отпускает. Каждый раз повторяет неизменную фразу: «Только ты возвращайся, сынок, до того, как я умру!» Каждый раз обещаю ему это. Думаю, он о чём-то догадывается. За долгую жизнь в служении Господу, отец Язеп научился видеть и понимать людей.
Костёл постепенно наполняется людьми. Хоть городок у нас и не большой, но достаточно активный в вере. Пришёл наставник, радостно меня поприветствовал. Что и говорить, моё присутствие освобождает его от многих обязанностей и облегчает, ставший уже тяжёлым для его лет и здоровья, пасторский труд.
Таинство исповеди всегда забирает много душевных сил. Это только внешне кажется, сидит себе священник в исповедальне и слушает, преклонив ухо… На самом деле, он не просто посредник между Богом и человеком, а, скорее, проводник. Мы пропускаем через себя людские грехи, боль и страдания, сомнения и страхи. Через нас проходит огромная сила очищения и искупления Кровью Христа. И не важно, обладает ли священнослужитель какими-то особыми способностями воспринимать происходящее, его душа задействована всегда. Часто вспоминаю слова, сказанные святой Фаустине Господом: «Не смотри на сосуд, из которого я даю тебе пить, ибо не главное каков он, а что ты пьёшь из него!»
Однажды пришла женщина, вознамериваясь искусить меня, и начала в подробностях описывать «всю прелесть» грехопадения. Я не смог этого долго терпеть и, прервав её, возложил на неё руки и прочёл молитву освобождения от нечистой силы. Она, как ужаленная, выскочила из исповедальни, упала на пол и начала биться в конвульсиях, извергая из себя всю скопившуюся нечисть в буквальном смысле этого слова. Свидетели произошедшего быстро разнесли обо мне славу на всю округу… С тех пор сомневающиеся в чистоте своих намерений стали обходить меня стороной, а некоторые слегка побаиваться.
Конечно, я не знал, что будет такой эффект от одной лишь молитвы, – это был порыв души, а, значит, и воля того, кто мною руководит.
Началось богослужение. Облачившись в белую рясу, с детьми-помощниками из прихода и наставником идём к центральному алтарю. Вдруг дорогу нам перегородила маленькая девочка лет семи. Благословив, я её хотел отвести в сторону, освобождая проход. Но она воспротивилась и, посмотрев на меня полными слёз глазами, громко сказала:
– Помоги мне, дяденька священник! Спрашиваю:
– Что случилось, детка?
– Мне нужно, чтобы Вы пошли со мной! – почти прокричала она. – Мне очень нужно!
– Куда, малышка, ты хочешь меня отвести?
– Здесь, недалеко! Вы увидите… – жалобным голосом протянула она.
– Я не могу остановить службу, тебе придётся подождать! – я пытался её успокоить.
В храме образовалась гробовая тишина, полсотни глаз устремились к нам. Ксёндз подошёл ко мне и тихо сказал:
– Иди, сынок, вдруг и вправду что-то серьёзное, я начну сам, выясни, что там такое… Девочка взяла меня за руку и потянула за собой:
– Моя бабушка сказала мне, что ты особенный, значит, только ты и можешь помочь! – она бежала всё быстрее, увлекая меня за собой.
Странно, я ничего не предчувствовал, не слышал голос, не был предупреждён… Что-то было не так, и я напрасно силился понять, в чём же тут дело. Мы прошли целый квартал, она свернула в сторону городского сквера:
– Иди, дядя, иди сюда!
Возле больших кустов в стороне от тротуара, девочка нагнулась над чем-то, лежащим в траве. Это оказалась большая собака, судя по всему, сбитая недавно автомашиной. Я нагнулся над её ещё тёплым, но уже бездыханным телом.
– Она умерла.
– Дядя, бабушка мне рассказывала, что Иисус поднимал мёртвых! Ты должен ей помочь! – из глаз ребёнка полились слёзы.
Она смотрела на меня в ожидании чуда. Разве я мог разочаровать детское сердце, полное веры? Решил попробовать. Возложив руки на голову собаки и, собрав всю энергию, с молитвой «Отче наш», стал просить Бога о возвращении жизни. Сила начала уходить, потекла сквозь пальцы, как обычно, покалывая их, словно иголками. Значит, животное принимало её. И тут случилось нечто ещё более странное, я почувствовал энергию, исходящую от рук маленькой девочки. Объединившись, наши старания оправдали себя: собака дёрнула лапами и открыла глаза, заскулив, попыталась подняться, но на это ей не хватило сил.
– Она жива! – девочка взвизгнула от радости и захлопала в ладоши. – Видишь! Ты сделал это! У тебя получилось! Ты – настоящий священник!
– Мы сделали это вместе! – я улыбался, вместе с ней радуясь случившемуся. – Это твоя собака? Как её зовут?
– Теперь будет моя! Помоги мне её, ради Бога, отнести домой, она ведь такая тяжёлая… Я взял собаку на руки, прижал к своей груди, она не сопротивлялась, и последовал за малышкой. Её дом оказался совсем рядом, напротив через дорогу. Дверь открыла испуганная мать девочки.
– Мариша, куда же ты пропала?! Я весь дом обыскала, думала, ты играешь в прятки. И что тут делает господин священник?..
– Мамочка, эту собачку сбила машина, а я стояла у окна и всё видела. Она лежала совсем мёртвая, а дядя священник оживил её, совсем как Боженька! – пролепетала она.
Я стоял у дверей с огромным грязным псом на руках, не зная, что сказать. Мама девочки, словно опомнившись, пригласила пройти в дом.
– Мамочка, можно собачка у нас останется, я сама буду за ней ухаживать! Ну, пожалуйста! Мы же не бросим её в беде! – молила девочка.
– Хорошо, раз так, что мне с тобою делать! – растерялась женщина.
Положив собаку на ковёр в прихожей и, извинившись, я направился к выходу.
– Спасибо Вам, отец!
– Что Вы, в этом нет моей заслуги. А девочка у Вас особенная, у неё доброе сердце.
Добежав до церкви, еле успел на вторую часть мессы, как раз к вознесению святых Даров. С тех пор Мариша и её мама стали моими друзьями, собаку выходили, и она поправилась. А история об этом случае облетела весь город, обрастая всё новыми подробностями, что стало для меня очередным испытанием.
От Эрика 4
Я часто думал и анализировал случай, в котором проявились способности Маришки. Что ждёт эту девочку? Проявится ли её дар? В какой момент она поймёт и почувствует, что обладает силой, в какое русло её направит?
Очень хотелось бы помочь. Я помню, какого это, быть один на один с проявившимся внезапно даром, когда даже родной матери не можешь признаться в том, что происходит. И это сильнее тебя…
Но её время ещё не пришло, и где я буду, когда оно настанет, никто не скажет. Единственная возможность сделать что-то сейчас – успеть вложить в ребёнка с детских лет тягу к добру, к вере, к милосердию, и когда наступит момент истины, душа сможет принять единственно верное решение. Мы подолгу беседуем с Маришей о Боге. Не по годам умная и смышлёная девочка. Верю, что у неё всё будет хорошо.
После истории с собакой местные жители стали всё чаще обращаться ко мне со своими проблемами и болезнями. Но помочь можно, увы, не всегда и не всем. Чаще всего болезни и горести ниспосланы дабы мы могли что-то понять, переосмыслить. В таких случаях никто не сможет помочь, кроме нас самих. Единственное, – дать нужный совет, перенастроить, направить человека к Богу. Тогда возможно любое чудо, но это – не моя заслуга. В каждом из нас изначально есть всё необходимое для спасения. Но люди забыли, зачем и куда они идут, ради чего пришли на эту землю, где главный источник жизни, как к нему приблизиться…
А начинать, конечно, необходимо с собственных мыслей. Только так, а не иначе, можно найти выход из самых, казалось бы, трудных и тупиковых ситуаций, в том числе касающихся и физического здоровья.
Усталость накапливается с каждым днём всё сильнее. По вечерам еле доползаю до кровати и замертво засыпаю. С одной стороны, я счастлив, что мой дар востребован и служит людям, с другой, поток желающих только возрастает. И я начинаю понимать, что долго так не выдержу.
На днях наставник остановил меня после службы и сказал: «Сынок, на тебе лица нет, нужно что-то делать! Я думаю, тебе просто необходимо отдохнуть и на какое-то время уехать из этого города. Люди словно помешались, не дают тебе прохода. Я рад, что наша церковь ожила, но мне больно смотреть на тебя. По-отцовски прошу, съезди на Родину, встреться с друзьями, с родными, с теми, кто подарит тебе покой. Сегодня же позвоню епископу и попрошу, пусть пришлёт кого-нибудь подменить тебя. А ты наберись сил!.. Пусть всё успокоится. Потом, глядишь, станет полегче». Как я мог не согласиться? Мечтаю увидеть Наташу ещё хоть бы раз, убедиться, что с ними всё хорошо.
Через несколько дней приехал священник подменить меня на время отсутствия, я засобирался в дорогу. Укладывая необходимые вещи в сумку почувствовал, как стянуло голову, прислонился к стене, чтобы не упасть. Это приходит всегда внезапно и через сильную боль, но потом становится светлее и легче, чем прежде. Знакомый яркий силуэт ожил перед глазами.
Это трудно назвать голосом, скорее очень сильным, мощным импульсом. Видение показывает фрагменты того, что должно случиться, какова моя роль, что нужно делать. В такие минуты мой мозг становится приёмником, подчиняясь высшей силе. Приняв всё со смирением, я поблагодарил Бога за оказанное доверие.
Впереди совсем другой путь, нежели предполагало моё несчастное сердце. Но, быть может, я ещё успею… Надежда всегда умирает последней.
Это должно случиться недалеко от границы с Германией, по трассе на Берлин, возле Слубицы. Времени хватает, веду автомобиль, не нарушая правил. Моя задача – не предотвратить несчастье, а вовремя появиться на месте происшествия.
Могу ли я вмешаться и спасти чью-то жизнь? Думаю, что есть вещи, решённые за нас изначально, и свято верю в то, что даже в несчастьях – промысел Божий. Иногда скоропостижная смерть избавляет от долгих страданий, от какой-то смертельной болезни, которая может появиться, если человека вовремя не заберут, или ещё каких-то ужасных вещей, о которых мы даже не подозреваем. Я не смею вмешиваться в сферы, неподвластные мне. Хотя, безумно переживаю каждое такое поручение, мой человеческий разум и душа разрываются от боли, зная, что человек ещё жив и не ведает о том, что скоро его постигнет…
Сумерки. Дождь хлещет в лобовое стекло, уменьшая и без того плохую видимость. «Вот в такое время и случается неизбежное…» – подумал я, протирая рукой уставшие глаза. И это произошло. Мне передали моментальную картину, визг тормозов, металлический скрежет удара. Совсем где-то рядом…
Вскоре стало видно перевёрнутую машину. Съехав с трассы, бросился к дымящемуся автомобилю. Заднюю дверь заклинило, пришлось выбивать стекло. С трудом добрался до детского кресла, отстегнул защитный ремень и вытащил находящегося без сознания ребёнка. Матери, сидящей за рулём, помогать уже поздно. Её душа находится в полной растерянности рядом с телом. Остановилось ещё несколько машин. Люди спешат на помощь. Прошу вызвать «скорую» и полицейских. Ребёнок на моих руках всё ещё без сознания. Использую время, чтобы проводить душу туда, где её уже ждут. Надо же, в родне есть святой! Тем лучше для усопшей. Мальчик очнулся и смотрит на меня огромными от ужаса глазами.
– Мама уже далеко. Так лучше. Так надо. Поверь мне! Детский крик оглушает.
Ему отроду года три, не больше. Прижимаю к сердцу, давя в себе подступившие слёзы.
«Все силы мои для тебя, малыш!» – вливаю успокоение, притупляя ужас и страх пережитого. Но это будет стоить ему нескольких лет молчания. Так дано. И это наименьшее последствие из возможных.
Когда прибыли полицейские и медики, начался обычный процесс при дорожно-транспортном происшествии. Ребёнка у меня тут же забрали. Чтобы вытащить тело женщины, пришлось вырезать дверные проёмы, вернее то, что от них осталось в искорёженной груде металла. Дал показания. Мальчика, находящегося в шоковом состоянии, отправили в больницу. Выяснив по документам имя матери, полицейские навели справки: отца у ребёнка нет, погибла мать-одиночка.
Жаниса, а именно так его зовут, ожидает детский дом. Узнав, в какой больнице его разместят, я отправился следом, мне ещё предстоит позаботиться об этом малыше.
От Эрика 5
В этой поездке меня сопровождала некая сущность высшего ранга, для которой я служу скорее телесной оболочкой, необходимой для физической помощи и контакта с нужными людьми. Наша задача заключалась в том, чтобы отыскать человека, способного возложить на себя обязанности по духовному воспитанию Жаниса и заботе о нём. Руководитель был рядом, чтобы помочь. К тому же, мне не всё положено было знать. Этот ребёнок, судя по всему, особенный, и выбран для особой миссии, иначе бы не были задействованы столь могущественные силы.
Побывав в больнице и удостоверившись в безопасности мальчика, физически почти не пострадавшего, мы отправились в монастырь, принадлежащий Конгрегации Сестёр Божьей Матери Милосердия, расположенный в старинном средневековом здании, ограждённом оборонительной каменной стеной. На территорию монастыря не пускали посторонних, но мой сан был пропуском во многие закрытые места. Попросил о встрече с настоятельницей. Молодая монахиня провела меня в комнату для визитов (светлое, просторное помещение с большой иконой, одной из самых любимых и почитаемых мною, Иисуса Милосердного). В центре комнаты – стол, на котором стопками сложены какие-то бумаги и несколько стульев вокруг него, один из них я отодвинул и сел. Меня беспокоило то, что я не знал, как начать разговор, подойти к такому трудному вопросу, к тому же не совсем понимал, что именно необходимо просить. «Всё будет, так как надо. Не волнуйся! Я сам буду говорить с ней. А ты максимально расслабься, чтобы не было сопротивления, иначе головной боли не избежать». Когда пришла матушка-настоятельница, всё именно так и случилось. Мой разум перешёл под контроль другой сущности, губы говорили, тело двигалось, а я будто смотрел на всё это со стороны. Очень странное и нелепое состояние, непохожее ни на что другое. Я с трудом понимал, о чём они говорят, словно находясь в полузабытьи. Когда беседа была окончена, меня опять вернули в свою телесную оболочку. Наверное, выражение моего лица выглядело совершенно растерянным, когда это произошло, потому что матушка улыбнулась и перекрестила меня:
– Да хранит тебя Господь, сын мой!
Это крестное знамение помогло мне придти в себя.
– Как ты себя чувствуешь? Может воды?
– Не откажусь.
– Пойдём, я провожу тебя… – сказала она и повеяло теплом.
Стены монастыря были пропитаны молитвой и светом, проходя по его коридорам, я заметил необыкновенную энергетику покоя и благодати. Монашки, встречавшиеся нам по пути, смиренно опускали глаза, поприветствовав нас. Интересно, видела ли хоть одна из них дух моего спутника? Сам я не решался спросить хоть что-либо у настоятельницы, считая необходимым терпеливо ждать дальнейших указаний.
Она проводила меня во двор, где находился источник, родник, бивший прямо из-под земли, огороженный небольшим каменным бордюром. Почерпнув воды, она подала мне ковш.
– Выпей и умойся, сразу станет лучше.
Сделал всё, как она сказала и словно пелена спала с глаз.
– Спасибо, матушка.
– Господь тебя благослови! Ступай с Богом. Мы ещё встретимся.
Поцеловав тёплую, морщинистую руку монахини, я ушёл без лишних слов.
На время меня отпустили, дали спокойно вздохнуть, и я отправился искать ночлег. В первой же попавшейся недорогой гостинице нашёлся свободный номер. Какое счастье просто лечь и закрыть глаза! Объятия сна – невиданная роскошь, после столь долгого и напряжённого дня.
Утро началось с посещения малыша в больнице. Решался вопрос о передаче ребёнка в детский дом, и тут я был бессилен что-либо предпринять. Закон есть закон.
Жанис, увидев меня, потянул ко мне маленькие детские ручонки, жалобно издавая звук, подобный скулению собаки. Я взял его на руки и прижал к сердцу так же, как накануне. Его тёмно-карие глазки, наполненные слезами, смотрели на меня с надеждой и немой мольбой. Но я не мог вернуть ему маму, так же, как не мог заменить ему отца или усыновить его. Мы оба были заложниками данных обстоятельств, и их приходилось преодолевать, порой принося в жертву самое важное и дорогое. Я поцеловал его тёплый лобик и почувствовал, как сердце наполняется любовью. Тут же вспомнилась маленькая Эрика у Наташи на руках… Малыш прильнул к моей груди, как к родному человеку и даже закрыл глаза. Было очень тяжело осознавать, что я не могу ему помочь, не могу остаться с ним.
«Справляться со своими эмоциями тебе придётся самому. Не привязывайся к мальчику. У вас разные пути». – мой спутник видит всё, от него нельзя скрыть ни мысли, ни чувства.
Доктора разрешили мне немного побыть с малышом. Но вскоре приехала представитель социальной службы опеки. Молодая, приятного вида женщина, лет тридцати, с лицом человека, привыкшего быть несгибаемым и много повидавшего на своём веку. Удивившись моему присутствию, она спросила, кто я и что здесь делаю. Я представился и попросил разрешения сопроводить малыша в детский дом. Увидев, как крепко спит ребёнок на моих руках, она согласилась.
– Кто Вы ему родственник или друг семьи?
– Ни то и ни другое, пани, я случайный свидетель вчерашней трагедии, – невольный вздох вырвался из груди. – Первый, кого Жанис увидел после аварии.
– Я поняла. Мальчику повезло, что Вы пришли ему на помощь и проявили сострадание. Не переживайте так, у нас хороший детский дом. Многие дети быстро находят приёмные семьи и новых родителей… – она что-то ещё рассказывала мне, пока мы ехали, об условиях усыновления и строгом контроле, но я почти не слышал её, наблюдая за выражением лица спящего ребёнка, прислушиваясь к его ровному дыханию, с грустью понимая, что скоро придётся расстаться с ним.
В детском доме нам показали, в каких условиях содержатся воспитанники, устроив небольшую экскурсию по приюту. Это было совсем новое и хорошо оборудованное здание с массой игровых комнат, спортивным залом, комфортабельной столовой, яркими игрушками, хорошей мебелью. Персонал тоже показался мне вполне дружелюбным… Но ничто это не могло заменить детям тепло семейного очага и родительской любви. Глаза малышей оставались одинаково грустными, полными печали и сиротской тоски, а ещё, робкой надежды, обращённой ко всем, кто приходил к ним, с немой мольбой: «Возьми меня с собой!» Такая же горькая судьба ждала и нашего Жаниса.
Когда он проснулся, начал с удивлением разглядывать всё, что его окружало, по-детски, с любопытством, обращая внимание на яркие игрушки, новую обстановку и, конечно же, на своих сверстников, шумно обступивших нас со всех сторон.
Пришло время прощаться. Воспользовавшись тем, что мальчик отвлёкся, я смог незаметно уйти. Не хотелось видеть его слёз. Нам нельзя привыкать к друг другу.
Ситуация с «переселением» разума повторялась ещё несколько раз. Говорили о ребёнке с его будущими воспитателями и директором, как необходимо направить его, чтобы развить нужные способности, что монахини будут часто посещать Жаниса и помогать ему. Вселяясь в меня, дух говорил с людьми, имея на них просто гипнотическое воздействие.
Я всё легче уступал ему место, не испытывая уже первичных затруднений. Но только с настоятельницей монастыря он говорил на равных о вещах, мне недоступных, а ей – понятных.
Через несколько дней я, наконец-то, был предоставлен самому себе. От «отпуска», оставалось всего четыре дня. С учётом дороги туда и обратно, у меня в распоряжении было что-то чуть больше суток возможного пребывания в родных местах. Понятно, что ни о каком отдыхе речь уже не шла, но, я был готов отдать всё, что есть, лишь бы увидеть Наташу ещё хотя бы раз.
Не теряя времени, отправился в путь с редкими перерывами, останавливаясь лишь для сна и утоления голода. Мне нужна была эта встреча, словно воздух. Любовь оставалась последней ниточкой, связующей меня не только с моей прошлой жизнью, но и с реальностью бытия.
От Эрика 6
Понимаю, что поступаю эгоистично и безрассудно, как шестнадцатилетний мальчишка, лечу на встречу с той, чья жизнь давно уже сложилась без меня, но не могу иначе, буквально задыхаясь без неё. Мне необходимо почувствовать биение её сердца. Дышать с ней одним воздухом.
Километр за километром, час за часом, преодолевая расстояние и муки совести, позабыв обо всём, спешу к той, от которой отрёкся, принимая сан и давая клятву безбрачия ради великих целей. Вся жизнь пронеслась перед глазами: с самых первых минут, когда увидел Наташу и до последних, когда мы прощались в последний раз. Всё понимая, всё осознавая, я не могу уже остановиться, не могу повернуть назад. Это срыв, я больше собой не владею.
Многолетние старания летят в тартарары. И чем ближе к ней, тем труднее становится совладать с собой. Возможно, решающую роль в этом сыграла моя усталость или тот малыш сирота, оставшийся в детском доме Слубицы…
Человек во мне стал сильнее священника. Многолетняя тоска и одиночество пробили брешь в защитной броне моей воли. Не могу поступить иначе. Настал момент, когда я готов умереть ради того, чтобы ещё хоть раз просто увидеть её, прикоснуться к ней…
Когда-то Наташа поцеловала мне руку, инстинктивно, неосознанно, порывом души. Теперь я жажду целовать её руки, осознав, что нет более близкого для меня на земле человека.
Израненный чужими болезнями, скорбью, смертями, я хочу окунуться с головой в её тепло, непостижимую любовь ко мне, чудесным образом сохранившуюся в её сердце, даже столько лет спустя.
Кажется, душа летит впереди машины, везущей бренное тело. За окном – города, деревни, леса, поля, реки, озёра… но пейзаж не интересует уставшие глаза. Мне безразлично, хлещет ли дождь в лобовое стекло или слепит солнце. Одержимый любовью, стремлюсь к ней, и ни что уже не сможет меня остановить, разве что смерть, слишком хорошо мне знакомая. Я найду к любимой дорогу и без тела, буду ходить за ней тенью, оберегать покой. Смерть… как часто она кажется мне избавлением от земных мук, освобождением от несовершенной материи.
Но сейчас больше всего на свете хочется жить, жить и чувствовать каждой клеточкой тела, каждой фиброй души!.. Опасное состояние на грани умопомрачения, и я, как духовник, хорошо понимаю это рассудком, но взбунтовавшееся сердце вышло из-под управления. Всё теряет свой смысл и значимость перед возможностью ощутить её присутствие.
Остановился в центре города. Пошёл мокрый, тяжёлый снег, первый этой осенью. Он хлещет меня по лицу, словно пытаясь остудить моё необузданное желание ворваться в Наташину жизнь снова.
Зашёл на почту, попросил телефонную книгу и без труда отыскал адрес и телефон, её новая фамилия стала мне известна ещё в больнице, в ту нашу встречу, при разговоре с врачом. Дрожащей рукой набрал заветные цифры их домашнего телефона. Не знаю, как бы я поступил, если бы услышал мужской голос, наверное, опустил бы трубку, но это – ОНА.
– Привет! – почти задыхаясь, я произнёс всего одно слово, предательски охрипшим голосом.
– Эрик?! Это ты? – спросила она, не доверяя услышанному.
