скачать книгу бесплатно
Обернулась – хотела убедиться, что она по-прежнему стоит ко мне спиной.
Схватила бумажник, торопливо раскрыла, отгоняя тучу неприятных мыслей, да, я спятила, я роюсь в чужих вещах, если меня поймают, если… Но это все потом.
Вытащила удостоверение личности. Надо было как можно быстрее, буквально за секунду все запомнить, а потом успеть положить бумажник на место, отползти, снова стать невидимкой.
Руки у меня дрожали, пластиковая карточка выскользнула из пальцев, упала на песок.
Черт!
Я умоляюще взглянула на океан. Том плескался в воде, его мать, стоя с мобильником в руке, ждала, пока мальчик наиграется в дельфина.
Подняв карточку и стряхнув с нее песок, я прочитала:
Амандина Фонтен
Фруадефон
63790 Мюроль
4
В интерьере кабинета доктора Ваяна Балика Кунинга строгость – демонстрация серьезного отношения к его клиентам – сочеталась с экзотикой. Это создавало спокойную атмосферу, располагавшую к расслабленности и откровенности. Искусно подобранные материалы рождали гармонию желтых тонов: шафрановые стены, золотистый ковер на полу, кожаные кресла и диван цвета маиса, некрашеная деревянная мебель и немногочисленные медные предметы: часы с маятником, две лампы, несколько скромных статуэток балийских божеств.
Пока я устраивалась на диване, Ваян Балик Кунинг зажег сандаловую палочку, не спеша подготовил к работе диктофон и уселся в кресло из древесины гевеи.
Лицом ко мне.
Так лучше.
Во время первых сеансов он садился позади меня, и меня бесило то, что я его не вижу, мне казалось, я разговариваю со стеной, я не могла проверить, не уснул ли он, не играет ли на телефоне в Candy Crush. К тому же на Ваяна Балика Кунинга приятно смотреть. Утонченный плод французско-балийского скрещивания. Золотисто-смуглая кожа, черные как смоль волосы с проблесками серебра, взгляд побитой обезьяны, но сложение при этом атлетическое. Доктор Кунинг – дипломированный психиатр, выпускник медицинского университета Париж V, ничего общего с шарлатаном, который дурит пациентов, украшая свой кабинет изваяниями Вишну, Шивы или Брахмы.
– Так вы говорили, Мадди, что этот мальчик, Том Фонтен, похож на Эстебана?
– Нет, Ваян, я не это сказала. «Похож» – неточное определение. Я сказала вам, что… что это был он!
Ваян еще основательнее устроился в кресле, ухватился за резные подлокотники. Приготовился к сложному сеансу. Он пока не представлял, до какой степени…
– Мадди, вы прекрасно знаете, что это невозможно. Эстебану сейчас было бы двадцать лет. И этого простого соображения достаточно, чтобы прекратить строить какие бы то ни было домыслы и иллюзии на этот счет. Том – не Эстебан.
Я порывалась ответить, но Ваян поднял руку, показывая, что я не должна его перебивать.
– А значит, следует взглянуть на эту проблему с другой точки зрения и задать себе первый вопрос. Почему вы уверены, что этот мальчик, о котором вам ничего не известно, до такой степени похож на вашего сына? Мы не получим ответа, не задавшись другими, еще более тревожащими вопросами. Прежде всего – почему вам через десять лет после исчезновения вашего сына захотелось вернуться в Сен-Жан-де-Люз? Поймите, Мадди, важно не то, что вы нашли на этом пляже, а то, что вы там искали.
Я не позволила себе вскочить с желтого кожаного дивана, я старалась говорить спокойно, контролируя дыхание.
– На этот раз – нет, Ваян! Раньше – да. Я соглашусь с вами: когда мне казалось, будто я узнала Эстебана в Кобуре, в Довиле или Онфлере, это мой мозг не давал зарубцеваться моим ранам. Речь шла всего лишь о сходстве, я это признала, вы меня убедили. Но на этот раз все по-другому. Это… на самом деле он!
Ваян заговорил еще медленнее, чем я. По его тону я понимала, что он не допустит в свою терапию никаких иррациональных объяснений.
– Ну хорошо. Нам еще предстоит большая работа, Мадди, вы отдаете себе в этом отчет?
– Да, конечно. Но… Но нам придется прервать сеансы.
Я слегка приподнялась, чтобы увидеть его реакцию. Красивое лицо Ваяна застыло.
– Простите? Успокойте меня, Мадди, скажите, что я не расслышал.
С усилием я заставила себя улыбнуться. Прежде чем ответить, надолго задержала взгляд на плакатах с изображениями храмов – Ангкор, Боробудур, Ват Сакет – и постерах с горой Батур и рисовыми плантациями.
– Мне будет недоставать вас, Ваян. Вы в самом деле очень помогали мне все эти годы. Я бы рада была продолжить терапию, но…
Ваян Балик Кунинг, император самоконтроля, с трудом скрывал растерянность.
– Я разочаровал вас? Что-то сделал не так? Если это вопрос денег, я могу…
– Нет-нет, деньги тут ни при чем. Просто… я переезжаю.
Долгая пауза. По комнате медленно расплывалось сандаловое облачко. Казалось, будто Ганеша из лавового камня с изогнутым, как вопросительный знак, хоботом еле сдерживается, чтобы не чихнуть.
– Но почему? И… куда вы едете?
– В Овернь. Они уже почти три года ищут врача-терапевта в маленькую коммуну с населением пятьсот человек. Они меня встретят с таким обожанием, с каким не встретили бы и величайшую целительницу индуистского пантеона.
Ни разу за все те годы, что я его знала, Ваян не смотрел таким обезьяньим взглядом. С этими прекрасными влажными глазами он был просто неотразим. Сколько пациенток в него влюблялись?
– Ведь это там живет Том Фонтен, да?
И к тому же умен.
– Да. Мне очень жаль, Ваян, но я должна… проверить.
– Проверить что? Его родимое пятно, я угадал? Ангиому Эстебана. И что дальше? Подружитесь с матерью этого Тома Фонтена? Станете втираться в ее семью, скрывая свое прошлое? Вы хотите ее заменить? Просто потому, что этот мальчик похож на сына, которого вы потеряли?
– Я не потеряла его! У меня его украли!
От моего сдержанного тона вмиг ничего не осталось, но я заставила себя снова заговорить спокойно. Не хотелось бы, чтобы наш последний сеанс закончился на враждебной ноте.
– Я… мне очень жаль, Ваян, но я должна туда ехать. Как бы там ни было, я приняла решение. Я уже отказалась от врачебного кабинета в Этрета. Меня ждут в Мюроле.
Ваян встал. Он никогда не делал этого во время сеансов.
– Вы не против, если я закурю?
Я улыбнулась:
– Будьте как дома.
Он открыл ящик, достал длинную тонкую сигарету – горящая сандаловая палочка перебьет ее запах, и следующий пациент ничего не заметит.
– Вы начали здесь новую жизнь, Мадди. Вы теперь не одна. – Он надолго умолк, не припомню, чтобы он когда-нибудь так тщательно подбирал слова. – Уверены ли вы, что ваш… м-м… что Габриэль согласится все бросить и последовать за вами?
Я снова улыбнулась.
– Я с ним еще не говорила, но думаю, он готов последовать за мной куда угодно… Если только там можно подключиться к интернету.
Прекрасное лицо Ваяна на мгновение сделалось страдальческим. Мне всегда труднее всего было говорить с ним о моей личной жизни. Я знала, что его не оставляют равнодушным ни мои светлые волосы, ни моя энергия, ни слезы, которые я год за годом проливала в его кабинете. Хотя, может быть, все было наоборот, может, это я, сама того не сознавая, после всех этих лет в него влюбилась.
Но если даже и так, что от этого менялось? Я свой выбор сделала, он тоже, мы с ним взрослые разумные люди, способные справиться с разочарованиями и противоречиями. И я ответила самым легкомысленным тоном, на какой была способна:
– А если Габриэль не согласится, то тем хуже для него, я своего решения не изменю. Ваян, вы меня знаете, я женщина решительная… и свободная.
– Нет, Мадди, нет-нет, свобода – нечто другое.
Сигарета Ваяна распространяла чудовищный запах гвоздики. У меня не было ни малейшего желания вступать с ним в философские беседы. Только не сегодня. Слушать поучения тоже не хотелось. И еще того меньше – диагностику моего психического здоровья.
– Ваян, у меня к вам напоследок одна просьба. Могу ли я забрать записи всех наших сеансов? Мне хотелось бы заново их прослушать.
Он сделал долгую затяжку. Придется ему сжечь все свои запасы благовоний, если он хочет избавиться от запаха.
– Вы уверены, что это стоит делать?
– Нет, совершенно не уверена. Я вообще ни в чем не уверена. Именно потому я и хотела бы взять все записи с собой.
Ваян нехотя поплелся к своему рабочему столу.
– Как скажете. Я не могу вам в этом отказать, они принадлежат вам. Это вы настояли на том, чтобы все сеансы записывались. Я скопирую их для вас на флешку. Вы хотите только ваши, из этого кабинета, или и те… прежние?
– Все сеансы, Ваян. Пожалуйста.
Я слышала, как он нервно барабанит по клавишам.
– Когда вы уезжаете?
– Через полгода. В последний раз проведу Рождество у подножия скал, а в край вулканов приеду в феврале, когда они будут покрыты снегом.
Он смотрел на монитор, на список наших прошлых сеансов. Влажные глаза были печальны и задумчивы.
– Мадди, могу ли я, в свой черед, попросить вас об одолжении?
– Ой… Вы меня пугаете.
Он продолжал всматриваться в наши встречи, превратившиеся в восемьдесят три файла.
– Когда вы отсюда выйдете, вы перестанете быть моей пациенткой. Мы снова станем, так сказать, коллегами. Может быть, до вашего отъезда посидим где-нибудь? Выпьем, поужинаем…
Он сделал последнюю затяжку. Я смотрела на него с нежностью.
– Ваян, вы же сами сказали, что я живу не одна, у меня есть Габриэль.
– Но вы свободная женщина…
– Да. А вы – нет.
– Что – нет?
– Вы не свободны.
– Я? Мадди, нет человека более свободного, чем я. У меня нет ни жены, ни детей, ни…
Я прервала его так мягко, как только могла:
– Нет, Ваян, вы не свободны. Не свободны до такой степени, чтобы все бросить, не свободны до такой степени, чтобы всем пожертвовать. А я, как мне кажется, могу жить только с человеком, способным на такое. Я эгоистка, да? Поверьте, вы обладаете всеми достоинствами, но вы не тот человек, который может от всего отказаться, все бросить ради того, чтобы последовать за любимой женщиной.
Вторая стадия: Детская душа
Следующий возраст души, Мадди, – тот, когда понимаешь, что живешь не только для себя. Надо считаться с другими людьми. Душа должна научиться преодолевать свои влечения или, по крайней мере, их контролировать, научиться хитрить, играть, плутовать, обольщать, любить.
II. На новом месте
Добро пожаловать в Мюроль
5
Я распахнула ставни. Из окна моего кабинета были видны горы Пюи, замок Мюроль на ближайшем холме и вершина Санси на горизонте. Солнце ворвалось в комнату, едва я открыла ставни, будто и его манила прохлада старого камня.
Вот уж не думала, что меня здесь такое ждет.
Полгода до переезда в Овернь я готовилась к пасмурным дням, низкому небу, заснеженным дорогам, мокрым водосточным желобам, холодным каменным стенам и дыму над крышами, к безлюдным улицам, к шарфам и шапкам, к тому, что все сидят по домам… Но с самого моего приезда все было наоборот.
Овернцы не припомнят такой мягкой зимы. Пятнадцать градусов в середине февраля. На солнечных склонах вулканов – больше двадцати пяти. Разве что под утро лобовые стекла машин подмерзали.
Мой врачебный кабинет расположен в самом центре Мюроля, в двух шагах от моста из лавового камня, перекинутого через Куз-Шамбон. Здесь потише, чем на улице Гамбетта в Сен-Жан-де-Люз, но это не город-призрак. За окном слонялись неприкаянные лыжники, стройными рядами шагали любители пеших прогулок, дети, разбегаясь после уроков, своими криками будили разомлевших на солнце старушек и дремавших за кружевными занавесками котов.
Я жила в Мюроле уже три недели и ни разу не пожалела о том, что перебралась сюда. Они три года ждали врача! Меня встретили так, будто я вернулась из Америки с золотыми слитками и раздавала их направо и налево. В моем кабинете перебывали все: мэр, школьная учительница, водопроводчик, мясник, сторож маленького музея. И все меня заверяли, что здесь круглый год полно народу; все меня хвалили, видя, что я готова, не скупясь, тратить на них время; все предлагали помощь, и я не стеснялась просить о ней. Здесь, если соглашаешься открыть свою дверь или стучишься к другим, недолго остаешься в одиночестве.
Спасибо, друзья, но я не одинока. Включив компьютер, я проверила, кто записан на сегодня. Теперь всё делается через интернет, даже в овернской глуши можно обойтись без секретарши. Рассеянно прокрутила список пациентов, щурясь от солнца, которое било прямо в монитор.
И вдруг…
Я старалась дышать спокойно, но давалось это с трудом.
Я знала, что время будет работать на меня. На десять километров в округе нет другого врача. Надо было только терпеливо ждать, пока он ко мне придет. Все, что я делала в последние полгода, – покинула Нормандию, пересекла всю Францию, поселилась здесь, открыла свой кабинет – я делала только ради того, чтобы эта встреча состоялась. И все же вздрогнула от неожиданности.
Мелани Пела, 9:00
Жерар Фрес, 9:15
Иветт Мори, 9:30
