скачать книгу бесплатно
– Наверное. Во всяком случае, глаза слипаются.
– Ты вынудила меня признаться, а сама спрятала голову… Я этого так не оставлю!
– Дурачок! Совсем дурачок. Ну, чего бы я стала тебе звонить с острова на остров? В такую-то рань!
– А как же другие признания? Не меньше десятка?
– Слова одни и те же, а мысль в них вкладывается каждый раз искренняя, как впервые. Не веришь?
– Не знаю. Каждому свое.
– Именно. Тебе солнце, мне – туман. За окнами прямо молоко!
– У нас говорят – «Туманный Альбион». Только вчера ночью слышал.
– Тебе кто-то это шепчет по ночам, мерзавец?
– Да, одноглазый тип, похожий на того жуткого кота, на Диаса.
– Стоило мне уехать, как ты уже натворил глупостей?
– Боже! Разве ты для этого звонила?
– По большому счету, для этого. Наш разговор – сплошная глупость. Так не бывает. Ведь не бывает? Скажи, не бывает?
– Значит, я еще сплю. И ты тоже.
– Что у тебя происходит?
– Ничего. Совсем ничего! Кстати, о тебе не прекращает говорить Артур Сузу.
– Этот не вымерший еще «черный полковник»? И что же он такое говорит? Надеюсь, ты уже вызвал его на дуэль?
– Не успел. Он требует тебя на остров! Говорит, что должен реабилитироваться и без тебя к котам не пойдет!
– Я прилечу. Через неделю, а, может быть, через две. Здесь все затягивается. Словно в куклы играю.
– Издержки аристократического быта?
– Похоже на то. Вам, плебеям, это чуждо. Вы счастливы лишь знать об этом, а попробовали бы сами!
– Нам, плебеям, многое чуждо. Но иногда соблазняем аристократок… и даже принцесс!
– Не порть себе нервы. Будь успешным, и все.
– Успешным? А что такое «быть успешным»?
– Удача, помноженная на силу. Разве ты не знаешь этого?
– Ты моя удача. Осталось только найти силы.
– И тогда ты станешь успешным?
– Наверное. Это неважно. Удача, помноженная на силу! Неплохо сказано. Это ты придумала?
– Боюсь, я. Я вообще афористична. Ты не находишь?
– Не знаю. Но сказано хорошо. Можно, я выбью это на своем плебейском фамильном гербе?
– Выбивай. А потом повесь его на щит.
– Зачем? Щит тяжелый, его надо с собой таскать. Не хочу.
– Тогда запомни, и все.
– Я хочу тебя видеть!
– Скоро прилечу. Разберусь тут со своим фамильным гербом и прилечу! Правда, здесь есть чудесный, милый старик… Единственный близкий мне тут человек.
– Разбирайся поскорее с гербами, со стариками, пожалуйста. А то вдруг меня отзовут?
– Что, налаживаются дела? Почти искоренил международную преступность на острове?
– Похоже, она нас искореняет. Если это поймут в нашей штаб-квартире, то меня отзовут. Прилетай скорее!
– И то, и другое когда-нибудь случится.
– Что ты имеешь в виду?
– Все. И то, что я прилечу, и то, что тебя отзовут. Что тогда будет? Как дальше?
– Не знаю. Не хочу об этом думать!
– Удача, помноженная на силу?
– Удача, помноженная на силу! Наш девиз. Пусть будет так. Я люблю тебя.
– Люблю. Люблю…
Ее голос вдруг смялся, растворился в унылых, равнодушных сигналах. Роман еще некоторое время подержал в руках трубку. Потом бережно положил ее на рычаги и отвалился на подушку. Он смотрел в потолок и блаженно улыбался. Неплохо и, главное, неожиданно начался день. Посмотрим, как он продолжится. В любом случае, хуже. Потому что не будет ее. Она на другом острове, в сером тумане.
Глава 20
Колотушкин
Совсем близко облизывала берег хрустальная волна; рыжая пыль, долетевшая за ночь из далекой Сахары, спустилась с небес и покрыла автомобили и светло-серый камень строений на набережной.
Роман выпил кофе в баре и только успел позвонить Козмасу, чтобы сказать о предстоящем сегодня морском путешествии, как в гостиницу вошел одноглазый Иван Колотушкин. Он завертел головой и, увидев Романа за столиком у окна с чашечкой кофе в руке, широко улыбнулся. Его ночное уродство растворилось в утреннем свете, даже черная повязка на глазу показалась бутафорией, а не грозным свидетельством жестокого жизненного опыта.
– Роман… не знаю отчества… я уже здесь.
– Без отчества. Просто Роман. Доброе утро, мистер Колот.
– Да что вы, в самом деле. Иван я. В крайнем случае, Колотушкин.
– Это в каком крайнем?
Колотушкин смутился, развел луками:
– Да я так, к слову.
Из-за барной стойки на него мрачно смотрел Сид. Роман подумал, что если бы даже он сам не позвонил Козмасу, это непременно бы сделал старый повар. Попробуй тогда все объяснить киприоту и греку, не вызвав подозрений. Роман поднялся и, допив последний глоток бурого пойла, который Сид именовал «кофе», подошел к Колотушкину.
– Ну, Иван Колотушкин, поехали?
– Пошли! В море ходят, а не плавают.
– Усвоил. Пошли.
Огромный черный «Лэнд-Крузер» стоял у самого порога гостиницы. Старая седая англичанка, давно жившая в гостинице, пыталась обойти его, чтобы войти в холл, но у нее это не получалось. Места даже для ее щуплого тела почти не осталось.
– Черт побери! Какой болван… – начала она.
– Это я, мэм! – ответил одноглазый, спускаясь вместе с Романом по лестнице. – Не бухти! Сейчас уберем.
Последние слова он произнес по-русски, но суровый тон англичанка уловила и, поджав тонкие губы, нехотя отодвинулась в сторону. Роман поторопился сесть на пассажирское место, а одноглазый, не спеша протерев платком огромное боковое зеркало, кряхтя и сопя, сел за руль.
– Все им некогда! Чухонцы хреновы. Хоть и эти, как их, англосаксы. Один хрен! – ворчал он, отъезжая от гостиницы. – Целый день у окошка сидит, старая стерва, в небо плюет!
Роман с интересом взглянул на Колотушкина и подумал, что одноглазый, пожалуй, не один и не два дня наблюдал за гостиницей Романа, если уже знает привычку англичанки сутки напролет, почти без сна, сидеть у окна и глазеть на пустую, пыльную улочку. Получается, что Ахмед и компания заинтересовались русским сыщиком куда раньше, чем он ими.
…Акулье тело белой «Кометы» дрогнуло и сорвалось в море. Подводные крылья зло резали волну, бегущую навстречу. Изумрудная вода упрямо пенилось, вскипала и долго возмущенно бурлила за хвостом «Кометы».
– А вот, говорят, на воде следов не остается. Невозможно рассечь пространство, не оставив следа – сказал Роман. Он стоял в капитанской рубке. За штурвалом восседал одноглазый, еще больше теперь напоминавший флибустьера. Он снял с себя рубашку, обнаружив под ней полинялую тельняшку. Капитан, седой угрюмый мужчина, и его помощник, парень лет девятнадцати, сидели на небольших крутящихся табуретках.
Флибустьер повернулся зрячей половиной лица к Роману:
– Намек понял! Выходит, мы тебе след оставляем, а ты по нему идешь… как собака.
– Пусть собака. А ты не любишь собак, Колотушкин?
– Не люблю. Говорят, в прошлой жизни кто-то был собакой, а кто-то котом. Я – котом.
Роман засмеялся, хлопнул одноглазого по плечу.
– Что смешного? – Колотушкин будто даже обиделся.
– Я же тебя вчера спрашивал, не был ли ты котом? А ты что мне ответил?
– Это фигурально! Просто не люблю псов. Коты, они сами по себе, а псы всегда у ноги. Иначе это – волки! Вот ты слышал когда-нибудь о том, чтобы люди возвели собаку в святые?
Роман пожал плечами, пытаясь припомнить что-нибудь подобное.
– То-то! А котов священными животными очень во многих местах считали и считают. Возьми хотя бы Египет!
Роман задумался. Потом вздохнул и спросил:
– Зачем вы здесь?
– Бизнес. Морской транспорт и все такое.
– Только перевозка людей?
– Пока – да. Но собираемся расширить дело.
– Много вас?
– Хватает.
– Зачем вам Ахмед?
– Пассажирская линия. Лимассол – Бейрут и назад. А что, нельзя?
– Почему же нельзя, можно. Только дело-то не в этом. Видишь ли, Ваня, сколько веревочка ни вейся, а конец ей будет. И, кажется, он уже у меня в руках.
– Да ну? – одноглазый недоверчиво хмыкнул. – Даже интересно!
– Интересно? А мне вот не очень! Лучше бы я чем-нибудь другим занялся.
– Вот и занимайтесь! Можно, я вас лучше на «ты»? А то непривычно как-то… Мы люди простые.
– Можно. Если непривычно, то можно.
– На брудершафт, значит.
– Только целоваться мы не будем.
– Почему? – одноглазый рассмеялся.
– Боюсь, привыкнешь.
Теперь в капитанской рубке засмеялись все. Роман посмотрел на девятнадцатилетнего помощника.
– А ты-то как здесь?
Капитан вдруг опять стал серьезным.
– Я не для того сына родил, чтобы он в вашей армии вшей кормил! А тут не достанут! – сказал он угрюмо.
