скачать книгу бесплатно
– Да, но я скоро вернусь! – Дэн что-то быстро писал, сидя за письменным столом. – Мне надо переслать письмо.
Через несколько минут Дэн уже ехал на автомобиле в порт. Он приехал перед самым отходом парохода. Вбежав быстро по мосткам, он увидел своего знакомого, младшего офицера Хепворта.
– Вас-то я и ищу! – воскликнул Дэн. – Не будете ли вы так добры передать это письмо моему кузену Роджеру в Сан-Франциско? Я опоздал на почту, да и, сказать правду, этот способ пересылки мне больше по душе. Вы окажете мне очень большую услугу.
– С удовольствием, мистер Уинтерслип. А теперь придется вас попросить сойти на берег. Мы сейчас отчаливаем…
Когда Дэн вернулся домой, мисс Минерва еще не спала. Сообщив ей, что он уже написал Джону приглашение, и пожелав спокойной ночи, он вернулся на веранду, где стояла его походная кровать, окутанная кисейной сеткой от москитов. Но ему не хотелось спать. Глухое, тяжелое беспокойство мучило его. Он вышел в сад. Луна скрылась. Черные волны с какой-то угрозой накатывались на берег. Звезды, обычно столь ласковые и близкие, куда-то спрятались. Дэн стоял и смотрел вдаль… на тот перекресток, где скрещивались все пути…
По другую сторону изгороди из колючей проволоки под рожковым деревом вспыхнул огонек. Брат Эмос! Он почувствовал вдруг братскую нежность. О, как захотелось Дэну броситься к нему, чтобы поговорить с ним о тех незабвенных днях, когда они детьми играли на этом берегу. Невозможно! Дэн это знал. Он вздохнул, и калитка ланаи захлопнулась за ним, калитка без ключа. В этой стране вообще не было принято запирать двери на замок.
Устало опустился Дэн на кресло лицом к бамбуковой занавеске, отделявшей веранду от гостиной. На занавеске появилась тень, на секунду замерла и исчезла. Дэн затаил дыхание… Снова тень.
– Кто там? – вскрикнул он.
Смуглая толстая рука отодвинула занавеску. Показалось приветливое лицо гавайки.
– Я только поставлю фрукты для вас на стол! – сказала Камаикуи. – Спокойной ночи!
Женщина бесшумно исчезла. Дэн рассердился на себя. Что это с ним? Неужели он стал нервным, он, который в своей жизни не останавливался ни перед какими опасностями?
– Эх, старею, должно быть! – пробурчал он, нахмурившись. – Нет, нет, это проклятый ветер действует на меня. Подуют пассаты, и все войдет в обычную колею.
«Подуют пассаты…»
Дэн стал раздумывать: «Здесь, на перекрестке мира, все так неопределенно, так ненадежно…»
Глава II
Цилиндр
В Окленде Джон Уинтерслип пересел на паром. Он чувствовал себя усталым. Более шести суток трясся он в вагоне, а в Чикаго он только пересел с одного поезда на другой и поехал дальше. Довольно! В первый раз ехал он так долго по стране. Как безрадостна и скучна была эта часть Америки!
Щедро расплатившись с носильщиком-инвалидом, у которого вместо правой руки был стальной крючок, Джон опустился на скамью и стал думать о том, что с ним случилось.
Три тысячи миль отделяли его от Бикн-стрит, и ему предстояло еще две тысячи миль пути. Дернуло же его послушаться родных и пуститься в эту авантюру – ехать на Гавайские острова только для того, чтобы намекнуть мисс Минерве, что пора же, наконец, вернуться к родным пенатам. Он чувствовал себя выбитым из колеи. О, как хорошо было бы очутиться снова в родном Бостоне и снова заняться в банке обычными делами!
Резкий гудок. Джон вздрогнул. Подняв глаза, он увидел вокруг себя сказочную красоту. Утренний воздух был свеж и сух. Перед ним расстилалась гавань, мечта усталого моряка, претворившаяся в действительность. Они прошли мимо Гот-Айленда, он слышал заглушенное эхо рожка, он видел Тамалпиа, гордо подымающую свою верхушку к сияющему небу, повернул голову и увидел Сан-Франциско, раскинувшийся по множеству горных склонов. Паром бороздил воду. Джон сидел тихо, как мышь. Целый лес мачт и пароходных труб! Да, это был тот берег, который навеял дымкой романтизма столько рассказов, восхищавших его в детстве, его – уравновешенного молодого Уинтерслипа из Бостона, неспособного по своей природе на необдуманные выходки. Он различал барку из Антверпена, большой пакетбот с востока, пятимачтовую шхуну – пережиток как будто совершенно забытых детских книг. Суда из Тринидада, суда с островов Тихого океана! Поразительная, ошеломляющая картина!
Джон провел рукой по лбу…
– Не сон ли это, может быть, это декорация в театре? Ничего, ничего не понимаю, – пробормотал он.
– Простите, я не расслышала! – услышал он чей-то голос.
Джон повернулся. Рядом с ним стояла красивая девушка испанского типа и вопросительно смотрела на него.
– О, извините! – проговорил, заикаясь, Джон. – Это вышло как-то нечаянно! Не понимаю…
– Чего вы не понимаете?
– Со мной произошло что-то странное! – Джон показал рукой на гавань. – Мне почему-то кажется, что я здесь уже бывал…
– Многие бывали здесь, – недоумевающе произнесла девушка. – Ах нет, не то! Я, собственно, здесь никогда не была.
Девушка несколько отступила от него.
– Конечно, есть много людей, которые никогда не бывали здесь.
Джон чувствовал, что теперь ему следовало бы вежливо приподнять шляпу и отойти к своим вещам. Но вместо этого он сказал:
– Я из Бостона…
– Вот как?
– Видите ли, мне хотелось бы… Собственно, у меня нет никакого права утруждать вас разговором.
– О, пожалуйста! – ответила девушка, подняв на него свои великолепные черные глаза.
И тут произошло то, на что Джон никогда не считал себя способным. Виновата ли была чарующая красота пейзажа, или прекрасные темные бархатистые глаза незнакомки, ласково и несколько недоумевающе смотревшие на него, но ему так захотелось излить перед кем-нибудь свою душу, свой восторг, что он пустился с незнакомкой в разговоры, рассказал ей, чем он занимается в Бостоне, куда едет, громко восхищался красотой природы, вспомнил свое детство, когда он зачитывался рассказами из жизни в экзотических странах. Куда делась его замкнутость и чопорность?..
– Я тоже еду в Гонолулу, – просто сказала девушка.
Паром тем временем подходил к пристани.
– Как жаль, что у меня столько вещей! – произнес Джон. – Я с удовольствием помог бы вам, но, может быть, удастся найти носильщика.
– О, не беспокойтесь, пожалуйста! Я справлюсь и сама. – И, бросив искоса взгляд на картонку с цилиндром, она спросила: – Вы везете цилиндр?
– Да, конечно!
Девушка громко и звонко расхохоталась:
– Простите! Но цилиндр на Гавайских островах… Ха-ха-ха!
Джон гордо выпрямился. Что это значит? Молодая девушка смеялась над ним, над Уинтерслипом? И вдруг чувство какой-то праздничной шаловливой беззаботности охватило его. Вместо того чтобы обидеться на свою соседку, он схватил картонку с цилиндром и швырнул ее за борт. Картонка неохотно опустилась в воду. Несколько человек из толпы пододвинулись к ним. А вдруг этот сумасбродный господин выкинет еще какую-нибудь штучку!..
– Ну наконец-то разделался с ним! – проговорил Джон.
– Зачем вы это сделали? – с укором произнесла девушка.
– А зачем он мне? Эта проклятая картонка все время стесняла меня. Теперь нам не надо ждать носильщика, я могу помочь вам нести вещи…
– Благодарю вас, я сама! Знаете, я чувствую себя виноватой. Как это странно. Пора сходить… Прощайте!
С этими словами девушка направилась к мосткам.
– Будьте добры, только на одну секунду! – вскричал Джон. – Я надеюсь, я был бы очень рад…
Но толпа уже разъединила их. Он увидел только ее улыбавшиеся черные глазки, еще момент – и девушка скрылась из виду так же безвозвратно, как его картонка с цилиндром.
Глава III
Полночь на Русском холме
Через несколько минут Джон Уинтерслип сошел на берег в Сан-Франциско. Не успел он пройти и нескольких шагов, как к нему через толпу протискался шофер-японец, узнавший в нем сразу жителя восточных штатов и к которому он был послан с поручением от Роджера Уинтерслипа.
– Мистер Роджер Уинтерслип, – вежливо доложил японец, – к сожалению, не мог приехать встретить мистера Джона Уинтерслипа, но просит его через час пожаловать к нему в контору.
Джон проехал в дом Роджера на Ноб-Хилл, принял ванну, переоделся и к назначенному сроку был в конторе Роджера. Его родственник оказался низеньким, цветущим мужчиной лет пятидесяти. Ласково приветствовав Джона, он повел его завтракать в один из известных клубов Сан-Франциско.
– Ну, как тебе нравится город? – спросил Роджер.
– Я уже влюбился в него! – просто ответил Джон.
– Да? – Лицо Роджера осветилось улыбкой. – Да, этот город не может не нравиться. История его коротка, но чревата событиями. Сравни его с другими городами, ну, скажем, с Лос-Анджелесом. Наш Сан-Франциско…
И Роджер сел на своего любимого конька.
– Писатели, – сказал он в заключение своей длинной тирады, – любят сравнивать города с женщинами. Сан-Франциско – это женщина, о которой нельзя слишком много рассказывать в кругу своей семьи. Не потому, чтобы она не была вполне пристойна, – нет, но ее чулки чуточку тоньше, смех чуточку звонче, чем это допустимо в обществе, – и люди не поймут ее. Кроме того, воспоминание о ней слишком приятно, чтобы его часто можно было воскрешать в своей памяти… Ах, чуть не забыл! Мой кузен Дэн Уинтерслип из Гонолулу просит тебя исполнить одно поручение.
– Меня?! Вот странно!
– Да. Такое доверие должно тебе льстить. Впрочем, его ты можешь выполнить только с наступлением темноты. А теперь я поеду показывать тебе город.
Через несколько часов Джон, опьяненный впечатлениями, сидел с Роджером в каком-то шикарном варьете и смотрел на сцену.
– Послушай, Джон! – обратился к нему Роджер. – Почему бы тебе не переехать сюда в Сан-Франциско? Вступай ко мне в дело, я ведь уже начинаю стареть…
– Не могу! Моя невеста Агата Паркер ни за что не согласится расстаться с Бостоном.
– Вот как! А ведь настоящая жена едет с мужем куда угодно. Значит, я несколько ошибся в тебе.
– В каком смысле?
– Видишь ли, в прежние времена Уинтерслипы были тем материалом, из которого выковывались пионеры. Уинтерслипы не увлекались мишурой цивилизации. В один прекрасный день они двигались в путь и исчезали на горизонте. Они умели жить полной жизнью. Впрочем, ты принадлежишь к другому поколению. Тебе не понять этого.
– Почему?
– Потому, что тебя, по-видимому, удовлетворяет тихая размеренная рысь. Тебе незнакомы непонятная тревога, внутреннее волнение, жажда деятельности и борьба… Бывало ли с тобой, чтобы ты не пошел спать из-за какого-нибудь пустяка, ну, скажем, просто потому, что ты молод и луна освещала берег, омываемый ночным морем? Приходилось ли тебе лгать, чтобы защитить, в сущности, недостойную женщину? Приходилось ли тебе объясняться в любви… гулящей девке?
– Конечно, нет! – с гордым возмущением ответил высоконравственный бостонец.
– Бродил ли ты когда-нибудь по темным подозрительным улицам чужого города? Дрался ли ты с судовым офицером просто на кулаках, осыпая его градом ударов? Подкарауливал ли ты когда-нибудь из-за угла своего врага и затем хватал ли его за глотку? Бывало ли с тобой…
– Знаешь, человек, о котором ты мне рассказываешь, не возбудил бы во мне особенной симпатии, – прервал его Джон.
– Вполне согласен с тобой! Но я привел тебе события из моей жизни. – Роджер не сводил глаз с лица Джона. – Да-да… Значит, я ошибся в тебе. Ты – пережиток пуританской эпохи.
Джон хотел дать ему отпор, достойный настоящего бостонца, но варьете было так красиво и уютно, музыка так ласково-чарующа, женщины так обаятельны и прекрасны, что Джону не захотелось портить себе настроение. И только один вопрос мелькнул в его голове: не издевается ли над ним его пожилой родственник, умудренный житейским опытом?..
В одиннадцать часов вечера они вышли из варьете лучшими друзьями. В автомобиле Роджер зажег электрическую лампочку и подал Джону письмо.
– Мне передал его третьего дня младший офицер с «Президента Тейлора», – прибавил он.
Джон стал читать письмо, написанное торопливым нервным почерком:
«Милый Роджер!
Ты и тот молодой человек, который по пути к нам остановится в твоем доме, можете оказать мне большую услугу. Прежде всего передай Джону мой привет и скажи ему, что я буду очень рад видеть его у себя.
Теперь перехожу к моей просьбе. У тебя есть ключ от моего дома на Решшиэн-Хилл. Лучше поезжай туда вечером, когда там нет управляющего. Свет выключен, но в буфете есть свечи. В кладовке на чердаке стоит старый коричневый чемодан. Если он замкнут, сломай замок. В нижнем отделении ты найдешь деревянную шкатулку, окованную медью. На ней инициалы Т. М. В.
Тщательно заверни ее и унеси. Пусть Джон спрячет ее в своих вещах и как-нибудь ночью, на полпути к нам, выбросит ее за борт. Скажи ему, что никто не должен этого видеть. Когда шкатулка будет в твоих руках, пошли мне шифрованную телеграмму и попроси Джона также послать мне телеграмму после того, как эта вещь опустится на дно Тихого океана. Тогда я буду спать спокойнее.
Роджер! Об этом никому ни слова! Ни одной душе! Ты понимаешь? Мертвое прошлое иногда нуждается в посторонней помощи для погребения своих мертвецов.
Твой кузен Дэн».
– Что же делать? – спросил Джон.
– Надо действовать! Если мы можем так легко избавить старика Дэна от бессонницы, надо помочь ему. Не правда ли?
– Хорошо! – нерешительно проговорил Джон.
– Так едем туда!
Подъехав к дому Дэна, Роджер открыл его своим ключом, и они вошли в вестибюль. За ним виднелся огромный холл и смутные очертания лестницы. Мебель в белых чехлах напоминала каких-то призраков, жутких, но терпеливых. Роджер вынул коробочку спичек.
– Забыл захватить электрический фонарик. Сейчас принесу свечи. Подожди меня здесь! Сейчас вернусь.
Джону показалось, что прошла целая вечность, прежде чем Роджер вернулся со свечами.
– Каждому по одной! – проговорил он.
Джон взял свечу в подсвечнике и высоко поднял ее. Мигающий желтый огонек давал мало света и только еще сильнее подчеркивал густые тени.
Роджер шел вперед по большой лестнице. У входа в третий этаж он остановился.
– Нет, друг мой, я положительно становлюсь стар для таких авантюр. Забыл взять инструменты. Надо сходить за ними. Я знаю, где они лежат. А ты поднимайся наверх и поищи в кладовке чемодан.
– Хорошо! – сказал Джон.
«Он во второй раз почему-то оставляет меня одного, – пронеслось в его голове. – Как жутко здесь!»
Держа над головой свечу, он стал подниматься по узкой лестнице. Дошел до верха. Остановился. Где-то треснула половица. Мрак, повсюду мрак. Странно! Треск повторился совсем близко от него. Он хотел обернуться, но кто-то в этот момент ударом кулака вышиб у него из рук подсвечник. Он покатился по полу, и свет погас.
– Осторожней! – закричал Джон. – Кто здесь?
