В Поисках Пернатого Змея Солнечного Бога Кетцалькоатля

скачать книгу бесплатно

Теперь надо было назначить «Избранного», того, кто взойдет на жертвенный камень. И еще одного, «Спутника», который должен будет сопровождать Избранного на долгом пути через Страну теней к Небесному дому богов.

В зале снова наступила тишина. Хор непререкаемых напряженно ждал, когда правитель города, великий Ата Ву назовет имена Избранного и его Спутника. А он медлил, догадываясь, что многие будут удивлены назначением, а некоторые и возмущены. Впрочем, правитель не очень волновался. Он знал, что все, как обычно, скованные страхом перед неминуемым возмездием за непослушание, согласятся с предложением правителя Ата Ву. Он, повелитель империи тольмеков – вождь клана Свирепых койотов, он и есть самый Непререкаемый из всего Хора непререкаемых. Нет, никто не будет протестовать, кого бы он сейчас не назвал. Никто не посмеет возразить, услышав даже самые неожиданные имена, тех своих соплеменников, кто получит удар ножа. И они их услышали.

– Спутником Избранного к Небесному трону мы назначаем Чуэн Мулука, Искусного мастера, – не повышая голоса, сказал Ата Ву.

При полном молчании присутствующих, даже не громкий звук его голоса, ударившись о стены из белого оникса, поднялся под каменные своды и спустился вниз громовыми раскатами. Древние строители пирамиды наверняка обладали таинственными знаниями акустики. Они специально оставили в каменных стенах зала пустоты, что позволяло без труда усиливать громкость голоса.

Члены Хора Непререкаемых непроизвольно склонили головы, как будто на них падали не слова, а тяжелые глыбы.

Как же город останется без Искусного мастера? Кто будет украшать резными фигурами камни новых пирамид и храмов? Всем известно, что ни одно сооружение в столице империи тольмеков, Белом городе, не обходилось без работ этого мастера. Были, конечно, другие резчики, некоторых специально приглашали из дальних племен, но не было ни одного такого искусного, как Чуэн Мулук.

– Это будет большая потеря для города, – осмелился кто-то произнести то, о чем думали остальные.

Ему тут же возразил Верховный жрец. В голосе звучало не просто раздражение, но отчетливая угроза.

– Я повторяю то, что уже сказал. Только выбранная нами жертва будет достойна богов. Они оценят дар племени тольмеков, и Тлалок пошлет Большой ливень на нашу высохшую землю.

И снова все покорно замолчали в ожидании слов Великого повелителя о назначении Избранного. В зале царила абсолютная тишина.

– А Избранным мы назначаем… – Ата Ву сделал паузу и едва заметно усмехнулся, представив смущенные, глупые, удивленно-испуганные лица сидящих перед ним, когда они услышат имя, которое он сейчас скажет. Он готов был расхохотаться, но сдержался, упиваясь властью над этим хором «непререкаемых». Он медлил, молчал, но совсем не потому, что сомневался в своем решении. Ему нравилось держать в напряжении своих трусливых подчиненных, ему нравилось устраивать такие маленькие театральные представления.

– Избранным в честь Верховного бога Тлалока назначается… Лазоревый мальчик, – наконец изрек Главный правитель. – Мы жертвуем его богам. Это самое большое, что мы можем сделать. – Ата Ву постарался придать голосу скорбные интонации. Сам-то он давно хотел избавиться от сына Кетцалькоатля, своего врага. Он мешал ему. Одним своим присутствием тот как бы постоянно напоминал ему, «великому правителю», что он не очень-то и велик по сравнению с Солнечным богом, богом – Орлом. Присутствие мальчика неприятно напоминало правителю о своем предательстве. Ведь он когда-то дружил с Орлом, но жажда власти была сильнее, и Ата Ву, собрав огромное войско и весь свой клан сильных и свирепых койотов, захватил город Полуденного солнца. Но он не убил Кетцаля, как многие думали. Он упрятал его в дебрях непроходимой сельвы, в пещере, далеко – далеко от города. Никто не должен знать, что Кетцаль еще жив. Эту тайну Ата Ву не доверил никому, кроме преданного ему Верховного жреца Ахав Кана.

Услышав имя Избранного, «непререкаемые» оцепенели, сделавшись похожими на каменные изваяния. Не было ни сил, ни смелости протестовать, казалось, что и дышать невозможно от ужаса. Послать Лазоревого мальчика, сына Кетцалькоатля, на жертвенный камень вместо кролика?! Не вызовет ли это высший небесный гнев погибшего отца – бога? Тогда его месть тольмекам, быть может, окажется пострашнее нынешней засухи.

Тишина в зале стала тяжелой, как будто плотная невидимая ткань накрыла всех присутствующих. Ахав Кан посмотрел на Великого правителя, тот поймал его взгляд и едва заметно кивнул. Они обо всем договорились еще вчера, все должно свершиться, как они задумали. Выдержав некоторое время, дав немного опомниться от новости, ужаснувшей всех, Ата Ву перешел к разговору о строительстве нового храма. Надо заметить – ловко было придумано: резко переключить внимание собрания с одной темы на другую. Он был уверен, что все с облегчением займутся обсуждением этого, всегда интересного дела – возведение нового храма.

– Надо немедленно приступить к строительству нового храма и закончить его до второй полной луны. Но мы потеряли много людей, а те, что остались, слишком слабы от голода. Что скажешь, Батаб? И ты, Халач Виник? – сразу приступил с вопросами к своим подчиненным Главный правитель.

Первый помощник правителя в хозяйственных делах Батаб и начальник военизированной стражи Халач Виник. стали наперебой предлагать свои варианты. К обсуждению подключились и другие участники Хора, действительно радуясь, что невыносимая тишина и внезапная неподвижность, сковавшая тела, исчезли.

Итак, было решено согнать всех имеющихся рабов, а так же и тех пленных, которых захватили тольмекские воины при последней битве. Совсем скоро их приведут в город отряды полководца Суитли Непобедимого.

Батаб быстро прикинул в уме примерное количество всех рабов, которых можно будет послать на строительство храма.

– Правитель, их все равно не хватит, чтобы в такой короткий строк выстроить грандиозный храм. Надо бы привлечь и наших граждан, ремесленников и крестьян. Все равно работы нет, заняться нечем. Валяются целыми днями, – презрительно усмехнулся Батаб.

– Ты прав, Батаб. Решено. Объявите с башен мой приказ: всем свободным гражданам, от мала до велика, работать на строительстве нового храма богу дождя великому Тлалоку.

Оставалось обсудить еще одно важное дело. В этом году, середины Третьего солнца, в день, когда над Пирамидой луны сойдутся две звезды – утренняя и вечерняя, надо, следуя обычаю, выбрать нового Батаба, помощника Главного правителя. Его выбирают по результатам соревнований на Празднике каменного топора. Участники состязаний проходят не одно испытание, но окончательным победителем становится тот, чей топор пролетит дальше всех сквозь узкое пространство между телами рабов, стоящих в ряд плечом к плечу по длине всего поля, которое так и называлась: Поле летающих топоров.

Раньше, когда правителем Великой империи тольмеков, людей племени ягуаров, был Кетцалькоатль, соревнования по выбору Батаба проходили честно. Победитель становился первым помощником правителя, известным и уважаемым человеком в городе. Его ценили за силу, ловкость, мужество, справедливость. Его имя вписывалось в священные хуны – тольмекские летописи, среди записей о других важных событиях в жизни тольмеков. И это было главной наградой победителю. Свитки укладывались в каменные ниши стен обсерватории на вечное хранение.

Но когда клан Свирепых койотов пришел к власти, а Кетцаля не стало, все изменилось. Действительные результаты соревнований не учитывались. Помощником становился тот, кого назначит Главный правитель, как нынешнего подхалима Батаба. И на этот раз Ата Ву не сомневался, что послушные ему судьи на празднике «топора», сделают так, чтобы Батаб снова стал победителем.

Приказ правителя города о строительстве нового храма в честь бога дождя должен быть оглашен сразу же после заседания Хора, а вот имена Избранного и его Спутника решили держать пока в тайне, на всякий случай. Опасались мятежа: среди тольмеков немало еще оставалось «людей-ягуаров".

Уже на следующий день на верхней широкой площадке Главной пирамиды начались работы по сооружению грандиозного храма посвященного Тлалоку. Старый храм быстро разобрали, но камни, как делалось всегда, сохранили для возведения нового. Холканесы обходили дома, сгоняя всех жителей на строительство.

И вот уже тысячи рабов и свободных граждан день и ночь трудятся, чтобы возвести храм Тлалоку, чтобы бог возблагодарил людей и послал на их землю ливень, благодатный дождь. Везде кипит работа: в каменоломнях, в мастерских резчиков и каменотесов, в песчаных карьерах. Одни подтаскивают глыбы прочного известняка сразу к пирамиде, поднимают наверх с помощью сложных деревянных конструкций, другие обрабатывают и шлифуют камни, чтобы потом художникам – резчикам можно было нанести разные рисунки, рельефы, орнаменты. Это делают уже настоящие мастера, из которых самый искусный – Чуэн Мулук.

Каждый день мальчишки – подростки снуют вверх-вниз по веревочным лестницам, по ступенькам, оставшихся от древней пирамиды, а дальше – по первым уложенным плитам. Тут же и Шал Талам со своим другом Кил Чилимом. Всегдашней обязанностью ребят было приносить старшим лепешки и воду. Но сейчас, когда нет ни того ни другого, они раздают взрослым лишь по горсте бобов, да в глиняных чашках приносят по глотку с трудом добытого сока кактусов. А когда и это заканчивается, строители достают кусочек жевательного табака, заменяющего им еду и питье.

Мальчишкам все интересно, и они прыгают с камня на камень, перелезают через спины диковинных животных, высеченных на плитах пирамиды, играют в прятки, укрывшись за колоннами, причудливо разрисованными яркими красками, или за четырехгранными выступами на стенах пирамиды. Самые быстрые и ловкие среди них – два друга Кил Чилим – Звонкий тростник и Шам Талам – Верное сердце. Вместе они облазили, кажется, все, что можно, все, что можно было увидеть и потрогать. Но однажды, забравшись на площадку, где еще недавно стоял старый храм, они обнаружили круглые ровные отверстия, расположенные в определенном порядке по всему периметру. «Надо их исследовать», – решают мальчишки. Тут же Шал Талам находит подходящую палку и засовывает ее внутрь одного отверстия, пытаясь проткнуть как можно дальше.

– А вдруг, там, в глубине, окажется клад? – шепчет он другу.

– Или спрятанные сосуды с питьевой водой? Хитрые жрецы на все способны, – откликается Кил Чилим, хватая другую палку.

Каждый начинает ворошить отверстии, давно заполненные каменной пылью и песком. Конечно, тонкие и пересохшие палки быстро ломаются. Кил Чилим запускает внутрь отверстия свою худую руку и выгребает сначала рассыпавшиеся куски деревяшки, потом начинает очищать проход от слежавшейся пыли, смешанной с мелкими камушками. Его сменяет Шал Талам, и так они выбрасывают на поверхность весь мусор, куда достает рука, заглядывают в темный проход. А там просто пустое и полое, как труба, отверстие, которое уходит куда-то вглубь пирамиды. Увы! Ни клада, ни кувшинов с водой там нет.

Зато внезапно, кажется, совсем рядом, отчетливо послышались голоса, разговор. Оба мальчика застывают, прекращают болтать и смеяться, тихо опускаются на плиты, растягиваются на камнях площадки, и почти засунув уши в отверстие, слушают, стараясь не пропустить ни слова.

– Повелитель! Войско на расстоянии одного полета стрелы от города. Пора созывать народ на праздник. Дайте приказ прекратить на два дня работы по возведению храма, – сказал голос, в котором не трудно было узнать Батаба, так как он сам часто объявлял с храмовой трибуны приказы Великого повелителя.

– Хорошо, можешь объявлять. И еще не забудь напомнить, чтобы все надели праздничные наряды. Пусть музыканты достанут свои флейты, барабаны, трещотки, и пусть жрицы храма цветов сплетут гирлянды, чтобы украсить победителей. Только у жриц этого храма остался сад с живыми цветами.

Ребята узнали и голос Великого повелителя города. В дни торжеств он всегда первым начинал петь гимны.

– Да, я слышал, в Храме богини цветов есть какой-то магический подземный ручей и озеро. Сам я не видел, туда нельзя входить непосвященному, да еще мужчине… Это единственный ручей, который не высох. Странно, правда, Повелитель? – снова послышался голос Батаба.

– Мы не имеем права рассуждать ни о воле богов, ни об их капризах или шутках, – важно сказал Главный правитель города и приказал Батабу уйти. – Да, помни. Пока ни слова о жертвах Тлалоку.

Мальчики отпрянули от «говорящей» трубы, очевидно соединенной странным образом с внутренними комнатами пирамиды. Отверстия, которые раньше, пока не разрушили старый храм, оставались невидимыми, спрятанными за стенами, сейчас оказались снаружи. И теперь каждый, если бы догадался прислонить здесь ухо, смог бы услышать все секретные переговоры Повелителя со своими подчиненными!

Мальчишки сидели потрясенные опасным открытием. Что делать? Рассказать или не рассказывать об этом взрослым – отцу и брату? Подумали и решили: нет, прямо сейчас, они точно не пойдут с рассказами ни к тому, ни к другому. Те слишком заняты.

– А может, вообще пока хранить тайну? – предложил Кил Чилим. – Будем забираться сюда каждый день, подслушивать разговоры, а потом, накопив важные сведенья, расскажем, а твой отец и мой брат пусть сами придумают, что с этим делать.

– Нет, пожалуй, это не очень правильно, – сомневаясь, протянул Шал Талам, – да и опасно. Того гляди, кто-нибудь заметит, как мы здесь разлеглись, воткнув уши. Враз догадаются.

В конце концов, поспорив и поразмышляв, ребята договорились прийти, как всегда, ближе к ночи, в дом Чуэн Мулука и сегодня же честно признаться отцу и брату о своем открытии слуховой трубы.

Они быстро спустились с пирамиды, прошли центральную площадь и направились на окраину, в сторону полей. И как раз в этот момент с высокой башни мощных стен, окружающих весь город, послышался голос Батаба, объявляющий приказ Правителя о завтрашнем празднике в честь возвращения войска тольмеков. Пока они добирались до дома, приказ многократно повторялся. Это было возможно, благодаря тому, что на каждой башне городских стен стояли глашатаи. И так важное сообщение доходило до самых отдаленных хижин крестьян. Попробуй тогда кто-нибудь скажи, что не слышал приказа Правителя, поэтому, мол, и не выполнил его. За это следовало наказание.

В другое время мальчишки обрадовались бы празднику, только и говорили бы об этом. Но сегодня им не терпелось поделиться своей новостью, они ждали когда взрослые вернутся с тяжелой работы. Потом нужно было еще подождать, пока мужчины отдохнут, съедят напополам кукурузную лепешку, выпьют немного сока агавы и раскурят свернутый лист табака. Вот тогда ребята получат слово, тогда они и признаются.

Но два друга так и не дождались в тот вечер старших. Они долго ходили от дома Чуэн Мулука к дому Вуцли Кех, о сидели на пороге, разглядывая ночное небо, стараясь вспомнить названия созвездий. Потом хотели даже бежать в мастерскую Чуэн Мулука, но раздумали. Была уже глубокая ночь, и они знали, что вездесущие холканесы, не спящие в ночи, обходят весь город с факелами. Завидев позднего прохожего, стражники обязательно поволокут его в так называемый Дом вопросов и ответов, чтобы выпытать, зачем те бродят по улицам, куда идут, почему гуляют так поздно, и так далее.

Друзья улеглись на циновки, и сон быстро сморил их. Но спали они недолго. Ранним утром, на восходе солнца, их разбудил шум трещоток, звуки тростниковых флейт, перестукивание калабасов и маракас, громкие ритмы, выбиваемые ударами сильных рук по натянутой коже барабанов. Слышался еще звон керамических колокольчиков, резкие звуки свистулек, гулкие призывы труб, сделанных из витых рогов горных баранов или огромных морских раковин. А потом, перебивая все другие звуки, загудела праздничная, большая каменная труба. Это был сигнал к общему пению Священного гимна тольмеков «В честь богов Земли, Воздуха, Воды и Огня». В честь этих четырех самых важных богов еще в древние времена далеких предков был построен храм, которой так и назывался «Четыре стихии».

Жители города, которые уже вышли из домов, дружно запели торжественную песнь.

Айа-юйа-йа! Великим богам эта песня моя.
Небу, Земле, Огню и Воде. Наши боги везде.
Их законы свято помним и чтим.
К ним молитвы возносим, предков обряды храним.
Пока в небе звезды сияют и кормит земля,
Горя не будет, не быть беде,
Пока есть вода, и горит огонь в очаге,
Пока солнце восходит и светит луна,
Наш город цветет, страна тольмеков жива.
Айа-юйа-йа! Пусть так и будет всегда!

Мальчишки в одно мгновение выскочили на улицу и помчались к главной площади. Еще издалека они увидели, как со всех сторон к ней стекался народ. Конечно, тут же среди простого люда, сновали вооруженные стражники – холканесы. Толпа быстро заполняла подходы к площади, соседние улочки. Многие влезли на крыши домов, чтобы лучше все разглядеть. Не раздумывая, Чал Талам и Кил Чилим тоже взбираются, но совсем не на крышу. Они влезли на самый верх древней сторожевой башни, которая когда-то, когда город был маленький, стояла на его границе, а теперь оказалась чуть ли в самом центре. Оба очень довольны: им видно оттуда все. Их «трибуна» лишь чуть ниже той храмовой, на которую сейчас поднимутся главные правители города.

Со стороны каменных укреплений – высоких и мощных стен, которые окружают весь город, раздаются сигналы дозорных, звучат трубы и поднимаются столбы дыма от зажженных там костров. Это означает, что тольмекское войско, возвращающееся после походов и битв, совсем близко. Действительно, на дороге, спускающейся с горного перевала к южным городским воротам, уже можно видеть передовые отряды войска. Сверкает на солнце богатый головной убор предводителя войска, вождю. Сейчас это знаменитый Суитли, по прозвищу Непобедимый. Еще немного, и отряд вступит на главную площадь города.

А на высокую трибуну Пирамиды солнца поднимаются для встречи победителей Главный правитель Ата Ву, его помощник Батаб, Верховный жрец Ахав Кан со своей свитой, начальник городских стражников Халач Винник, другие члены Хора непререкаемых. Праздник начинается. Шал Талам и Кил Чилим слезают с башни и бегут к площади. Тольмеки надели свои лучшие наряды. Женщины в расшитых цветными нитками платьях, на шее – яркие бусы, в ушах огромные серьги, на запястьях – браслеты из оникса, нефрита, лазурита, яшмы. У мужчин главное украшение – причудливые головные уборы в виде устрашающих масок зверей, птиц, рептилий. Красочность их нарядов усиливается обилием разноцветных перьев, которыми украшены не только «короны». Перья диковинных птиц прикреплены на куртки, выделанные из дорогой кожи оцелотов, на пояса, которые в несколько раз охватывают их талии и бедра. Перья причудливых расцветок вставлены в тяжелые серьги на ушах и даже вправлены в сандалии. Каждую процессию жрецов и жриц всех храмов столицы тольмеков, толпа встречает гулом восторга и одобрения, приветственными криками, шумом, звоном всех музыкальных инструментов, ударами барабанов.

Самые красивые и необычные наряды, как всегда, у юных жриц таинственного Храма цветов богини Ксочипитли. Их длинные платья сделаны из лепестков цветов невиданной красоты. У девочки, которая открывала шествие и шла впереди остальных, на голове красовался венок, более похожий на корону. Он был сплетен в несколько рядов из розовых орхидей. Девочка шла медленно, ровно и прямо, стараясь не уронить столь странный головной убор, который весил, наверное, больше чем она. К тому же, по обе стороны от «короны», с головы до земли спускались широкие цветочные гирлянды. Шал Талам и Ким Чилим, пробрались сквозь толпу, вытянули шеи, чтобы получше рассмотреть редкое зрелище и оба тут же загляделись на девочку в короне из цветов. Девочка внезапно подняла глаза, увидела мальчишек, своих сверстников, с разинутыми от восхищения ртами, и улыбнулась им!

Удары барабанов, пронзительные звуки флейт и непрекращающийся гул праздничных труб вместе с криком толпы сливаются в один громоподобный рокот и достигают апогея, когда на площадь входят отряды тольмекских воинов. Темно-коричневые от загара, покрытые пылью дорог, усталые, в истоптанных сандалиях, они подходят к подножию Пирамиды солнца. Начальник войска – Суитли и солдаты становятся на одно колено, склоняют головы перед трибуной правителей города и поднимают обе руки вверх. В одной руке у каждого нож и топор, в другой – небольшая плетеная корзина, где сидят десять – пятнадцать маленьких птичек. Это уйтиль – колибри. Толпа на площади, как единый организм выдыхает: «Айа-юйа – йа!», – традиционный клич тольмеков, как в начале гимнов, так и в торжественные минуты. Сейчас это крик радости и благодарности богам. Тольмеки победили в битве, захватили много добычи и пленных – рабов, а еще присоединили к империи новые земли. Но победа далась нелегко. Каждая птичка означает погибшего воина. По сигналу вождя клетки с птицами открываются, и сотни колибри взмывают к солнцу. Все верят – это летят к небесам души погибших воинов. Небо над площадью становится узорчатым разноцветным ковром. Никто не оплакивает погибших: ведь они возвращаются туда, к Солнцу, откуда пришли когда-то все они, все их племя, откуда спустился к ним сам Светловолосый солнечный бог Кетцалькоатль, бог-Орел.