скачать книгу бесплатно
Яся сидела на стуле
Анастасия Владимировна Безрукова
"Яся сидела на стуле" – психологически тонкая повесть о девушке, которая обнажает перед читателем тело и душу. Яся всю жизнь ненавидела мать и корила отца за мягкотелость, хотя очень его любила. И вот ее родители мертвы, и она виновата в их смерти. Все, о чем Яся мечтает, – это не чувствовать. Но в ее жизни появляются два мужчины, пробуждающие в ней противоречивые желания. Один даст ей спокойствие и равнодушие, другой – эмоции и необузданную страсть. Романтическая линия повести – это только кончик спутанного клубка глубинных переживаний героини. Каждая глава то погружает читателя в прошлое, то выдергивает в настоящее, пока, наконец, оба конца нити не сходятся в ответе на главный вопрос: "Встанет ли Яся со стула?".
Анастасия Безрукова
Яся сидела на стуле
Глава 1
Яся сидела на стуле посреди комнаты, улыбаясь глухой стене. Она перебирала обрывки сегодняшнего дня и прикладывала их, как пластырь, к своей поцарапанной жизни.
«Ещё увидимся!» – слова эхом летали по её огромной душе, как птички, и щекотали её так, что хотелось смеяться.
– Всё, стоп! – приказала Яся сама себе.
Одним рывком она встала со стула и, как была в колготках и лифчике, пошлепала на кухню. На столе грустил неразобранный пакет с продуктами, понуро опустив ручки.
– Ладно тебе, выше нос, – приободрила его Ясмина и стала извлекать нехитрые продукты.
Йогурт, пирожное «Картошка»…
Но пакет снова затянул её в воспоминания, и Яся мечтательно замерла, зажав в руке шоколадный батончик.
– Анатолий Николаевич…
– Толик, – перебил её долговязый мужчина в смешных очках.
Ясмина сглотнула смешок и продолжила:
– Анатолий Николаевич, надеюсь, вы вовремя вернёте книгу?
– Конечно, я надёжный.
Надежный…
Яся вытащила из пакета руку, внимательно осмотрела шоколадный батончик, словно не понимала, откуда он взялся, отложила его в сторону и продолжила доставать продукты.
Кофе, кефир…
– Вы знаете, это ОСОБАЯ книга. И я вынуждена попросить у вас телефон, – сказала Яся бесцветным голосом.
А у самой было ощущение, что она клеит парня на дискотеке.
– Да-да… – Толик стал рассеянно шарить по карманам и извлёк доисторический аппарат с кнопками. – Вот, забирайте.
Внутри Яся хохотала, но снаружи она едва вскинула бровь:
– Я имела в виду номер телефона. Чтобы позвонить, если вы вдруг через три дня не вернёте книгу.
Через три дня…
Рука снова зависла теперь уже в пустом пакете. И тут волна ужаса окатила Ясю:
– Это же не моя смена… Ладно, подменюсь.
Яся освободилась от засасывающих в пакет воспоминаний и подошла к зеркалу. Вроде всё как всегда: острый нос, серые мышиные глазки, маленький рот с приподнятой верхней губой. Но на неё смотрела совершенно другая женщина. РОКОВАЯ.
Такой Яся ощущала себя сейчас. И будет ощущать ещё три дня. А что будет после, не важно. Точнее, важно, но не сейчас.
– Ещё увидимся, – произнес Анатолий Николаевич, забирая из рук Ясмины книгу.
– Обязательно увидимся, – подтвердила Яся, вложив в эту фразу весь накопившийся за годы одиночества жаркий огонь зарождающейся любви.
Глава 2
Яся сидела на стуле, придвинутом почти вплотную к старому трюмо.
Перед ней стоял новенький тюбик помады винного цвета. А рядом – старенький розовый блеск для губ. Яся смотрела на них немигающим взглядом и попеременно трогала кончиками пальцев то один тюбик, то другой.
Последний раз Яся красила губы… Она задумалась. Тюбики с помадой затуманились, и из этой дымки возникли образы куда более чёткие. Вот они вместе со своей школьной подругой собираются на дискотеку – девочка решила сделать Ясю неотразимой и перевела на неё весь арсенал косметики Ruby Rose. В комнате пахло лаком и палёными волосами. И ещё чем-то сладким, ягодным, нежным. Это был запах девичьих грёз о первом поцелуе.
Ночью, когда Яся над керамической раковиной тёрла мыльной мочалкой свои невинные губы, она поклялась больше никогда их не красить. Потому что всё зря. Потому что ни одна помада на свете не сделает её хоть чуточку привлекательней.
Яся задела блеск для губ, и он с лёгким дребезжанием скатился с трюмо и плюхнулся на пол. Она посмотрела на помаду. И помада тоже посмотрела на неё, казалось, с вызовом: «Хей, ну что, слабо?»
– Ничего не слабо! – сказала Яся вслух.
Она стиснула тюбик, сорвала с него крышку с такой же решительностью, как солдат срывает чеку с гранаты, и провела по губам. Они тут же налились краской, стали переливаться в свете ночника, как дорогое вино в бокале. Вздёрнутая верхняя губа оказалась озорной, даже взбалмошной. Она словно приглашала зайти в гости и обещала быть плохой девочкой.
Но самое удивительное, что Ясе понравилось это ощущение. Она подкрасила ресницы, небрежным движеньем нанесла на скулы и щеки румяна. И почувствовала, как внизу живота набухает горячее тягучее желание, похожее на мягкую карамель.
Яся откинулась на спинку стула, закрыла глаза и стала представлять завтрашний день.
Вот она стоит за библиотечной стойкой и перебирает тонкими пальцами формуляры. До конца рабочего дня остаётся пять минут. А Анатолий Николаевич, Толик, всё ещё не принёс книгу.
Часы колотят: «Бом! Бом! Бом!..»
Дверь распахивается. На пороге появляется Анатолий Николаевич. В руках у него книга, а под мышкой какой-то сверток из газетной бумаги.
– Бом! Бом! – продолжают бить часы, и Анатолий Николаевич шагает с ними в ногу.
Он уже стоит рядом с Ясминой и протягивает ей книгу. Затем достает сверток, и из него выпадает букет поломанных гвоздик.
– А вы плохой мальчик, – говорит Ясмина незнакомым голосом. – Вы опоздали. Рабочий день закончился. Библиотека закрыта. Я должна вас наказать.
– Бом! БОМ! – колотит у Ясмины под блузкой разбухшее до размеров церковного колокола сердце. Внизу становится тяжело и сладко.
Освещение по щелчку гаснет. Ясмина чувствует, как мужская рука бережно, но в то же время властно берет её за подбородок и притягивает к себе.
– Так накажите меня! – шепчет Анатолий Николаевич и стискивает губами Ясину мочку уха.
…Ясмина издала тихий, но сладкий выдох. Она часто и громко дышала. Зрачки расширились так, словно она чем-то напугана. Губы налились соком и пульсировали. Она бросила хищный взгляд на своё отражение, улыбнулась, встала и как-то очень по-будничному пальцами ног подняла свалившийся на пол блеск и отшвырнула его в сторону.
Глава 3
Яся сидела на стуле посреди коридора. В ногах, словно старая больная собака, съёжилось пальто. Один сапог был расстёгнут до половины, и нога в нём смотрелась как недоочищенный от шкурки банан. В руках Яся сжимала сливового цвета беретик с вышитыми колокольчиками. От напряжения костяшки пальцев побелели, а по ногтям расцвели лиловые полосы.
– Дура, дура! – шептала она в пустоту комнаты. – Дура! Дура! Дура…
Потом она встала, сделала резкий шаг и, запнувшись о сапог, рухнула ни линолеум. Челюсть щёлкнула, словно выключатель, и Яся потеряла сознание…
…Этим утром в библиотеке был особенный свет. Через ржавчину листьев солнце проливалось на стену прозрачной карамелью, раскидывало причудливые тени на стеллажи и прыгало пятнами по столам.
Но видела это только Ясмина. Она вообще сегодня ощущала всё как-то иначе. Привычный запах отвратительного растворимого кофе преобразился в утонченный аромат эспрессо. Бесцветные стеллажи, всегда такие суровые и мрачные, были приветливы и с удовольствием отдавали нужные книги. И даже противно скрипящий стол в третьем ряду лишь деликатно покряхтывал.
Ясмина сидела за библиотечной стойкой с прямой спиной, в простеньком, но изящном замшевом платье. На груди была приколота брошь в виде кленового листа, и иногда расшалившийся солнечный луч отталкивался от неё и прыгал на лысину старого академика – единственного читателя зала специальной литературы в столь ранний час.
Перед Ясминой лежала карточка Анатолия Николаевича Одоевского. Ей нравилась его фамилия, и она примеряла её, как невеста подвенечное платье – идёт или нет? Одоевская Ясмина Дмитриевна. Фамилия сидела идеально. Яся уже видела будущих детей – красивую тонкую девочку за фортепьяно и мальчика, играющего с золотистым ретривером. Они сидели вчетвером в просторной гостиной, её супруг читал газету, а сама Яся сидела в мягком кресле, положив руки на округлившийся живот. Там за окном завывал холодный ноябрьский ветер, но в их доме было тепло, пахло корицей и какао.
В том, что Анатолий Николаевич сдаст книгу вовремя, Яся не сомневалась. Человек с дворянской фамилией должен держать слово, это дело чести. Это какому-нибудь Башмакову простительно задержать книгу, а Одоевскому – нет.
Ясмина поймала себя на мысли, что весь день ощущает себя словно перед свиданием. Хотя, честно говоря, у неё и настоящих свиданий-то не было. Зато она о них много читала в девичьих романах и всё знала про «трепет сердца», «рассеянную задумчивость» и «особый блеск глаз».
Утром время тянулось медленно, читателей было мало, но к обеду оно разогналось, и Ясмина с удивлением обнаружила, как дома и деревья за окном стали цвета переспелой сливы. Библиотечный зал вспыхнул ярким люминесцентным светом, наполнился стуком и шелестом засобиравшихся домой читателей.
Яся почувствовала беспокойство: «Вдруг он забыл? Или заболел? Или вообще…». Она заёрзала на стуле, но тут же вспомнила вчерашний сладкий вечер и успокоилась. Всё будет так, как ей почудилось. И она на минуточку прикрыла глаза…
…Челюсть и скула неприятно ныли. Яся лежала лицом вниз, голова её была немного на боку, а правая щека приплюснута к линолеуму. Взгляд блуждал по пространству между плинтусом и полом и напоролся на застрявшую в щели рублевую монетку. Яся пыталась отковырять её ногтем, но монетка сидела прочно. Тогда она поднялась, переступая ладонями по стене, и проковыляла в комнату. Голенище расстёгнутого сапога волочилось за ней, как подбитая лапа.
Яся достала из тумбочки тонкую металлическую линейку и вернулась в коридор. Она просунула линейку под плинтус, приподняла его, подцепила монетку ногтями и вытащила её. Затем кивнула сама себе, наклонилась к сапогу, да так и застыла с собачкой, зажатой между пальцами.
…Было без четверти семь, когда в зал специальной литературы вошла женщина. Ясмина бросила на неё рассеянный взгляд, но всё же успела заметить, что в руках дама держит ту самую книгу, которую она выдала Анатолию Николаевичу.
Глава 4
Яся сидела на обычном стуле. А ей казалось, что на электрическом.
Дама приближалась с неотвратимостью палача. Казалось, она вот-вот положит мокрую губку Ясе на макушку, проверит, прочно ли закреплены ремни, и пропустит электрический ток. И всё. Конец. Надеждам на дворянскую фамилию. Вообще всему.
В заполненном посетителями библиотечном зале Яся видела только вот эту женщину и книгу. Остальное походило на дешёвые фотообои, наспех приклеенные в зале исполнения наказаний, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.
«Разрядить обстановку в зале с электрическим стулом. А в этом что-то есть», – улыбка вырвалась на лицо небольшими складочками вокруг глаз, которые тут же исчезли.
Женщина приближалась, быстро и неотвратимо. И впереди неё была волна ужаса и отчаяния, которая вот-вот должна была накрыть Ясю с головой. Но девушка знала – чтобы не захлебнуться, нужно всего лишь задержать дыхание. Яся сделала глубокий вдох и в тот момент, когда разочарование врезалось в неё, не издала ни звука. Она сидела на стуле с ровной спиной и приветливо улыбалась.
– Здравствуйте, – сказала женщина. Голос у неё был глубокий и тяжёлый, как море. – Мне необходимо сдать книгу. Правда, за другого человека. Он, к сожалению, не смог.
– Добрый вечер! Назовите, пожалуйста, фамилию, имя и отчество, – попросила Ясмина и незаметно засунула лежавший перед ней формуляр обратно в картотеку.
– Одоевский Анатолий Николаевич, – женщина произнесла это так торжественно, что казалось она сейчас продолжит чем-то вроде «потомственный дворянин, титулованный статский советник, кавалер ордена Белого Орла».
Яся достала карточку, извлекла из неё формуляр, проставила дату. Женщина дышала ровно и глубоко, и с каждым вдохом крупные тёмно-фиолетовые бусины перекатывались на её груди. Она положила обе руки на библиотечную стойку, и Яся отметила, что кроме серебряного перстня с изображением геральдической розы никаких колец не было. И мерзкая, липкая надежда присосалась пиявкой к Ясиным мыслям: «А вдруг сестра? Или тётка? Или просто коллега».
– Я могу идти? – спросила женщина с таким достоинством, с каким княгини протягивают руку для целования.
Яся подняла глаза и только теперь заметила, какие благородные черты у этой дамы. Глубокие карие глаза, прямой нос, контур губ чёткий и гладкий. Женщина была крупной и статно и, если бы жила в имперской России, вполне бы сошла за графиню.
– Да, конечно. Всего вам доброго, – ответила Ясмина и тихо под нос добавила: «Чтоб ты навернулась со своих каблуков, кошка драная».
Женщина была на середине зала, когда каблук правой ноги проскользнул вперёд и неестественно подогнулся. Она чуть накренилась, но тут же выровнялась. И зашагала прочь, как покидают поле боя победители…
…Яся всё ещё стояла посреди коридора, нагнувшись к сапогу, с бегунком, зажатым между пальцами, когда кто-то позвонил в дверь.
Глава 5
Яся сидела на стуле и вылавливала ложечкой зефирки из какао. Напротив неё сидел коротко стриженный мужчина с глазами цвета крепкого кофе. На нём был рыжий свитер крупной вязки с вышитой доисторической обезьяной и надписью «Не копайся в прошлом – копайся в себе».
– …и тогда Рома подошел к палатке девочек, заорал «Я страшный перепел», а потом рухнул у входа и захрапел.
– Ага, я пыталась его разбудить или оттащить, но куда там, он раза в два тяжелее меня был.
Мужчина посмотрел на Ясю своими тёмными глазами, но для Яси в них был только свет.
– Слушай, ну вот ты совсем не изменилась. Девчонка-девчонкой, а ведь нам за 30 уже. С хвостиком.
– С хвостищем, я бы сказала.
Взгляд Яси ненадолго потух, она отвернулась к окну, сглотнула и снова посмотрела на собеседника:
– Да что ты всё про прошлое. Расскажи лучше, как жена, как дети. У тебя же вроде две девочки, да?
– Два мальчика. Я каждый раз тебе это говорю, а ты каждый раз забываешь. Ай, не важно. Развёлся я. Вот уже полгода как. Она уже себе хахаля нашла, в Маааскву с ним свалила. Пацанов своих не вижу почти, так, на каникулах приезжают. Да и то если я не в командировке. Сама знаешь, то там копаем, то тут…
– Паш, прости, я не знала.
– Конечно, не знала. Мы же когда с тобой последний раз виделись? Это ведь было аккурат перед тем, как я в Австралию на раскопки уехал.
Яся задумалась. После выпускного они с Пашей сразу договорились – никаких бесполезных звонков и переписок, только личные встречи. Обещание они нарушили только дважды: один раз Паша пригласил на свадьбу, а второй…
– Девять месяцев назад. Ты на похороны приезжал. Тогда весь класс собрался, даже Карина из Италии приехала.
– Да, жаль, всё-таки твоих родителей. Глупо как-то все это вышло. Ты к психологу так и не сходила, я тебе контакты кидал?
– Паш, давай не будем об этом. Ты-то себе жену новую не подыскал? Ты же не можешь без женщины, знаю я тебя.
– Вот как раз к ней и приехал.
Паша взял Ясину ладонь в свои большие медвежьи лапы. Руки у него были шершавые, мозолистые. Ногти были чистые, но пожелтевшие от постоянного соприкосновения с землёй и глиной.
