скачать книгу бесплатно
– Из Одессы, у нас и кирпичи плавают, – отвечает русалка. – С какой целью интересуетесь?
– Замужем, отношениями серьезными связаны?
– Нет, – в его сторону не смотрит, того и гляди, опять на дно уйдет, – полетом жизни наслаждаюсь и блядую иногда, а вы?
– Ихтиандр, – поперхнулся обильно сдобренной хлором водой парень и уже отплыл, было, в сторону, но остановило его во взгляде одесситки что-то мимолетное, разрубающее вызов пошлости.
Боль глубоко спрятанная, или беззащитность детская?
Он взглянул на нее еще раз, и вдруг смешался, как в школе, пойманный на взгляде в глубокий вырез училки:
– Летаю по просторам, – запинаясь ответил он.
– Перья не подмочи, орел, – залилась звонким смехом девчонка, – утонешь ненароком, спасай вас потом, – и ушла под воду с изяществом дельфина.
Олег дожидался в фойе и заметно нервничал, сам не понимая причины – мало ли смазливых соискательниц красивой жизни понаехало в столицу, и каждая мнит себя королевой?
Но глаза… Глаза…
Зеркало души, и скрывалась в глубине бездна, заглянув в которую, потонул бы любой.
Заметив стройную фигурку, он с облегчением выдохнул, и, вдруг, засомневался: невысокая, хрупкая, осиная талия, грудь Сабрины, а глаза Мальвины – в пол-лица. По возрасту – восьмиклассница, ни дать ни взять. Марсианка, а не девушка. Там уже давно поняли, чего хотят мужчины, и выпускают таких штучно.
– БабУшка, – протянул он руку, заметив удивленный взгляд, поправился, – Олег, друзья зовут БабУшкой.
– Не смотри так – двадцать мне уже, двадцать, паспорт с собой таскать приходится постоянно, иначе, без спиртного жить придется, а как без этого? – у самой глаза смеются и искрами обжигают. – Мария, друзья зовут Маришкой, – она неожиданно крепко пожала его руку, на миг задумалась, посмотрела на него сверху донизу, не как счетчик ярлыки считывающий, иначе. Задумалась на миг, замолчала, взгляд потух, и с сожалением добавила. – Ты хороший парень, Олег, светлый, но не время сейчас, сложно все, – погасли искры, она повесила сумку на плечо и направилась к выходу.
Его будто молнией ударило – столько боли, вдруг, выплеснулось…
Он бросился за ней и остановил у выхода.
– Может, и не вовремя, а может, и нет. Время – субстанция подлая, кажется предсказуемой, но никогда не знаешь, что случится в следующий момент. Кто знает, почему мы здесь, в этом месте пересеклись? Случайность? Или нет? Я, конечно, завтра и послезавтра, вас здесь буду дожидаться, но опасаюсь еще раз на дорожке за вами гоняться, вдруг не догоню? Как гордый обладатель московской недвижимости с оплаченной арендой на полгода вперед, имею предложение и виды. На Реутов. Если виды не прельщают, приглашаю на чашечку кофе и ничего более, обещаю!
– Реутов? – рассмеялась русалка, задумалась на миг, и неожиданно согласилась. – Кофе, пирожное, и ничего более!
Кафе.
Кофе.
Слово за слово.
Случайные касания.
Ток.
Искорки в глазах.
Томление.
Скорей бы вечер.
Наконец-то!
– Куда едем, уважаемый? – остановилась пожившая тачка с экзотичным водилой.
– Новокосинская, – начал БабУшка.
– На Тверскую, я покажу, – перебила его одесситка.
Роскошная квартира. Приглушенный свет.
Коньяк.
Музыка.
Танцы.
Он прижимался и чувствовал, что тонет, тает и растворяется в этой маленькой, но такой сильной девчушке. Тонет, и ничего не может с собой поделать. И чувствовал, как она вздрагивает от робких прикосновений, как учащается дыхание и как волны ее тела следуют за его руками.
– Слишком быстро, – неожиданно отшатнулась она. – Поздно уже, можешь сегодня у меня остаться, спать будешь там. Завтра вернешься к себе, к видам на Реутов, – разрушила сладкие мечты и надежды указав на диван.
Глава 4. Все не так.
Утром выпили кофе и холодно разошлись.
Вечером Олег не выдержал и позвонил.
Приехал.
Светятся глаза, качается потолок и таят от прикосновений.
В полночь в меру пьяная и снова «нет».
Утром, пряча глаза выпили кофе, и разошлись чужими.
И так день за днем.
И никакого продвижения.
Свела с ума бесповоротно и ночи превратились в мучения. Где были фантазии, сны, а где реальность Олег различал лишь после второй чашки кофе.
Через неделю он не выдержал:
– Не понимаю, что происходит. Нам же не семнадцать лет. Зачем сказала, что блядуешь помаленьку? Где работаешь, если не секрет?
– А как мне дураков от умных фильтровать? Ты знаешь, сколько ко мне каждый день мужиков клеится? От подростков до пенсионеров. А работа моя связана с финансовым сектором.
– Банковская сфера?
– Угадал, – смеется. – Мы, банкирам, министрам и прочим ВИП аудит делаем, проверяем, что у них в самом укромном месте спрятано и сколько. Работа у меня редкая – раз-два в месяц, давай оставим ее в стороне и без вопросов – врать не буду, а рассказать не могу. Ты – настоящий, жить будем здесь, а дальше решим.
Этой ночью она ласкала его с безумной нежностью, он называл ее Восьмиклассницей, а она, отвернувшись к стенке, вдруг, плакала.
Олег побоялся спросить о причинах.
Так и жили.
Маришка выезжала в служебные командировки. Раз в месяц прихожая набивалась игрушками: они упаковывали все в ящики, отвозили на Киевский вокзал проводникам, а те, уже в Одессе, отдавали в детдома.
Утром он заваривал кофе, она садилась за свои циферки, считала, записывала, а в обед готовила фантастические блюда – жил в ней талант кулинара запредельного уровня.
В один тоскливый, промерзлый вечер, школьница, нежно поглаживая его по голове, вдруг спрашивает:
– Олежка, голова у тебя неправильная, из кусков слепленная. Авария или война?
– Афган, Чечня, – буркнул БабУшка. – Часть своей черепушки там оставил, вместо нее пластину титановую привез. Оставим это. Я что думаю – надо заняться чем, не могу же я, здоровый кабан, у тебя на шее сидеть. Почему бы нам не проводить корпоративы для тех, кто любит хорошо покушать? Готовишь ты как Б. и мне занятие.
Она задумалась, и вдруг расцвела.
– Я бы тогда и с работой своей могла завязать, да?
– Если пойдет и работа не нравится, почему нет?
– Не нравится? – посерела лицом Мария. – Ничегошеньки ты обо мне не знаешь, добрый человек. Думаешь – дурочка наивная, жизни не нюхала и не видит ничего? Да дня не проходит, чтобы я не прокляла тот день, когда… – она прервалась на полуслове, закусила губу и отвернулась. Успокоившись, по-детски шмыгнула носом. – На себя посмотри, слепой заметит – щуришься постоянно, на тени за спиной оборачиваешься, на любой шорох пригибаешься и по ночам кричишь. Голова как у Железного Дровосека, стукни по ней – она звенит, правое плечо все время трешь, значит разбито, кулаки – набитые. Явно не бухгалтером работал, а стрелял и в спецоперациях участвовал. Какой с тебя организатор корпоративов? Ты думаешь, я тебя так спросила? Да я давно уже все поняла, – она тяжело опустилась на стул. – Есть у меня мечта… Уеду я отсюда и своих вытащу. Не могу здесь жить… Я, жизнь эту фальшивую и показушную, всю через себя пропустила и сил моих на год максимум осталось. Я тебя увезу, и жизнь новую подарю. Давай, родной? Устрою тебе медовый месяц в Париже или в Нью-Йорке? – и светится надеждой.
– Зачем мне медовый месяц? Да еще и у этих идарасов? – удивился БабУшка, а у самого горло перехватило, кишки в комок сжались. «Ребенок еще, а о взрослом мужике, как мама заботится», – теперь уже он отвернулся пряча глаза.
– Как зачем? – настаивает одесситка, – чтоб дошло до тебя, что мы – навсегда, и кошмары позабылись.
– Я только дышать в полную грудь начал, здесь надо устраиваться, денег поднять, а там видно будет.
– Ты прав. Оставим пока. Что ты говорил о корпоративах?
Лист бумаги.
Ручка.
Цифры, имена, телефоны.
Звонки.
Бесконечные обсуждения.
Глава 5. Перелом.
Вечер.
За окном темень.
Редкие сигналы машин.
Олег метался из кухни в гостиную, к окну и обратно, несколько раз обегал дом и возвращался.
Никого.
Еще часы эти, проклятые. Специально растягивают время, или нарочно сломались?
– Да что же ты на телефон не отвечаешь, зараза! Утром должна была приехать, за целый день ни одного звонка! Случилось что? – он открыл бар и дрожащей рукой налил себе полный стакан виски и вышел во двор оглядываясь.
Через час плавятся нервы.
– Хоть бы сказала куда, в какой банк, где, контакты… У меня ж ничего нет! И ни подружек, никого, кроме мамы в Одессе. Хоть к ментам беги, да они, сволочи, и пальцем не пошевелят. Скажут: «Гуляет ваша благоверная, ждите», – кипятился он.
Полночь.
Пьяный Олег сидит за столом, плотно сжав голову руками, и, раскачиваясь на стуле, бормочет:
– Ночь на дворе, случиться может все. Кому звонить, куда???
Сокращаются года.
Бесконечные часы отрезали жирный кусок жизни.
Наконец, сквозь пьяную дрему ему послышался щелчок проворачиваемого замка.
Маришка вернулась.
Вздохнул с облегчением – жива!
– Сейчас, я кое-кому устрою праздник, – пробормотал он.
А в комнату никто не входит.
Олег поднялся, и, шатаясь, зашел в коридор.
– Тебе что??? Позвонить трудно было и предупредить что задер…, – прорычал он и оборвался на полуслове.
Маришка – на полу, лицо в коленки, скулит.
Беда.
В груди молотом ударило, ноги подкосились, осел на пол, в горле ком.
Скрутил себя в узел и к ней – что, как?
Голову поднимает, а там синячище на пол-лица, и белок в крови. Платье разорвано.
Он ее в охапку – она кричит дико, царапается, вырывается.
