скачать книгу бесплатно
Гассан не договорил. Он рухнул на лежанку и тут же заснул.
– Ну, хорошо, парень, не буду тебя мучить, – сказал Равен. – А ты, невеста Петаха, – исказил Равен имя Нефертатонптах, указав на нее пальцем, – пойдешь к нему, где ночевала сегодня, и тоже отдыхай.
Иудей выдержал паузу, не объясняя, откуда знает о гостье племянника.
– Можешь допить его красную бурду. Все равно оно поддельное.
Нефертатонптах поспешила к выходу.
– Стой! – вдруг остановил ее, не оборачиваясь, Равен.
Девушка развернулась у выхода.
– Возьми со стола немного урюка. – Равен указал, мотнув головой на стол. – Это дополнит твой ужин с хлебом.
Принцесса северных номов, недолго думая, поспешила взять чашу с урюком, куда насыпала и немного фиников, лежавших в другой глиняной миске. Подойдя к дверям, она обернулась, чтобы поблагодарить хозяина жилища, но промолчала, посчитав это излишним. Этот человек напомнил ей жреца Мнемока в его шестьдесят, хотя Равен был его намного младше.
Жрец пытался домогаться до нее в ее восемнадцать лет. Но тогда она еще была под покровительством своего отца Сусакима и предков Рамсеса Второго. Сейчас она была в бегах, и единственной пока опорой ей был этот долговязый, немного худощавый юноша по имени Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, который был и сам без своей родины.
На следующий день, проснувшись от крика едва слышимых за дверью петухов, Гассан все тут же вспомнил. Оглядевшись, попытался найти хозяина. Не найдя того, Гассан вернулся к себе, в свою нанятую у домовладельца комнатушку. Принцесса и наследница Египта, правнучка династии Аменхотепа, основателя столицы Ахетатон, преспокойно отдыхала на его простой лежанке. Присмотревшись к ней, юноша отметил, что ее черты лица в действительности мало походил на иудейку. «Смуглая кожа – поистине, вероятно, царское наследие Нефертити, о которой она рассказывала, о своей прабабке», – подумал про себя Гассан. Он прикрыл дверь снаружи комнаты, занявшись своими делами.
Первым делом ему нужно было дойти до рынка, сделать новые покупки. Хотя его дядя уже позаботился о нем, оставив на столе три лепешки и полный кувшин маиса – козьего процеженного молока. Рядом лежал прокопченный сыр.
Так, промотавшись весь день по улицам израильского колена Дана, названного в честь пятого сына патриарха Иакова, он попал за пределы Гиввефона, города этого колена, где он остановился у дяди. Проходя по улицам, минуя городской рынок, незаметно он очутился граничившим с Даном в городе Газер колена Ефрема. Колено названного в честь внука старшего сына патриарха поселения, ведущего вглубь Израиля северо-восточней Большого моря. Поняв, что он оказался в новом звене жителей, Гассан пытался найти различия между приютившим его коленом и другим, но не нашел.
Однажды, перед тем как ложиться спать, Гассан запланировал для себя исследовать большее пространство иудейской земли.
В один из дней солнце уже давно стояло на небосклоне. Кудри облаков предполагали, что день будет ясный, как всегда, несмотря на то что еще так недавно наступил еврейский новый год. В это время поселенцы в деревне Гассана занимались тем, что вели выбор пожертвований будущему урожаю за последующим сезоном тепла.
В Иудее другого колена Израиля же в эти дни межсезонья жители занималась своими делами. Своим родом деятельности, будь то башмачник, кузнец, считавшийся один из самых востребованных и высокооплачиваемых жителей во всем государстве, портной, пекарь и так далее.
Гассан, сменив одну рыночную площадь, где он сполна получил необходимую информацию о городе, о поселенцах, о разбойниках, о невидимой силе, о других мирах, о самом царе Израиля или же информацию о других племенах, граничивших с Иудеей. И вот, посещая другую рыночную площадь, Гассан услышал историю о старинном сфинксе – статуе в виде льва с человеческим лицом, чье тело было недавно отреставрировано неизвестным зодчим, знавшим постройку самих египетских пирамид и их назначение.
Прислушавшись к диалогу этих дву иудеев, задумавшись над обновлением памятника, Гассан оставил при себе вопрос об его создании, чтобы узнать о нем как-нибудь своего новоиспеченного дядю Равена, вероятно, неплохо владеющего историческими знаниями. Однако, возвращаясь домой, его вновь что-то отвлекало из больше интересующих его вопросов, и вот так он оставил этот вопрос в стороне.
Наконец в другой из последующих дней Гассан, потратив некоторое время до города Беф-Орона, до которого от места его проживания девять километров, оказался снова на рынке Ефремова колена. Оценивая эти торговые места тем, что здесь уже можно было перекусить, остановившись под шатром, где торговали разными напитками и закусками, сэкономив на еде, взяв лишь небольшую булку и чай, Гассан устроившийся на топчане, где его тонкий матрац располагала к удобству, рядом с ним стоял стол из недорогого дерева, покрытый лаком. Всю эту утварь от солнечных лучей скрывал тканевый настил вроде беседки, поддерживаемый деревянными подпорками.
Вспомнив в этот момент про египетскую принцессу, которая в это время скорей занималась по хозяйству, чем находилась где-то за пределами дома, или же просто томилась в ожидании своего друга Гассана, он также думал и о Равене, по его словам, единственном родственнике, которого он встретил в своей жизни.
Напротив него вдоль проулка расположился торговец с товаром – вещами, которые и назвать было нельзя таковыми, разве что безделушками. Но именно таковым было удачное расположение торговца, чтобы можно было продолжить тренироваться в умениях его дяди выдаваемый уроками своему племяннику. Мимо проходили обыватели, заглядываясь то на него, бросая быстрый безучастный взор, то на выставленные, на продажу разные вещи.
***
С тех пор, как Гассан узнал, что Равен – его дядя, прошло больше четырех дней. Но за это время, пока они были от посторонних взглядов, а в особенности от Нефертатонптах, Равен спешил как можно скорее донести до племянника свои навыки в природной магии, являвшиеся усилием работой сознания.
– Вот и докажешь ты мне сейчас, что ты никакой не филистимлянин, а потомок наиглавнейшего аль шаха Магриба! – говорил Равен.
– Но, дядя, если я ваш близкий родственник и единственный, как говорил ты мне, то зачем мне в этом убеждать тебя?! – не понимал его Гассан.
– Глупость несешь! Доказывая мне, доказываешь себе! И брось перечить! Иначе ты никогда не встретишь своего отца, – говорил иудей.
Равен заложил руки за спину, прошелся. Его взгляд был вполне серьезен и даже немного пугал Гассана.
Юноша сидел на табурете, наблюдая за ним. Он искренне хотел встретить своего отца. Но также он не полностью осознавал, зачем ему это сейчас. Ему вполне хватало, казалось бы, безумного дяди и миловидной принцессы. Осталось найти работу!
Уверившись в том, что в доме, где он жил, все спокойно, Гассан, тут же распланировав свое будущее, подумал отправиться в этот вечер к Нефертатонптах, как вдруг Равен развернулся. Его лицо изменилось. В нем не ощущалось той дружелюбности, и взгляд исподлобья насторожил Гассана. В то же время у него прекратилось желание о ком – или о чем-либо думать, ему захотелось взять чашу, из которой он пил чай. Дотянувшись до нее, он взял чашу, как вдруг она выскочила из его рук, вылив содержимое на его балахон, упала на пол, Гассан тут же инстинктивно подскочил.
– Дядя! – он обратился к нему именно как родственник. – Кружка… – Задумавшись, он продолжил: – Она… – Гассан искал слова.
– Это еще что!.. Племянник, – произнес Равен, получая удовольствие над недоумением Гассана.
Его взгляд словно вновь подобрел, и в усах появилась улыбка. Равен продолжил удивлять. Он вновь обратил взгляд на чашу, закатившуюся под стол.
– Она еще и разбитая оказалась… Придется тебе, племянничек, на новую чашку для меня зарабатывать, – пошутил он, сделав серьезное лицо. – Как так, а?
– Да где же, Равен?! – Гассан достал чашу, осматривая ее.
Чаша была цела. – Где тут?.. – Гассан замолк, когда чаша внезапно развалилась в его руках на шесть частей.
У него не было слов от удивления.
– Вот как-то так!.. Но это половина моей силы, племянник, – произнес загадочно Равен.
– Еще нет?! – изумился Гассан, продолжая сомневаться в чудеса Равена.
Эта плошка могла бы быть до того использована, подумал Гассан, что предел ее срока настал именно в его руках. Он желал поспорить с дядей.
– Я буду внушать тебе этот навык, – сказал Равен, опережая его мысли, – вот в этом моя сила. А дальше?.. Дальше ты можешь сам распорядиться, как пожелаешь.
Равен очень желал научить племянника всему, что знает он.
– Возможно, – не верил ему Гассан.
– Верь мне! – сказал Равен, развернувшись к нему.
В тот же момент Гассана неведомая сила заставила попятиться к стене и опуститься на пол. Хотя юноша был не из пугливых людей, он это знал точно. И не взгляд Равена его испугал, а именно то, что нечто сокрушило его вниз. Иудей продолжал неотрывно на него глядеть. В Гассане будто что-то изменилось. Он вставал и вновь садился. На четвертый раз, преодолев себя, он выкинул в сторону руку, приседая, вытянул ногу, упал, ударившись головой об стену. Озлобленный взгляд юноши наблюдал за Равеном, понимая, чьи это проделки.
– Больно? – спросил его дядя.
– Больно, – с укором признался Гассан, поглаживая затылок, ощущая возможности Равена.
– Садись и слушай меня, – принялся учить Равен юношу.
За двое дней с перерывом лишь на обед Гассан благодаря родственным связям от своего отца на удивление себе, чем Равену, мог силой мысли передвигать миску. А под вечер, когда они собрались с Нефертатонптах, он попытался этой же силой взболтать суп в ее миске. Ничего не подозревавшая и замкнутая своим царским величием девушка не подала вида, что была удивлена такому проявлению еды в ее посуде. Гассан с трудом, чтоб не выдать себя, сдерживал смех, а также гордость от своего мастерства.
Благодаря Равену жили они небедно. Но вскоре Гассан отыскал себе работу носителем фекалий в специальных местах за семь гир в день. Вполне оплачиваемая работа. Получив за нее небольшую прибыль, бросил ее после двух отработанных неполных дня. Обманув работодателя силой мысли, чтобы тот прибавил ему еще десять гир при расчете, но, спохватился, что такое мошенничество может выявить подозрения на его умение управлять сознанием. Посчитал Гассан.
Таким образом, забросив работу, взяв мешок вина, он направился в отделение хижины Равена, где жила Нефертатонптах. Получив от нее поворот, выяснил, что новыми мысленными умениями лучше пользоваться на трезвую голову. Но и это не помогло ему в следующей попытке, когда на следующий день, отрезвев, помехой обольщения стало его личное отношение к девушке. Он уважал ее и восхищался ею. А потому ее любовь он желал заполучить искренним путем, без вмешательств силой мысли.
Так прожив несколько дней, вполне освоившись на Ханаанской земле, часть которой занимало царство Израиля, Гассан желал найти себя в этом месте. Он отправился по другим местностям государства. Обойдя несколько его городов в течение двух последующих дней, дорога снова привела его на рыночную площадь племени из потомков сына Иакова Ефрема, соседствующую от колена Дана местоположения его родного дяди.
День близился к полудню. Наблюдая за торговлей напротив себя, Гассан решил попробовать в умении силы своих мыслей.
Вне шатра температура воздуха была несколько ниже, но не настолько, чтобы не ощутить теплоту месяца ияр[4 - Апрель – май.]. В тени шатра было не настолько прохладно, чем в неотопленной хижине его дяди по ночам. Бывало, Равен приходил поздно вечером, и чтобы не следить за долгим горением в печи хвороста, пока не согреются стены дома или не станут углями заранее заложенные в камин поленья, закутавшись в плед, доставшийся ему когда-то, укрывшись в своей нише, на лежанке его дядя отдыхал до утра. Чтобы с раннего утра разжечь очаг. Но после второго такого пропускания Гассан решил поднять этот вопрос. Ведь не отапливаема оставалась и его комната. Но подобные проступки продолжились, и Гассан как-то позабыл о своих планах.
Итак, наблюдая за прохожими людьми в проулке домов, где он сидел в шатре для отдыха, Гассан приметил человека, заинтересовавшегося товаром купца, и Гассан решил сделать попытку войти в сознание его, как его учил дядя. Для этого сначала нужно расслабиться представить себя на месте человека или животного, над кем производится гипноз.
Так он попытался однажды представить себя веткой в камине и сдвинуть ее с места. Но, как и у Равена, на это у него силы не было. В следующий раз он попытался попрактиковаться на ишаке. Получилось.
Один из ишаков на торговой площади по мысленному указанию Гассана, который стоял невдалеке и наблюдал за происходящим, стал брыкаться и едва не лягнул поспешившему к нему хозяина. Но под управлением сознанием осла Гассаном удар ушёл от человека. Животное подскочив, развернулось, пронеся задранную ногу по воздуху, рассекая воздух над головой гражданина.
Впредь Гассан старался быть осторожным с таким даром, дабы не наделать неприятностей окружающим.
Не спеша покупатель наконец повернул голову в сторону филистимлянина. До этого он пытался найти исток, побуждаемый его отвлечься от выбора товара. Не отыскав причины, мужчина вернулся к своему выбору миниатюрных статуэток. В этот момент Гассан отпил из чаши свежего кофейного напитка, так славившегося здесь, но очень дорогого.
«Но… немного позволить себе хорошего можно…» – подумал Гассан, остановившись в уличной шатровой чайной, узнав у кабатчика о цене напитка, у него уже был план, как с ним расплатиться.
Незнакомец был странно одет. Он не был похож ни на еврея, ни на египтянина. Его лицо было щетинистым, цвет кожи был темнее евреев, и светлее, чем у смуглого египтянина. Форма его черепа казалась немного вытянутой, чем у типичного еврея. Гассан также обратил внимание на его широкий подбородок. Все же коротко стриженные вьющиеся волосы, вероятней, выдавали представителя Ассирии.
«И что это ему вздумалось так далеко оставлять свои земли ради каких-то статуэток?!» – думал филистимлянин.
И в этот же момент он уже углублялся в сознание чужака. Овладев тем самым, не замечая других людей, его мыслями, был удивлён. Сознание человека Гассану показало, что этот человек собирается учинить переворот царств. Сам он оказался из мест междуречья Быстрого и Тихоходного потоков. Гассану еще предстоит побывать в долине Эль Джезара, расположенной между двух рек, каждая из которых имела свое течение. По своей известности которые уступали по миру своим голубым трассам начинавшей свои истоки от Большого моря реки фараонов Аль Мисраима, царства составленному по еврейскому диалекту как Египет.
Поселение, как представлялось в сознании чужестранца, было небольшим, но тип оказался братом царя, некоего Нихшара-Насры, некогда изгнанным этим правителем из Вавилона.
– Что интересует господина? – несмотря на мало представительный вид, торговец сувенирами отнесся к незнакомцу с почтением, желая иметь в нем для себя выгоду.
Гассан прочел его желания. Чужестранец обратил пристальный взор на торговца.
– Мне нужен ханук. Это… – Он подбирал слова, но так и не знал, как перевести слово на иврит, – ан ха калаг тура, – выговорил он в надежде, что тот его поймет.
Торговец не понимал. Но Гассану уже представилась картина бело-лунного камня, который остался в его памяти навсегда. Со временем он отыщет это сокровище и, как окажется, напрасно.
– Ну, камень такой, белый… – пытался донести до него мужчина.
Тот его по-прежнему недопонимал, но и не мог сказать покупателю «нет». С сожалеющим взглядом он предложил другой товар. В этот момент Гассана отвлекло одно из воспоминаний незнакомца, когда он наткнулся на него в его сознании. Столкнувшись мыслями, взволновавшие Гассана, помешало вести контроль над дальнейшими действиями, которыми были заполнены в голове незнакомца. Отвлекшись от них, Гассан, продолжил воздействовать на его мышление. Человек по указанию филистимлянина оттого что был суетлив, слабохарактерным, несмотря на важную свою внешность и корыстным в жизни, как оказалось, в каждом он подозревал, что его ищут или весьма могут нарушить его покой, тем его особенности и облегчали управление гипнотизером. Под контролем Гассана он скинул на землю часть товара продавца. Так Гассан случайно наткнулся на углы, отвечающие за координированием его состояния, тем самым нарушив их, вышедшие за грань спокойствия незнакомца.
– Ничего у вас нет! – Чужак как-то хотел объяснить иудею свои внезапные действия, но и показать свою слабость не желал. – Гибель! Гибель неотвратима страны междуречья! О! Мой предок… Ка Дингер!.. – сказал он.
Тут Гассан уже покинул сознание Нехишры, так он выяснил еще и имя человека.
Вдруг лицо Нехишры изменилось. Чужестранец пытался осознать, что произошло, его вид был растерянный. И он что-то бурча неизвестными словами, покинул торговую лавку. Гассана тут же заинтересовало, что думает по этому поводу сам торговец. Продавец, поднимавший на место фигурки, две из которых оказались не пригодны для продажи, употребил лишь одно слово.
– Кальдуи, – сказал он негромко.
Гассан благодаря чужестранцу впервые узнал о других племенах, живших вдали от его родной Филистии. Что, собственно, и станет в будущем предпосылкой к закату его карьеры у царя Израиля. Испив до конца чашу с напитком, Гассан поторопился узнать больше о народе, упомянутом купцом. Не теряя времени на опыты с сознанием чаёвщика, оставив ему один шекель, направился к лавке. Поставив на место одну из последних опрокинутых чужаком статуэток, Гассан обратился к торговцу:
– Уважаемый, а кто такие кальдуи, о которых вы упомянули? – Торговец удивленно обратил взгляд на Гассана, он гадал, как тот мог услышать его. Все же надеясь найти в нем покупателя, охотно поделился:
– Да места, прославленные богатством, колдунами и прохвостами, которые якобы знают, как пользоваться самой магией! – ответил лавочник, пояснив происхождение случайно промелькнувшего у него слова.
– Добрый человек, не желаете ли что купить у меня? Вот статуя с самого холма Исайя. Вы слышали об этом месте? Нет? О! Это самое священное место Израиля, оттуда, говорят, и вышел к нам, израильтянам, сам пророк Соломон, который и стал нашим мудрым правителем.
– Что, прямо с того холма? – сыронизировал Гассан.
– Так гласит сказание, – засомневался в своих словах сам купец.
– А расскажи еще про те страны, откуда этот незнакомец, – допытывал его Гассан.
– Ничего большего, – пожал плечами торговец, – слышал, что есть там самая быстрая река, разделяющая два города, не более. Слушай, купи, а? На память, будешь вспоминать и гордиться. Вот, например…
Он взял одну из фигурок, демонстрируя ее перед филистимлянином.
– А что за камень имел в виду незнакомец? – продолжал интересоваться филистимлянин.
– Какой камень имеешь ты в виду?
Торговец понимал, что напрасно тратит время с Гассаном. Пара человек подошла к его лавке, один, оставшись, принялся рассматривать утварь. И наконец, чтобы отвязаться от настойчивого не-покупателя, нашелся с ответом:
– Отправляйся в Яффу, там, может, найдешь ответы на все свои вопросы, – обратился он к Гассану, тут же переключив внимание к другому любопытствующему к его диковинным фигуркам, торговец уже не обращал на филистимлянина никакого внимания. Гассан отправился восвояси. Под вечер филистимлянин, вернувшись в хижину дяди, заметил, что внутри никого не было, но в комнате на этот раз было тепло. На столе стоял кувшин с водой, в блюдце для еды находилось несколько засушенных плодов и нарезанных ломтей хлеба. Отужинав, Гассан отправился к девушке, отметив про себя, что если на завтра он ничего не найдет по работе вновь, то в тот же день, как только встретит Равена, поговорит с ним о семье из Беф-Орона.
Нефертатонптах уже отдыхала и попросила оставить ее одну. Гассану не оставалось ничего делать, как вернуться в часть хижины со стороны, где проживали они с дядей, ожидать Равена.
Итак, Хесену удалось узнать, кто являются его действительными родителями.
Хесен продолжал жить у старика в Дане, зная теперь, кто он ему на самом деле, сдружился с ним. А свою новую знакомую из страны, которую евреи называли Египет, попросил Равена разместить в другой части хижины с дополнительной платой, внося сумму за нее сам.
По истечении трех месяцев с той поры, когда Хесен поселился в городе Дан, он больше узнал о жизни израильского царства и о том, что началось строительство храма царя Соломона, которое за краем Иерусалима было в самом разгаре. Сюда Гассан при помощи Равена устроился плотником и поностью влился в коллектив отделения рабочих по этой профессии. Здесь были еще другие отделения. Отделения каменщиков, камненосов, отделение замесителей – людей, готовивших раствор для изготовления строительных камней и их укладки. Отделение, которое называлось главным, включало исключительно руководителей рабочих бригад.
Однажды один из иудеев покинул свое отделение замесителей раствора, и Хесен по стечению обстоятельств заменил этого работника. Оставив свою деятельность, он перешел в другое отделение. Его группа плотников включала обработку, переноску строительных материалов, укладку готовых деревянных материалов для внутренних и наружных конструкций, перегородочных стен, частей, являвшихся недекоративными, служащих для опалубки. В такой команде хватало человек, нежели в отделении замесителей, где требовалось умение не только приготовления смеси для сцепки камней, ее носки, но и знание их пропорций.
Где жил сам царь Израиля, знали лишь его приближенные. Но шли слухи, что он спускается и поднимается на небо лишь для принятия необходимых, каких-то важных решений в собрании с мудрыми служителями. Где эти мудрые мужи жили, слившись с бытом иудееев, приравненные к жрецам, никто ничего и как они выглядели, также не знал.
Государство Израиля располагалось у Большого моря, которое имело свою спокойную жизнь. Городская охрана царства разделялась на небольшие подразделения в каждом из израильских колен, подчиняясь одному главному в самом Иерусалиме. Отличаясь от военных подразделений Ханаана тем, что относились к гражданскому обществу.
В Филистии, например, содержался сбор групп размером в тысячу человек и по необходимости выдвигавшихся малыми группами для усмирения непорядка в окрестностях, в основном, конечно же, если это было выгодно лидеру своего племени. Все воины были платными. Внутри самих поселений Филистии существовал окрестный порядок, без обложения какой-либо данью, из числа поселян в составе трех или шести человек для контроля местных прав населения. В соседствующих областях, граничивших с Ханаанской землей, частые набеги и конфликты одних племен с другими после разросшейся державы Израиля, казалось, воцарили спокойствие среди кочевников, обретающих со временем статус земледельца.
Найдя работу, отдалившись от жилья дяди наступали времена, когда температура воздуха стала теплой, Хесен уже не тратился на более плотные одежды. Ему достаточно было иметь длиннополое платье из простой ткани и легкий жакет из более прочной материи. Едва ли выделяясь среди остальных рабочих на стройке. Те, в свою очередь, носили также простую одежду: кто легкие штаны, рубахи, подпоясанные веревкой халаты, и так далее.
Завершение строительства
Прошло три месяца с начала строительства храма Соломона, и шесть месяцев, после того как Гассан покинул земли Филистии и теперь принимал непосредственное участие в возвышении стен культового сооружения. От Гассана требовалось, как и месяц назад, также замешивать раствор для установки декоративных камней и кирпичных блоков.
Составом блоков была смесь ракушечника, песка и вязкого вещества, то есть они были весьма легки, их создавали на месте. Часть такого строительного материала позже даже экспортировалась в Египет.
Здание возводилось позади статуи с крыльями, посвященной царю, откуда, как говорили, должен являться сам царь израильский. Весь план архитектуры не был известен строительным мастерам, они их связывали с группами из специалистов каждых отделений. Всем планом храма владел его создатель, Хирам Абиф, личный архитектор Соломона, так знали его в обществе. Это на вид сорока лет мужчина, гладко выбритый, с еврейско-латинским профилем. Вьющиеся короткие волосы он часто скрывал под капюшоном легкой накидки. Зачем он это делал, никто не знал.
Шел месяц нисан. Народ еврейский готовился к празднику Песаху – дню вывода евреев из Египта. В этот день на главной площади Иерусалима люди, кто желал, исполняли гимн «Насере юмзес» – необидную поучительную песню, но высмеивающую царей Египта и независимость еврейского народа.
