скачать книгу бесплатно
– Ух ты, смельчак нашёлся! Что ты можешь сделать? – ухмыляясь, бросил боров. Он радовался – теперь вся похлёбка достанется ему и не только завтра, а всегда.
Кабан обошёл хлев, осмотрел стены.
– Эта стена куда выходит? Во двор? – спросил кабан у свинки.
– Нет, – сквозь слёзы ответила свинка. – Стена выходит в поле, только всё напрасно, она толстая крепкая, тебе её не пробить!
– Не собираюсь, шуметь, – ответил кабан и начал рыть подкоп.
Он рыл всю ночь, не останавливаясь, источил до крови клыки, сбил копыта, но к рассвету увидел через подкоп небо.
– Пойдём, нам надо бежать, – едва шевеля языком, позвал кабан. – Скоро придут хозяева!
– Нет! – завопил боров. – Если она уйдёт, заколют меня!
Кабан собрал остаток сил, разогнался и сломанным клыком ударил борова в лоб. Тот на мгновение отключился. Этого мгновения оказалось достаточно, чтобы свинка вылезла на волю, за ней выскочил кабан.
Утро они встретили далеко в лесу.
– Это моя нора, – сообщил кабан, показывая глубокую яму под корнями дуба, – здесь, мы будем жить. Летом тут прохладно, зимой холодно. Другого пристанища у меня нет. Пропитание добудем самим. Тебе не страшно?
– С тобой, не страшно! – тихо ответила свинка.
О земляном червячке и гусенице
Юный червячок медленно полз глубоко под землёй. Он проделывал воздушные туннели к корешкам подшефных растений. Растений росло много, целая грядка морковки и свёклы.
Червячок понимал, без его туннелей земля заклёкнет, будет вязкой, как глина, и корешки растений задохнутся. Весь день и почти целую ночь червячок трудился, он мелко пережёвывал землю, выбрасывая из себя рыхлую, плодородную массу. Червячок уставал, но не прекращал трудиться. Лето горячая пора, уговаривал себя червячок, зимой ещё наотдыхаюсь. Ему в его жизни нравилось всё или почти всё. Одно «но» всё-таки было и не давало червячку покоя. Он был одинок! Не совсем, конечно, одинок, рядом всегда копошились другие червячки – его друзья. И всё же это было не то, не было у червячка рядом Родной души. Маму свою он помнил плохо. Ещё в детстве, вместе с большим куском земли на корнях молодой яблони, её увезли в другой сад. Однако, мамины предостережения червячок запомнил: «Никогда не выползай на поверхность земли, сынок, – говорила она. – Тебя могут раздавить сапогом»
Друзья червячка выходили наружу, а когда возвращались, взахлёб рассказывали о солнце. Червячку было интересно, он им немного завидовал. Но однажды любопытство взяло верх.
– Надо выбраться на солнышко, – подумал червячок. – Может, посветлеет на душе?
И он выполз..
Какой хороший стоял день! Солнышко, только что проснулось. Оно умывалось. Утро было влажное и совсем нежаркое. Лёгкий ветерок шевелил листочки на деревьях. Червячок засмотрелся на цветущую яблоню.
– Красота-а-а… – блаженно улыбаясь, подумал червячок.
– Красота! – воскликнул червячок, когда увидел на одной из веток дерева гусеницу.
Гусеница медленно ползла от цветка к цветку, лениво выгибала спинку. Она была великолепна! Её эластичное, покрытое нежными волосками тело, переливалось на солнце всеми оттенками зелёного перламутра. Червячок застыл, скованный неожиданно нахлынувшим чувством.
– Сударыня, здравствуйте! – тихо, сухим от волнения ртом, промолвил он. – Сударыня, вы прекрасны!
– Привет, – не оборачиваясь, небрежно бросила гусеница.
– Как вас зовут, милая? – робко спросил червячок.
– Зачем, тебе знать! – равнодушно отозвалась гусеница. – Ты рассчитываешь на продолжительное знакомство?
– Я оч-ч-чень этого хочу, – запинаясь от волнения, вымолвил червячок.
Волоски на теле гусеницы затряслись от смеха.
– Ты? Ты? – спросила она. – Ты, чер-р-р-вяк! Забыл? Разве не чувствуешь разницу между тобой и мной? Разве не видишь, где ты и где я! Мой мир – цветы и фрукты. Мой мир – бабочки и стрекозки! Твой мир грязная земля и навоз! Навоз! Фу-фу-фу!
– Навоз, разве это плохо? – растерянно спросил червячок. – Навоз помогает земле выздороветь. Он лечит её. Без него она умрёт. Мёртвая земля ничего не родит! Мёртвая земля – это пустыня. В пустыне не растут деревья. Если нет деревьев, нет и цветов. Где же ты будешь жить, если не будет цветов?
Гусеница хитро сощурила глазки:
– Ты не позволишь земле умереть, червяк? Правда, ведь не позволишь?
– Никогда! – решительно заявил червячок. – Пока я жив, земля будет живой!
– Вот и славненько! – хихикнула гусеница. – Иди себе работай! Я ещё не позавтракала, съела всего десять завязей!
– Ты ешь молодую завязь? – удивился червячок. – Убиваешь деревья?
– Подумаешь, деревья! – выгнула красивое тельце гусеница. – Деревом больше, деревом меньше. Посадят ещё!
В это время к червячку подбежала девочка, дочка хозяина.
– Папа, смотри! – закричала она и взяла червячка на ладошку.
– Осторожно не повреди, дочка, – отозвался отец. – Ой, какой большой! Труженик! Видишь, как хорошо разрыхлил землю на грядке. Будет этой осенью урожай. И всё благодаря ему и его друзьям.
Девочка бережно опустила червячка на землю.
– Пойди, дочка, принеси ведёрко со сладкой водой, надо подкормить его и его друзей, они заслужили.
– Мне! – громко закричала гусеница. – Мне сладкой воды, немедленно! Мне первой!
Хозяин стряхнул крикливую гусеницу на землю и придавил её сапогом.
– Какая мерзкая, быр-р-р, – поёжилась девочка. – Смотри, папа, сколько цветков объела?
Червячок не стал слушать, что отговорил хозяин дочке. Гусеница презирала землю, его любимые деревья, она была его врагом! И всё-таки ему было её жаль.
Отведать сладкой водички на грядку выскочили друзья червячка. Они устроили пир горой.
– Сударь, это вам мы обязаны сладким угощением? – спросила червячка юная червячиха. – Давайте знакомиться, мне очень приятно!
– Мне тоже – смущаясь, ответил червячок.
Теперь друзья были за него спокойны, он не будет одинок.
О Полкане и лебеде
Большая лохматая собака, по прозвищу Полкан, был не кровожаден. Он просто не любил, когда вторгались в его владения. Увидев непрошеного гостя, Полкан не сразу вскакивал и бежал. Сначала он высматривал врага, оценивал его наглость. Может быть, пришелец, нечаянно заскочил в его двор. Убедившись в преступных намерениях гостя, нападал. Нападал качественно, без суеты, без лая. Полкан хватал врага за хвост, раскручивал его владельца, как вентилятор раскручивает свою вертушку, и с силой швырял за забор. Через секунду раздавался «шлёп» и наступала тишина. Тишина длилась недолго, барабанная дробь убегающих лап, разрушала её сразу же после «шлёп». Побывав, однажды, во дворе Полкана, такие гости больше не возвращались. Полкан жил скучно, без приключений. Хозяин на утренней зорьке выпускал его погулять. Пёс убегал к озеру. Он любил смотреть, как взлетают утки, иногда пугал их сам. Посмеивался, когда те со страху кричали, как вороны попусту хлопали крыльями, кувыркались в воде, задевая камыши. Иногда Полкан заходил в озеро по грудь и смотрел:
– Почему я родился собакой? – размышлял он. – Хожу по двору, потявкиваю маленько, скучно! Родился бы птицей, летал, не приземляясь. Всё повидал бы. Везде сунул нос. Интересно!
Возвращаясь, домой, Полкан укладывался в будке, закрывал глаза и представлял себя птицей. Птицей он всегда кружил вокруг озера, потому что ничего другого представить не мог.
Не был нигде вот и не мог.
Однажды, как всегда, на рассвете бегал Полкан у озера и неожиданно услышал в камышах возню, учуял запах тёплой крови. Всего два прыжка потребовалось псу, чтобы увидеть как лиса, прикусив крыло молодого лебедя, уже почти добралась до его горла.
– Ах ты, негодяйка! – зарычал Полкан.
Он хватил лису за хвост, раскрутил и своим излюбленным приёмом, бросил её на середину озера. Лиса рыжим факелом пролетела несколько метров, плюхнулась в воду. Через мгновение на поверхности озера появилась её злая морда:
– Я всё равно доем эту курицу! – ощерилась лиса, показывая тонкие острые зубы – Тебе, дворняжка, тоже несдобровать, жди!
Она выбралась на берег и потрусила в лес, на ходу выплёвывая ругательства.
Полкан осмотрел крыло лебедя, спросил:
– Что же ты так неосторожно подпустил к себе лису, сынок?
– Утки взлетали, – грустно ответил лебедь. – Под шумок подкралась!
– Дай, я полижу тебе крыло. Собачья слюна лечебная. Рана быстро затянется.
– Напрасно, – обречённо вздохнул лебедь. – Скоро зима. Улететь не смогу. Замёрзну. Или умру от голода. За помощь спасибо тебе, добрый пёс…
– Погоди, сынок, не отчаивайся! – заметил Полкан. – Сейчас сбегаю кое-куда и вернусь!
Дома в кладовой, Полкан схватил мешок с сухарями, побежал обратно на озеро в камыши. Хозяин не остановил его. Он верил своей собаке, напрасно не уйдёт, а ушла, значит, надо. Они были друзьями.
Теперь каждый день Полкан вылизывал лебедю раненое крыло. Кормил его размоченными в воде сухарями, сторожил. Лебедь день ото дня крепчал, а Полкан тощал. Бросить птицу Полкан не мог, лиса рядом, пёс чуял её. Утром попьёт водички из озера, на том и поел. Зато по ночам, положив голову на лапы и жмурясь от удовольствия, слушал Полкан рассказы лебедя, об удивительных странах, о синих морях, об океанах, о диковинных рыбах, о гривастых собаках – львах, о полосатых кошках – тиграх, о жирафах с длиннющей шеей, о лошадях в полосочку – зебрах. Слушал и дивился как будто сам побывал в тех далёких странах.
Так дожили они до конца осени. Она засыпала землю жёлто-красными листьями, собралась уходить. С неба время от времени спустились белые мухи – снежинки. Вода у берега затянулась ледком.
– Пора, отец! – грустно вздохнул лебедь – По утрам замерзаю, боюсь, не взлечу!
Полкан прослезился, наконец-то, белая птица признала в нём родную душу.
– Лети сынок! Возвращайся! – Полкан подтолкнул лебедя к воде. Сил не было провожать дальше.
Лебедь расправил крылья и уже почти взлетел, как из зарослей камыша на него кинулась лиса. Не могла рыжая забыть обиду. Ждала, когда собака обессилит. Злоба оказалась сильнее осторожности. Кинулась да промахнулась, закусила не крыло, а ногу, повисла на взлетающей птице.
Отощавший Полкан, собрав последние силёнки, ухватил лису за хвост. Дёрнул и отодрал хищницу от улетающей птицы. Раскрутил её и бросил. Хвост не отпустил. Так и полетела, негодяйка без хвоста, плюхнулась со всего маху в холодную воду.
Вынырнула, ошалело оглянулась и поскакала в лес.
– Уходи из нашего леса! – крикнул ей вслед Полкан. – Без хвоста ты не лиса, а морская свинка. Ату, рыжая свинья, ату!
Бежала лиса скоро, прижимала уши. Слышала, как хихикает над ней лес, как смеются зайцы и птицы, как ухает филин. Поняла, нечего ей больше делать в этом лесу.
Полкан, пришёл домой, начал есть. Всё никак не мог отъесться, потом загрустил, затосковал. Каждую ночь, смотрел он на жёлтую луну. Подвывал, тихо-тихо, чтобы не слышал хозяин. Не хотел его будить, не хотел делиться тоской. Чем бы хорошим, а тоской ни хотел.
Зима для Полкана длилась долго. Она была снежной и солнечной, но радости собаке не приносила. Раньше он с удовольствием купался в снегу, бегал за хозяином по льду озера, играл с ним в догонялки. А в эту зиму он ждал.
Наконец, в воздухе зазвенела капель. Птицы стали стрекотать громче. На озере появились промоины. На утренней заре Полкан прибегал к тому месту, с которого улетел лебедь. Вытянув шею, всматривался в даль.
Лебединую стаю Полкан заметил сразу, как только та появилась из-за горизонта. Она летела, то показывалась, то скрывалась в облаках. Стая, чуть не дотянув до озера, резко свернула.
– Опять не мой! – горько вздохнул Полкан и собрался уходить, решив последний раз посмотреть вослед улетающим птицам.
Вдруг от стаи отделился красивый перламутрово-белый лебедь, он летел прямо на Полкана. И, тормозя крыльями о воду, причалил к тому месту, где стоял пёс.
– Привет, отец, вот и я! – лебедь положил у ног собаки большой, жёлтый банан. – Это тебе гостинец из дальней страны.
Пёс, присев на задние лапы, с нежностью посмотрел на птицу
– Спасибо, сынок, к несчастью, я не ем бананы. Но всё равно приятно! – Полкан потёрся мохнатой мордой о белое крыло лебедя. – Давай рассказывай, где был, что видел?
О кроте и кролике
Крот Прохор был ещё очень молод, ему едва исполнилось три годика, но это не мешало ему жить самостоятельно, отдельно от родителей. Прохор имел благоустроенную норку, оставленную ему бабушкой, когда та совсем состарилась и ушла жить на небо. В этой норке кротик был полным хозяином. Мама иногда приходила к нему посмотреть всё ли в порядке: пожурить за разбросанные игрушки, за невымытую посуду, за неубранную постель. Но сделать этого мама не могла, по той простой причине, что у Прохора не было разбросанных игрушек, грязной посуды и постель была всегда прибрана. Прохор считался большим аккуратистом. Так оно и было на самом деле. У кротика начинало чесаться за ухом, если в норке неожиданно появлялся малюсенький беспорядок. Прохор тут же бросался его устранять. От роду Прохор, как и все кроты в мире был сильно подслеповат. Это не беспокоило его, потому что жил кротик под землёй, в полной темноте. На поверхность выходил редко, и только для того, чтобы пополнить запасы зерна в хранилищах. Походы наверх Прохор старался делать ночью. Ночью удобнее, никто не мешал. Люди с полей шли отдыхать в свои жилища, тракторы засыпали прямо на поле. Они спали так крепко, что ничто не могло их разбудить. Прохор спокойно набивал щёки зерном, возвращался в свои хранилища укладывать на полки новые запасы. Ему очень нравилось, как он живёт, как проводит время. Аккуратно разложив зерно по кучкам, Прохор принимался считать запасы. Считал долго с удовольствием. Чем зерна становилось больше, тем прекрасней и радостней делалась его жизнь. Считал Прохор вовсе не от жадности, нет, нет! Просто он любил складывать, вычитать, прибавлять и умножать. Арифметика была его страстью. Что же ещё он мог считать, как не зерно? Прохору было интересно, очень интересно! Никакой другой жизни кротик не хотел.
Однажды, как всегда, ночью, Прохор вылез из своей норки и потрусил на поле. Днём солнце подсушило солому так, что к вечеру, она звонко похрустывала под лапками Прохора.
– Хрусть-хрусть, хрусть-хрусть! – повторял кротик вслед за соломой – Раз хрусть, два хрусть, три хрусть…
– Ой! Ой! Ой-ё-ёй! – раздался посторонний звук. Кротик прислушался. Звук шёл из-под гусеницы трактора. Прохор быстро обежал машину и наткнулся на раненого кролика.
У бедняги гусеницей зажало лапку и она сломалась. Кротик попытался вытянуть кролика, но тот завопил так, что почти разбудил трактор. Тот забубнил, но быстро успокоился.
– Ой! Ой-ё-ёй! Лапка, моя лапка! – плакал кролик. – Не тяни, больно!
– Как, тогда, я тебя освобожу? – задумался Прохор. – Выход один – надо делать подкоп!
Кроты большие мастера сооружать подкопы. Вынув землю из-под лапки кролика, Прохор освободил бедолагу.
– Как ты здесь оказался, домашнее животное? Ты же не заяц по полям бегать? – поинтересовался кротик. – Как тебя зовут?
– Зовут? Как обычно, Крош! – зашмыгал носом кролик. – Из дома сбежал! Совсем затискала меня Алиса, моя маленькая хозяйка. Я её подарок на день рождения от бабушки! Каждое утро она играла мной. То собачкой представляла – ремешок на шею пристёгивала. То куколкой – в пелёнки заворачивала. Мочи больше не было терпеть, и я сбежал. Не вернусь больше!
– Это правильно! – одобрил решение кролика Прохор. – Нечего избалованным девчонкам потакать! Ты же не игрушечный? Живой! Гордость свою имеешь! Значит, идти тебе некуда? Придётся нести к себе, негоже раненного бросать, вылечу, тогда побежишь куда хочешь!
На том и порешили. Кротик хорошо ухаживал за кроликом. Приносил лечебные травки, заваривал чай с душицей. Сломанную лапку привязал к палочке, чтобы правильно срослась. Крош поправлялся. Когда лапка совсем зажила, кролик сказал кротику:
– Спасибо Прохор, ты хороший друг. Я перед тобой в неоплатном долгу. Может, побежим вместе мир посмотреть?
– Чего его смотреть? – удивился кротик. – Здесь у меня есть что посмотреть, гляди красотища какая!
