скачать книгу бесплатно
– Все позади, – отмахнулся тот. – Пришла весна, а с ней, как говорят поэты, шагает под руку надежда. Подай-ка нам свинины на спицах да тростниковой из Хенны, той, что без сахара.
Хозяйка кивнула и умчалась на кухню. Торн тем временем усадил Арвела за столик в дальнем углу, хорошо освещенный лучами утреннего солнца, падающими из окон, а сам сел напротив.
– Я рад тебя видеть, – тихо произнес он. – Многое у нас изменилось – ты слышал?
– Да, – кивнул Хадден. – Я знаю.
Торн втянул носом воздух и молча покачал головой – точь-в-точь, как Тимбур вчера вечером. В этом было что-то тягостное для Арвела, и он отвел глаза, стараясь не смотреть на учителя.
– Никто уже не понимает, что делать, – негромко продолжил старик. – Промышленность пришла в упадок, с ней загнулась и торговля, а чем еще заниматься в Юлихе, если не торговать? Многие уехали, и это были не худшие люди. Другие… Каждый день ждут вызова на суд, за которым последует казнь. Кто-то будет повешен, иных засекут до смерти, и скоро здесь не останется уже никого, кроме вдов да сирот, идти которым некуда, равно как негде снискать себе пропитание.
– Но если выезжают не все… – пробормотал Хадден.
– Ну как – не все, – развел руками Торн, – да, пока не все. Есть люди, для которых привязанность к нашим мостовым сильнее страха смерти. Им проще умереть, чем покинуть город, который возвели их предки, – для многих из нас каждый камень Юлиха несет в себе какую-то историю. Да и могилы – их ведь не возьмешь с собой.
Хозяйка заведения принесла из кухни заказанное мясо и выпивку, расставила на столе и виновато улыбнулась:
– Вы уж простите, ваши милости, что так долго. Прислугу в зале мне пришлось рассчитать и двоих поваров тоже.
Торн ответил ей понимающей улыбкой.
– Могилы, – повторил он, разливая тростниковую по простым глиняным чарочкам, – скоро могил здесь станет больше, чем плательщиков податей – но сдается мне, что даже на этом он не остановится.
– Вы пытались что-то сделать? – спросил Хадден и опрокинул свою чарку. – Хоть кто-то… хоть что-то? Есть ведь знающие люди, хорошо владеющие своим ремеслом. Сейчас такое время, что они берутся за любую работу: Пеллия бурлит, так что о наказании можно и не думать.
– Пытались, – пробурчал Торн. – Двое, изучив обстановку, отказались. Еще один… просто исчез – скорее всего, сбежал с полученным задатком.
– М-мм?.. – поднял глаза инженер.
– С этим дело плохо, – учитель снова налил и откусил с деревянной спицы небольшой ломтик мяса. – Ты же не думаешь, что он идиот? Некоторые доктора, правда, считают, что мы имеем дело с человеком, сильно ударенным в детстве, – но вот в отсутствии ума и даже, я бы сказал, изворотливости его упрекнуть нельзя. О своей безопасности он заботится чрезвычайно тщательно.
– Охрана?
– Если бы. Любая охрана подкупается – а еще недавно в Юлихе было очень много денег. Нет, там все хуже. Охраняют его несколько родичей и старых друзей, которые повязаны с ним жуткими делами первого этапа войны. И главное – он почти не появляется на людях. День и ночь сидит в Старой Башне, а пробраться туда нельзя никак. Ты сам знаешь, как строилась эта цитадель. Вход только через лабиринт, который при необходимости заливается водой, и тогда войти в башню просто невозможно.
– И на казни он тоже не ходит?
– Казнят, как правило, тоже там. На площадях… Всего несколько раз. Но этого не было уже давно. Говорю тебе, сделать что-то очень трудно.
– Я слышал, он религиозен… молится и жертвует там же, в Башне?? Пару лет назад болтали, будто бы его семья просто помешана на Секех, богине Первой луны. Сколько у нас ее храмов? Не потому ли он выбрал себе Юлих, а не какое-то другое место?
– Может быть – мы уже думали об этом. Ты должен помнить, что южный выход из лабиринта Башни смыкается с садом храма Секех-на-Холме. Он молится там два раза в неделю. Но проникнуть в сад тоже невозможно.
– Я помню эти стены, учитель… Их и впрямь не перескочить. А копать из глубины сада – смешно говорить.
– Вот…
Торн снова налил, и в глазах его Арвел увидел старое, усталое отчаяние.
– Саперов нам сейчас не найти, – усмехнулся инженер. – Но на этом свете есть много всяких дорог… А вот кстати, о дорогах: скажите мне, а за кого вышла моя старая подружка Нола Сидден? Недавно она мне снилась, и привиделось мне, будто бы у нее уже пятеро, а младший ее брат Виг стал каким-то механиком. Странный был сон, скажу вам честно.
– Пятеро не пятеро, а трое имеются, – покивал Торн. – И по тебе она, извини уж, не скучала – выскочила за Малса, сына торговца шерстью с улицы Барн, едва вы с молодым бароном Уллой в столицу уехали. А брат ее – не поверишь, угадал ты. Виг Сидден у нас главный городской часовщик. Может, тебе будет интересно с ним повидаться, уж не знаю… Он-то самоучка, десять лет по разным городам и весям шастал, все учился. А потом приехал, пришел в ратушу и сам себя предложил.
– А экзамен? – приподнял брови Хадден. – Вот так его и взяли?
– Экзамен ему устроили – пальчики оближешь. Часы на шпиле храма Дайен к тому времени уже лет пятнадцать как встали – окрестные селяне кому только деньги ни сулили, а браться никто не хотел. Слишком, говорят, старые. А Виг – по медникам походил, детали какие-то заказал, и ходят те часы. Часовщика-то у нас уже ой сколько не было: когда старый Бимбо помер, я еще по чужим яблоням лазал. Только переехал он – дом купил в третьем переулке от Шорников. Говорили, не захотел после смерти матери в старом доме оставаться. А деньги у него были, я знаю. Где-то он неплохо заработал…
– Вот так-так…
Они проболтали еще минут двадцать – старик учитель и поджарый, худой его ученик с сединой на висках и повадками бывалого солдата. Потом Торн остался ждать кого-то, а Арвел, поклонившись, ушел: ему хотелось побродить по городу.
С четверть часа он поднимался на крепостной холм, желая выйти к старой ратуше. Здесь Хадден знал каждый переулок. Малолюдье, непривычное в солнечные дни ранней весны, сейчас угнетало. Старинный город, славный своей торговлей, свободой нравов и неизбывным весельем, казался ему вымершим.
Поднявшись к ратушной площади, Хадден задумчиво вытер пот со лба и подошел к деревянному ларьку, где торговали фруктовой водой.
– Большой стакан, – попросил он молоденького парнишку в желтом фартуке.
До одиннадцати оставалось две минуты. Неторопливо смакуя напиток, Арвел смотрел на огромный циферблат ратушных часов. Минутная стрелка была едва не в рост человека; каждую минуту она с громким стуком становилась на свое новое место, слегка колеблясь при этом. Наконец – бом!!! – часы ударили одиннадцать.
– А на полдень, – самодовольно сообщил мальчишка, – гром такой, что едва с ног не сбивает.
– Часы знаменитые, – согласился Хадден и пошел себе дальше.
Выходя с площади на улицу Шорников, он остановился и пару минут смотрел на ратушу. В глазах инженера бродили странные искорки. Прищурясь и бормоча что-то про себя, он прошел два квартала по Шорников и свернул в кривоватый переулок, застроенный желтыми и коричневыми домами, во дворах которых расцветали старые, узловатые фруктовые деревья. В ближайшей подворотне стайка мальчишек увлеченно расплетала найденный где-то моток толстой медной проволоки. Хадден остановился и негромко присвистнул – к нему сразу повернулись четыре чумазые мордашки.
– Не здесь ли, – вежливо поинтересовался Арвел, – проживает мастер Виг?
– Не, – ответили ему, – эт через два дома, по той вон стороне. Во-он тот дом, с флюгером, видите? Только он, говорят, хворает. Три дня лежит уже.
Арвел покивал, бросил пацанве мелкую монетку и отправился в указанном направлении.
Дом часовщика оказался куда солиднее, нежели старый, в котором юному Хаддену случалось бывать много раз: в два этажа с мансардой, дверь обита узорами из бронзовых полосок. За окнами второго этажа прикреплены цветочные ящики, сейчас еще пустые. Арвел пару раз стукнул деревянным молотком и прислушался, но в доме было все так же тихо. Он ударил посильнее, и тогда со второго этажа раздалось чье-то недовольное ворчание; через минуту инженер услышал шаркающие шаги, кашель, и вот дверь распахнулась.
На пороге стоял высокий худощавый мужчина в длинной домашней куртке, шею его укутывал платок.
– Вам чего? – спросил он, шмыгнув носом. – Заказы я сейчас не принимаю – сами видите, горло скрутило. Ну?
– Не узнаешь, что ли? – улыбнулся Хадден.
Виг Сидден прищурился. Через несколько мгновений на лице его появилась улыбка, и, не говоря ни слова, он втащил незваного гостя в дом.
– Уж кого не ожидал… – пробормотал часовщик. – Это где мы тогда расстались? Под Маридой? Сразу после начала осады?
– После прохода первой мины, – тихонько хихикнул Арвел. – Когда я траванулся дымом и едва не сдох, а тебе приказали ехать на Север.
– Четыре года… – хмыкнул Виг. – Были денечки… Сколько ты тогда провалялся?
– Почти месяц, чтоб ты знал. Потом много интересного было, но с князем Вулли я дело иметь отказался. Дурак он, знаешь ли, из дураков. Угробиться с таким – запросто, а вот чтобы заработать, так не очень.
Господин часовщик понимающе закивал и указал Арвелу на внутреннюю дверь, которая вела в кухню.
– У тебя, как я понял, никого нет? – утвердительно произнес Хадден, садясь за гладкий, недавно сработанный стол и с любопытством осматриваясь по сторонам – дом, приобретенный Вигом, был отнюдь не нов, однако вся обстановка кухни, включая даже очаг в противоположной от двери стороне, выглядела новехонькой и весьма недешевой.
– Жена будет к вечеру, – часовщик распахнул золотистый буфет с фигурными стеклами и принялся выставлять на стол кувшины и корзинки с копченым мясом. – Она у меня на сносях, но дела не бросает – унаследовала тут кой-какую контору от папаши. А служанку мы до утра отпустили. Так что хозяйствую я нынче сам, по-солдатски. Горло вот только застудил: и что за весна в этот год, будь она неладна!
– Весна отвратная, – подтвердил Хадден. – Да и город неприветлив.
– С чего бы ему быть приветливым, – поморщился Виг. – Город поймал такого ежа на задницу, что и не знаешь теперь, каким образом избавиться от этого злыдня. Уже вроде пытались, да слишком тот хитер. Не ухватишь. А времена противные. Вот мне лично воевать надоело, но и здесь тоже чего ждать – а кто знает? В Башню могут потащить кого угодно.
– Переехать не думал?
Сидден налил вина и принялся резать чуть подсохший вчерашний хлеб. Лицо у него было до крайности хмурое.
– Думал, – буркнул он наконец. – Но только это все-таки мой город, понимаешь? Наш город, наших отцов и наших дедов, и это мы сами виноваты во всем, что с нами происходит. Нам и решать… да и к тому же: где деньги взять? В Юлихе сейчас ничто ничего не стоит. Ни-че-го…
Они молча выпили. Хадден принялся за ароматное мясо с травами; ел он с аппетитом – тогда как хозяин, шустро выдув полкувшина, к еде почти не притронулся.
– А ты не думал, – вдруг заговорил Арвел, указывая взглядом на опустевший свой стакан, – что если мечты сбудутся, то Трон может прислать сюда кого-нибудь похуже? Гора-аздо хуже…
– А мы не паникеры, – огрызнулся Виг. – Это раз. И тот, кто сейчас на Троне расселся, – он, может быть, слегка псих, но отнюдь не идиот. Полная потеря лояльности такой точки, как Юлих, может обернуться для него большими неприятностями. Мы не Север и не Юг, старина, мы – Средняя Пеллия. Вспыхни здесь пожар, искры могут разлететься очень далеко. Так далеко, что и представить страшно.
– Могут, – с некоторой задумчивостью согласился Хадден. – Ситуация сейчас вообще, как на качелях. Кому-то война надоела, но все остальные очень недовольны тем, с чем им, возможно, придется остаться.
– То есть с голым задом? – хохотнул Виг. – Ну, еще бы. Сколько лет вкладываться, да еще и дохнуть на поле боя, а потом вдруг до тебя начинает допирать, что все это было напрасно и сейчас тебе еще хуже, чем раньше. А сколько сброда окажется без гроша в кармане да на большой дороге? Им-то что делать? Да-а уж, дела. Нет, если честно, я и сам считаю, что в ближайшие годы ничего не закончится. Но именно поэтому Юлих приобретает особое значение. Не только Юлих – вся Средняя вообще. Без нас столица не устоит. А без столицы Трон покатится по мостовой. И ничто уже не будет иметь значения.
Хадден покачал головой.
– Отличное у тебя мясо, – сообщил он хозяину. – И знаешь что? Это даже неплохо, что ты прихворнул. И что дождей в ближайшее время не будет – это просто отлично…
* * *
– Утром ты сходишь на рынок, – сказал Арвел Дали. – Рано утром, еще до большого солнца. Оденешься поскромнее, пусть тебя примут за служанку из богатого дома. В углу за мясниками найдешь закуток, где торгуют аптекарские ученики. Купишь у них вот что… – с этими словами он протянул ей маленький листок бумаги, – причем не у одного все сразу, а у нескольких.
– Ты что-то задумал? – подняла бровь девушка. – Ты же говорил, мы здесь не задержимся.
– Мы здесь не задержимся, – кивнул Арвел. – Это я обещаю. А все остальное ты узнаешь потом.
Наскоро перекусив и отправив Дали на рынок, Хадден распаковал один из своих вьючных мешков. Из мешка он вытащил сложенный в несколько раз свинцовый прут толщиной с мизинец и кусачки. Потом достал кусок грубой кожи со следами порезов, а кое-где и огня. Кожу Арвел разложил на большом столе возле окна – придвинув стул, он сел и принялся ловко откусывать от прута небольшие кусочки свинца. Когда их набралось с три десятка, Хадден спрятал остатки прута во вьюк и, порывшись в нем снова, выдернул небольшой мешочек, из которого на стол посыпались мелкие ржавые гвозди.
– Этого вам хватит, – прошептал Арвел.
Он аккуратно высыпал свинцовые обрезки вместе с гвоздями на лист бумаги и сложил его треугольным свертком, наподобие тех, что делают для упаковки гороховых пирожков на храмовый праздник.
Когда Дали вернулась с рынка, она застала его у окна жизнерадостно насвистывающим какую-то песенку.
– Как твой поход?
– Я купила все, о чем ты попросил, у трех разных аптекарей. Вряд ли они обратили на меня хоть какое-то внимание… народу там уже было полным-полно. Такое ощущение, что весь этот город только и делает, что лечится от чего-то.
– Сейчас много больных. Весна пришла слишком поздно.
Арвел взял из рук девушки холщовую сумку и осторожно достал из нее несколько пузырьков с какими-то темными жидкостями, две стеклянные колбочки – одна побольше, другая поменьше – и заклеенный бумажный пакет. Затем, осмотрев покупки, он сложил их обратно.
– Ты решил что-то взорвать, – зевнув, усмехнулась девушка.
– Я всегда найду, где что грохнуть, – отозвался инженер. – Ты не выспалась? Иди в постель. Сегодня мы ляжем поздно, так что лучше отоспаться впрок.
– А ты?
– О, я!.. У меня еще полно дел.
Дали, последовав его совету, разделась и легла в постель. Арвел немного посидел еще за столом, щурясь и думая о чем-то, а потом набросил на плечи потрепанную куртку, сунул ноги в ботинки и вышел прочь. Утро было солнечным и заметно более теплым, чем вчера: припозднившаяся весна вдруг ворвалась на остров со всей своей веселой яростью. В кронах деревьев оглушительно вопили птицы, возле подворотен хитро поблескивали глазами жирные городские коты.
По улицам спешили служанки, отправленные господами по разным хозяйственным надобностям, толкали свои ярко размалеванные тележки торговцы, таскавшие по городу всякую мелочь на заказ, у раскрытых дверей лавок стояли, улыбаясь теплому солнцу, хозяева в коротких плащах с эмблемами своих цехов.
Арвел смотрел на весенний Юлих с легкой грустью; ему хотелось хоть ненадолго вернуться в свою юность, в ту далекую теперь эпоху, когда старый город был весел и никто не думал ни о какой войне. Он отчаянно пытался вспомнить, каким здесь все было раньше, но получалось у него отчего-то паршиво. Дело было даже не в том, что народу в городе стало заметно меньше, зато появились заколоченные досками лавки и обезлюдели шумные рынки, нет – просто многолетняя война, в которой Юлих старался держать некий достаточно условный нейтралитет, сейчас ощущалась Арвелом с необыкновенной силой.
Самому ему это казалось немного странным, ведь в городе не было видно ни разрушений, ни следов пожарищ, неизбежных в тех местах, где шли бои, – и все же война нависала над старинным Юлихом, как черное крыло, закрывая собой и солнце, и звезды.
Появление в качестве королевского наместника князя Тренка, давно прославившегося своей немыслимой и беспричинной жестокостью, было прямым следствием этой войны. Два десятилетия подряд пеллийцы убивали друг друга, и сейчас уже мало кто мог толком объяснить, с чего все началось. Ближе к Югу, там, где грохот войны, то затихающий, то начинающийся снова, ощущался со всей остротой, лишенная всякого смысла жестокость давно стала нормой. Благородные владетели штурмовали древние крепости, их конница вытаптывала поля, их пехота разносила вдребезги хутора и целые городки. На этой войне инженер Арвел Хадден провел много лет. Он прекрасно понимал, что рано или поздно все это закончится. Города постепенно отстроят заново, и станут они лучше прежних, поля снова засеют рисом и пшеницей – но на целые поколения вперед сохранится в Пеллии вражда и ненависть.
Та ненависть, семена которой щедро разбрасывает сейчас в Юлихе королевский наместник.
Несколько часов Арвел бесцельно болтался по городу, и в конце концов ноги вынесли его на ратушную площадь. Здесь он вдруг почувствовал, что крепко проголодался. Грустно улыбаясь, Хадден зашел в таверну «Старый мельник», находящуюся в трехэтажном кирпичном доме прямо напротив ратушной башни с часами: солнце стояло в зените, и ему хотелось оказаться в тени.
– Овощной рулет с жареной курицей, – приказал он молодому разносчику в ослепительно белом фартуке, – и чашку бульона с кореньями.
Через несколько мгновений круглый дубовый стол был застелен скатертью, а на ней появилось блюдо с зелеными колбасками, начиненными кусочками курятины, и эмалевая чаша парящего бульона. Хадден вздохнул: в прежние времена «Мельник» был обиталищем судейских крючков, а эта публика имела привычку требовать особого к себе отношения. Впрочем, драли с них тоже нещадно.
К бульону ему подали свежайшие пшеничные лепешки и чашечку рыбного соуса. Урча от наслаждения, Арвел принялся за еду. В окно, возле которого он уселся, ему были прекрасно видны огромные ратушные часы.
Выпив бульон, Хадден принялся за рулет. Когда до полудня осталась ровно минута, он перестал жевать и, зевнув, глянул в окно, а потом стал рыться в карманах, будто бы отыскивая что-то.
– Бо-бомм! – грохнули часы, и от удара, казалось, затряслась вся площадь. Минутная стрелка при ударе прыгнула на пол-локтя вправо, а потом вернулась на свое законное место.
– Вот так я и думал, – прошептал Хадден и снова взялся за вилку.
* * *
– Мы вернемся за полночь. Не хотелось бы перебудить весь дом…
Они стояли перед задней дверью, ведущей во двор: немного настороженный Тимбур и Арвел, одетый в длинный балахон с капюшоном, из тех, что на северном берегу носят рыбаки. Рядом ждала Дали, снова одетая мальчишкой, а в руках у нее была холщовая сумка.
– Вот ключ, – понимающе кивнул Тимбур. – Сейчас выйдете через двор, калитка за каретным сараем. Калитку не запирайте – и никто ее не запрет. Там, в переулке, постарайтесь не влететь в недокопанный колодец: начали его год назад, а потом сосед помер, да и бросили. Будьте осторожны: здесь не столица, уличных фонарей у нас до сих пор как не было, так и нет.
– Ясно, – ответил Арвел. – Не бойся за нас.
Звезды светили достаточно ярко, так что калитку за сараем он нашел без труда. Оказавшись в переулке, он сразу перебрался на противоположную сторону и махнул рукой своей спутнице.
