Из пепла

Бермет Валиева

Из пепла

Глава 1

Глава 1. Часть 1. Тень прошлого.

16 октября, среда, 2024 года

Я возвращалась домой в сумерках после учёбы по холмистой дороге, по которой ходила в школу уже семь лет. Вдруг сзади послышались быстрые шаги. Обычно в это время никто не ходит по этим местам: пастухи до полумрака возвращаются домой со стадом, и только я и мой сосед Медет учимся во второй половине дня и возвращаемся домой в полумраке. Обычно он меня дразнит, и я избегаю общения с ним. Но этим вечером я решила, что неплохо бы обменяться парой вежливых фраз. Подготовила фразу: «У тебя сегодня было шесть уроков?». Когда шаги стали ближе, я ещё ничего не успела сказать, как вдруг сзади кто-то с силой закрыл мне рот и начал принудительно уводить. Я изо всех сил вырывалась, кричала, звала на помощь. Но звать было некого. Мой голос разбивался на мельчайшие частицы и растворялся в пространстве, а шум протекающей между деревней и холмами реки становился всё громче и громче. Сердце колотилось, я вспотела в попытке вырваться из рук злодея и с криком проснулась. Это был сон. Меня охватил пульсирующий ужас. Я тяжело дышала и, придя в себя, вздохнула с облегчением, осознав, что это всего лишь сон. Спальня была залита лунным светом, царила тишина. Рядом спал беспробудным сном Виктор.

Меня зовут Рита. Ровно два месяца назад мне исполнилось 25 лет. Я замужем. Мы живём в столице России – Москве. К этому возрасту я успела получить образование, поработать по специальности – менеджером по маркетингу – около трёх лет в одной из не крупных московских компаний. На третий год жизни в столице я совершенно случайно познакомилась с парнем, а ещё через год мы поженились. В 2020 году, в разгаре карантина COVID-19, как и многие, я потеряла работу. Затем муж предложил мне не работать, а посвятить несколько лет осуществлению моей мечты – стать писательницей. Живём мы небогато, в отпуск летаем не каждый год, в нашем браке есть свои сложности, но мы вместе. Если коротко: я вполне счастлива в браке, всё складывается как никогда хорошо, но многие годы ночами просыпаюсь от страшных кошмаров, которые преследуют меня уже не первый год. Определённые сцены из моего детства вновь и вновь всплывают в памяти, и тёмной ночью я просыпаюсь в холодном поту и долго не могу уснуть, порой до самого утра. Не раз я замечала за собой сильно напряжённое состояние, будто не живу, а просто существую. Возможно, вы скажете, что все живут со своей болью, и будете абсолютно правы. Куда деться от душевной боли, которая преследует нас и во сне, и наяву? Куда спрятаться от призраков прошлого? Делает ли нас сильнее то, что мы пережили, или это просто способ самоуспокоения, передающийся из уст в уста через поколения? Или же то, что прожито, уже не существует, как и демоны в нашей голове, и мы просто за ними бежим, не желая отпускать? Именно эти вопросы крутятся у меня в голове, и я решаюсь написать эти строки не в надежде получить ответ, а в надежде почувствовать облегчение.

Часть 2. Ранние воспоминания (2004-2005)

В краях, где мы обитали, большую часть года стояла жаркая погода. Люди, жившие здесь, два раза в год собирали урожай. Несмотря на сложности жизни в деревне, обитателям этой местности было присуще озорное настроение, как и полагается жителям, которые большую часть жизни видят солнце. Летом жители деревни Суу-Сай купались в речке, устраивали песнопения вечерами и плясали, дети пасли коров и играли, теряя счёт времени до самого заката. Эта земля, на мой тогдашний детский взгляд, была благословлена небесами. Несмотря на все райские преимущества этой деревни, что-то омрачало нашу семейную жизнь.

Если вы хоть немного знакомы с образом жизни кыргызов или восточных народов, то вам непременно известно, что приём пищи происходит за скатертью, расстеленной на полу. Это привычка, передавшаяся нам от предков, которые придерживались кочевого образа жизни. Ранним утром мы сели завтракать в маленькой комнатке нашего домика, состоявшего всего из двух комнат. Утро стояло не слишком жаркое, на улице зеленело всё вокруг; мы наслаждались завтраком, который был весьма скромным и состоял из хлеба, испечённого в тандыре, свежайшего каймака и крепко заваренного на очаге чая. За скатертью сидела наша небольшая семья из четырёх человек: отец Султан, мама Анара, я – Рита и брат Адам. Мне было около пяти лет, а моему брату Адаму – около трёх. Адам переживал кризис трёх лет. (О том, что у него был кризис трёх лет, я узнала и изучила уже во взрослой жизни.) Как и полагается трёхлетнему малышу, столкнувшемуся с кризисом трёх лет, он не мог справиться со своими эмоциями. Он был упрям, проявлял негативизм, отказывался есть и плакал по любому поводу, который ему не нравился. Если верить научным книгам, то в этом возрасте у ребёнка не очень хорошо развито правое полушарие, отвечающее за логику, и очень хорошо развито левое – отвечающее за эмоции.

После очередной утренней истерики Адама за завтраком, то ли от злости, то ли от бессилия, мой отец сильно схватил брата за обе руки, затем поднял его и донёс до порога нашего маленького домика, где взрослые разувались при входе. Затем он поднял свой ботинок, лежавший на пыльной земле, и совершил нечто ужасное. Адам заплакал и закричал ещё громче. Услышав сильный плач, я выбежала за ними на порог дома, и то, что я увидела, повергло меня в шок. Я буквально остолбенела: отец бил ботинком по плачущему рту моего брата, отчего тот плакал ещё сильнее, словно призывая на помощь. Возможно, мои родители сами воспитывались подобным образом, и для них это считалось нормой – неотъемлемой частью воспитания детей. Но эта сцена стала началом семейной драмы и преследовала меня все последующие годы: ночью – во снах, днём – перед глазами. И жизнь стала для меня настоящей пыткой все последующие годы.

Проснулась я от криков, доносившихся издалека с улицы. Сердце вдруг забилось учащённо. Первая мысль: «Опять они ругаются». Последние месяцы родители часто ссорились, и каждый раз это заканчивалось избиением матери отцом. Я не знала, что делать. Моё пятилетнее тело дрожало, мне стало холодно, несмотря на жаркий июльский день. Взгляд упал на брата, Адама. В нашем доме было всего две комнаты, и мы с братом спали в одной. Он спал ангельским сном. Я смотрела на его спокойное лицо и думала, как же ему тяжело. Он был озорным мальчиком, но во время родительских ссор прятался под стол, обхватив руками согнутые ножки, и сильно дрожал. В такие моменты мне всегда хотелось превратиться в птицу, взять брата под крыло и улететь далеко в небеса. Как правило, после скандалов Адам долго не мог прийти в себя, несколько дней сильно заикался, и вскоре заикание стало его привычкой.

Вдруг я услышала шаги. На пороге нашей хижины появился разгневанный отец и сказал: «Убежала она, всё, ушла!» Я толком не поняла, о чём речь, но поняла одно: мать ушла. Отец сухо произнёс: «Рита, Адам, вставайте, пора завтракать».

Завтрак проходил в напряжённой обстановке. У всех было подавленное настроение, и мы с братом постоянно наблюдали за отцом, пытаясь уловить хоть какую-то эмоцию, но он молча и злобно ел, глядя в одну точку. День продолжался как обычно, после ухода матери все старались делать вид, что ничего не произошло. Когда мать уходила к своим родителям после ссор, вся домашняя работа ложилась на мои плечи, потому что я – девочка. Я занималась домашними делами, а Адам до полудня пас коров и коз, отец поливал кукурузу на огороде. Каждое утро отец теперь доил коров вместо мамы. Я разводила огонь на улице, просеивала молоко через самодельное сито из марли и кипятила его для приготовления кефира. А по воскресеньям я ходила на рынок и продавала кефир в пластиковых бутылках по 30 сомов за литр. На вырученные деньги покупала макароны, чай и соль. Я чувствовала себя взрослой и по сути была ею.

По дороге домой я предалась мечтам. Мне хотелось поскорее повзрослеть, оказаться в своих тридцати, делать себе кофе по утрам на кухне. Мечтала стать успешной женщиной в деловом костюме, туфлях-лодочках и с короткой стрижкой. Мечтала жить в большом городе, как и многие девочки, о разных сумочках. Но тут же возвращалась в реальность.

После домашних дел я помогала отцу на огороде. До полудня мы пололи грядки, а после обеда, когда становилось слишком жарко, отец уходил и возвращался пьяным к вечеру. Напившись, он твердил одно и то же: «Я хотел построить идеальный образ жизни». Мой мозг подсказывал в эти моменты, что мы в этот «идеальный» образ не вписываемся. Мне было жаль его, что он не мог осуществить свою «мечту», но с другой стороны, я ненавидела его за то, что он пил до такого состояния, что приходилось уговаривать его зайти в дом и лечь спать. Если не удавалось, он засыпал на улице.

Вечером, увидев, что отец не в состоянии ничего приготовить, я решительно взялась за приготовление овощного супа. Я была уверена, что всё получится. Это казалось несложной задачей, тем более я не раз видела, как это делает мама. Суп получился, мягко говоря, несъедобным. Наевшись хлеба и запив кефиром, мы с Адамом легли спать. А отец храпел беспробудным сном.

10 января 2024 года. Спустя двенадцать лет после драмы

Сегодня день рождения моего отца. Если бы не та драма, которая произошла двенадцать лет назад, ему исполнилось бы 54 года. Утром, проснувшись, я вспоминала вчерашний разговор с братом. Он сообщил прекрасную новость: они с женой ждут ребёнка. С тех пор меня не покидала мысль: если бы не та драма, отец мог бы увидеть своих внуков, стать дедушкой.

Я стояла у окна, наблюдая за утренней Москвой, в руке держала обжигающий кофе. Вдруг меня окликнул муж, Виктор, собираясь на работу: «Ты очень задумчивая, что-то случилось, милая?»

«Сегодня день рождения моего отца», – ответила я, опуская голову.

Виктор подошёл, обнял меня: «Хочешь, поговорим о нём?»

«Я училась в начальной школе, в четвертом классе, – начала я, – за несколько дней до его дня рождения в школе проходил конкурс юных художников. Тема – творчество Чингиза Айтматова. И, как истинная Кебекова (я унаследовала от отца природный дар художника), решила участвовать. Долгими вечерами я работала над картиной по мотивам „Ранних журавлей“. Горы со снежными шапками, река, текущая в бесконечность, подснежники – как символ новой жизни, и журавли в полёте. От картины веяло весной, свежестью. К своему удивлению, я заняла первое место!»

«Не было предела моему счастью и гордости! Как удачно совпало: день явления моего отца и моя победа! Я решила подарить отцу грамоту, сказать: „Держи, отец, и гордись своей дочерью!“ Но этому не суждено было случиться».

«Часы тянулись бесконечно. Мама прибежала с работы в пять часов и готовила ужин. Мы с нетерпением ждали папу. Репетировали: „С днём рождения!“, – хором крикнем, как только он войдёт. Услышав шаги, мы приготовились… На пороге появился отец, еле стоящий на ногах. Он закричал: „Что уставились? Думали, мне до праздника? У меня отец умер год назад!“ – и, упав на пол, тут же уснул».

Виктор, услышав это, ещё крепче обнял меня. Но ему нужно было на работу: «Любимая, мне очень жаль, но я должен идти. Работа – это ответственность. Но я бы с удовольствием остался».

«Всё нормально, работа есть работа, беги, а то опоздаешь», – сказала я.

Проводив мужа, я принялась за домашние дела, отложив воспоминания. Ничего не хотелось делать, я чувствовала выгорание. Мои пятки отрывались от пола, будто я находилась в невесомости, напряжение сковывало меня. Тогда я села за компьютер и напечатала первые строки будущей книги: «А кто скрывается под маской сломленного жизнью и несчастного человека, в лице моего отца?»

Как только эти слова появились на экране, меня охватил ужас. Заиграла мелодия детства – ссоры, крики… Я снова оказалась в детстве, передо моими глазами снова оживала реальность: мать, задыхающаяся от страха, крики отца, дрожащий брат, разбросанные вещи, разбитая посуда. Мне хотелось бежать, не оглядываясь. Внутренний голос твердил: «Закрой этот ящик прошлого, забудь, не делай себе больно». Мои пальцы дрожали и бились о клавиатуру, но разум подсказывал: «Разве ты не устала бежать в своих мыслях? Разве ты не устала жить в этих смешанных чувствах? Ты не устала от мучений ночных кошмаров?»

Глава 2

Часть 5. Возвращение назад

Я закрыла глаза, и передо мной возник образ отца. Это был мужчина среднего телосложения с правильными чертами лица: густыми бровями, словно крылья ласточки, карими глазами, крупным носом и пухлыми губами. Под нижней и верхней губой его лицо украшали родинки. У меня такая же родинка – от отца. Волосы с каждым годом выпадали, и со временем у него появилась залысина. Одно ухо у него не функционировало, и он жутко комплексовал по поводу слухового аппарата. Когда я спросила: «Почему ты купил слуховой аппарат и не носишь его?», – он ответил: «Я лучше буду переспрашивать, чем ходить с ним». И мне стало интересно, при каких обстоятельствах его ухо перестало функционировать. Он, улыбнувшись, ответил: – Не ходи без шапки, если в будущем окажешься в Беларуси. Там зимы суровые. – Я прослужил в Вооружённых Силах СССР с 1989 по 1991 год на территории Белорусской ССР, два года в сухопутных войсках. Я выполнял обязанности водителя транспортного средства, доставлявшего продовольствие в воинскую часть.

Его лицо расплылось в приятной улыбке, словно он снова оказался восемнадцатилетним. – За моими плечами осталась суровая школа выживания, закалившая мою душу и разум. Я ел сгущёнку, делая дырочки в крышке банок, и был любителем погулять без головного убора, когда на улице минус двадцать градусов. В итоге заработал отит, с последующей потерей слуха. Но потерянный слух станет лишь предвестником более глубоких потерь для моего отца – Нарджигита.

Дверь скрипнула, издавая родной звук, который Нар не слышал два долгих года. Его переполняли чувства, трепетное волнение охватило его тело, когда он появился на пороге родительского дома. Пахло свежеиспечённым хлебом из тандыра, в воздухе чувствовались нотки яблок, которые поспевали и падали в саду. Два долгих года он во сне вдыхал эти до боли знакомые запахи и мечтал лишь об одном – вернуться и увидеть родное лицо матери, обнять её. Казалось, что вокруг ничего не изменилось: та же деревня, протекающая вдоль неё река, бескрайние степи, на которых пастухи пасут стада. Но всё же Нар заметил небольшие изменения: морщины на лице матери и поседевшие волосы отца. Но, несмотря на мелкие изменения, заложенные природой, фундамент жизни его семьи был крепким и надежно выдерживал все тяготы судьбы. Нар был далеко не единственным ребёнком в семье, а восьмым по счёту. У него было пять сестёр и два брата. У каждого из них по-разному складывалась личная жизнь. Нар не торопился устраивать свою личную жизнь, а скорее стремился получить образование и освоить профессию. Он был полон сил, внутри него кипела жизнь, он был готов свернуть горы.

Часть 6. Тишина и потерянные возможности

Наступил 31 августа 1991 года. В этот день внеочередная сессия Верховного Совета Кыргызской Республики одной из первых среди союзных республик приняла постановление о «Декларации о государственной независимости Республики Кыргызстан». Ветер перемен пронёсся над Кыргызстаном, но жизнь Нара постепенно погружалась в тишину – тишину, наступившую после отита, заработанного в армии. Но мечта стать архитектором не покидала его, а лишь разгоралась с каждым днём. Вскоре он озвучил свои планы родителям. Реакция родителей была противоположной тому, чего он ожидал.

– Ты что, собрался ехать в Бишкек? Ты понимаешь, что сейчас тяжёлые времена? Как ты собрался там учиться? И что это за профессия – архитектор? Я понимаю, если бы ты захотел стать историком или юристом. К тому же, Аман собрался снова в этом году попробовать поступить в институт, – сказала мать.

– Аман ведь пытается поступить уже который год, всё напрасно. Между поступлениями успел даже семьёй обзавестись. Может, пора ему смириться и дальше работать? – сказал он. Но тут же мать проронила: – Я всегда говорю: не лезь вперёд старших. Успеешь ещё. Тем более, ты потерял слух.

Эти слова прозвучали как молния в его душе. Он почувствовал свою неполноценность. Нар посмотрел на отца, надеясь услышать хоть что-то в свою поддержку, но тот не произнёс ни слова. Под холодным взглядом родителей мечта стать архитектором погасла, как свеча на ветру. Тот год был плодотворным для Амана – он поступил в институт, получив билет в будущее. Родители, полные гордости и радости за старшего сына, отправили его в столицу, пообещав заботиться о его семье. А Нар был лишён шанса на образование и самореализацию.

Смирение – привычное оружие против несправедливости. С течением времени его боль притуплялась. Вскоре, чтобы не тратить жизнь на несбыточную мечту, он устроился на работу – в ближайшее почтовое отделение. Работа была простой и не требовала остроты слуха, но и не давала ничего, кроме скудной зарплаты. День за днём его внутренний мир становился похожим на мир почты – серый, безликий мир письменных извещений и пожелтевших открыток. Проходили одинаковые дни, погружённые в бесконечные бумаги, лишь времена года менялись за окном. Жизнь текла медленно, словно вязкий топот кобылы по каменной дороге.

В один из скучных дней, чтобы скрасить его, Нар решил купить пару лотерейных билетов, которые продавала почта. «Может, хоть в лотерее мне повезёт, в отличие от мечты», – подумал он. Он даже не подозревал, какой сюрприз ему приготовила судьба и насколько это событие потрясёт его скучный и безликий мир.

Наступил день лотереи. Он глубоко выдохнул, поправил подтяжки и стал наблюдать за игрой. Вдруг он услышал свой лотерейный номер: «36». На мгновение он застыл, не поверив своим ушам. Он подумал, что ослышался из-за своей глухоты. В последние дни он всё чаще слышал не те слова, а переспрашивать жутко стеснялся. Шутки судьбы коварны, но на этот раз его не подводил ни слух, ни зрение. Он выиграл.

Неожиданный выигрыш в лотерею взбудоражил его застоявшуюся жизнь. Сумма была достаточной, чтобы приобрести жильё. В те годы в деревне можно было купить небольшой дом с садом или однокомнатную квартиру в центре района. Не усвоив урок с первого отказа родителей, Нар снова поделился новостью, которая могла изменить его жизнь. Но родители, более практичные, снова не разделили его интересы, а предложили другой вариант. Совхоз продавал земельный участок с деревьями: тополями и вязами. Аргументируя это тем, что это долгосрочная инвестиция, обещающая пользу и прибыль в будущем.

– Тополи послужат отличной помощью при стройке домов для твоих братьев и сестёр, ты поможешь всем нам, – добавила мать.

Последние слова стали весомым аргументом против Нара. И он покорно согласился на покупку участка, очередной раз пожертвовав своей мечтой ради родительского одобрения.

Глава 3

Часть 7. Перемены

Шёл 1993 год. На дворе стояла весна – весна, которая перевернёт всю сознательную жизнь Нара. На третьем году своей работы на почте, он более-менее привык к своей деятельности, и жизнь текла своим чередом. Страна переживала тяжёлое время после дефолта 1992 года, которое коснулось всех бывших стран Советского Союза. Люди голодали, не могли устроиться на работу, чтобы прокормить семьи. Поменять или бросить свою работу в столь тяжёлое для существования время было бы опрометчиво. Именно с этими мыслями Нар оставался работать на этой работе, которая приносила стабильную зарплату. Жизнь протекала спокойно и монотонно. Это был один из обычных, ничем не примечательных рабочих дней. Нар сосредоточенно перебирал почтовые извещения, как вдруг почувствовал на себе пристальный взгляд юной девушки. Её глаза сияли, словно алмазы, а черты лица были острыми, словно вырезанные кинжалом. Её светлая аура буквально пленила и приковывала взгляды присутствующих. Не замечать её было невозможно. Он был с ней незнаком. А вот она порой заходила в почту лишь для того, чтобы хоть на секунду увидеть его. Заметив облик юной девушки, он обратил на неё свой взор и ненадолго, словно под гипнозом, наблюдал за ней. Их взгляды пересеклись, и для неё это был знак свыше. Когда он опомнился, он заметил, как его сердце волнительно забилось при виде идущей к нему девушки. Ноги будто перестали чувствовать твёрдую поверхность под ними. А руки резко вспотели; он остолбенел с комом в горле. Это были непонятные, смешанные чувства. Он пытался остаться в холодном рассудке и дальше продолжал свою работу, погружаясь в рутину, как вдруг юная девушка подошла к стойке, за которой он работал, и, пристально смотря в его глаза, произнесла: