Из пепла

Бермет Валиева

Из пепла

Глава 1

Глава 1. Часть 1. Тень прошлого.

16 октября, среда, 2024 года

Я возвращалась домой в сумерках после учёбы по холмистой дороге, по которой ходила в школу уже семь лет. Вдруг сзади послышались быстрые шаги. Обычно в это время никто не ходит по этим местам: пастухи до полумрака возвращаются домой со стадом, и только я и мой сосед Медет учимся во второй половине дня и возвращаемся домой в полумраке. Обычно он меня дразнит, и я избегаю общения с ним. Но этим вечером я решила, что неплохо бы обменяться парой вежливых фраз. Подготовила фразу: «У тебя сегодня было шесть уроков?». Когда шаги стали ближе, я ещё ничего не успела сказать, как вдруг сзади кто-то с силой закрыл мне рот и начал принудительно уводить. Я изо всех сил вырывалась, кричала, звала на помощь. Но звать было некого. Мой голос разбивался на мельчайшие частицы и растворялся в пространстве, а шум протекающей между деревней и холмами реки становился всё громче и громче. Сердце колотилось, я вспотела в попытке вырваться из рук злодея и с криком проснулась. Это был сон. Меня охватил пульсирующий ужас. Я тяжело дышала и, придя в себя, вздохнула с облегчением, осознав, что это всего лишь сон. Спальня была залита лунным светом, царила тишина. Рядом спал беспробудным сном Виктор.

Меня зовут Рита. Ровно два месяца назад мне исполнилось 25 лет. Я замужем. Мы живём в столице России – Москве. К этому возрасту я успела получить образование, поработать по специальности – менеджером по маркетингу – около трёх лет в одной из не крупных московских компаний. На третий год жизни в столице я совершенно случайно познакомилась с парнем, а ещё через год мы поженились. В 2020 году, в разгаре карантина COVID-19, как и многие, я потеряла работу. Затем муж предложил мне не работать, а посвятить несколько лет осуществлению моей мечты – стать писательницей. Живём мы небогато, в отпуск летаем не каждый год, в нашем браке есть свои сложности, но мы вместе. Если коротко: я вполне счастлива в браке, всё складывается как никогда хорошо, но многие годы ночами просыпаюсь от страшных кошмаров, которые преследуют меня уже не первый год. Определённые сцены из моего детства вновь и вновь всплывают в памяти, и тёмной ночью я просыпаюсь в холодном поту и долго не могу уснуть, порой до самого утра. Не раз я замечала за собой сильно напряжённое состояние, будто не живу, а просто существую. Возможно, вы скажете, что все живут со своей болью, и будете абсолютно правы. Куда деться от душевной боли, которая преследует нас и во сне, и наяву? Куда спрятаться от призраков прошлого? Делает ли нас сильнее то, что мы пережили, или это просто способ самоуспокоения, передающийся из уст в уста через поколения? Или же то, что прожито, уже не существует, как и демоны в нашей голове, и мы просто за ними бежим, не желая отпускать? Именно эти вопросы крутятся у меня в голове, и я решаюсь написать эти строки не в надежде получить ответ, а в надежде почувствовать облегчение.

Часть 2. Ранние воспоминания (2004-2005)

В краях, где мы обитали, большую часть года стояла жаркая погода. Люди, жившие здесь, два раза в год собирали урожай. Несмотря на сложности жизни в деревне, обитателям этой местности было присуще озорное настроение, как и полагается жителям, которые большую часть жизни видят солнце. Летом жители деревни Суу-Сай купались в речке, устраивали песнопения вечерами и плясали, дети пасли коров и играли, теряя счёт времени до самого заката. Эта земля, на мой тогдашний детский взгляд, была благословлена небесами. Несмотря на все райские преимущества этой деревни, что-то омрачало нашу семейную жизнь.

Если вы хоть немного знакомы с образом жизни кыргызов или восточных народов, то вам непременно известно, что приём пищи происходит за скатертью, расстеленной на полу. Это привычка, передавшаяся нам от предков, которые придерживались кочевого образа жизни. Ранним утром мы сели завтракать в маленькой комнатке нашего домика, состоявшего всего из двух комнат. Утро стояло не слишком жаркое, на улице зеленело всё вокруг; мы наслаждались завтраком, который был весьма скромным и состоял из хлеба, испечённого в тандыре, свежайшего каймака и крепко заваренного на очаге чая. За скатертью сидела наша небольшая семья из четырёх человек: отец Султан, мама Анара, я – Рита и брат Адам. Мне было около пяти лет, а моему брату Адаму – около трёх. Адам переживал кризис трёх лет. (О том, что у него был кризис трёх лет, я узнала и изучила уже во взрослой жизни.) Как и полагается трёхлетнему малышу, столкнувшемуся с кризисом трёх лет, он не мог справиться со своими эмоциями. Он был упрям, проявлял негативизм, отказывался есть и плакал по любому поводу, который ему не нравился. Если верить научным книгам, то в этом возрасте у ребёнка не очень хорошо развито правое полушарие, отвечающее за логику, и очень хорошо развито левое – отвечающее за эмоции.

После очередной утренней истерики Адама за завтраком, то ли от злости, то ли от бессилия, мой отец сильно схватил брата за обе руки, затем поднял его и донёс до порога нашего маленького домика, где взрослые разувались при входе. Затем он поднял свой ботинок, лежавший на пыльной земле, и совершил нечто ужасное. Адам заплакал и закричал ещё громче. Услышав сильный плач, я выбежала за ними на порог дома, и то, что я увидела, повергло меня в шок. Я буквально остолбенела: отец бил ботинком по плачущему рту моего брата, отчего тот плакал ещё сильнее, словно призывая на помощь. Возможно, мои родители сами воспитывались подобным образом, и для них это считалось нормой – неотъемлемой частью воспитания детей. Но эта сцена стала началом семейной драмы и преследовала меня все последующие годы: ночью – во снах, днём – перед глазами. И жизнь стала для меня настоящей пыткой все последующие годы.

Проснулась я от криков, доносившихся издалека с улицы. Сердце вдруг забилось учащённо. Первая мысль: «Опять они ругаются». Последние месяцы родители часто ссорились, и каждый раз это заканчивалось избиением матери отцом. Я не знала, что делать. Моё пятилетнее тело дрожало, мне стало холодно, несмотря на жаркий июльский день. Взгляд упал на брата, Адама. В нашем доме было всего две комнаты, и мы с братом спали в одной. Он спал ангельским сном. Я смотрела на его спокойное лицо и думала, как же ему тяжело. Он был озорным мальчиком, но во время родительских ссор прятался под стол, обхватив руками согнутые ножки, и сильно дрожал. В такие моменты мне всегда хотелось превратиться в птицу, взять брата под крыло и улететь далеко в небеса. Как правило, после скандалов Адам долго не мог прийти в себя, несколько дней сильно заикался, и вскоре заикание стало его привычкой.