скачать книгу бесплатно
Богач Корах
Дан Берг
Корах, сказочно богатый счетовод фараона, отправился вместе с беглецами из египетского рабства в Землю Обетованную. Жена Орпа подстрекнула его взбунтоваться против начальника над народом Моше и захватить власть. Бедственные обстоятельства пустыни сыграли на руку Кораху, и он занял место Моше. Дальнейшие события повести кого-то из читателей разочаруют, а кого-то ублажат.
Дан Берг
Богач Корах
Глава 1
Случилось сия история в давние-давние времена. Многие из иудеев, живших на нильских берегах, были жестоко угнетаемы безжалостными фараонами, томившими их непосильным трудом. С Божьей помощью страдальцы задумали и, наконец, решились покинуть чуждый Египет и отправиться на добрую свою родину в Ханаан. Нестройными колоннами, уж как могли, шли беженцы в родные края.
Предстояло пилигримам преодолеть путь совсем невеликий, и посему не требовалось им чрезмерно много времени на дорогу. Однако на беду свою, в самом начале похода искатели счастья тяжело согрешили перед Господом, и за это Он покарал избранный Им народ сорока годами скитаний по дикой, безлюдной и суровой земле – пока не вымрет поколение, совершившее грех в глазах Его.
Присмотримся поближе к рутинной жизни отбывающего наказание племени. Не будем забывать, что равновесие души зависит не столько от важных событий и высоких помыслов, сколько от вещей обыденных. Горшок с мясом, горячая похлебка и свежая лепешка многое меняют и заменяют.
***
Вот белое солнце пустыни поднялось над горизонтом. Удобно устроившиеся на песке камни, близкие холмы и далекие горы – все они разом сощурились под лучами утреннего светила. Зима выдалась недобрая. Ночные холода, колючий ветер, сушь, малохлебье.
Правды ради следует признать, что Бог не забывал о своих питомцах и посылал с небес пищу на иссохшую землю. Лепешки сияли белизной, как зимнее солнце, и вкус у них бывал отменный, медовый. Но не насыщались взрослые даром Всевышнего, а уж дети-то, известное дело, растут, и потому вечно голодны: им когда ни поднеси кусок – съедят всегда с жадностью, но не всегда с благодарностью. Вот и принуждены были переселенцы ковыряться в земле – хоть рад, хоть не рад, а надо!
В субботний день, однако, хлеб сверху не снисходил. Путникам полагалось создавать запас из двойного пятничного рациона. К несчастью, не всегда и не всем удавалось осуществить чудо сбережения, хоть и наслышаны были иудеи о славных деяниях великого предка их племени – одаренного мудростью Иосифа.
Божий дар назывался ман. Крепко запомнилось человечеству короткое это слово, а идея, в нем заключенная, навек полюбилась ему. И до нынешнего времени вспоминают люди с благоговением и вожделением о безмездной пище с небес.
Кроме пропитания переселенцам требовались и другие тривиальные вещи для поддержания здорового тела. Скажем, одежда, тепло, крыша над головой и прочее. Мудрые книги не оставили нашему поколению достаточно упоминаний об этой стороне дела. Впрочем, сие и не удивительно. Ведь главная задача тех древних иудеев состояла не в достижении телесного довольства, не слишком волнующего умы толкователей, но в самоисправлении и в устремлении к духовности, ибо былые грехи не пускали в рай Ханаана.
***
Утро святой субботы. Ручейки мужчин тянулись к большому молельному шатру, расположенному близко к скинии, то бишь к временному походному храму Господа. Места внутри шатра предназначались для персон важных, сановитых. Не успевшие пока занять высокое положение в иерархии общины, но имеющие намерение пробиться к вершине пирамиды, жадною толпой стояли у входа. Почет – вечная и заветная цель честолюбца, он неизменно будет стремиться к ней, и никак не искоренить эту страсть из сердца его.
Люди простой веры молились на периферии лагеря, в удаленных от святой скинии шатрах. Они полагали, что Господь не придает значения достоинству и степенности места, в котором творится молитва. Якобы Бог слышит всех одинаково, ибо почет, устанавливаемый людьми для самих себя, есть суета для Него.
Беседа с Господом окончена. Участники ее направились к домашним шатрам. Укрыться от холодного ветра, согреться возле теплых со вчерашнего дня камней очага, а то и закусить, чем Бог послал.
Не все враз расходятся. Богомольцы низкого звания, что молились в отдаленных от скинии шатрах, разбредаются первыми. Амбициозные и приближенные к святости пилигримы терпят дольше, демонстрируя рвение.
Последними покидают большой молельный шатер братья Моше и Аарон. Высокие эти особы стоят во главе общины. Моше – начальник над народом, Аарон – первосвященник. Править, вести и учить они назначены Богом. Находятся, однако, среди важных обычников большого шатра и такие, которые обвиняют братьев в самозванстве и узурпаторстве.
Немало сторонников нашли себе обвинители. Заметим, что дерзкое инакомыслие и агрессивные деяния порицателей имели то положительное значение для потомков, что дали обильную умственную пищу мудрецам-толкователям.
Пожалуй, в этом пункте повествования загодя сообщим читателю, что перипетии раздора меж Моше и Аароном с одной стороны, и их противниками с другой, станут основным содержанием настоящей правдивой повести.
В сердцах переселенцев не ослабевал ропот против бедствий бесконечных скитаний. Временами брожение умов становилось настолько опасным, что выливалось в злые и язвительные вопросы к Моше и Аарону: “Зачем вы увели нас из Египта? Разве под властью фараона нам жилось хуже, чем в холодной и голодной пустыне?”
В ответ братья должны были терпеливо разъяснять людям великую миссию народа-избранника, втолковывать в незрелые головы преимущества свободы перед рабством, живописать великолепие ожидающей иудеев ханаанской земли, текущей медом и молоком, и так далее и тому подобное.
Труднее всего оказалось объяснить простому народу справедливость наложенной Всевышним кары – долгих сорок лет жестоких злоключений. “За что, спрашивается? Ну, отлили тельца из золота, нарушив устав Господень. Так ведь и сам первосвященник Аарон творил идола! Не доволен был Моше, а равно и Бог, что разведчики с сомнением высказались о достоинствах Святой Земли? А, может, правы были соглядники?”
Попробуй-ка сладь с таким жестоковыйным людом! Моше и Аарону приходилось уповать лишь на собственный разум и наставления Господа, ибо никак не могли они знать мудрых трактований драмы, в которой оба участвовали. В те далекие времена книги еще не были написаны, а будущие толкователи еще не родились.
Братья поневоле держали ухо востро, прислушивались к подозрительным шепоткам и неподдельно внимали гласу народа.
– Что думаешь о сегодняшней молитве, Аарон? – спросил Моше.
– День субботний, молились от души! – ответил Аарон.
– А настроение у людей?
– Смиренное и благостное. Одним словом, подобающее.
– Подобающе говори со мной, первосвященник! Смирение и благость оставь для паствы. Я начальник над народом, выше меня только Бог. Мне нужно знать всё так, как оно есть на самом деле!
– Понятно, Моше. У Кораха лицо было непроницаемым. Трудно догадаться, что на уме у него.
– Рядом с Корахом стояли закадычные товарищи его. По правую руку, Датан, по левую – Авирам и Бен Пелет – так, кажется. Ты ближе меня был к ним, видел их глаза.
– Был ближе, а глаз их не видел. Опустили очи долу.
– Тревожно мне. Глаза прячут – плохой признак.
– Знаю, опасны эти люди. Взбунтоваться могут. Тогда нам несдобровать.
– Почему так думаешь, Аарон? Говори! Первосвященник глядит прямо в души людей, несомненно ведает, чем дышит каждый из его друзей, а, равно, и врагов. Много ли сторонников у Кораха?
– Ты сам сказал, что начальнику над народом нужно знать всё, как есть. Готов выслушать неприятную правду?
– Да говори же, наконец, святоша!
– “Святошу” я тебе прощаю, а вот ты, памятозлобный, никак не простишь мне грех золотого идола. Побывал бы в моей шкуре! Сам-то на гору к Господу поднялся и вестей не подавал, а меня одного с диким людом оставил!
– Ладно, брат. Бог рассудит. Докладывай, Аарон.
– В большом молельном шатре были наши противники и чуть-чуть сторонников. В большинстве своем сюда ходят молиться люди образованные, лицемерные. Ждут, чья возьмет – к тому и примкнут.
– Сидят на заборе, стало быть. Таким нет доверия. Кто слишком рьяно ищет почета при жизни, тот никогда не войдет в храм ее. А простой народ в какую сторону глядит?
– Простой народ к нам в большой шатер не ходок, у него для молитвы другие места имеются. Но настроения его мне известны, ибо полагаюсь я на донесения верных разведчиков.
– Не из-за верных ли разведчиков Бог наказал нас пустыней? Доверяешь им?
– Мои люди надежнее твоих, Моше. Работают на меня не за малопонятную им веру, а за честную мзду.
– Боже мой, и это я от первосвященника слышу! Пусть останутся твои богохульные слова между нами. Что же доносят тебе честные мздоимцы-соглядатаи твои?
– Доносят, что настроение в народе – половина на половину. Сколько за нас с тобой, столько и против нас. Но и те, что верят нам, тоже ропщут на тяготы каждодневные. Почему, кричат, нам целых сорок лет муки терпеть? Не хотим, говорят, в голой пустыне умирать, а желаем жить в волшебном краю ханаанском!
– Чем примечательна одна половина, а чем – другая?
– Недовольные, что за нас с тобой, были в Египте бедняками и работягами. Недовольные, что против нас – просвещенные середняки и богачи белоручки.
– Нащупал разные породы? Хвалю! Сообразно свойствам людей и наставляй их: каждому воздай по чину и достоинству его.
– Представь, Моше, я догадался сам!
– Объясни, Аарон, неясную мне вещь. Вот, скажем, бедняки направились в Ханаан. Их я понимаю: они лучшей судьбы ищут, рабов хотят иметь, господами надеются стать. Просвещенные – так тем свободу подавай. А богачи что? Им и в Египте как будто бы сладко жилось – они-то зачем потянулись за нами?
– О богачах говоря, ты, конечно, Кораха подразумеваешь. Это ясно. Замечу тебе, Моше – господами все без исключения желают быть, а что до богачей, то им, в Египте, как раз свободы и не хватало!
– Корах богат чрезвычайно. Значит, за свободой он подался?
– За ней самой! Богатство у него есть, и несметное. Чтоб силу золота почувствовать вполне, свобода требуется. Дай такому волю – он и власть добудет, и над людьми возвысится, и магнатом сделается!
– Прав ты, Аарон. Вот, возьмем, к примеру, нас с тобой – мы, скромно говоря, люди не самые бедные, в неге и довольстве жили на Ниле. А как с небес получили власть и вкусили ее очарование, так уж теперь и расставаться с нею не намерены.
– Не так громко, Моше! Твои откровенности не всегда к месту. Думаешь, на бараньей коже уши не растут?
– Уши? На бараньей коже?
– Да, братец. Стены-то у шатров мы из чего мастерим?
– Снова ты прав, Аарон.
– Довольно пугать себя, начальник. День сегодня субботний, для благости иудеям дан. Слуги стол накрыли. Закусим. Похлебка овощная только из печи, остыть со вчерашней трапезы не успела. И козлятина еще теплая.
– Давай-ка мы поедим сейчас мясного, вина пригубим. А сыр овечий с маслинами и молоко козье с лепешками пусть своего кошерного часа дожидаются. После вечерней молитвы употребим.
***
Исполнив задуманное и вполне насытившись, братья Моше и Аарон покинули шатер, вышли за кордон и стали не спеша прогуливаться. Беседуя, они говорили исключительно о духовном, ибо в субботу следовало избегать суетных тем.
Надышавшись чистым воздухом, начальник над народом и первосвященник вернулись к шатру и уселись поблизости, подставив лица полуденным солнечным лучам.
– Гляди, Аарон, какое солнце белое!
– Зимнее. А все же греет!
– Мне кажется, дымом запахло, – сказал Моше, потянув носом воздух.
– И правда, есть запах, – тревожно отозвался Аарон.
– Посмотри-ка вон туда, Аарон! – вскричал Моше, – видишь, над тем дальним шалашом серый дымок? Ветер его в нашу сторону несет.
– Беда! В субботу кто-то очаг затопил! На том краю лагеря верные нам бедняки живут. Всегда порядок соблюдали. Глазам своим не верю!
– Охранник, ко мне! – крикнул Моше, – отправляйся к шалашу, над которым дым вьется. Вели хозяину, чтоб с женой и детьми шел сюда. Скажи, Моше и Аарон желают с ними со всеми познакомиться.
Вскоре появились званые гости. Мужчина средних лет и с ним выводок ребятишек – которые постарше, а которые маленькие. Женщины среди пришедших не было.
– Здравствуйте, добрые иудеи! – радушно проговорил Моше, – рассаживайтесь на циновках.
– Как зовут тебя, милый человек? – поддержал Аарон ласковый тон брата.
– Шломо мое имя в народе израильском, а как звали меня в Египте – заставил себя забыть! – достойно ответил гость, – а вас, братьев я хорошо знаю: ты – Моше, начальник над народом, а ты – Аарон, первосвященник.
– С каким имуществом, Шломо, ты вышел из Египта? – поинтересовался Моше.
– Мы люди бедные, нет у нас багажа ни на подводах, ни за плечами… А у вас тут едой пахнет, не то, что в моем шалаше…
– Эй, слуга, принеси Шломо и деткам его чего-нибудь поесть! – скомандовал Моше.
– А зачем ты в Ханаан подался? – спросил Аарон.
– Как это зачем? От тебя ли вопрос такой слышу, Аарон? – изумился Шломо, – земля ханаанская медом и молоком течет! Всего вдоволь. Тамошние обитатели рабами нам будут, а мы – господами над ними. Иудеи станут в шатрах сидеть и учение Божье постигать. Довольно с меня в глиняных карьерах надрываться, да кирпичи для фараона обжигать! На легкий труд мы идем.
– Ты полагаешь, Шломо, что постигать учение Божье – это легкий труд? – поинтересовался Аарон.
– Все мы, простые рабочие, так думаем. А разве нет? Вот придем в Ханаан, обустроимся сперва. Потом станем собираться для учения в теплом шатре. На столах угощение, питьё. Ты, Аарон, или кто из учеников твоих, будете слово Божье молвить, а наше дело повторять за вами и заучивать!
– Есть у меня вопрос к тебе, Шломо, – перебил Моше мечтательную речь гостя, – вот, ты говоришь, что господином над ханаанцами станешь, а ведь они по доброй воле к тебе в рабство не пойдут! Что воевать тебе придется – догадываешься?
– Догадываюсь, Моше.
– Боишься, небось? – уколол Аарон.
– Избранному народу нечего войны бояться! Мы иудеи, и с нами Бог! Не допустит Он нашего осрамления. Ибо победа избранников Его – Его победа!
– А почему ты без жены пришел, Шломо? – решился на вопрос Аарон, – или овдовел?
– Неможется супруге моей, слаба она, да и питания дома не хватает.
– Мы с Моше будем молиться за ее выздоровление! – пообещал Аарон.
– Премного благодарены! – хором ответили Шломо и дети его.
– А есть ли у твоей семьи враги? – ни с того ни с сего поинтересовался Моше.
– Немного, но есть.
– Кто такие? – продолжал допытываться Моше.
– Голытьба, вроде нас. Чтобы завидовать нам – нет такого, ибо завидовать нечему, а просто сердца у них злые. Праведников из себя строят, говорят, мол, мы с женой уставом пренебрегаем, и детей безбожию учим. Вранье!
– А известно ли тебе, Шломо, какой день сегодня? – как бы невзначай осведомился Аарон.
– Право, насмешник ты, первосвященник. Кто ж в нашем стане не знает, что нынче святая суббота!
– А заповеди Божьи ты соблюдаешь? – строго прозвучал неожиданный вопрос начальника над народом.
