скачать книгу бесплатно
– Она дочь горничной.
Ему очень хотелось заметить, что хоть они и дочь горничной, ее любят, в отличие от него, сына сенатора. Но он знал, что подобные слова обернутся еще большими неприятностями. Например, отменой рождественской поездки, на которую он долго уговаривал родителей. Так что пришлось молча выслушивать тираду о «подобающем поведении для хорошо воспитанного молодого человека из приличной, уважаемой семьи». В конце мать не преминула добавить, насколько им разочарована.
Конечно, Макс мог бы попытаться сказать, как сильно ненавидит дурацкий лакросс, но… Он много раз пробовал достучаться до матери, но наталкивался на нежелание слушать, а уж тем более вникать в его проблемы. Стоя перед матерью, Макс ощущал себя провинившимся сотрудником сенатора Уокер, никак не сыном. Он уже усвоил: проще согласиться и извиниться, чем продолжать смотреть в ее холодные, равнодушные глаза.
– Можешь идти, Макс. И хорошенько подумай.
– Да, мама.
Оставаться одному не хотелось, поэтому вместо того, чтобы спрятаться в спальне, Макс вернулся в игровую, забрался на подоконник и уставился в окно. Он любил осень, когда газон перед особняком усеивали разноцветные кленовые листья. Меньше месяца, и садовник уберет их, делая газон вновь тошнотворно-идеальным.
– Все нормально? – Макс дернулся, услышав вопрос.
– Да.
– Наказала?
– Нет.
– Хорошо.
Услышав «хорошо», Макс резко обернулся. Эрика смотрела с беспокойством, но без страха или отвращения.
Одно простое слово дало надежду, что шанс все наладить не упущен.
***
Эрика не могла точно определить, когда, а главное, почему изменилось поведение Макса. К этому моменту она уже некоторое время с ним не разговаривала. Причем перемена бросилась в глаза совершенно неожиданно: Эрика как раз выходила из игровой, намереваясь пойти на кухню, когда в дверях неожиданно возник Макс. Она тут же метнулась в сторону, не желая получить очередной тычок или гневный окрик. Вот только Макс замер, а потом сделал шаг в сторону, освобождая проход. Это было так непривычно, что Эрика не знала, как поступить. Она стояла и смотрела, опасаясь выходить первой. Тогда Макс как-то рвано вздохнул, покачал головой и просто ушел в свою комнату.
Все чаще Эрика видела не озлобленного мальчишку, а скорее расстроенного. Временами ей казалось, что он хочет что-то сказать, но потом Макс лишь поджимал губы и отворачивался.
Она перестала брать его игрушки. Пусть ее не были дорогими, зато она могла свободно играть, не опасаясь сломать или, скажем, не туда поставить. Вот только в то ноябрьское воскресенье они с мамой опаздывали. Папу, который должен был отвезти их на машине, срочно вызвали на работу, поэтому им с мамой пришлось бежать на автобус. В суматохе Эрика забыла свой рюкзачок с собранными накануне куклами и раскраской. И вот сейчас она в оцепенении стояла перед той самой выделенной ей полкой. До этого момента на ней лежали мягкие игрушки, несколько настольных игр, в правилах которых она даже не пыталась разобраться и какие-то машинки. Сейчас же там появились пазлы, карандаши, альбомы, стояла пара несложных конструкторов.
Эрика не знала, что и думать. С одной стороны, Макс мог бросить убирать игрушки, раз она перестала их брать. С другой, за все время их знакомства она не видела у него в руках ничего из находящегося сейчас на полке.
Наверное, не забудь она свой рюкзачок, Эрика не решилась бы достать конструктор. У нее дома был всего один, да и тот небольшой.
Она как раз с упоением его собирала, когда, откидывая со лба выбившуюся из хвостика прядь, заметила его. Макс стоял в дверях и наблюдал за ней. Видимо, Уокеры уже вернулись из церкви, куда исправно ходили всей семьей по воскресеньям.
Первым побуждением Эрики было фыркнуть от смеха, так комично Макс выглядел в темном костюме, который висел на тощем теле из-за того, что он сутулился больше обычного. А еще на нем был галстук!
Но потом Эрике пришло в голову: а не против ли Макс, что она взяла конструктор.
– Я сейчас уберу, – спешно пробормотала она.
В ответ на это Макс скривился, как от зубной боли, мотнул головой и снова скрылся в спальне.
«Словно не хотел мешать», – мелькнула мысль.
Страх перед Максом постепенно отступал, и Эрика стала чаще замечать, что его настроение хуже, когда он возвращается домой со спортивной сумкой. Иногда проходя мимо его спальни, она слышала доносившиеся из-за закрытой двери звуки, больше всего напоминавшие сдавленные всхлипы, как если бы он изо всех сил старался приглушить плач. Ей очень хотелось зайти, попытаться утешить, но она все еще побаивалась возможного гнева.
Эрика по-прежнему приносила свои игрушки, но иногда все же брала его, тем более, что их количество на «ее» полке продолжало расти буквально с каждым днем.
– Черт! – услышала она как-то, подходя к игровой. Затем последовал звук падения.
Эрика замерла.
«Неужели опять?» – подумала она, на цыпочках приближаясь к двери.
Как можно осторожнее Эрика заглянула внутрь: Макс пихал на ее полку новые игрушки. Вот только они никак не хотели там помещаться – то одна падала на пол, то другая.
– Да чтоб тебя!
Эрика пару минут удивленно наблюдала за процессом, прежде чем решиться подать голос:
– Они не влезут.
Услышав ее, Макс замер. Эрика видела, как напряглись его плечи. Снова появилось желание убежать и спрятаться на кухне, как раньше, когда его поведение становилось невыносимым.
– Куда тебе их положить? – В первый миг показалось, что она ослышалась.
– Что?
Он обернулся, и Эрика заметила, как сильно Макс покраснел.
– Куда их положить? – повторил он.
Она стояла с открытым ртом, не в состоянии вымолвить ни слова.
Поняв, что ответа не дождется, Макс просто начал переставлять игрушки, полностью освободив три нижние полки стеллажа, и расставив там все, что минуту назад пытался запихнуть на одну.
Поверить в то, что видит, было сложно. Неужели он делал это для нее?
– Вот.
Это короткое слово вывело Эрику из задумчивости. Она по-прежнему не понимала, как себя вести.
– Можешь брать, – добавил Макс, видя ее нерешительность, после чего оставил одну.
Произошедшее поразило – Макс не орал, не толкался, выделил больше игрушек. Эрика улыбнулась. Это был момент, когда вновь появилась надежда, что они все же смогут подружиться.
Глава вторая
Рождество в семье Уокеров ничем не отличалось от предыдущих. Праздник, если это можно было так назвать, начинался за несколько дней до собственно Рождества с прихода профессионального фотографа, чтобы сделать несколько дежурных снимков, которые мать потом публиковала на своем официальном сайте. Макс не сомневался, что те окажутся красивыми и сумеют показать всем желающим идеальную семью. А другой у сенатора Кэролайн Уокер и быть не могло. И вряд ли кто-то станет приглядываться, чтобы заметить правду: грустные глаза мальчика, отстраненность родителей. Не семья, а трое людей, собирающихся вместе по значимым поводам.
Обмен красиво упакованными коробками, открывать которые они на самом деле будут позже, прошел под слепящие вспышки камеры и сопровождался серией фальшивых улыбок.
– Улыбайся шире, Макс, – наставляла мать.
Двадцать пятого декабря они вновь собрались рядом с идеальной дизайнерской елкой. Уже который год ее в доме Уокеров наряжал специально приглашенный для этого человек без участия кого-нибудь из членов семьи. Смысла тратить время и делать самим, если специалист очевидно справится лучше, миссис Уокер не видела. Игрушки закупались ежегодно под заранее согласованный матерью проект, а после отдавались в школы или детские дома. А так любимые Максом елочные игрушки, принадлежавшие еще дедушке Питеру и бабушке Хелен, родителям матери, уже несколько лет пылились на чердаке.
После смерти деда елку они сами больше не наряжали. С тех пор за несколько дней до Рождества Макс залезал на чердак, выбирал несколько игрушек и украшал ими собственную спальню и игровую.
В этом же году пришлось ограничиться спальней – боялся, что Эрика может что-то разбить. А каждая из этих пусть старых и немодных игрушек была слишком дорога – немногое, что сохранилось после смерти деда. Часть его личных вещей была отдана на благотворительность, что-то выкинули за ненадобностью. Мать Макса вообще не отличалась сентиментальностью и не видела смысла, как она выражалась, «захламлять дом». Даже удивительно, что старые игрушки до сих пор не постигла та же участь. Они лежали в обычных картонных коробках, ожидая Макса. В прошлом году он выбрал голубые и зеленые шары с нарисованными серебряными снежинками. В этом – местами потертые шишки, якобы припорошенные снегом.
Глядя на них, Макс все больше думал о Питере Карлайле как о единственном человеке, которому был нужен и, наверное, единственном, кто его действительно любил.
На праздник Макс получил очередной конструктор, на этот раз «Звезду смерти». «Мамин помощник выбирал», – представить себе мать, покупающую «Лего», никак не получалось. Да и вряд ли она вообще знала о любви сына к «Звездным войнам» или, скажем, «Вавилону 5». Его отец преподнес жене очередное соответствующее статусу их семьи украшение. Макс не удивился бы, узнав, что подарок куплен в последний момент – отец не заморачивался по поводу семейных праздников и важных дат. Кэролайн подарила мужу пятый или шестой по счету Ролекс. Макс не мог скрыть удивления: отец ни разу на его памяти часов не носил. Но больше всего поражала его, как виделось Максу, вполне искренняя радость, когда в очередной раз в подарочной коробке оказывалась абсолютно ненужная вещь.
Макс не знал, любят ли родители друг друга. Хотелось думать, что да, особенно в такие моменты. Мать тоже выглядела вполне довольной. Насколько ее аристократически-отстраненное лицо вообще способно было выражать нечто, похожее на радость.
В этом году Макс ожидал праздник с особым трепетом. Во-первых, после Рождества они впервые за несколько лет собирались всей семьей поехать покататься на лыжах. А во-вторых, Макс мечтал удивить их подарками, терпеливо откладывая карманные деньги, чтобы накопить достаточную, по его мнению, сумму.
Маме он купил золотую цепочку с кулоном в виде сердца. Увидев подарок, Кэролайн сначала брезгливо поморщилась, но быстро взяла себя в руки и натянуто улыбнулась сыну.
– Спасибо, Макс. Это очень мило.
Отцу он с помощью своего водителя заказал брелок для ключей в виде выполненной на заказ модели первого «Форда-Мустанг» 1964 года выпуска – автомобиля, который Уокер-старший просто обожал.
Хью приобнял Макса и потрепал его по всклокоченной шевелюре.
– Ух, ты! Здорово! Спасибо, малыш! – усмехнулся он. – Обязательно повешу на ключи от машины!
– Тебе нравится, папа? – Макс не мог понять, правда ли отец доволен подарком, учитывая его реакцию на часы.
– Конечно, Макс! Это очень круто! Спасибо! Как ты смог заказать?
– Сэм помог.
В этот момент подошла мать, чтобы напомнить мужу, что вечером они вдвоем идут в гости. Она как раз собралась покинуть гостиную, когда Макс решил уточнить про поездку.
– Мы же едем завтра кататься? – Он моментально все понял по синхронно вытянувшемся лицам родителей.
– Я не могу, послезавтра надо быть на благотворительном вечере, – мать пожала плечами. – Съездите вдвоем.
– Но мама! – Для него это было так важно! Макс надеялся во время поездки хоть немного растопить лед отчуждения между ними.
– Не расстраивайся! – ухмыльнулся отец. – Мама же все равно почти не катается. Что ей там делать?
– Я хотел всем вместе… – Казалось, родители не понимают, почему он так расстроен – поездка же не отменяется.
– Перестань, Макс. Ты уже не маленький, должен понимать значимость моей работы. Тем более отец едет, – с этими словами, Кэролайн направилась в свой кабинет.
Отец тоже куда-то засобирался. Макс догадывался, что отцу с ним скучно, ведь он совершенно не интересовался ни гонками, ни автомобилями.
– Иди пособирай конструктор.
– Не хочу, – насупился Макс.
– Зря. Я в твоем возрасте был бы счастлив такому подарку. – Отец происходил из небогатой семьи и достиг известности и положения упорным трудом и безграничной любовью к машинам.
– Может, вместе соберем? – с надеждой встрепенулся Макс.
– Ладно. Но сначала надо проверить, все ли готово к завтрашней поездке. Поднимайся к себе. Я позже подойду.
Макс сидел на подоконнике и невидящим взглядом рассматривал разложенные на ковре детали. Вечер медленно вступал в свои права, а отца все не было. Вздохнув, Макс кое-как засунул все обратно в коробку и бросил ту около стеллажа. Собирать одному не хотелось.
Макс спустился вниз. Он пропустил обед, ожидая отца, и желудок настойчиво урчал, требуя внимания. Он свернул в коридор, ведущий на кухню, когда услышал спор родителей, доносящийся из их крыла второго этажа.
– Сама, значит, не хочешь ехать, а меня заставляешь, – в голосе отца сквозило недовольство.
Макс спрятался под лестницей, надеясь остаться незамеченным.
– Если не забыл, Макс твой сын. А ты со своими гонками дома не бываешь! – мать не собиралась уступать.
– А ты со своей политикой!
– Знаешь, что? Ты ему пообещал эту поездку! Так сдержи слово! И вообще, мы опаздываем!
Ночью, лежа в постели, Макс снова и снова прокручивал в голове сказанные матерью слова: «Должен понимать значимость моей работы». Вот только слышалось ему совсем другое: «Это важнее тебя».
Поездка, на которую возлагалось столько надежд, не удалась. Нет, они с отцом катались на лыжах, ходили в кафе, жарили вечерами зефир в камине, пытались разговаривать. Но чувство, что отцу неимоверно скучно, что он предпочел бы быть где угодно, только не с ним, Макса не покидало.
– Как дела в школе? – Хью крайне редко интересовался успехами сына.
Макс пожал плечами, не зная, как отвечать. Успеваемость была хорошей, а вот отношения с одноклассниками оставляли желать лучшего.
Наверное, будь отцу важно услышать ответ, он задал бы Максу дополнительные вопросы, попытался бы разговорить. Но увы. Поняв, что сын не отвечает, Хью пересел в кресло и открыл очередной посвященный автомобилям журнал. Беседа окончилась, не успев начаться.
На следующий день Макс предложил вместе посмотреть гонки, старался проявить интерес, расспрашивал, пытался вникнуть в происходящее на экране.
Когда первая машина пересекла финишную черту, Макс широко улыбнулся и повернулся к отцу.
– Папа, папа, твой гонщик выиграл! Это же так здорово! – Он не понимал, почему лицо отца моментально стало суровым.
– Ты ведь совсем их не различаешь?
– Кого?
– Машины… команды…
– Почему? – Радость моментально испарилась.
– Это не моя команда! – брови отца сошлись на переносице. – Мои ребята ездят на фордах, Макс. А это «Хонда»! Хонда! Понимаешь?! На фига я тут разоряюсь, пытаясь тебе хоть что-то объяснить?!
Отец схватил пульт и выключил телевизор. А потом ушел в свою комнату, оставив растерянного Макса на диване.
Он с грустью осматривал гостиную. Он любил приезжать сюда. И вовсе не из-за лыж. Максу нравились большие окна, пропускавшие много света, незатейливая деревянная мебель, выложенный необработанным серым камнем камин. Простая, уютная атмосфера не давила чрезмерными ожиданиями. Казалось, даже дышать тут было легче. Но не сейчас. Сейчас хотелось уехать и больше никогда не возвращаться.
