скачать книгу бесплатно
Быстро обговорив, куда Брюк сможет податься с рекомендацией Дерека, они приступили к выполнению плана.
Повозка с отходами представляла собой зрелище ни капли не аппетитное. По правде сказать, до такой степени неаппетитное – да и амбре от неё исходило соответствующее! – что Дерек невольно содрогнулся и подумал было, что зря он мутит такие шпионские игры, и стоит вернуться к варианту «просто выйти наружу».
Заметив, как перекосило сообщника, дядька Брюк успокаивающе махнул рукой:
– Сча я тебе дам дерюжку, завернёшься под картофельные очистки и прекрасно доедешь.
Пока дядька расчищал место, куда можно было бы припрятать целого человека, Дерек вертел так и сяк выданную ему дерюжку – материал сильно изгвазденный, но, по крайне мере, чище всего того, что было в повозке.
– Так, смотри, – дядька ткнул Дереку в угол повозки, – ложись так, чтобы вон там в щель смог дышать.
Дерек подчинился, поморщившись: дно повозки пахло соответствующе. Дядька накрыл его дерюжкой, заботливо подоткнул со всех сторон, кроме головы, и принялся аккуратно засыпать сверху объедками, явно стремясь сохранить естественность композиции.
– Не дрейфь, – успокоительно прогудел он, закончив. – Они на выход никогда не проверяют, что везёшь, только на вход осматривают.
Устроившись на привычном месте спереди – почти над Дереком – дядька причмокнул губами и направил свою кобылку вперёд.
Скрипели колёса, всхрапывала лошадь, что-то напевал себе под нос дядька. Приноровившись дышать через раз, чтобы меньше ощущать досужий запах, Дерек печально размышлял о том, насколько же он привык к элементарному комфорту. Всего-то ничего полежал на жёстких досках – уже тело ноет, не говоря уж о брезгливости, которая настойчиво дёргала подсознание, побуждая поскорее вскочить и нестись в баню отмываться.
Мысль о пропаренной бане и тёплой мягкой постели заставила Дерека беззвучно вздохнуть. С присущей ему иронией он подумал, как же нелепа и приземлёна натура человека! На фоне всех тех высоких понятий, которые он отбросил, как мусор, решившись на свой побег, сильнее всего удерживало и манило его назад – стремление к комфорту.
Стремление к тёплой, сытой, чистой и безопасной жизни – ведь, при всех недостатках служения Грэхарду, уровень комфорта ему был обеспечен не меньший, чем тот, каким пользовался и сам владыка.
Дерек привык к этому комфорту и дорожил им. Мысль о неизвестности, которая ждала его впереди, пугала: он не представлял себе, как сможет устроиться в одиночку в чужой стране. Он даже не знал толком, чем будет заниматься и как станет зарабатывать себе на жизнь.
«Деньги!» – вдруг мелькнула в голове Дерека паническая мысль.
Он не взял с собой денег – потому что у него их и не было. Максимум, какой ему приходилось держать в руках – мелкие монетки, которые он раздавал как милостыню от имени владыки, ежели тот шествовал, например, в храм. Чего-то хоть сколько-нибудь ценного тоже не было – а если бы и было, Дерек знать себе не представлял, где и как это продать, да ещё ночью.
А проезд на корабле, разумеется, стоил денег.
От волнения Дерек задышал глубоко и часто – в лёгкие его рванул тошнотворный запах отходов, и он отчаянно, глухо закашлялся, и, пытаясь подавить этот кашель, заткнул себе рот кулаком.
Услыхав его, дядька повысил голос, напевая свою песенку: он как раз преодолевал одни из ворот на своём пути, и кашель Дерека был совсем некстати.
Замерев от ужаса, Дерек вжался в дно повозки, молясь, чтобы стража не обнаружила его присутствия. Ему казалось, что стук его бешено колотящегося сердца будет отчётливо слышен, что его заметят, откопают и с позором препроводят под мрачные очи Грэхарда.
Дерек вообразил это как наяву: как выдернутый из постели владыка, и без того славящийся своим дурным нравом, мрачно выслушает доклад о несостоявшемся побеге…
Перед внутренним взором встали живые, яркие, полные недоумения и вопроса глаза Грэхарда, когда он взглянет на него, чтобы услышать, как друг опровергает этот несусветный бред. Какой ещё побег? Кому могла прийти в голову такая идиотская мысль?!
Тоска, отчаяние и боль полностью захватили Дерека; всем сердцем он рванул туда, обратно, в Цитадель, к своему грозному и мрачному другу. Как ему вообще могла прийти в голову отвратительная, мерзкая, предательская мысль – оставить его!
…к счастью, дёрнувшись, Дерек угодил синяком прямо по бортику повозки. Острая яркая боль отрезвила его.
Грэхард был ему другом. Когда-то давно. Когда-то, когда он был всего лишь младшим ньонским принцем, когда он не стремился к власти, когда они были юны и полны оптимизма.
Но это уже осталось в прошлом.
Это стало отходить в прошлое ещё восемь лет назад – когда Грэхард убил своего старшего брата и сам занял трон.
И с тех пор, день за днём, год за годом их дружба умирала – и умерла сегодня.
В тот момент, когда кулак Грэхарда встретился с лицом Дерека.
…за этими горькими размышлениями Дерек упустил тот момент, когда они выехали за пределы Цитадели.
Проехав пару переулков по дороге к свалке, Брюк остановился и принялся выкапывать Дерека.
– Ну вот и всё, что ль, – грустно улыбнувшись, подал он ему руку, помогая выбраться наружу.
Дерек, ухватившись одной рукой за него, а в другую захватив свою припрятанную под бок котомку, выкатился на землю.
Не глядя на него, дядька принялся тщательно складывать дерюжку – пригодится ещё.
– Спасибо, Брюк, – проникновенно поблагодарил Дерек.
Глянув на него искоса, дядька кивнул и степенно попрощался:
– Бывай!
Забравшись обратно в повозку, тронул поводья.
Дерек с минуту смотрел ему вслед, затем оглянулся.
Вокруг, в зыбком свете мутной луны, простиралась ночная столица, насквозь продуваемая холодным морским ветром.
Точно таким же ветром теперь продувало и саму душу Дерека.
1. Я отвернулся.
Я выбрал тот путь, в который верю.
Я стою теперь
Над своими темными ночами.
Я не боюсь ничего,
Но факт в том, что я всем напуган.
Я знал свое имя -
Быть созданным для одинокого пути.
2. Где раздобыть денег посреди ночи?
От Цитадели до порта было рукой подать – но Дерек не решился пройти по центральной улице города. Она просматривалась с башен крепости, его могли заметить, и все ухищрения пошли бы псу под хвост.
Дерек побрёл в порт переулками; тёмными, страшными и безлюдными. Стояла глухая ночь.
Ковыляя в свете луны и поминутно оглядываясь – не видно ли его с башен? – Дерек лихорадочно размышлял, где взять денег.
У него было достаточно богатых знакомых, но к кому он мог заявиться посреди ночи?
Сперва Дерек подумал про пару князей, которым весьма симпатизировал, и с которыми его связывали длительные и тёплые отношения. Но князья эти жили в основном за чертой города, в больших особняках, с внушительной охраной – никто ночью не впустил бы внутрь странного бродягу и тем более не стал бы будить ради него господина.
Связи среди купцов у Дерека тоже были весьма обширны – но большая часть купцов не сидела в столице, а прийти к ним на дом и уверять… кого? Жён, детей, управляющих? Что такой-то, конечно, дал бы ему, Дереку, денег? Смешно звучит!
Сумма для длительной поездки на корабле, по мнению Дерека, должна была быть весьма внушительной, поэтому ему даже в голову не пришло обращаться к знакомым ремесленникам и людям победнее – такая просьба слишком бы их обременила.
Скрипнув зубами, Дерек пришёл к выводу, что придётся проситься на корабль так – обещая потом отработать – но это, конечно, существенно понижало его шансы на побег. Анжельские купцы наверняка не глупы, и им тоже не с руки ссориться с Грэхардом – а ну как он узнает, кто именно помог Дереку сбежать? Так что лучше бы ему прийти как честному пассажиру, с деньгами, и лучше даже – с суммой побольше.
Перебирая знакомых, которые были сейчас в столице и обладали должным богатством, Дерек вспомнил про Милдара – советника Грэхарда по просветительским вопросам. В конце концов, именно сегодняшний – точнее, уже вчерашний! – разговор с Милдаром и надоумил его обратиться к анжельцам!
…но к Милдару идти было стыдно. Милдар сам был анжельцем, который давно и прочно осел в Ньоне и посвятил свою жизнь служению Ньону. Как Дерек бы смог, глядя ему в глаза, сказать, что намерен оставить Ньон и свою службу? Не говоря уж о том, что Милдар, возможно, и не стал бы ему помогать!
Дерек зажмурился от отчаяния и безнадёжной глухой обиды. Он был уверен, что Милдар, глядя на него своими рассеянными светлыми глазами, начнёт вдохновенно вещать о том, как важен для человека долг, как важно хранить верность своим идеалам, и прочая, и прочая…
Вообразив этот возможный монолог, Дерек так проникся, что аж встал на месте. Ладони его вспотели, в ушах звенело напряжение. Куда он, в самом деле, собрался? Как трусливо, как низко, как эгоистично!..
Закусив губу, Дерек развернулся и решительно отправился обратно. Что он тут устраивает за драмы, право!
На фоне высоких рассуждений о долге и самоотречении обида на Грэхарда стала казаться смешной, мелкой и глупой. Ну, подумаешь, ударил! В конце концов, он, Дерек, сам был виноват! Видел же, что владыка на взводе! Прекрасно видел – но продолжил настаивать на своём! И получил – вполне заслуженно получил, надо сказать! Его задача – выполнять приказы Грэхарда, а не кочевряжиться и пытаться его переубедить!
Пыхтя от недовольства, сдобренного изрядной долей горечи и разочарования, Дерек стремительным шагом двигался к Цитадели, но…
Вдруг размышления его были прерваны громким смехом.
Дерек настороженно остановился.
К смеху присоединились басовитые пьяные голоса: навстречу ему явно двигалось несколько человек.
Дерек замер, машинально нащупывая нож и растерянно моргая. Он чувствовал себя непривычно, фатально беззащитным.
Долгие годы он находился в тени владыки Ньона, и такое положение обеспечивало ему максимально возможную безопасность. Он привык к этому перманентному чувству безопасности, и теперь совершенно не знал, как поступить. Это же нормально, да, в ночном переулке наткнуться на пьяную компанию?
Шум и смех приближались; Дерек замотал головой по сторонам в поисках укрытия. Переулок таковыми не баловал: дома стояли впритык, никакой растительности не наблюдалось.
Пытаться убежать назад вроде как было не с чего, но оставаться на месте было страшно. Поморгав, теряя при этом драгоценные секунды, Дерек пришёл к выводу, что не хочет на своей шкуре испытать, чем ему грозит столкновение такого рода.
Развернувшись, он скорым шагом направился назад; компания, слава Богу, ковыляла медленно, так что драпать и не пришлось.
Переведя дух, Дерек осознал, что, скрываясь от пьяниц, дошёл почти до порта. Сердце снова нырнуло туда, в сокровенную мечту: уехать, скрыться, начать новую жизнь!..
Он остановился, сжимая кулаки и пытаясь удержать горькие слёзы.
Его разрывали на части две равно могучие силы: чувство предопределённости, нашептывающее ему, что его место здесь, при Грэхарде, – и иступлённая, неистовая надежда, что для него всё-таки возможна ещё какая-то другая жизнь, не связанная с Грэхардом, не подчиняющаяся ему.
Ему отчаянно, остро, до физической боли хотелось верить, что такая жизнь – возможна.
Он бесконечно устал.
За те пятнадцать лет, что прошли с того момента, как пираты разграбили его посёлок, а его самого – продали в рабство, он привык быть тенью Грэхарда. Он совершенно слился со своим служением и теперь не мог поверить и принять, что в нём есть что-то ещё, своё собственное, не относящееся к Грэхарду.
Но оно, это своё собственное, было – и исступлённо рвалось наружу.
Оно пробудилось в нём в последние месяцы – возможно, благодаря Эсне, которая увидела в нём нечто большее, чем тень Грэхарда, – и теперь не хотело засыпать обратно, и отчаянно боролось за своё право быть, и крушило всё старое, наносное, навязанное, мешающее ему быть.
Дерек не был готов к той буре, которая бушевала теперь в его душе. Он сел прямо на землю и попытался спрятать лицо в ладонях: лицо опять стрельнуло болью.
Обида и горечь совсем захватили его. Зачем, за что Грэхард его ударил?! Он всего лишь хотел защитить Эсну! Всего лишь хотел защитить Эсну! Разве не это ему поручил сам Грэхард?!
Невозможно, это было совершенно невозможно терпеть! Вихрь боли и отчаяния поглотил Дерека. Он чётко осознал внутри себя, что живым – не вернётся. Никогда, ни за что. Пусть его лучше убьют при попытках поймать!
Но он не желает, он не может туда возвращаться!
Вскочив и решительно подхватив свои вещи, Дерек отправился к первому же знакомому дому. Тут, у порта, часто селились иноземные купцы, и им он наверняка мог предложить информацию, которая стоила больших денег!
Он уже совсем не думал, что такой купец может его выдать в надежде получить у Грэхарда вознаграждение – у него не осталось моральных сил всё взвешивать и рассчитывать. Нужно было ехать – сегодня, сейчас! – ему нужны были деньги – много, и быстро! – и он не желал всё перепроверять сто раз, боясь, что что-то может сложиться не так.
Он больше не желал бояться.
И он был готов бороться за жизнь, в которой страха больше не будет.
3. О чём думает Этрэн Дранкар?
До рассвета оставалось около часа, и Этрэн пребывал в том особом состоянии, какое возникает у человека, хорошо сделавшего свою работу и, наконец, готового вернуться домой.
Анжельский торговый дом в основном ещё спал, хотя местами слышались лёгкий шаги, тихий смех, стуки дверей, скрип передвигаемых вещей – это собирались люди Этрэна. Сам же он вышел на балкончик второго этажа, насладиться последними моментами перед отъездом.
Балкончик удачно выходил на припортовую площадь. Горизонт, конечно, не просматривался, поскольку его загораживали постройки верфи и корабли, но далёкое зарево уже угадывалось, делая непроглядную ночь зыбкой и прозрачной. Воздух пах совершенно особо – так пахнет только на рассвете, и только в порту. Солёный ветер с нотками свежеобработанного дерева, влага и мох для конопатки, масло для рельсов верфи – и что-то особенное, утреннее, свежее и пронзительное.
Этрэн удовлетворённо прижмурился, проводя пальцами по гладким деревянным перилам и вдыхая всю эту рассветную симфонию запахов. Поездка выдалась удачной – даже удачнее, чем он рассчитывал сперва, – и теперь он с удовольствием припоминал продуктивные встречи, повторял внутри своей головы особенно яркие нюансы сделок и мысленно перебирал свои дальнейшие планы. Внутренняя речь его выстраивалась так, как будто всё это он рассказывает супруге; ему нравилось мыслить именно таким образом, потому что это создавало ощущение её присутствия.
Сегодня этот привычный внутренний разговор был окрашен нотками предвкушения – он планировал провести дома не меньше месяца, пережидая период зимних штормов на суше.
Насладившись последними моментами одиночества, Этрэн пристукнул по перилам, заканчивая, тем самым, свои разговоро-воспоминания, кивнул сам себе и отправился на выход.
На первом этаже его перехватил сонно зевающий Кайтар – торговый представитель Анджелии в Ньоне. Зажатый в его руке цветной фонарь бросал на стены и предметы красивые блики.
Вообще-то, они уже попрощались вчера вечером, как и с другими членами торгового дома, как раз чтобы остающимся в Ньоне не пришлось вставать в такую рань. Но Кайтар, конечно, был слишком непоседлив, чтобы просто проспать отъезд товарища, поэтому вскочил, толком не проснувшись, пожать руку и ещё раз проговорить все положенные в этом случае приятности.
Этрэн руку пожал с большим удовольствием, и от приятностей действительно почувствовал самые тёплые ощущения в душе.
– Ну, до весны? – сонно прищурился Кайтар.
– До весны, – благостно согласился Этрэн, ещё раз пожимая руку.
