скачать книгу бесплатно
– Дядюшка! – Я без стеснения протянула ему ладони и положила голову на могучее плечо.
– Э, девушка! Да ты, никак, плакать собралась? – встревожено спросил он. – Что случилось? Неужто кто посмел обидеть мою славную малышку?
Не знаю почему, но мне этот совершенно чужой дядька казался таким родным! Возможно оттого, что с детства чувствуя материнскую защиту и отцовскую опеку, я растерялась, столкнувшись с путанными тропами чужих судеб. Он же, заметив этот страх, просто принял меня под свое уверенное и сильное крыло.
– Никогда не думала, что можно вот так жить… – хлюпнув носом, закончила я рассказ о встрече с господином Соймелем.
– Не думал, что сей надменный тип снизойдет до обычного разговора с простой смертной. – удивился гном и погладил распушившуюся бороду. – Это все, что он сказал?
– Ну да. – Кивнула я. – Дяденька, неужели то, что он поведал о семье Ройнэ – правда?
– Правда, дочка. – Горс покачал головой. – Так тут многие живут. Отношений не афишируют, но и мужчин, и взятых ими в свой дом женщин такие отношения устраивают. А то, что произошло с девушкой – всего лишь стечение обстоятельств.
– А если бы Райла не погибла? – Я с волнением заглянула в серые глаза, прикрытые падающими на них седыми бровями.
– Поплакала бы и продолжила жить дальше в надежде, что сестра снова окажется рядом. Такие, как Сарья, не умеют радоваться подаркам судьбы. А их зависть не имеет границ. Вообще-то, – он повернул меня к себе лицом, – выброси из головы все эти печальные мысли.
– Уже. – Я грустно улыбнулась.
– Вот и молодчинка. – Он подвел меня к коммуникатору, стоявшему на полке у стены. – Набери-ка своей директрисе и отпросись на пару оборотов.
– Зачем? – Промокнув платком нос, я с удивлением посмотрела на гнома.
– Затем, что мы пойдем веселиться.
– Неужто в цирк? – Настроение, упавшее после разговора с господином Соймелем, начало потихоньку подниматься, и на губах появилась улыбка.
– Не люблю позерство, замешанное на безрассудном риске. – ответил дядюшка Горс, отыскивая в своих занавесках плащ. И только украсив голову шляпой, вспомнил, что так и не сменил домашние штаны. Хлопнув себя по лбу, он расхохотался и пошел в жилые комнаты, заручившись моим обещанием никуда не уходить. Я кивнула и набрала номер госпожи Вейдо. Достойная женщина, услышав, что я нахожусь у дяди в городе, с удовольствием отпустила меня до отбоя.
Однако господин Горс был настроен решительно. Я поняла это не только по выражению его лица, но и по ослепительному, в прямом смысле, костюму, который от дождя он прикрыл плащом.
– Может, просто чайку с пончиками попьем? – Сделала я последнюю попытку вернуть достойного парикмахера на стезю благоразумия. – Мне завтра рано вставать. К тому же незамужней женщине неприлично появляться на улицах после восьмого вечернего оборота!
– Кто бы говорил! – Хмыкнул гном, надевая шляпу. – Или не ты еще совсем недавно бегала в мальчишечьей одежде, подрывая моральные устои? – Его мохнатые брови грозно сошлись у переносицы, а во взгляде мелькнула искра. – Не будешь давать душе свободу, совсем сойдешь с ума в своей богадельне вместе со старыми девами!
– Девочек к гимназии больше, чем дев! – Пока меня тащили за руку к углу, где можно было поймать экипаж, я попробовала восстановить справедливость.
– По-моему, это одно и то же. – Заметил гном, размахивая вытащенным из кармана носовым платком, на светлый маячок которого из темноты вынырнула лошадь. – Ну-ка, садись! – Скомандовал он мне, а кучеру бросил отрывистое «трогай».
Конечно же, мы поехали в ресторан господина Сурвея. Смутившись, поскольку никогда здесь не была в качестве гостьи, я опустила до подбородка вуаль.
***
Блистая украшенным самоцветными каменьями сюртуком, гном важно вошел в зал, крепко зажимая в своей огромной ладони мою руку. Кажется, я согнулась и попыталась стать меньше ростом. Хотя из фигуры даже юной гномки можно выкроить двух меня, очень не хотелось, чтобы на нашу странную пару хоть кто-то обратил внимание. Но взгляд подошедшего к нам старенького мэтра, которого практичный господин Сурвей держал вовсе не из уважения к преклонному возрасту, а за то, что тот сразу определял, для чего и с какими средствами пришел клиент, теплился радостью и благодушием. Даже мне, знавшей всю подноготную здешнего бизнеса, стало немного легче.
– Господин Горс, барышня, – мягко сказал этот невысокий, сухонький и седой человек, – у нас как раз есть резервный столик в дальнем углу у окна. Очень подходит тем, кто не любит внимания и хочет посидеть в тишине.
– Отлично! – Дядюшка Горс, не выпуская моей руки, направился следом за мэтром. Я не противилась, так как с выбором была согласна. А еще утешало то, что в полутьме зала и со спущенной на лицо тонкой вуалью вряд ли кто-то, кроме глазастого Тимчина, сможет меня узнать. Но вместо маячившего неподалеку Тима к нам внезапно подошел Кай.
– Прошу господ выбрать блюда. – мягко сказал он, положив передо мной и дядюшкой Горсом каталог. – Вот эти вина, – перед гномом оказалась винная карта, – не только помогут забыть угрюмую сырость осеннего вечера, но и создадут отличное настроение!
Помедлив, он ехидно улыбнулся.
– Дядюшка Горс, поделитесь секретом: как у вас получилось вызволить нашу затворницу из стен спрятавшей ее крепости?
Я вытаращила глаза, а гном рассмеялся:
– Оказывается, встречающий гостей старый перечник еще не вышел в тираж!
– Как всегда, бодр и внимателен ко всем гостям! А также, посылая меня обслужить ваш столик, так многозначительно подмигнул… Я даже подумал, у него что-то с лицом или мозгами. Но нет! Дядюшка Горс… очень, очень рад Вас видеть!
– А меня? – я обиженно задышала.
– И тебя, Тэй! Кстати, вуальку приподними и помаши выпрыгивающему из раздаточного окна Фэйто.
Не выдержав, я фыркнула. А закрепив на шляпке вуаль, помахала Фэйто и улыбнулась Каю.
– Привет, брат! Не знала, что вы с дядюшкой Горсом знакомы.
Теперь фыркнул гном.
– Ну ты, девка, даешь! Нашла братца…
– Тебе, дядюшка, я, скорее, племянник. – Кай оглянулся на свои столы. – Вы пока выбирайте. Как освобожусь, сразу подойду.
Когда он ушел, я укоризненно посмотрела на Горса. Тот притворно-сердито взглянул на меня.
– Тебе замуж пора. А ты все в детство играешь!
– Не за Кая же! – заметила я, остановив выбор на цыпленке и овощном гарнире под сладким соусом.
– Розового, чтобы крепче спалось, выпьешь? – спросил гном, не обратив внимания на мой ответ.
– Нет! Я детей учу!
– Здесь? Каких? – Он покрутил головой, а я уткнулась в сложенные лодочкой ладони, чтобы никто не слышал моего хрюканья.
– Завтра!
– Завтра будет завтра. – Горс сам себе кивнул. – А сегодня, прошу, составь старику компанию. Градусов там… всего ничего. Легкий виноградный лимонад сделает твои щечки розовыми, а уставшие глазки – блестящими.
Вспомнив про то, как парни затащили меня пить с ними пиво, я улыбнулась. Действительно, от бокала – другого хорошего вина со мной ничего не случится.
Кай вернулся к нам с полным подносом. Там был и мой цыпленок, и ребрышки для дяди Горса, мясные рулетики, нежный сыр и кусочки тающей во рту рыбы… А еще – розовое вино и прозрачная янтарная жидкость в графине. Помнится, мне было лет десять, когда родители взяли нас с сестрой в гости к державшей виноградники тетке. Там мой папа, выпив всего несколько глотков чего-то подобного, к стыду мамы ткнулся носом в сложенные на столе руки и проспал весь вечер. Положим, отец не знал, что пьет. Но дядюшка Горс, думаю, знает?
Составив кушанья на стол, Кай нагнулся к моему уху так, словно желал приятного аппетита и шепнул:
– Наш договор о прогулке остается в силе? Ты не передумала?
– За такой срок могла бы… Но вот Талья, моя подруга, желая доброй ночи или прекрасного утра, говорит, что из-за моих невыполненных обещаний однажды превратится в старую деву и назло мне уйдет в монастырь. Тогда я, по ее мнению, буду плакать и умолять о прощении до самой смерти. Но она не простит. И даже после того, как ее хладные останки упокоятся в фамильном склепе, останется рядом со мной в виде призрачного укора.
– Ужас. И хоть мне тебя совсем не жаль, поскольку с тобой не справится даже привидение, все равно обещания надо исполнять. Поэтому, вне зависимости от погоды, мы едем к озеру в ближайшие выходные! Обрадуй подружку.
Не дав ответить, он выпрямился. Затем, наливая в бокал дядюшки Горса крепкий напиток, небрежно произнес:
– Между прочим, сегодня гостей развлекают не только музыканты, но и сами гости. Петь, танцевать, рассказывать истории умеете? Могу записать вас в очередь. В качестве поощрения – десерт от заведения по выбору!
– Нет, спасибо. – Я покачала головой. – Не хочу участвовать в придуманном мной же дурацком спектакле.
– Как знаешь. – Кай улыбнулся и, поклонившись, ушел к своим столикам.
Мы с господином Горсом успели выпить, я – глоток, а он – фужер целиком, и даже отведать восхитительно приготовленное мясо, когда к нам подошел улыбающийся до ушей Тимчин. Поинтересовавшись нашими пожеланиями и порадовавшись моему присутствию, он неожиданно подмигнул и, склонившись, как недавно Кай, негромко произнес:
– Никогда бы не подумал, что ты, вся такая правильная леди, когда не в штанах…
Мне захотелось ткнуть ему в бок кулаком, но, вспомнив о леди, я передумала и снова напряглась, услышав продолжение его слов.
– …захочешь вечером выступить перед публикой!
– Что?!
Из миндалевидных мои глаза, кажется, стали квадратными.
– Кай сказал, что ты охотно записалась. – Похлопав ресничками, мило улыбнулся один из этих пройдох. Подняв голову, я как-то сразу увидела пославшего мне над головами публики воздушный поцелуй Кастия и Брайса с Фэйто, выглядывающих из кухни с задранными вверх большими пальцами. Поймав мой сверкающий возмущением взор, они снова предпочли скрыться.
– А что, девонька, порисуй нам свои талантливые картинки – погладил бороду гном, – и докажи этим обормотам, что такая девушка, как ты, намного интересней и выше неких студентов, уже мнящих себя дипломированными магистрами!
– Магистрами? – удивилась я.
– Ну да. – Горс промокнул салфеткой попавший в вино ус. – Кай учится на последнем курсе нашего университета. В следующем году хочет поступить в магистратуру Вожеронской Академии. Кастий и Тимчин – на третьем. Фэйто – на втором. Умненькие ребятишки. Так и ты, девонька, чистое золотце!
Несмотря на похвалу, я приуныла: здешний университет давал очень хорошую подготовку по многим специальностям. Учиться в нем считалось делом престижным. А лучшие из лучших могли рассчитывать на получение направления в одну из четырех Академий континента. Получается, Кай…
– Дядюшка Горс!
– Да, дочка?
– Значит, у Кая… есть магия?
Гном посмотрел сквозь хрусталь фужера на подвешенную в центре зала люстру и медленно поднял плечи.
– Чего не знаю, того не скажу. – расплывчато ответил он. – Но парень он хороший. Пусть сейчас, по молодости, делает глупости и бунтует, но в будущем обязательно себя покажет. Глядишь, и отца затмит. А ты, девочка, – гном посмотрел на меня, – позаботься о перспективах сейчас. Покажи этим дуралеям, что ты – не мальчишка на побегушках, по недоразумению родившийся девчонкой, а красивая женщина с тонко чувствующей душой.
– Дядюшка! – Я рассмеялась. – Да Вы, никак, меня сватаете?
– Тебе – двадцать один годок…
– Не нужно. – Я выпила еще вина. Его нежный и тонкий вкус, растаяв на языке, пробудил в сердце поникшую сегодня гордость. – Парням – еще учиться и учиться. А потом, когда они найдут достойную, в соответствии со статусом, работу, их родители позаботятся о браке с той, что будет отвечать их положению в обществе. Для них я останусь просто приятным, веселым воспоминанием…
Вино побежало дальше и, разогрев даже пальцы ног, вернулось вместе с кровью к сердцу, подарив ему свою искристую бесшабашность.
– Сегодня рисовать публику точно не стану. Это уже было. – Я покачала бокал, изобразив в его крохотном озере приливную волну. – Зато петь может не только моя сестра. Меня тоже обучали вокалу и игре на инструментах. Но мне по душе кисти с красками, а младшенькая с детства грезит сценой. Однако не думаю, – я задрала нос, – что у нее хватит настойчивости. Ведь куда проще выйти замуж и тешить самолюбие жидкими аплодисментами подруг!
– Молодец, Талья! – Гном дзинькнул своим бокалом о край моего. – Осторожность с опытом все равно придут. Так что не разменивай на них свою молодость. Будь собой, веселись, радуйся жизни… А тот, кто укоряет тебя в просчетах – обычный лицемер, завидующий твоей юности. Поняла, дочка?
– Спасибо! – От души улыбнувшись, я допила вино и посмотрела по сторонам. Музыканты, доиграв последнюю мелодию, опустили руки и посмотрели на мэтра, поднявшегося к ним на сцену.
– Господа! – Сказал он своим негромким хрипловатым голосом. – Как вы знаете, наше заведение делает все, чтобы гости не только вкусно поели, но и приятно провели вечер.
– Да-а! – Закричали с мест отдельные голоса завсегдатаев.
– В этот раз нам хочется, чтобы именно вы, наши дорогие посетители, раскрыли друг перед другом свои удивительные таланты. Быть может, кто-то хорошо поет? Или танцует! А кто-то знает кучу веселых историй. Прошу, поделитесь ими с окружающими! Мне говорят, – он наклонился и приложил руку к уху, – у нас уже есть желающие. Тогда, – он выпрямился, – милости просим подняться на сцену нашего первого героя! Встречайте господина из второго грота!
Следом за всеми остальными я с любопытством посмотрела на выбравшегося к сцене высокого светловолосого мужчину, одетого, как клерк одного из здешних учреждений. То есть, в простой темной гамме и без украшений. Единственное, чему я немного удивилась, так это его прическе: здешние обыватели редко носили длинные волосы, пусть даже собранные в хвост. Если только молодежь… Но их обладателю, по моим меркам, было уже за тридцать. Помахав со сцены не только приготовившейся к развлечению публике, но и даме, оставшейся за столиком, он нагнулся к микрофону.
– Говорю я, в основном, по существу. – обведя зал внимательным взглядом, сказал мужчина. – Но одну из баллад моей родины, долины Барсов, спою сегодня с истинным удовольствием.
Его голос звучал приятно, поэтому ему недолго похлопали и предложили начать. Пошептавшись с музыкантами, он снова появился в освещенном круге и посмотрел куда-то вдаль, поверх человеческих голов. А когда он запел, я почувствовала, как напряглись струны моей души, отзываясь на неизвестно как появившуюся в незатейливых словах песни эльфийскую грусть.
– Тяжка ноша твоя, память – крепче клинка. Поздней ночью покинул обитель
И ушел в пустоту с тощей сумкой в руках мой наставник, духовный воитель.
Ради блага страны ты оставил приют, тех, кто дорог печальному сердцу…
Виноватые в том слез разлуки не льют: властный путь допускает все средства.
Мир забрал у тебя все надежды, мечты, растоптал твои чувства жестоко.
Ты ушел в никуда… И поникли цветы. Им теперь без тебя одиноко.
Ты и сам одинок. Безразличен судьбе. Замечаешь прошедшие даты,
Словно вехи дорог, что раскрыты тебе. К их истокам не будет возврата.
Окружают тебя тени вместо людей. Их движенье не трогает душу.
Затворившись в себе, ты не станешь сильней. Не пора ли преграды разрушить
И впустить яркий луч чьей-то юной любви? Ее чистые, светлые воды
Непременно помогут твой мир оживить, распахнув крылья вечной свободы…
… прошлой жизни оставив невзгоды…
При последних аккордах песни мужчина опустил глаза и посмотрел в темноту зала с легкой, чуть смущенной улыбкой. Взгрустнувшие дамы вытерли слезки, а господа, покачивая в знак одобрения головами, похлопали. Певец сказал «спасибо» и, спустившись в зал, затерялся среди столиков. А я потерла в недоумении лоб.
– Дядюшка Горс! – позвала пригорюнившегося над бокалом гнома. – Мне кажется, или этот человек заменил текст старой эльфийской баллады своими словами? Вроде там говорилось о скорби девушки, чей молодой муж остался на поле боя.
