скачать книгу бесплатно
Величие и гибель аль-Андалус. Свободные рассуждения дилетанта, украшенные иллюстрациями, выполненными ИИ
Николай Николаевич Берченко
Обсуждается история аль-Андалус – территории Пиренейского полуострова, находившейся несколько веков под властью мусульман. Рассмотрен период от момента завоевания ее исламом в 712 до упразднения Кордовского халифата в 1031 году. Особое внимание уделено событиям, в результате которых наиболее развитое в экономическом и культурном отношении государство Западной Европы, находившееся, казалось бы, на пике своего политического могущества, в течение нескольких лет фактически прекратило свое существование. Сделана попытка рассмотреть эти события тысячелетней давности в широком историческом контексте, включая современность.
Николай Берченко
Величие и гибель аль-Андалус. Свободные рассуждения дилетанта, украшенные иллюстрациями, выполненными ИИ
01 Вступление
Каждый туристский сезон миллионы восхищенных туристов посещают дворцы и сады Альгамбры в Гранаде. Однако мало кто из посетителей догадывается, что это все лишь подражание величественным резиденциям Кордовы – Мадины аз-Захра и Мадины аз-Захира, созданных на несколько столетий раньше по воле самых знаменитых правителей аль Андалус, Абд ар-Рахмана III (912—961), и аль-Мансура (978—10020. Конечно, можно предположить, что дворцы Гранады изящнее и изысканнее чем дворцовые комплексы Кордовы, ведь, как писал Шота Руставели «Аромат увядающей розы слаще всех благоуханий». Увы, провести такое сравнение невозможно, так как развалины Мадины аз-Захра были обнаружены лишь в начале ХХ столетия, и то, что видят теперь посетители, лишь попытки реставрации раскопанных археологами обломков, а что касается Мадины аз-Захира, то даже её месторасположение до сих пор точно не установлено.
Эту книгу я начал с упоминания Альгамбры лишь в надежде, что читатель, увидевший знакомые слова, может быть заглянет и чуть дальше. Сама книга посвящена прежде всего краху Кордовского халифата (929–1031), государства, создавшего величественную и даже уникальную культуру, тлеющие угли которой, потом, когда это государство почти мгновенно рухнуло, ещё несколько столетий освещали не только Пиренейский полуостров, но и всю средневековую Европу.
Основное внимание я уделяю именно тому короткому периоду, когда это государство с вершины могущества и благополучия необратимо низверглось в бездну «Фитны». Этим словом, которое происходит от арабского корня, означающего «соблазн», «искушение», описывают хаос или раздор в мусульманском обществе.
В истории России такой период называется Смутным временем, а в Украине и в Польше, тоже переживших подобные передряги истории, Руиной. Борис Акунин в одной из бесед по поводу своей монументальной серии отметил, что именно процесс разрушения государства является наиболее интересным и поучительным, ибо процессы возникновения самих государств более или менее одинаковы. Однако, так как для многих читателей история аль-Андалус это Terra incognita, я вынужден хотя бы коротко описать, как на территории современной Испании возникло это единственное в Европе государство ислама и его непростой путь восхождения к той вершине его достижений, после которой наступил крах.
Чтобы показать уникальность этого краха, я в первой главе книги, в нарушение всяческой хронологии, привожу один пример, который для меня лично лучше всего характеризует масштаб, как достижений, так и краха того, что великий востоковед Э. Леви-Провансаль назвал «Испано-арабской цивилизацией»
Я, как по образованию, так и по своей профессиональной деятельности физик, и в силу этого наиболее убедительными для себя считаю прежде всего количественные оценки. Поэтому вместо красочных описаний хаоса того времени, на которые не скупились поэты того времени и цитировать которые не стесняются даже профессиональные историки, я попробую дать лишь один, но строго количественный пример, рассказав о судьбе библиотеки халифа аль-Хакама II, правившего в Кордове в 961—976 гг.
02 Библиотеки халифа и других
В 1934 году в журнале „Hesperis”, издаваемом Институтом марокканских исследований в Рабате, появилась короткая (16 строк) заметка[1 - E. Levi-Provengal, Un manuscritde la bibliotheque du calife al-Hakam II', Hesp?ris,18, 1934,198-200.https://archive.org/details/Hesperis/Hesperis18-19-1934/page/n219/mode/2up?view=theater (https://archive.org/details/Hesperis/Hesperis18-19-1934/page/n219/mode/2up?view=theater)] уже упоминавшегося востоковеда Э. Леви-Провансаля о том, что в библиотеке Великой мечети Кайруана была обнаружена копия богословского трактата «Мухтасара», толкующего основные предписания шариата, обязательные для всех верующих мусульман. Эту рукопись, выполненную на прочной бумаге из Шатибы, где и началось производство бумаги в Европе, передала туда тетка покойного короля Марокко Мухаммеда V.
Трактат сам по себе достаточно банальный, но к заметке прилагалась фотография полуистлевший последней страницы этой рукописи с надписью, что эта копия была выполнена Хасаном ибн Юсуфом в шабане 359 года хиджры (в июне 970 года) для повелителя правоверных аль-Хакама, да продлит Аллах дни его правления.
Так был обнаружена единственная подлинная рукопись из легендарного книжного собрания, называемого библиотекой халифа аль-Хакама II, и которое, по оценкам современников, составляло около 400 000 «муджаладат», то есть больших томов, поскольку это слово означает «кожаный переплет». Вот еще одно доказательство этого изобилия: опись кордовских книг, представлявшая собой простой список заглавий, занимала сорок четыре тетради по двадцать листов в каждой. Знаменитый философ ибн Хазм, уверял, что он лично знал евнуха Талида, который занимался исключительно составлением этого каталога. Правда, уже современные нам ученые, учитывая «склонность арабов к преувеличениям», не без ехидства пишут, что книг в библиотеке халифа аль-Хакама могло быть в несколько раз меньше[2 - Так Ричард Хичкок утверждает, что любое число книг, превышающее 600, «немыслимо». Цитируется по статье в английской Википедии https://en.wikipedia.org/wiki/Al-Hakam_II (https://en.wikipedia.org/wiki/Al-Hakam_II). Но это уже перегиб в другую сторону. И чтобы его компенсировать, приведу воспоминания еще одного евнуха, который жаловался, что так как «фонды» библиотеки все время возрастают, то приходится много трудиться, чтобы их разместить, и перенос одних сборников поэзии занял как-то пять дней.]. Но даже в этом случае, грандиозность этого книжного собрания легко оценить, если вспомнить, что происходило в это же время в христианском мире. Анализ историков показывает, что, если у королей, крупных феодалов, богатых дворян или епископов могло быть по несколько книг, то основные коллекции находились в монастырях и соборах, где после нашествий варваров веками была сосредоточена книжная культура, при этом самые богатые из них достигали 100 томов. Франсуа Жеаль[3 - Fran?ois Gеal Les biblioth?ques d’al-Andalus в сборнике Regards sur al-Andalus (viiie- xve si?cle) p. 11-46 https://books.openedition.org/cvz/1482 (https://books.openedition.org/cvz/1482)] приводит несколько примеров из французской истории. В соответствии с первой описью библиотек соборов Нотр-Дам-де-Клермон (980–1010) и Нотр-Дам-де-Руан (1111–1128) в них было 58 и 55 томов соответственно. Бенедиктинское аббатство Клюни было одним из самых влиятельных религиозных центров средневековья, и в XII веке его монастырская библиотека насчитывала 570 манускриптов и была одной из самых больших в Европе. В библиотеке Сорбонны согласно описи 1297 г. насчитывалось лишь 1017 томов. А монастырские коллекции в самой Испании были еще более ограниченными, чем в странах северных соседей, и вряд ли заслуживают названия библиотек.
Но библиотека в Кордове возникла не на пустом месте. К тому времени во многих городах мусульманского мира существовали библиотеки. Самой знаменитой среди них был Дом мудрости или Байт аль-хи?кма, академия с библиотекой в Багдаде, основанная в 820-е годы халифом аль-Мамуном, которому по красивому преданию посоветовал это сделать явившийся ему во сне Аристотель. Однако скорее всего Дом мудрости был основан еще во времена правления халифа аль-Мансура (правил в 754–774 годах), деда всем нам известного Харун ар-Рашида, сыном которого и был аль-Мамун. Тогда его целью было всего лишь обеспечить богословов фактическим материалом, полезным при ведении теологических споров, в первую очередь, трудами по философии. И лишь позднее по инициативе аль-Мамуна здесь был начат перевод на арабский язык древнегреческих и индийских и трудов по астрономии, математике, медицине, алхимии и философии.
Уже первый из испанских Омейядов Абд аль-Рахман I (756—788) сам был поэтом и покровителем людей пера, а во времена эмира Мухаммеда I (852—886) дворцовая библиотека считалась одной из лучших в Кордове. Большим любителем книг был уже отец аль-Хакама II, халиф Абд ар-Рахман III. Не случайно среди подарков, отправленных византийским императором Константином VII халифу в 949 году, была великолепно иллюстрированная греческая версия трактата «О лекарственных веществах»[4 - «О лекарственных веществах» более известная под латинским названием «De materia medica», работа древнегреческого военного врача и фармаколога Диоскорида, считающегося одним из отцов ботаники и фармакогнозии.] Так как в те дни греческий язык не был широко известен в Кордове, то в 951 году по просьбе халифа император отправил в Кордову священника Николая. Николай не только перевел De Materia Medica с греческого на арабский, но и под его руководством медики халифа определили и идентифицировали все упоминавшиеся в этой книге растения, что было далеко не простой задачей.
Халиф аль-Хакам II просматривает книги, только что привезенные ему из Багдада
Еще, когда аль-Хакам II был лишь наследным принцем, целая сеть его специальных агентов не только прочесывала книжные лавки Каира, Дамаска или Багдада, этих интеллектуальных столиц исламского мира, но и силой золота убеждала всех почитаемых авторов отправлять первый экземпляр любого нового произведения в Кордову еще даже до того, как в их собственной стране об этом узнают. Это касалось и переводчиков, так как там продолжали переводить творения греческих и еврейских мудрецов. Кроме того, как иностранные послы, так и все подданные, направлявшиеся во дворец на прием, знали, что лучшим способом завоевать благосклонность халифа, это было подарить ему редкую книгу.
Однажды он отправил 1000 динаров чистого золота Абу-ль-Фараджу аль-Исфахани за экземпляр его книги «Китаб аль-Агани» («Книга песен»), включающей сведения о самых ранних засвидетельствованных периодах арабской музыки и о жизни поэтов и музыкантов от доисламского периода до времени аль-Исфахани.
Так что с уверенностью можно утверждать, что халиф собрал у себя почти все доступные для того времени "образцы книжной продукции". Но не будем обманывать себя магией больших цифр и попробуем разобраться, что же мы действительно знаем сегодня о библиотеке аль-Хакама II.
Всё что мы знаем в действительности, это в основном предположения учёных, по крупицам собиравших разбросанные по произведениям средневековых арабских авторов сведения о библиотеке аль-Хакама II. К тому же среди них почти нет современников короткой жизни этого уникального собрания.
Прежде всего очень мало известно какие именно конкретные книги были в этой библиотеке. Само собой разумеется, что значительную часть её составляли экземпляры Корана, комментарии к нему и различные богословские трактаты, которые с таким упоением писали улемы, т. е. авторитетные знатоки теоретических и практических сторон ислама. Впрочем, вплоть до наших дней богословы разных мастей с не меньшим наслаждением продолжает это делать. Но нас интересует, что же там могло быть кроме "книг о правильных науках", как скромно называли свои творения сами улемы. Как пишет с поразительной откровенностью Давид Вассерштайн[5 - Наиболее фундаментальная работа о библиотеке аль-Хакама: David Vasserstein The library of al-Hakam II al-Mustansir and the culture of Islamic Spain http://www.islamicmanuscripts.info/reference/articles/Wasserstein-1990-Library-MME5.pdf (http://www.islamicmanuscripts.info/reference/articles/Wasserstein-1990-Library-MME5.pdf)], детально исследовавший эту проблему, дело идет «о произведениях, которые мы можем с некоторой степенью уверенности идентифицировать, как находившиеся в библиотеке аль-Хакама».
По его мнению здесь можно было ознакомиться с тысячами самых разнообразных по тематике книг: истории Египта и Магриба, сокращенное изложение Талмуда, упоминавшийся выше медицинский трактат Диоскорида по-гречески и по-арабски, речь Орозия против язычников на латыни и в переводе, отрывки из Ветхого и Нового Заветов, описание путешествия в Европу, предпринятого аль-Туртуши.
Франсуа Жеаль предполагает, что библиотеке «эти заботливо собранные книги были рационально организованы: на первой странице каждой стояло полное имя автора вместе с его происхождением, датой и местом рождения, а также названиями других его произведений; в каталоге при каждой книге приводилось ее описание и расположение. Вдоль стен длинного сводчатого зала и примыкающих к нему залов-хранилищ халиф повелел соорудить шкафы из тщательно отделанного дерева высотой в человеческий рост и длиной в три метра, со стеллажами сверху донизу, на которых расставлялись книги. На каждую ветвь знания приходилось по одному такому сооружению».
Большая часть библиотеки находилось не в резиденции Мадина аль-Захра, а во дворце в центре Кордовы, Алькасаре, у западного крыла большой мечети. И это было настоящее предприятие, в мастерских которого можно было освоить каллиграфию, грамматику, и переплетное дело. Штат библиотеки насчитывал около 500 человек, хотя эта цифра скорее всего учитывает не только сотрудников, находящихся на месте, но и всех агентов, торговцев и переписчиков. Особо следует отметить ученых, сравнивавших копии с оригиналами, чтобы не допустить в ново изготовленных рукописях пропусков или ошибок.
Нам ничего не известно в какой степени сама библиотека была библиотекой в нашем понимании этого слова, а в какой лишь личным собранием книг правителя. Сохранилась лишь упоминание о том, что некто, начитавшийся книг в этой библиотеке и пришедший в результате этого к еретическим взглядам, был по приказу халифа казнен. То есть, видимо, посторонние читатели всё-таки были, ну, а то, что халиф аль-Хакам был образцовым правоверным мусульманином, то об этом пишут все исторические хроники.
К счастью, значительно больше сохранилось информации о личности самого владельца библиотеки, который как никак был сам повелителем правоверных, хотя и на довольно ограниченной территории.
Халиф аль-Хакам II делает заметки в заинтересовавшей его книге
И начну я с хроники арабского историка XVII века Ахмеда аль-Маккари[6 - Ahmad al-Maqqari «The History Of The Mohammedan Dynasties In Spain» Удобнее всего читать и скачивать с сайта Библиотеки университета Индиана, США https://ia800709.us.archive.org/3/items/bub_gb_Ie7TAAAAMAAJ/bub_gb_Ie7TAAAAMAAJ.pdf (https://ia800709.us.archive.org/3/items/bub_gb_Ie7TAAAAMAAJ/bub_gb_Ie7TAAAAMAAJ.pdf)] «Дыхание благоухания зеленой ветви Андалусии». Я еще не один раз буду обращаться к этому монументальному труду, переводимого современными европейскими исследователями под сухим названием «История мусульманских династий в Испании».
Все привыкли к неумеренным восхваленьем своих правителей придворными летописцами, но в пользу его объективности говорит то, что хотя он и восхищается библиотекой собранной аль-Хакамом, но признаёт, что она по количеству книг уступает библиотеке в Доме Мудрости в Багдаде. Поэтому я все же процитирую приведенные в его книге мнение двух историков, живших в более близкое к аль-Хакаму время. Даже, если сделать поправку на уже упомянутую склонность арабов к преувеличениям, то всё же мне кажется, что в том, что он написал, есть зерно истины.
«Кроме того, повелитель правоверных так любил читать, что предпочитал удовольствие от просмотра своих книг всем удовольствиям, которые может доставить королевская власть. В знании истории, биографий и генеалогии его не превосходил ни один из ныне живущих авторов. Он написал обширную историю аль-Андалуса, наполненную драгоценной информацией; она была написана настолько критически, что что бы он ни рассказывал или заимствовал из более древних источников, можно было с уверенностью считать подлинным фактом».
«Чтобы дать представление о безмерной эрудиции аль-Хакама, – говорит историк Ибн аль-Аббар (1199–1260), – достаточно отметить здесь хорошо установленный факт, а именно: что в библиотеке аль-Хакама невозможно было найти ни одной книги, каково бы ни было ее содержание, которую халиф не просмотрел, написав на форзаце имя, фамилию и отчество автора; племя или семью, к которой он принадлежал; год его рождения и смерти; после чего следовали такие интересные анекдоты об авторе или его творчестве, таковы были его знания благодаря безмерному чтению других писателей».
В этом, конечно, есть явное преувеличение, но так как не об одном другом правителе ни один автор не пишет ничего даже похожее на это, то я все же повторю, что к этим сведениям можно относиться с доверием.
Тем не менее не следует представлять халифа, как это кое-кто делает, неким книжным червём, безвылазно сидящим за книгами в тиши своей библиотеки. Тот же аль-Маккари приводит примеры личного участия аль-Хакама в военных операциях. Так, например, когда викинги в одной из последних попыток грабежа аль-Андалус высадились около Лиссабона, халиф немедленно выехал туда и, организовав взаимодействие сухопутных войск и военного флота, успешно отразил нападение морских разбойников. Он также лично возглавил победоносную экспедицию против союза христианских войск в 963 г., которая обеспечила мир аль-Андалус на весь остаток его правления. Халиф был и расчетливым политиком, ведя активную внешнюю политику в Магрибе.
Возможно, что Вассерштейн частично прав, полагая, что библиотека была частью обширной культурной политики и что пристрастие монарха к книгам было в большей степени вопросом политического расчета, чем личного интереса, тем более что это хорошо вписывается в другие известные мероприятия халифа, такие как расширение и украшение Великой мечети Кордовы.
Во все времена увлечения, плохие или хорошие, начальства любого ранга тут же подхватываются подчиненными. Так что неудивительно, что чуть ли не каждый аристократ, богатый купец, а иногда даже и простой житель Кордовы стремился завести свою библиотеку, стремясь при этом перещеголять своих соседей. Некий эрудит Мухаммед аль-Гафики хвастался, что у него самая значительная библиотека, после халифской, включающая полный экземпляр книги «История пророков и царей» энциклопедиста аль-Табари, называемого «отцом мусульманской историографии». ?Эта всеобщая история от сотворения мира до IX века, состояла из 30 000 листов. Кади Ибн Футайс, служивший визирем при аль-Хакаме II, был известен прежде всего тем, что собирал шедевры каллиграфии в здании, вся внутренность которого, потолок, стены, занавески и ковры, была выкрашена в зеленый цвет, что, как он говорил, способствовало чтению. Когда его лучшие друзья пытались одолжить у него книгу, он заказывал специально для них еще одну ее копию. Он мог себе это позволить, так как содержал шестерых переписчиков. А вообще в то время в Кордове было не меньше ста семидесяти женщин, которые кормились своим пером, переписывая тексты. Неудивительно, что город был переполнен книжными лавками и мастерскими, в которых можно было освоить каллиграфию и переплетное дело.
Большинство переписчиков в Кордове составляли женщины
Конечно, и тогда находились снобы, просто следовавшие моде и которые лишь хотели похвастаться наличием уникальных экземпляров или копий, написанных почерком знаменитого каллиграфа. Ибн Саид рассказывает печальную историю о бедном ученом, наконец, наткнувшегося после долгих поисков на нужную ему книгу только для того, чтобы увидеть, как богато одетый мужчина перебил его цену. Ученый, почтительно обращаясь к своему сопернику «О мудрый», возможно, в надежде убедить его расстаться с книгой, услышал от него: "Я не ученый, но мое положение требует, чтобы я создал свою библиотеку, а у меня на полках как раз есть место для такой прекрасно переплетенной и написанной книги». Ученый, мог лишь ответить: «Да, деньги есть у таких людей, как вы. Пословица достаточно верна: «Бог дает орехи людям без зубов».
Не надо забывать, что эти частные коллекции имели выполняли еще одну важную роль, поскольку позволяли продолжать тайно заниматься философией и «древними науками». Поскольку произведения этого типа не могли попасть в мечети, в аль-Андалус, отличавшемся, за немногими исключениями, скрупулезным уважением к ортодоксии, частные коллекции, часто щедро открытые для ученых, иногда служили им убежищем. Увы, частные библиотеки в аль-Андалус постигла судьба библиотеки халифа, о которой я поговорю позже.
В книжной мастерской Кордовы
Черные тучи над головами всяко рода книгочеев стали собираться уже давно. Но прежде, чем об этом рассказать, я не удержусь от того, чтобы не вспомнить поучительную историю, приведенную в монографии[7 - Люсьен Поластрон «Книги в огне. История бесконечного уничтожения библиотек» Эта книга посвящена уничтожению книг и библиотек на протяжении мировой истории от Античности до наших дней.] хотя и без указания источника. В этой истории утверждается что, когда аль-Мамун дорогими подарками стал выманивать у императоров Византии и других суверенов того времени сочинения Аристотеля, Гиппократа и Евклида, и кое-кто из этих правителей колебался, старый, мудрый советник одного из них сказал: «Наоборот, быстрей отдадим эти книги, ибо рациональные науки не проникают в религиозную страну без того, чтобы ее не развратить и не посеять разлад среди ее ученых». Мусульманские богословы, для которых единственной необходимой наукой была сунна и предписания, как аккуратно и строго следовать предполагаемой жизни Пророка, поняли это очень быстро. И тут можно вспомнить Халида ибн Язида (668–704), принца династии Омейядов в Дамаске, питавшего слабость к алхимии и которого называют также первым, кто заказал перевод греческих философских и научных трудов на арабский язык, и которые впоследствии запретили и прокляли, как он, похоже, и предвидел. На склоне своих дней он предусмотрительно написал такое извиняющееся замечание: «Я не ученый и не невежда; я только коллекционировал книги».
Уже в конце правления отца аль-Хакама, халифе Абд ар-Рахмане III бдительный кордовский юрист Мухаммед ибн Йабка ибн Зарб, известный также как тонкий гурман, следивший за правильным сочетанием различных блюд во время трапез, добился разрешения арестовать учеников первого андалусского философа Ибн Масарры[8 - Первым андалусским философом был Ибн Масарра (883–931), аскет, тайно живший в сьерре около Кордовы, и который один благодаря своему болезненному пристрастию к уединению ускользнул от богословов-инквизиторов. Его концепция, восходящая к неоплатонизму, базировалась на эзотерическом и символическом учении; она заходила так далеко, как только могла позволить та эпоха: спасение каждого могло быть обусловлено не только пророчеством, но и размышлением, и Коран не был необходим.], и «вынудил их публично отречься от своих взглядов и велел сжечь в их присутствии под стеной великой мечети Кордовы бывшие в их владении экземпляры сочинений этого философа».
Прежде чем бросить в костер, ученики философа Ибн Масарры бросают последний взгляд на книги своего учителя
Уже после смерти халифа ибн Зарб, ставший к тому времени главным кади Кордовы, при попустительстве нового правителя аль-Мансура положил начало уничтожению его библиотеки, о чем я подробнее расскажу ниже. Возможно, что последние разбросанные потом по аль-Андалус экземпляры из этого собрания были уничтожены на аутодафе в Гранаде, когда там в 1508 году по распоряжению кардинала Хименеса де Сиснероса были сожжены около 100 тысяч древних арабских рукописей.
Инквизитор следит за сожжением неугодных книг
Но, чтобы не заканчивать эту главу на совсем пессимистической ноте, сообщу, что в 2009 году были обнаружены[9 - Trois manuscrits de la Biblioth?que de Al-Hakam II, http://museoimaginadodecordoba.es/2009/tres-manuscritos-de-la-biblioteca-de-al-hakam-ii-conservados-en-fez?lang=en (http://museoimaginadodecordoba.es/2009/tres-manuscritos-de-la-biblioteca-de-al-hakam-ii-conservados-en-fez?lang=en)] еще три рукописи из библиотеки халифа аль-Хакама II. В каком состоянии находятся эти три странички, вы можете увидеть в интернете!
03. Завоевание аль-Андалус
Китайская мудрость гласит, что могучее дерево вырастает из маленького семени, а путешествие, длящееся годы, начинается с первого шага. Первый шаг, который привел к возникновению Кордовского халифата, был сделан в месте, название которого по сей день напоминает об этом событии. Хотя из миллионов туристов, посещающих Гибралтар, мало кто знает о происхождении названия этой заморской территории Великобритании на юге Пиренейского полуострова,
С V века Пиренейским полуостровом, бывшем ранее частью Римской империи, кроме небольшой гористой территории на берегу Бискайского залива, где жили баски, правили вестготы, германские готы. Вестготское королевство вряд ли отличалось чем-то принципиальным от других так называемых варварских королевств, сложившихся на территории Западной Римской империи в условиях её распада. Можно было ожидать, что оно пройдет тот же путь, что и другие политические объединения Западной Европы раннего средневековья, как, например, его сосед на севере – франкское государство.
Но в это время в далекой Аравии возникла новая религия, вскоре ставшая мировой. Ко времени смерти её основателя, пророка Мухаммеда в 632 году ничто не предвещало, что её последователи сумеют выйти за пределы Аравийского полуострова. Однако два первых его наследника, так называемые праведные халифы, Абу Бекр и прежде всего Омар ибн аль-Хаттаб, обладавшие достаточным духовным авторитетом и блестящими организационными способностями, сумели сплотить начавшую рассыпаться мусульманскую общину, исламизировать все оставшиеся арабские племена и направить их энергию на священную войну, обещавшую погибшим в ней прямую дорогу в рай, а оставшимся в живых справедливую долю награбленного у неверных. Уже вскоре приверженцы новой религии нанесли поражение двум основным государством Ближнего Востока, Византии и Сасанидскому Ирану. Арабы вышли к Средиземному морю и начали движение на запад. К 642 году был завоёван Египет. В 647 году арабские войска дошли до Туниса, а где-то к концу семидесятых годов вышли к Атлантическому океану. Но удерживать завоеванные земли им долго не удавалось. Это было связано с восстанием коренных жителей этих мест, берберов, не желавших подчиняться новым завоевателям. Кроме того, берберов поддерживали византийцы, всё ещё надеявшиеся вернуть себе эти земли. Ну, а самое главное, что в самой метрополии началась междоусобица. Дела в том, что в сравнении с ранним христианством догматические споры, типа, кто является наиболее достойным кандидатом в халифы, начались очень рано и быстро переросли в вооруженные столкновения, так как усугублялись еще и межплеменными и даже внутри племенными конфликтами, корни которых тянулись ещё к доисламским временам. Поэтому некоторые территории по несколько раз занимались, а потом оставлялись, и только прекращение гражданских войн в метрополии позволило халифату возобновить завоевание Магриба, т. е. страны на закате, на Западе. Такое название со времени мусульманских завоеваний получили территории Северной Африки, где сегодня расположены Тунис, Алжир и Марокко. Лишь с конца первого десятилетия следующего столетия Магриб можно считать окончательно включенным в состав арабского халифата. Во многом это связано с именем Мусы ибн Нусайра, назначенного где-то около 705 года по протекции родственников халифа на должность наместника этих далеких земель после финансового скандала, связанного со сбором им налогов в Басре. Одержав несколько важных военных побед, он приступил к переговорам с местными вождями. Вызывают доверие сообщения некоторых хроник о том, что он не насаждал ислам силой, а скорее, уважал берберские традиции. Это оказалось очень успешным, поскольку многие берберы приняли ислам и даже вошли в его армию в качестве солдат и офицеров, включая, возможно, самого Тарика бин Зияда, который возглавит позднее экспедицию в Иберию. Но наиболее важные последствия этого мы увидим через несколько столетий, когда берберы, ставшие к тому времени фанатичными мусульманами, сыграют важную роль в трагической судьбе аль-Андалус.
Укрепив свои позиции в Магрибе, Муса ибн Нусайр сразу же начал попытки вторжения на Пиренейский полуостров. Напомним, что это было время апогея арабской экспансии. В начале VIII в. на востоке были захвачены Хорезм и Согдиана. Казалось, что зеленое знамя омейядских халифов скоро будет развиваться по всему цивилизованному миру.
В этой главе позволю себе развлечь читателя обильным цитированием арабских летописцев, чтобы он составил себе представление о том, как как описывали тогда военные действия. Честно признаюсь, что делаю это только потому, что пишу эти строки в самый разгар СВО в Украине, и из интернета до меня все время доходят победные реляции комментаторов разного уровня. Конечно, изысканности и цветистости у них нет, но дальше я воздержусь от своих сугубо субъективных комментариев, предоставляя провести такое сравнение любознательному читателю. И начну я с уже знакомого ему Ахмеда аль-Маккари[10 - Ахмед Ибн Мохаммед аль-Маккари, История Мусульманских Династий в Испании Книга IVhttps://www.vostlit.info/Texts/rus7/Makkari/frametext41.htm (https://www.vostlit.info/Texts/rus7/Makkari/frametext41.htm)].
Кратко описав происхождение названия страны, ее географию и историю «от первых людей, которые осели в Андалусии после потопа до господства Готов, длившегося около 400 лет, пока Бог Всемогущий не соблаговолил распространить Ислам и завоевать их страну» автор так начинает излагать интересующую нас тему: «Эта книга содержит описание завоевания Андалусии мусульманами под командой Мусы ибн Нусайра и его вольноотпущенника Тарика ибн Зийада, и того как эта страна сталаместом, где взросли их благородные табуны и где их верблюды сложили поклажу, вместе с полезными и тщательно отобранными сведениями, почерпнутыми из различных источников, и повествований историков, подвергнутых сравнению». Впрочем, приводя описания событий из самых разных источников, зачастую противоречащие друг другу, автор обычно добавляет, «что как обстояли дела на самом деле, знает лишь всеведущий Аллах». Так вот, у аль-Маккари мы читаем, что Муса «незамедлительно написал халифу аль-Валиду, прося позволить ему начать завоевание, ответ халифа содержал следующие выражения: «Пусть страна сначала будет разведана легкими войсками, надо исследовать её и добыть для тебя сведения о том, что в ней есть; будь благоразумен и не позволяй мусульманам потеряться в океане опасностей и кошмаров.» На это Муса ответил: «Это не океан, а всего лишь узкий канал, берега которого видны простым глазом». «Тем не менее» – ответил аль-Валид. – «Даже если так, пусть страна сначала будет разведана». Как мы понимаем сегодня разведка разведкой, а все же главное – это благоразумие, чтобы «не потеряться в океане опасностей и кошмаров», как это произошло в 2022 году.
Летом 710 небольшой арабский отряд в качестве разведки совершил удачный набег на вестготские земли. Весной 711 года Муса направил в Испанию уже значительно большие силы под командованием берберского военачальника Тарика ибн Зияда. Он высадился у подножия скалы, названой Джебалу-ль-фатах (гора вторжения), но которая позже приняла его имя и стала называться Джебаль Тарик (гора Тарика). Он сразу же начал наступление вглубь страны. Король вестготов Родерик, в то время подавлявший очередное восстание басков, незамедлительно направился на юг, по пути собирая все возможные войска.
Банкнота номиналом 5 фунтов стерлингов, выпущенная правительством Гибралтара в 1995 году
Решающее сражение произошло у реки Гуадалете близ города Херес-де-ла-Фронтера в июле 711 года. Как всегда, у летописцев того времени, численность воинов у каждой из противоборствующих сторон приводится самая различная, но все они согласны в том, что армия, собранная Родериком была значительно больше. Тем не менее Тарику удалось нанести вестготам сокрушительное поражение, король погиб или бесследно исчез, остатки армии в панике отступили, открыв арабам дорогу вглубь страны. «Когда люди на противоположной стороне пролива услышали об успехе Тарика, и об обильной добыче, захваченной им, они стали стекаться к нему отовсюду, пересекая море на каждом корабле или лодке, каких только могли. Так армия Тарика была серьезно усилена, христиане были вынуждены запереться в своих замках и крепостях, и, покинув равнинную страну, ушли в горы.» Тарик двинулся через долину Гвадалквивира в сторону Кордовы, которая была занята почти с ходу. Затем Тарик направился к Толедо, столице королевства. Услышав о его продвижении, все сановники, в том числе архиепископ Толедо, самая важная фигура в вестготской церкви, бежали, и Толедо был взят, скорее всего, без боя.
В июне 712 года Муса сам выступил в поход на Испанию, опасаясь чрезмерного усиления и самостоятельности добившегося больших успехов Тарика ибн Зияда.
Он следует по маршруту Медина Сидония – Севилья – Мерида. Однако не надо думать, что весь процесс завоевания прошел без сопротивления захватчикам. Так Севилья в течение трех месяцев отбивала атаки мусульман, Мериду захватили с помощью хитрости после пяти месяцев осады, а в некоторых захваченных городах, вспыхивали восстания, которые приходилось подавлять. И пока Муса продолжал покорять города на севере страны, часть войск во главе со своим сыном Абд аль-Азизом ему пришлось отправить для умиротворения южной Испании, где сопротивление мусульманам возглавил герцог Мурсии Теодемир, которому даже удалось получить полунезависимый статус своих владений, утвержденный позднее самим халифом.
После взятия ряда городов Муса направился в Толедо, где встретился с Тариком ибн Зиядом. Как всегда такая встреча между начальником и слишком удачливым подчиненным заканчивается раздором из-за выяснения роли каждого из них в новой ситуации, а то и просто из-за разногласий в дележе военной добычи. Но все же дальнейшие походы были успешно продолжены.
К этому времени халиф аль-Валид I уже неоднократно требовал, чтобы Муса ибн Нусайр лично прибыл к нему в Дамаск и доложил о ходе завоевания Испании. Но Муса ослушался приказов халифа, зная, что, если он не продолжит свое наступление, сопротивление вестготов может усилиться и военная ситуация изменится. Поэтому он и продолжил поход с Тариком на север, остановившись, лишь дойдя до Бискайского залива. Исламское завоевание Иберии было завершено. В сентябре 714 года Муса ибн Нусайр и Тарик ибн Зияд, захватив казну вестготских королей, наконец, отплыли в Ифрикию, а затем в Дамаск. Наместником в Испании Муса оставил своего сына Абд аль-Азиза. Когда Муса уже приближался к Дамаску, халиф аль-Валид опасно занемог. Брат аль-Валида Сулайман, который должен был наследовать его престол, послал гонца к Мусе, повелев ему задержаться до того времени, пока халиф аль-Валид умрет, чтобы торжественное шествие с трофеями вступило в Дамаск уже тогда, когда править будет Сулайман. Но Муса ослушался и прибыл в Дамаск за два дня до смерти аль-Валида. Новый халиф затаил обиду и приказал Мусе оставаться в Дамаске, конфисковал всё привезённое имущество, а затем заточил его, подвергнув опале. В целом история взаимоотношений между Мусой и халифом является наглядным примером того, что важно не просто добиться каких-либо успехов, но достигнуть их в чётком соответствии с распоряжениями начальства. Впрочем, знающие люди найдут подобные примеры в нашей совсем недавней истории. Неясно только, почему эта опала распространилась и на Тарика ибн Зияда. Этот талантливый полководец уже не вернулся в аль-Андалус, и дальнейшая судьба его неизвестна. Приходится предположить, что все это связано с волшебным столом Сулеймана, сына Дауда (да будет мир с ними обоими!), на обнаружение которого в Толедо претендовали оба полководца. Общеизвестно, что этот предмет был подарен царю Соломону джиннами, и, наверное, даже его копия приносит только несчастье новым владельцам.
И тут замечу, что история завоевания аль-Андалус, как никакая другая, обросла множеством легенд, которые приводят все арабские историки, далее дающие вполне реалистические описания последующих событий. Что ж такие легенды лучше всего передают не только настроения той эпохи, но и отношение к ней последующих поколений.
Египетский историк IX века Ибн Абд аль-Хакам в своем труде «Завоевание Египта, Северной Африки и Испании», который считается одним из самых ранних арабских исторических трактатов, сохранившихся до наших дней, рассказывает три таких легенды.
По первой, самой романтической и самой распространенной, мусульман в Испанию пригласил граф Юлиан, вероятно, византийский граф Сеуты, юная дочь которого, отправленная в Толедо, была совращена королем Родериком.
Согласно следующей легенде, полной типичного для арабского менталитета фатализма, во дворце Толедо была комната, в которую было запрещено входить и на дверь которой каждый новый правитель вешал новый замок. Но король Родерик, перед тем как сделать это, открыл дверь и увидел изображение скачущих всадников, на голове у которых была чалма, а под изображением была подпись: «Когда эта дверь откроется, этот народ войдет в вашу страну».
Третья, и самая сказочная, повествует о том, что мусульмане до смерти перепугали своих пленников, имитируя перед ними каннибализм, готовя одного пленника в одном котле и поедая баранину из другого. «Отпущенные потом пленные разбежались, не веря в свое спасение, и рассказывали всем встречным о том, что сделал Тарик со своими врагами, так что сердца жителей Андалусии наполнились ужасом».
Интересно, что Ибн аль-Кутийя, живший несколько позже, в X веке, но был уроженцем аль-Андалус и потомком готской принцессы, внучки предпоследнего вестготского короля Витизы, приводя варианты всех этих легенд, все же основное внимание уделяет той роли, которую сыграли в победе над Родериком, перешедшие на сторону Тарика ибн Зияда сыновья Витизы, свергнутого ранее своим вассалом Родериком.
Чуть более подробно остановимся еще на одной легенде, согласно которой, высадившись на сушу, Тарик приказал сжечь все корабли, а затем обратился к своим солдатам: «О мои воины, умереть или бежать? За вами море, а перед вами враг. Остается лишь вера в ваше мужество!»[11 - Учитывая, что вряд ли арабские авторы знали античные повествования о сожжении кораблей, можно с уверенностью предположить, что эта версия представляет собой римейк легенды о событиях в Йемене в начале 570-х гг. и являющихся одним из эпизодов религиозных войн, раздиравших Аравийский полуостров незадолго до появления ислама. Их анализ позволяет понять, почему именно здесь возникла последняя новая мировая религия. Но я остановлюсь только на военном конфликте между Аксумским царством в Эфиопии и Сасанидской империей во второй половине VI века за контроль над Химьяритским царством в Южной Аравии. Все началось с того, что правитель Аксума по просьбе византийского императора Юстина I вторгся в Химьяр, который располагался на территории современного Йемена, чтобы положить конец геноциду христианского населения, устроенного йеменским царем Зу Нувасом, принявшего иудаизм после воцарения на троне. Йемен был захвачен, но один из его правителей вскоре обратился за помощью к сасанидскому шаху Хосрову I. Шах долго колебался, стоит ли ему ввязываться в авантюру так далеко от своих владений, но его мудрый визирь посоветовал ему набрать экспедиционный корпус из преступников, содержащихся в тюрьмах. «Если они победят, то ты получишь важный плацдарм, если нет, то избавишься от их содержания!». Как видим идея набирать по тюрьмам уголовников для участия в СВО не нова, хотя как-то не ожидалось, что она будет применяться в XXI веке!Хосров отправил своего заслуженного полководца Вахреза в Йемен во главе небольшой экспедиционной группы из восьмисот людей, сидевших в тюрьмах, но которым теперь была предоставлена возможность освободить себя достижением победы. Отплыло восемь суден, и хотя два из них потерпели крушение, остальные высадились в Хадрамауте. Опытный военачальник, не имея возможности угрожать этим добровольцам кувалдой, как это делается сегодня в начале XXI века, предпочел сразу же после высадки потопить свои корабли, обратившись перед этим к своим солдатам с речью, почти дословно потом повторенной Тариком ибн Зиядом. Впрочем в некоторых биографиях Эрнана Кортеса мы находим все те же слова после сожжения (или потопления) им своих кораблей в бухте Веракруса перед походом на Теночтитлан.]
Страсть к «псевдоцитированию» длинных речей великих полководцев была свойственна еще античным авторам. Отмечу лишь, что выше я привел самый короткий вариант обращения Тарика (19 слов). У аль-Маккари это 520 слов!
Конечно, количество легенд, пытающихся объяснить гибель Regnum Gothorum, поражает, но оно видимо отражает шок современников и последующих поколений неожиданностью этого события. Однако, вспомним совершенно недавние времена. Какое количество научных теорий было придумано для объяснения гибели СССР! Рассматриваемые «на полном серьёзе» концепции лежат в диапазоне от взгляда на это событие, как на следствие приближающегося коллапса всей экономической системы социализма до точки зрения, что все это было прямым предательством процветающего государства пятнистой гиеной на Мальте. Наверное, через тысячу лет ученым все эти объяснения развала СССР покажутся такими же наивными легендами, какими нам сейчас представляются повествования о завоевании аль-Андалус
Но вернемся во времена халифов. Сейчас современные исследователи находят много научно обоснованных причин того, почему государство вестготов стало такой легкой добычей для захватчиков. Они считают, что секрет кроется в общем цивилизационном и экономическом состоянии христианской Испании. И все же главные причины краха были чисто политические – слабость института королевской власти, отсутствие ее преемственности, перманентная борьба верхушки правящего слоя за трон, мятежи внутри страны, которые пытались предотвратить драконовским законодательством. Примером последних являются, в частности, постановления о евреях, вероятно, в связи с их антихристианской деятельностью во время арабского завоевания Северной Африки. В соответствии с ними евреи должны были быть порабощены, а их имущество конфисковано. Хотя эти правила были не очень эффективными, антиеврейские настроения достигли беспрецедентных масштабов по сравнению с другими регионами Европы, и создали еще одну прослойку населения, явно недовольную государством.
Перед отъездом Муса назначил своего сына Абд аль-Азиза временным губернатором недавно завоеванной территории, которую арабы назвали аль-Андалус. Абд аль-Азиз ибн Муса не только продолжал завоевание новых территорий, но и заключал договоры с местной знатью. Мало того, он женился на Эгилоне, вдове короля Родерика, но это оказалось для него фатальным. Она уговорила его ввести в своей резиденции этикет вестготских королей. Эгилона кланялась мужу при входе, как королю, и, будто бы, приказала так оборудовать дверной проем в дворцовый зал, что всякий входящий должен был гнуться в поклоне. Его подчиненные восприняли все это, как отход от ислама. Возможно, это было только предлогом, но только с таким объяснением его забальзамированная голова была отправлена халифу в Дамаск, хотя по другим источникам заговорщики убили Абд аль-Азиза именно по приказу самого халифа. Впрочем, как сказал бы аль-Маккари, Аллах знает лучше!
В современных сочинениях в основном ведутся жаркие споры, произошла ли свадьба Эгилоны с новым мужем до или после того, как Абд аль-Азиз стал наместником всей аль-Андалус, и на каком языке влюбленная пара могла объясняться, на вульгарной латыни, родном языке Эгилоны, или на арабском. По наиболее оригинальной версии[12 - Эгилона – последняя королева вестготов (710–716 гг.) http://www.covadonga.narod.ru/Exilona.html (http://www.covadonga.narod.ru/Exilona.html)] незадолго до этих событий штормом к испанским берегам прибило судно, на котором находилась мавританская принцесса, дочь одного из тамошних вождей, которая направлялась, чтобы выйти замуж за другого вождя. Мавританку, ставшую королевской пленницей, отправили в Толедо, где король Родерик был настолько поражен ее красотой, что женился на ней. Принцессу крестили и нарекли именем Эгилона. Она попала в плен, когда Муса ибн Нусайр захватил Мериду, и сумела очаровать очередного властителя страны. Некоторые арабские историки пишут, что, выйдя замуж, Эгилона приняла ислам и сменила имя на Умм-Асим, однако христианские источники утверждают, что Эгилона, вступив в новый брак, не покинула католическую веру. Прелесть этой фантастической легенды состоит в том, что тем самым снимается вопрос, на каком языке говорили влюбленные.
Во всяком случае, по моему мнению, сама любовь сына арабского завоевателя и вестготской принцессы может рассматриваться как первый шаг к синтезу того, что великий востоковед Э. Леви-Провансаль назвал «испано-арабской цивилизацией»!
04 Ковадонга – начало долгого пути Реконкисты
С гибелью Абд аль-Азиза и назначением нового наместника аль-Андалус в сочинениях арабских историков как бы сразу исчезают сказочные и романтические мотивы. Непрерывным потоком идут сухие сообщения о новых назначениях или наоборот смещениях наместников, неподчинения им, переходящих в откровенные мятежи, о том как собираются налоги, в общем описывается обычная бюрократическая тягомотина, характерная для всех новых приобретений арабского халифата.
Однако в хрониках христианских авторов мы находим значительно более увлекательные сведения, особенно когда через восемь лет после начала завоевания, которое эти авторы объясняют прежде всего тем, что вестготские властители «презрели заповеди Божии и законы священного предписания», наконец появилась надежда, что Господь наконец сжалился над христианами.
И тут вспомним, что в истории многих стран имеются события, закладывающие краеугольные камни в фундамент их государственности. В Российском государстве это Ледовое побоище и битва на Куликовом поле, представляющие образцы величайшего национального мужества и стойкости. А для Испании это битва при Ковадонге.
Что предшествовало этому событию. Как предполагает большинство ученых, что хотя значительная часть вестготской аристократии предпочла остаться на завоёванных территориях и как-то договориться с захватчиками, многие беженцы с юга полуострова двигались на север, чтобы избежать власти ислама. Некоторые нашли убежище в отдаленных горах Астурии в северо-западной части Пиренейского полуострова. Они приняли решение не подчиняться «исмаилитам» и готовиться для борьбы с общим врагом. Летом 718 года на поле Хура, между деревней Кангас де Онис и долиной Ковадонга, проходит собрание готских феодалов, бежавших от арабов, и местной христианской знати, на котором был поднят на щите (так традиционно провозглашали вождей у готов) Пелайо, знатность которого сочеталась с личной храбростью и мужеством. Первыми действиями Пелайо были отказ платить мусульманам джизью (налог на немусульман) и нападения на небольшие гарнизоны Омейядов, расположенные здесь.
В течение первых нескольких лет это восстание не представляло угрозы для новых хозяев Испании. Исламские силы были сосредоточены на набегах на Нарбонну и Галлию, и для подавления несущественного восстания в горах не хватало живой силы. Но именно поражение Омейядов в другом месте, вероятно, подготовило почву для битвы при Ковадонге. 9 июля 721 года мусульманские войска, переправившиеся через Пиренеи и вторгшиеся во владения герцога Аквитании Эда, потерпели поражение в битве при Тулузе. Это была первая серьезная неудача мусульман в Юго-Западной Европе, и даже папа Григорий II направил Эду поздравительное послание и подарки в честь этой победы. Не желая возвращаться в Кордову с такими откровенно плохими новостями, вали Омейядов Анбаса решил, что подавление восстания в Астурии обеспечит его войскам легкую победу и поднимет их боевой дух. С этой целью он направил сюда крупный отряд мавританских воинов под руководством Алькамы и в сопровождении Оппы – епископа Севильи (или Толедо, здесь в источниках расхождение). Пелайо и его войска отступили глубоко в горы Астурии, в конце концов отойдя в узкую долину, окруженную горами, которую было легко защитить из-за невозможности начать атаку с широкого фронта. Здесь в небольшом горном ущелье самой природой была образована пещера, где была небольшая часовня. Ее называли Святой Пещерой (La Santa Cueva). Когда-то, давным-давно, девочка-пастушка нашла на одной из вершин гор деревянное изваяние Богородицы, и жители, взволнованные этим, решили построить часовню там, где и был найден образ. Хотя есть предположение, что здесь когда-то могло находиться святилище языческих кельтских племен. Отряд Пелайо, всего около триста человек укрылся в этой пещере, и по легенде они питались медом пчел, собираемым в расщелинах скал.
Руководитель отряда Алькама отправил посланника, чтобы убедить Пелайо сдаться. Тот отказался, и мусульмане начали штурм, обстреливая пещеру из луков и пращей. Пелайо же отдал приказ скидывать с горы большие камни и стволы заранее срубленных и очищенных от ветвей дубов. Катящиеся камни и деревья разметали отряд мусульман, а люди Пелайо в решающий момент перешли в наступление. Как раз в это же время разыгралась страшная буря, которая так испугала мусульман, что они пустились в бегство. Узнав о победе Пелайо, жители окрестных деревень Астурии теперь взялись за оружие и завершили разгром отступающих войск Алькамы.
Астурийцы уничтожают отряд мусульман в ущелье Ковадонги, забрасывая их камнями
Существует еще одна версия возвышения Пелайо, и она ближе мне, как гражданину Украины, напоминая о том, что поводом для восстания Богдана Хмельницкого, украинского шляхтича, состоявшего на службе у польского короля, тоже стало событие, касающееся личной жизни Хмельницкого. Однажды, когда Богдан Хмельницкий отсутствовал, его усадьба подверглась нападению польского подстаросты Чаплинского. Погиб малолетний сын, а жена стала добычей шляхтича. Хмельницкий безуспешно добивался справедливости в польских трибуналах и даже у короля. Когда это не помогло, он решил вершить правосудие своими руками.
В случае с Пелайо, бывшего согласно легендам или родственником последнего вестготского короля или его телохранителем, то он проживал в это время в Хихоне, на берегу Бискайского залива, откуда наместник, бербер Мунуза, управлял севером Астурии. Пелайо признал власть мавров и пытался жить с ними в мире, однако Мунуза вдруг захотел жениться на его сестре. Возможно, наместник просто хотел взять себе в жены сестру знатного вестгота, чтобы укрепить таким образом свое господство в Астурии, но Пелайо отказал. Мунуза под ложным предлогом отослал его в Кордову, где его держали в заточении. Когда же Пелайо, наконец, удалось вырваться домой, он обнаружил, что его сестра уже стала одной из жен Мунуза. Разгневанный Пелайо скрылся и стал собирать вокруг себя в горах всех недовольных и стал тревожить нападениями захватчиков. После нескольких лет такой партизанской войны он заставил противника видеть в себе серьёзную угрозу.
Таким образом, сравнивая судьбу Богдана Хмельницкого и Пелайо, мы видим, что, начавшись как простой бунт на почве личной мести, одно событие переросло в национально-освободительную войну против польского господства, а второе привело к созданию первого оплота христианского сопротивления власти мавров.
Но посмотрим, как описывали битву при Ковадонге испано-христианские источники. Наиболее подробное свидетельство раннесредневековых представлений об этом событии дается в «Хронике Альфонсо III»[13 - Chronicon Sebastiani (Хроника Себастьяна), https://www.vostlit.info/Texts/rus17/Chr_Sebastiani/frametext.htm (https://www.vostlit.info/Texts/rus17/Chr_Sebastiani/frametext.htm)], время создания которой относится, вероятно, к концу IX столетия.
«Когда сарацины узнали об этом, то отправили против него в Астурию эмира Алькаму и Оппу, епископа и митрополита Севильского престола, сына короля Витицы, из-за коварства которого погибли готы, с неисчислимым войском.
Когда Пелайо узнал об их вторжении, то укрылся на горе Аусева в пещере, что зовётся Пещерой Пресвятой Марии, и его тут же окружило войско сарацинов. Приблизившись, епископ Оппа обратился к нему с такой речью: «Я знаю, брат, что от тебя не укрылось, что вся Испания, когда она совсем недавно находилась под единым правлением готов и когда всё испанское войско было собрано воедино, не смогла сдержать натиск исмаилитов; насколько же больше сможешь ты защитить себя в этой дыре? Выслушай мой совет: откажись от этого намерения, чтобы наслаждаться многими благами и в мире с арабами пользоваться всем имуществом, которое было твоим». На это Пелайо ответил: «Я не вступлю в дружбу с арабами и не подчинюсь их власти. Разве ты не знаешь, что церковь Господня подобна луне, которая претерпевает затмение и через время вновь возвращается к прежней полноте. Мы полагаемся на милосердие Господа, на то, что от этой небольшой горы, которую ты видишь, начнётся спасение Испании и восстановится войско народа готов».
Тогда нечестивый епископ обратился к сарацинскому войску: «Идите и сражайтесь, ибо вы не добьётесь с ним мирного договора иначе, как только через карающий меч». Те тут же взялись за оружие и вступили в битву; были подняты пращи, приготовлены метательные снаряды, засверкали мечи; воины потрясали копьями и непрерывно выпускали стрелы; но не было в этом деле недостатка в чудесах Господних. Так, когда камни вылетали из пращей и достигали дома Пресвятой Приснодевы Марии, они тут же отскакивали и, возвращаясь на тех, кто их бросил, жестоко убивали халдеев. Поскольку Господь не считает копья, но даёт победу кому хочет, вышло, что когда верные вышли из пещеры на битву, халдеи тут же обратились в бегство; епископ Оппа сразу же был там схвачен, а Алькама убит. В том месте было убито 124 000 халдеев; а 63 000, которые остались, поднялись на вершину горы Аусевы и стали стремительно спускаться по тому горному обрыву, который зовётся в народе Амоса. Но и они не избежали кары Господней. Ведь когда они шли по вершине горы, которая расположена над берегом реки Девы, явно по суду Божьему вышло так, что часть этой горы сорвалась с основания и, поразительным образом сбросив в реку этих 63 000 халдеев, раздавила их всех; эта река, когда русло её наполняется в зимнее время, и она выходит из берегов, до сих пор очевиднейшим образом являет там остатки оружия и их кости. Не считайте это чудо пустым или невероятным, но примите во внимание то, что этих арабов, преследовавших церковь Господню, задавил огромной массой горы тот, кто утопил в Красном море египтян, преследовавших Израиль».
Другие источники добавляют, что в ночь перед битвой Пелайо во сне явилась Богоматерь, которая обещала ему свою защиту, а также вручила большой крест, точную копию которого полководец приказал сделать из дуба и установить на вершине горы, как знак Божьей защиты. Позднее этот деревянный крест был объявлен Крестом Победы, окован золотом и стал святыней королевства Астурия. Его изображение на лазоревом поле стало знаменем Астурии, а Богоматерь Ковадонгская стала считаться покровителем королевства.
Под знамя Пелайо стали стекаться все недовольные правлением завоевателей. Когда наместник Мунуза лично направился против непокорного мятежника, то был разгромлен и убит.
Однако Пелайо не остановился на достигнутом. Он не только удерживал всю освобождённую таким образом Астурию от ряда попыток восстановить мусульманский контроль, но и повёл войну за изгнание мавров из соседних земель и вскоре основал королевство Астурия, ставшее христианским оплотом против дальнейшей мусульманской экспансии. Пелайо правил 17 лет, и ему наследовал сын, а потом муж его дочери Альфонсо I Астурийский.
Пелайо, победитель при Ковадонге и первый король Астурии
Споры о значении битвы при Ковадонге ведутся до сих пор. Дата самого события неясна, и историками называются то 718, то 720, то 722 годы. Наиболее критически настроенные историки считают, что битва, произошедшая в горах на севере Испании могла быть не более, чем мелкой стычкой между небольшой группой астурийских воинов и мусульманским экспедиционным корпусом, посланном подавить их сопротивление. Но впоследствии королевские и монастырские летописцы превратили эту незначительную встречу в чудесную победу, положившую начало астурийской монархии и ее семивековой борьбе по изгнанию «мавров» и восстановлению утраченного территориального и религиозного единства Иберийского полуострова. Все же достаточно напомнить, что аль-Маккари, хотя и описывает все происходившее, как бунт кучки упрямцев, с которыми мусульмане просто не хотели связываться, тем не менее далее констатирует, что «было бы хорошо, если бы мусульмане сразу же погасили искры пламени, которому суждено было поглотить все владения ислама в этой части». С этим согласен и другой арабский историк Ибн Саид
Для самих же испанцев пещера Ковадонги (Santa Cueva de Covadonga) стала незыблемым местом в ландшафте национальной памяти. Как позже признал один пропагандист XX века : «Если бы Ковадонга не существовала как осязаемая реальность, ее необходимо было бы изобрести как нечто, что бы ярко символизировало принцип нашей национальности». И очень поучительно проанализировать то, как самые различные силы в испанском обществе на протяжение тысячи трехсот лет после нее вели жестокую борьбу за использование ее в своих, зачастую эгоистических интересах. Известный американский историк, специалист по современной испанской истории Каролина Бойд[14 - Boyd, Carolyn P. “The Second Battle of Covadonga: The Politics of Commemoration in Modern Spain.” History and Memory 14, no. 1–2 (2002): 37–64. https://doi.org/10.2979/his.2002.14.1-2.37 (https://doi.org/10.2979/his.2002.14.1-2.37)], проделавшая такой анализ, остроумно назвала эту борьбу «Второй битвой при Ковадонге».
Первое сооружение в ознаменование победы Пелайо над мусульманами восходит к периоду правления Альфонсо I Астурийского, который построил часовню, посвященную Деве Марии, и с этого времени Священная пещера, в гроте которой находится статуя Святой Девы Ковадонгской (Santa Cueva de Nuestra Se?ora de Covadonga, ласково именуемая жителями Астурии La Santina) становится для всех последующих королей (особенно Альфонсо III Астурийского) символом, подчеркивающим характер нового королевства, как наследника королевства Толедо.
Однако по мере расширения территории, освобожденной реконкистой, центр политической власти смещался на юг. Королевство Астурия с 924 года стало называться Королевством Леон, а в 1230 году произошла его династическая уния с Королевством Кастилия, когда Фердинанд III Кастильский стал королём обоих королевств. Теперь испанские народные предания, поэмы, романсы, а позже и драмы прославляли кастильских героев, таких как Эль Сид Кампеадор, забыв о Пелайо и его воинах, а святым покровителем средневековой Реконкисты стала не Святая Дева Мария из пещеры Ковадонги, а святой Иаков Мавроубийца[15 - Св. Иаков (исп. Santiago) стал первым из двенадцати апостолов-учеников Христа, принявшим мученическую смерть. Перед Иаковом была поставлена задача обратить в христианство народы, населяющие Пиренейский полуостров. Закончив свою миссионерскую деятельность, Иаков возвращается в Иерусалим, где был схвачен и обезглавлен по приказу царя Ирода Агрипы. Согласно легенде, ученики Иисуса под покровом ночи выкрали тело апостола, погрузили его на корабль, взявший курс к берегам испанской Галисии. Ученики поместили тело Иакова в одну из пещер в галисийских горах, где оно пролежало восемь столетий в каменном саркофаге. Обнаружил же нетленные останки Св. Иакова в 813 году праведный отшельник, которому на место упокоения апостола указала путеводная звезда. Узнав о находке, король Астурии Альфонсо II распорядился построить часовню и провозгласил Св. Иакова покровителем своего королевства. На этом месте впоследствии возник город Сантьяго-де-Компостела, в названии которого соединились имя Св. Иакова (Сантьяго) и роль путеводной звезды в обнаружении его останков («компостела» с испанского можно перевести как «место, обозначенное звездой»).] (Santiago Matamoros). По преданиям именно Святой Иаков являлся на белом коне в самый ответственный момент битвы и помогал испанцам в битвах с сарацинами[16 - Первый раз это произошло под Клавихо в 844 году, где в решающий момент битвы явление святого так воодушевило христиан, что они выиграли битву, несмотря на превосходящие силы противника. Именно тогда и родился знаменитый боевой клич Испании ?Santiago, у cierra Espa?a! «Святой Иаков с нами, рази, Испания!». Увы, очень обидно, но большинство историков отказываются признавать реальность даже самой битвы, произошедшей из-за того, что Рамиро I Астурийский отказался платить дань эмиру Абд ар-Рахману II, в частности, отправить ему 100 девственниц. Легенда в том виде, в каком она сохранилась, была впервые записана примерно через 300 лет после предполагаемого события, и летопись, видимо, поддельная.]. В летописях описывается около 40 таких чудесных явлений.
Постепенно горная святыня превратилась в место лишь местного паломничества, и она не получала финансовой поддержки до тех пор, пока не перешла под королевскую юрисдикцию в правление Филиппа II. В семнадцатом веке королевское покровительство было достаточно щедрым, чтобы ремонтировать небольшую коллегиальную церковь возле Святой пещеры, и добавить другие постройки, преимущественно для проживания паломников в этом месте.
И только в восемнадцатом веке испанская монархия стала активно продвигать святыню Ковадонги как священное место в ландшафте национальной памяти. Новая династия Бурбонов использовала память о Ковадонге как пример национального возрождения: точно так же, как Пелайо спас Испанию от мавров, так и Бурбоны спасли Испанию от ее краха при последнем из австрийских Габсбургов. Отождествление со святыней способствовало к тому же приданию национального характера переселенной в Испанию французской династии. Именно при них за наследником трона был окончательно закреплен титул принца Астурии, и с размахом началось восстановление святыни, пострадавшей от пожара в 1777 году. Но в течение почти столетия после этого святыня находилась в запустении, поскольку энергия испанцев была поглощена сначала войной за независимость против французов, а затем гражданскими войнами.
Вопрос снова стал актуальным после принятия Конституции 1876 г., стабилизировавшей конституционную монархию, и подтвердившей католическую идентичность государства, сделав при этом скромные уступки религиозной терпимости и академической свободе – компромисс, который не удовлетворил ни церковь, ни ее антиклерикальных врагов.
