скачать книгу бесплатно
В Сиэль было две главные дороги – Уайт и Инсайд-роуд, которые пересекались в центре, где находились главные административные здания города, госпиталь, мемориал, парк, кинотеатр, а также здание офиса шерифа, куда Ричард Уивер и направлялся в своем красном Крайслере, продвигаясь по Уайт-роуд.
Он был погружен в мысли, хмуро глядя на дорогу, когда перед его машиной возник Альберт Кармайкл. Будь он менее опытным водителем, то наверняка бы не смог отреагировать столь резко на появившегося, словно из-под земли, старика. Хотя старику было уже далеко за семьдесят, он скорее всего не мечтал о преждевременной кончине, к тому же под колесами автомобиля окружного шерифа. Наверное, у Кармайкла была веская причина для того, чтобы выйти на дорогу, а потому шериф не стал просто объезжать его стороной, а сбавил скорость, свернул на обочину и опустил окно вниз.
Пока старик приближался к нему, опираясь при ходьбе о свою трость, Ричард провернул ключи в зажигание и мотор Крайслера с легким недовольством заглох. На чистом капоте машины, как в зеркале, отражались ветви клена, что рос на обочине среди своих собратьев. За деревьями расстилался луг, по которому была протоптана тропинка, ведущая вниз до самого берега озера.
Ричард глядел в зеркало заднего вида, ожидая, пока старик сравняется с его автомобилем и в тоже время пытался избавиться от тех мыслей, что одолевали его перед остановкой.
А думал он о двух вещах: о легкой, но все же, ссоре с женой и о новом парне его дочери, который свалился на их дом (образно выражаясь), как гром среди ясного неба. Видит Бог, он никогда не был строгим отцом, тем более не замечал за собой никогда задатки деспотизма, но парень, что подъехал на их террасу за Шэрилл на красном «Порше», не вызывал в нем доверия, и не только потому, что был не местным.
Конечно, семнадцать лет – идеальный возраст для начала романтических отношений, для радостей и разочарований первой любви, но, как и все отцы, у которых были несовершеннолетние дочери, Ричард считал Шэрилл еще слишком юной для проявления открытого интереса к противоположному полу. Будь у него сын, он, конечно же, не ломал сейчас голову и не волновался столь сильно из-за его увлечений девушками, но у него была дочь, которой он очень дорожил и желал только лучшее. Его отцовская и профессиональная интуиция подсказывала, что заезжему пижону на дорогом авто следовало доверять в самую последнюю очередь.
Он обдумывал разные варианты своих действий по отношению к судейскому отпрыску, когда Кармайкл сравнялся с его машиной.
– Что случилось, мистер Кей?
Опираясь о трость, старик нагнулся, чтобы их лица оказались на одном уровне. По количеству морщин, что изрезали его лицо, можно было насчитать все года, за время которых он истоптал ногами землю. Если бы морщины говорили правду о прожитых годах, так же, как и кольца на стволе дерева, то Альберту Кармайклу было бы далеко за сотню. Да, он выглядел старше своих лет, и все жители города знали этому причину. У этой причины было имя – Салма. Имя столь же прекрасное, как и ее обладательница.
Салма Кармайкл.
Гордость и любовь всего города Сиэль и округа Сайлэнс. Звезда, родившаяся в местах, которые одарили ее своей нордической красотой. Единственная знаменитость, ставшая известной на всю страну и даже за ее пределами, что родилась именно в городке Сиэль. Актриса, которая уже давно не жила здесь, и которая не приезжала больше в родной городок с момента отъезда.
Альберт не любил говорить о своей бывшей жене, но многие старожилы, которые прекрасно помнили то время, когда она жила здесь и часто беседовали с ней, не как со звездой экрана, а как с доброй и любимой соседкой, утверждали, что в начале осени тысяча девятьсот семьдесят пятого года она покинула здешние места тихо и без предупреждения, сбегая прочь от мужа к своему любовнику. Любовником был режиссер, который своими работами не смог бы удостоиться внимания даже такой награды как «Золотая малина». Работал он чаще всего в жанре «вестерн», который и прославил Салму. К счастью всех любителей ее таланта, ей довелось работать с ним только над одной картиной: «Запад – мой дом» был разгромлен в пух и прах критиками и был встречен с неодобрением зрителями, несмотря на то, что именно в нем Салма предстала в роли главной героини. Как раз во время съемок этой картины между режиссером и актрисой возникли любовные отношения.
И пусть «Запад – мой дом» был холодно воспринят всеми, жители Сиэля продолжали любить и восхищаться ею. Любить за те фильмы, в которых она снялась только в эпизодах (очень ярких и запоминающихся) и в которых она выступала как актриса роли второго плана. В середине шестидесятых и в начале семидесятых нельзя было найти более известного человека во всем городе, чем Салма Кармайкл.
В начале 1964-го года ей было двадцать семь, они с Альбертом уже были женаты пять лет, когда она прошла кастинг в фильме «Голос матери Земли» и получила первую роль со словами. В этом фильме она играла дочь отъявленного головореза, который самопровозгласил себя «Королем Прерий». В финале фильма была сцена, в которой Салма в легком белом платьице, намокшем от дождя (и не скрывающем всех прелестей ее точеной фигуры), целовалась с главным героем, перед тем как всадить ему нож в спину. Благодаря этой сцене она стала известной всей Америке. Этот кадр был принят зрителями на ура. Всеми, кроме мужа.
В 1969-ом году она получила роль в фильме «Спиной к пропасти» и даже была выдвинута на премию Оскар за «Лучшую женскую роль второго плана». Хотя Оскара она так и не получила, но от этого ее меньше любить не стали.
Успехи жены далеко не радовали Альберта. Когда по телевизору шло вручение престижной кинопремии, а на улице города нельзя было найти ни единой живой души, он сидел в баре, где не работал телевизор и поглощал одну стопку виски за другой, не обращая внимания на слова бармена о том, что бар в этот день закрывался раньше обычного. Оно и понятно, ведь бармен был и сам большим поклонником вестернов и просто боготворил жену завсегдатая. Альберт прекрасно понимал это, так же, как и понимал, что его жена больше принадлежала всему городу, чем ему самому, а потому продолжал пить. Вернулся он домой далеко за полночь, в пустой и холодный дом, в то время как его жена продолжала быть на церемонии за несколько тысяч километров от него.
В 1972-ом году у нее появился шанс стать поистине всемирно известной актрисой. Она прошла кастинг в многообещающем фильме «Крестный отец» на роль жены главного героя, который по сюжету был выходцем из семейного клана мафии. Все шло к тому, что именно ей и достанется эта роль, но в последний момент Салма отказалась от нее без каких-либо объяснений. Хотя правду никто не знал, многие жители Сиэль винили в этом Альберта. Кто-то даже говорил, что он заставил ее силой отказаться, что вполне могло быть правдой. Таким образом, она потеряла роль в культовой картине, а на ее месте в фильме сыграла Дайян Китон.
Следующие два года она нигде больше не снималась. Не потому, что не хотела, а потому, что не приглашали. Альберт же был только счастлив этому, уже уверовав о поздней, но все же счастливой и тихой семейной жизни. Но его мечтам не суждено было сбыться.
В 1974-ом году она, наконец, получила свою первую роль спустя два года молчания. И пусть режиссер картины был малоизвестен и бюджет, выделенный для съемок, был мизерным, Салма ухватилась за эту роль крепко-накрепко. Наверняка в те дни в доме Кармайклов не прекращались ссоры, но никто их не слышал, так как их дом находился в стороне от других, рядом с озером.
Альберт не смог ее переубедить, и Салма снялась в своем новом вестерне «Запад – мой дом». Возвращение на большой экран красавицы актрисы провалилось с грохотом. В Сайлэнс-Лэйк она вернулась только спустя полгода, осенью 75-го. Вернулась она ненадолго, а только для того, чтобы собрать свои вещи и написать письмо Альберту, в котором она просила ее простить и забыть.
Ричард не знал, снималась она потом еще в каких-либо малобюджетных фильмах, пусть даже в эпизодах, но был уверен в том, что возродить свою былую славу ей уже было не суждено.
Когда Салма перестала появляться на экранах, Ричарду было всего девять лет, но уже тогда он был ярым поклонником Джона Уэйна и Клинта Иствуда, а «Спиной к пропасти» долго еще оставался его любимым фильмом.
Ричард, бывало, задавался вопросом: почему он выбрал именно этот город после отъезда из Нью-Йорка и всегда приходил к одному ответу – Салма Кармайкл. Конечно, свою роль сыграли и здешние просторы – тихие и манящие своей холодной красотой, но также немаловажную роль здесь играла и актриса, в которую он был влюблен в юные годы.
После переезда он неоднократно пытался найти хоть какую-то информацию о дальнейшей жизни Салмы Кармайкл, но так ничего и не смог найти. Если вначале он был рад знакомству с Альбертом, который не только хорошо знал Салму, но и делил с ней ложе, то вскоре он понял, что старик далеко не столь приятный собеседник.
– Доброе утро, шериф. Я остановил тебя, чтобы сообщить о том, что в нашем городке появился сумасшедший.
Шериф округа приподнял брови в знак непонимания.
– О чем вы?
– С получаса назад я возвращался домой из магазина, что находится на заправке Сэма Дауда, – старик достал из кармана штанов серый большой платок и вытер им уголки губ. – С годами я все хуже сплю, бывает, просыпаюсь в три часа утра и уже не могу уснуть. Бессонница – бич всех стариков, а потому я встаю ни свет, ни заря и отправляюсь к озеру. – Старик закашлял и, прикрыв платком рот, отвернулся в сторону. Ричард прижал ладонь к глазам и тяжело вздохнул. Старики всегда стараются разговор приукрасить мелочами. Как только кашель отошел, Кармайкл продолжил. – У озера мне всегда хорошо думается, оно всегда такое спокойное, всегда одинаковое. Разве что зимою приобретает отрешенный от человеческих проблем серый оттенок.
– Я знаю, что вы ходите по утрам к озеру, Альберт. Так что вы видели?
– Я к этому и веду, шериф.
Ричард сжал нервно губы, в уме добавив: «Хочется верить».
– Ближе к шести я отправился на заправку, дабы купить парочку батончиков шоколада. Любовь к сладкому всегда было моей слабостью. Я и зубы то себе вставил только для того, чтобы не расстаться с этой своей привычкой.
– И что же произошло потом?
– Я собирался перейти Уайт-роуд, но быстро это сделать, как ты сам понимаешь, у меня уже не получается. Прежде чем это сделать, я огляделся по сторонам. Уайт-роуд никогда не бывает заполнена автомобильным потоком, и все же я всегда смотрю по сторонам.
– Вы правильно делаете, мистер Кей.
– Вот и сегодня я не стал делать исключений и прежде, чем пройти на другую сторону дороги, посмотрел направо, затем налево. Дорога была пуста, и я ступил на нее, уверенный, что столь привычное действие не приведет к неожиданным последствиям. Даже если и появится машина, я не опасался оказаться под ее колесами – в нашем городе лихачей не было никогда. До сегодняшнего дня.
Наконец шериф начал понимать, куда именно клонит старик, и сердце в его груди учащенно забилось.
– Когда я добрался до середины дороги, какой-то сумасшедший чуть было не сбил меня на своем красном «звере». Он гнал по дороге, как пилот «Формулы один». Но даже так он имел возможность издали заметить меня и притормозить. Вместо этого он даже не пытался сбавить скорость.
Ричард сжал ладонями руль Крайслера, в его горле пересохло, а голос старика стал неожиданно глухим, невнятным и далеким.
– Я поспешил, но куда там?! Одним словом, он проехал мимо меня на расстоянии мизинца, чуть было не отдавил мне пятки. Я не устоял на ногах и шмякнулся на асфальт, при этом выронив свою трость из рук.
– Вы видели, кто сидел за рулем? – голос шерифа слегка дрожал от волнения.
– Да не успел я. Я был в ужасе и мечтал только о том, чтобы поскорее оказаться дома, в своей кровати. Заметил только, что их было двое. Один за рулем, а другой сидел рядом. Раньше я этой машины не видал в нашем городе, наверное, это приезжие были, как ты думаешь, шериф Уивер?
– Думаю, вы правы, Альберт.
– Что ты собираешься предпринять?
Ричард уже готов был ехать не в офис, а прямиком в школу, к своей дочери, чтобы поставить точку в ее опасных отношениях с заезжим парнем. Уроки должны были начаться с минуты на минуту, но классная руководительница Шэрилл, а по совместительству и учительница географии, мисс Д’Анжелло наверняка бы не стала препятствовать разговору с глазу на глаз отца с дочерью. Он категорически запретит дочери встречаться с Уилсоном. Шэрилл, конечно же, будет кричать о его неправоте, но он настоит на своем и закроет данную тему. Пусть наглец возвращается обратно к себе в Огайо. Разве в Огайо или в других штатах нет девушек? Почему именно их город, и почему именно его дочь? Шэрилл просто не понимала, что ее увлечение Уилсоном до добра не доведет. А сама она может прийти к этой истине слишком поздно. Таких как Уилсон он часто встречал на своем жизненном пути – безответственных, сидящих на шеях родителей и с годами не меняющих образа жизни.
– Шериф?
Ричард вернулся назад мыслями к Кармайклу, переведя взгляд от дороги обратно на старика.
– Что ты собираешься предпринять? – повторил свой вопрос Альберт Кармайкл. – Может, закроешь его на пару суток. Пусть поразмышляет о правильности своих действий. Он мог меня если не убить, то, как минимум, покалечить. А я ведь всего-навсего одинокий старик, предоставленный самому себе. Я не хочу последние годы своей жизни пролежать неподвижно в постели, забытый всеми, и чтоб вспомнили обо мне лишь, когда от моего дома начнет исходить неприятный запах.
– Все обошлось, мистер Кей, не правда ли?
– Да, но…
– Могу вам пообещать, что не оставлю случившееся без своего внимания.
Старик широко заулыбался, обнажая свои вставные зубы, слишком белые, а потому и неестественные. Шериф тут же представил себя Алисой в Стране Чудес, повстречавшую на своем пути Чеширского Кота.
– Вот почему я всегда за тебя голосую, Уивер. Ты всегда добросовестно исполняешь свои обязанности. И пока ты это делаешь, у Лэнса Норрингтона нет ни единого шанса.
Пока старик говорил хвалебные речи в его адрес, Ричард провернул ключ в зажигание и, кивнув собеседнику на прощание, выехал с обочины на дорогу.
Он на самом деле хотел разобраться с произошедшим ранее на этой трассе, и не потому, что об этом его попросил Альберт Кармайкл, а потому, что случившееся, в первую очередь, касалось его личных интересов. Ему оставалось радоваться, что старик не приметил Шэрилл в машине, которая едва не сбила его на дороге, иначе, уже спустя пару часов, по всему округу Сайлэнс разнеслась весть о том, что дочь шерифа могла стать виновницей гибели пожилого горожанина. А эту историю на следующих выборах шерифа округа Лэнс Норрингтон, пока только его старший помощник, наверняка бы приберег в своем рукаве в качестве главного козыря в их упорной борьбе.
В этом шериф Уивер не сомневался…
5.
Крайслер притормозил около двухэтажного здания бледно-желтого цвета, которое числилось в документах по инвентаризации имущества города офисом Службы Охраны и Порядка и занимал весь первый этаж, а также городским архивом, который, соответственно, находился на втором этаже. Городской архив хранил в себе всю информацию о главных событиях города как социальных, экономических, так и политических. Также здесь хранились дела, связанные с различными преступлениями, произошедшими в округе за последние полвека, среди которых дела об убийствах занимали меньше всего места на полках.
Большая часть тех первоначальных документов не сохранилась по причине того, что в 1962-ом из-за долгой отсрочки ремонта исхудалой проводки произошел пожар, который и стал причиной уничтожения большей части архива.
Ричард Уивер вошел в здание офиса шерифа и городского архива и оказался в просторном помещении, которое было разделено на несколько секторов стенами из пластика и стекла. Младший помощник шерифа Питер Меир, увидев босса, приподнял приветственно руку, продолжая беседовать по рабочему телефону.
– Да, миссис Бускетс, мы знаем, что вы старая одинокая женщина, что ваш кот очень важен для вас.…Да…Конечно, миссис Бускетс, мы обязательно его найдем…Шериф? Шериф появится с минуты на минуту.…Да, пока его еще нет на месте.
Ричард улыбнулся и одобрительно кивнул в ответ, после чего прошел вперед и остановился около дверей, прикрытых жалюзями. На стекле была наклеена надпись
Ричард А. Уивер
Шериф округа Сайлэнс-Лэйк
Открыв дверь, Ричард вошел в свой кабинет. Сняв куртку и шляпу, он повесил их на вешалку, что стояла за дверью, и прошел к своему столу, на котором стояли обычные для рабочих мест предметы: два флага на одной подставке – страны и округа, фотография семьи, ручка, телефон и полка для документов и отчетов.
Питер положил трубку и, встав со своего места, подошел к кабинету Ричарда.
– Доброе утро, шериф.
– Здравствуй, Питер. Как прошло дежурство?
– Спокойно. Только под утро был один звонок. Как вы и сами слышали, звонила миссис Бускетс. Каждой весной ее кот Сэмюель сбегает из дома, и она весь город ставит на уши. Ему уже больше десяти лет. В его-то преклонном кошачьем возрасте пора бы сидеть дома, а он никак не может остепениться.
– А что по поводу Даррена Бейлифа? Джим и Курт навестили его вчера?
– Да, беседовать им пришлось с ним не меньше получаса и, как всегда, он пообещал, что возьмется за ум. Но вам ли не знать шериф, что словам Бейлифа может поверить разве что его мать. Затеяв драку прямо у нее на глазах, в центре города, она все равно будет утверждать, что ее сынок сущий ангел…Шериф? Вы неважно выглядите? Что-то случилось?
Во время разговора Питера Ричард вновь задумался о своей дочери. Его мысли не могли долго концентрироваться на других темах. Вот и сейчас, во время рапорта своего помощника он задумался о своих семейных проблемах.
Прежде чем он успел что-либо ответить, зазвонил телефон.
– Шериф Уивер слушает.
– Ричард, это Джон, – услышал он басовитый голос мэра города на другом конце провода. – Мне нужно с тобой поговорить.
– Что случилось, Джон? – несмотря на то, что мэр города Сиэль годился ему в отцы, они всегда называли друг друга исключительно по имени. В этот момент в здание офиса вошли два других работника правоохранительных органов города: Джим Столлен и Курт Нойлз, при этом о чем-то громко разговаривая.
– Произошло несчастье с сыном Шона Сэлмона. Парнишка сейчас в реанимации. Врачи подозревают передозировку запрещенными препаратами.
6.
Ему пришлось вернуться на Уайт-роуд и, доехав до перекрестка, свернуть налево и далее по Инсайд-роуд прямо около трех миль, прежде чем оказаться рядом с домом мэра Сиэль Джона Олдсбурга. Мэр Олдсбург был добрым, немного тучным шестидесятитрехлетним мужчиной, который был довольно энергичным для своего возраста. Мэром он стал еще в 1982-ом году и занимал этот высокий пост до сих пор. Джон Олдсбург был человеком, которому очень шла седина и пушистые усы. О таких говорят – «солидный мужчина». Он был женат на Ребекке Олдсбург вот уже двадцать восемь лет и считался прекрасным семьянином, при этом никто уже и не вспоминал, что с Ребеккой у него был уже не первый брак, и даже не второй. Впервые Джон связал себя узами брака еще в двадцатилетнем возрасте со своей однокурсницей, но уже спустя полгода он понял, что поспешил с женитьбой и вскоре начал бракоразводный процесс. Во второй раз Джон женился в тридцать один год, но прожил в браке и в этот раз недолго – спустя три года его вторая жена скончалась от лейкемии. Олдсбург овдовел и дал себе зарок больше никогда не жениться. Но уже спустя три года он вел под венец Ребекку МакКоли – прекрасную черноволосую шотландку, которая, по словам Джона (при разговоре об этом на его губах всегда появлялась широкая улыбка) практически заставила его влюбиться в себя, и за все эти годы он ни разу об этом не пожалел.
Когда в 1997-ом году семья Уивер переехала в озерный городок, Олдсбурги пригласили их первыми в гости. Ричард, как и Аманда, испытывали легкую неловкость, так как привыкли, что в Нью-Йорке не принято ходить в гости к новым соседям или же наоборот, приглашать их к себе в гости. Но стоило им оказаться на пороге дома мэра и постучать в дверь (местные жители не жаловали звонков), неловкость как рукой сняло. Джон и Ребекка оказались очень гостеприимными и знали, с чего надо начинать разговор, чтобы заинтересовать и развеселить гостей. И даже малышка Шэрилл, которой в то время было всего семь и которая всегда славилась застенчивостью, быстро сдружилась с мэром и его женой. Уже спустя десять минут они все дружно беседовали и смеялись так, словно были знакомы долгие годы и встретились после продолжительной разлуки. В гостиной их ждал накрытый стол, а блюда, что были приготовлены Ребеккой, заставили Аманду усомниться в своих собственных кулинарных способностях, которые она всегда считала достойными для увековеченья. В тот вечер между двумя семьями, которые еще утром не были знакомы, так ни разу и не повисло промежуточного неловкого молчания.
Затем они принялись убирать посуду со стола, не прекращая вести дружеские беседы. После женщины отправились на кухню, Шэрилл села перед телевизором и смотрела мультики, а Джон и Ричард вышли на веранду с бутылками пива в руках. Сев в кресла качалки, они какое-то время сидели в тишине, пили пиво и глядели на красоты природы, что окружала их со всех сторон. За домом Джона была небольшая поляна, на которой Джон посадил несколько кустов виноградника, а сразу за поляной возвышался хвойный лес, еще дальше виднелись заснеженные вершины гор.
Начиналось время сумерек, которые лениво тянулись темным полотном из леса.
Олдсбург заговорил с ним, не отводя взгляда от цепочки гор:
– Что планируешь делать в дальнейшем, Ричард?
Хотя мэр и не стал вдаваться в подробности, Ричард понял, что он имел ввиду.
– Есть предложение начать работать в автосервисе, что находится в северной части города. Филипп Рочестер готов платить восемьсот долларов в месяц плюс премиальные за подгон клиентуры.
– Разбираешься в машинах? – как бы, между прочим, поинтересовался Джон.
– Немного. Я три года проработал патрульным, прежде чем оказаться в отделе по борьбе с наркотиками. Тогда и научился, с какой стороны подходить к неисправной машине.
– Другие предложения?
– В банке, что в Беривилле, требуется охранник. Каждый день по полтора часа в пути на работу и еще столько же обратно, но эта работа все же больше по моей части. К тому же зарплата в два раза выше.
– И на чем остановился?
– Пока что думаю. Завтра утром решение уже будет готово.
– А как на счет третьего предложения? – Джон посмотрел на Ричарда. В его глазах блестели огоньки.
– Я вас слушаю…Джон, – он уже хотел было назвать его «мэр Олдсбург», но успел поправиться, чтобы не обижать гостеприимного хозяина, который еще в начале их прихода строго-настрого запретил его называть по фамилии.
– Что ты думаешь о посте местного шерифа?
И хотя данное предложение удивило Ричарда, нельзя было сказать, что оно стало неожиданным.
– Если не ошибаюсь, Сиэль имеет шерифа.
– Тревес Тролли уже далеко не молод. За него голосуют только потому что он единственный кандидат на пост шерифа. Он сам часто в беседах со мной упоминает, что не прочь уйти в отставку. Я бы его и отпустил, да вот замены ему я не вижу.…До этой поры не видел.
– Но ведь есть его помощники.
Джон сделал глоток из своей бутылки, после чего вытер усы тыльной стороной ладони.
